Владимир Кощеев
Аркейн. Ученик Ордена
Глава 23
Дредхорст перебирал ногами с такой скоростью, что они смазались в одну сплошную полосу. Вцепившись в кресло Салэм, я пригнулся за спинкой, чтобы ветер не выбил мне глаза и не порвал ноздри. Искоренительница выжимала из нежити максимум, не стесняясь подгонять дохлого паука чарами.
Ни о какой тренировке в этот момент речи и быть не могло – на такой скорости я с трудом удерживался в седле, куда тут на наговорах концентрироваться?
Мы пулей вылетели с территории Катценауге, четко прослеживаемой по выжженной степной почве. Под лапами дредхорста оказалась пустота, но Салэм даже не подумала что-либо менять. Земля, заросшая густым зеленым лесом, стремительно приближалась, а крутой обрыв, с которого искоренительница заставила дредхорста спрыгнуть, наоборот отдалялся.
Мой желудок поднялся куда-то в гортань, если бы не ремни, впервые наброшенные учительницей на сиденья, летел бы я сейчас в полном одиночестве. Сама некромантка не выказывала ни испуга, ни волнения – только ногами сильнее уперлась в костяные наросты.
А потом полет закончился. Паук, не перестававший размахивать лапами, побежал прямо по гибким верхушкам высоких деревьев, наплевав на опасность с них сверзиться. Да он бы по воде бежать смог, наверное.
Но все же мы продолжали снижаться, и вскоре оказались на дороге Чернотопья. Пока мы летели, я никак не могу уложить картинку с воспоминаниями Киррэла, но теперь, оказавшись на земле, сразу понял, где решила срезать путь Салэм.
Эта дорога уводила на запад в Черноземье с одной-единственной развилкой в Катценауге. На восток же постепенно забирала южнее, пока не сменялась мостовой соседнего графства Роташтайн. Но главным было даже не это.
Киррэл не так много путешествовал, а потому родные для моего тела места всплывали в памяти легко, и я даже мог самостоятельно добраться до деревни, где жил парень со своей матерью.
– Я обещала тебе, что мы тут окажемся! – перекрикивая встречный ветер, заявила Салэм.
Скорость все больше снижалась. Дредхорст пошел размеренно, уже не пытаясь изображать из себя спорткар. Я старался унять разгорающийся в груди огонь дара. Во время полета даже не заметил, как сила взбесилась, подчиняясь моему страху. Но сейчас нам никаких прорывов не грозило – я уже достаточно научился управлять собственной магией, чтобы не превратиться в машину смерти. По крайней мере, спонтанно.
– Почему ты решила, что нам нужно искать культ в Чернотопье? – перевел я тему, когда стало возможно нормально разговаривать.
Мы добрались до перекрестка и свернули на север, в сторону деревни с говорящим названием Лесная. С этого поселения во все баронство поступала древесина, которую восемь лет добывал мой предшественник, естественно, не в одиночку, а с бригадой других работников.
На лесопилке добытые в лесу бревна превращали в доски, и вот они уже шли на экспорт. Качество получалось так себе, и на рынке, в принципе, конкурировать эти материалы не могли. Но барон все равно принимал их, больше используя для возведения построек в самом Чернотопье, чем на продажу соседям или тому же графу.
Вольных охотников тут не имелось. Для них когда-то очень давно был возведен небольшой трактир прямо на перепутье с Катценауге, чтобы возвращающиеся с добычей молодцы не прошли мимо. С годами там появились и другие постройки, и постепенно вырос небольшой городок. О том, чтобы лезть в глубину территории Чернотопья, никто там и не думал. Здесь просто нечего было делать – все потребности с лихвой удовлетворял Кройц, тот самый городок для вольных охотников.
Ближайший анклав тоже оставался по другую сторону, и так получилось, что никому-то деревня Лесная, стоящая не так уж и далеко от границы Катценауге оказалась не нужна. Может быть, именно поэтому Шварцмаркт и не занимался ей, и лично ни разу так и не посетил. Естественно, это нисколько не мешало ему засылать сюда дружину для сопровождения сборщика налогов. Ну и писари имелись, конечно.
По бокам от нас потянулся высокий зеленый лес, изредка перемежаемый уже старыми вырубками. Новая трава и молодые деревца успели прорасти на месте сваленных стволов, ушедших на продажу. Да и память Киррэла подсказывала, что основной промысел уже давно располагался восточнее, лесорубы чуть ли не вгрызались в лес соседнего графства. Во всяком случае, сам парень ни разу не видел, чтобы кто-то добывал древесину в южном направлении.
День только перевалил за середину, и Салэм не спешила делать привал. Я тоже не так устал, чтобы просить остановиться. Неожиданно проблема, о которой я и думать забыл, встала костью в горле, заставляя суматошно перебирать варианты.
Я помню жизнь Киррэла, но сыграть пацана, которого здесь знают с пеленок, не смогу. А стало быть, у окружающих обязаны появиться вопросы, почему мальчишка вдруг стал совсем другим.
Дредхорст резко остановился, и Салэм вскинула ладонь.
– Приготовься, – велела искоренительница, другой рукой уже нашаривая сферу в сумке на поясе.
Я никакой угрозы не ощущал, и магии чужой не чувствовал. А потому просто вытащил револьвер из кобуры и взвел курок. Не хотелось бы сдохнуть из-за своей нерасторопности, тем более что Салэм просто так ничего не делает.
Сфера взмыла в небо, а некромантка похлопала себя по бедру. Из багажника выметнулась первая гончая. С минувшей схватки стая костяных собак, кажется, стала чуть мельче в габаритах, но я не был в этом уверен, может быть, просто примелькались.
– Сейчас посмотрим, – пробормотала девушка, вынимая из кармана небольшую колбу. – Ищи, девочка.
Гончая послушно ткнулась носом в открытую склянку и внутри ее черепа полыхнули два небольших зеленых зрачка. Не дожидаясь новых команд, псина сорвалась с места, двигаясь дальше по дороге.
– Что за… – хотел спросить я, но Салэм сама дала пояснение.
– Это обломок алтаря, Киррэл, на котором тебя хотели зарезать.
Вопросы отпали сами собой. Выходит, она все это время таскала с собой частицу вражеской магии, и теперь решила поискать следы культистов в моей родной деревне. То есть все это время Салэм могла с точностью узнать, есть ли безумные ублюдки поблизости.
И тут, собственно, у меня возник закономерный вопрос.
– Если с помощью осколка ты могла узнать, где сидят культисты…
– Я должна была сдать этот обломок в анклав, – покачала головой Салэм. – И воспользовалась им несколько раз, когда мы уже вышли по заданию магистра Отто. До этого у меня даже и мысли не было, что мы столкнемся с последователями Хибы. Мы же ехали в академию.
Что ж, сделаю вид, что поверил. Пока что мне все равно не с руки расходиться с некроманткой, Аркейн достанет меня, если нарушу договор.
Дредхорст продолжал стоять на месте с занесенной для очередного шага лапой. В лесу слева от нас раздался осторожный крик птицы, и вскоре ему ответили пернатые собратья. Природа оживала, видимо, звери сочли нежить и нас с Салэм не представляющими опасность.
Справа хрустнула ветка, и я взглянул на присевшего отдохнуть ворона. Черная птица повернула голову, чтобы смотреть на нас одним глазом. Темный клюв был запачкан, и мне как-то сразу стало ясно, что можно не опасаться разоблачения.
Потому что ворон встряхнул головой и болтающийся в клюве глаз описал дугу, прежде чем птица закинула его себе в рот. К нам падальщик уже потерял всякий интерес, так что я спокойно хлопнул сидящую впереди искоренительницу по плечу.
– Ты не чувствуешь, что рядом с нами сидит людоед? – спросил я.
Салэм кивнула.
– Я не чувствую мертвую плоть, если ты об этом, – сказала учитель, разглядывая довольную птицу. – Только смерть в момент гибели. Но вокруг ничего такого нет, значит, либо ворон жрал человечину из старого тела…
– Либо все уже кончилось, – кивнул я.
О том, что далеко уносить свою пищу ворон не стал бы, я говорить не стал. Это и без того понятно. А значит, нас ждет зрелище мертвой деревни в лучшем случае. В худшем – мы приедем к монстрам в объятия.
– Нашла, – объявила Салэм, и дредхорст тут же перешел в движение.
Дорога промелькнула быстро, но у меня все равно рукоять револьвера оказалась влажной от пота. Никаких вспышек адреналина на этот раз не было – то ли я был слишком спокоен, то ли тело привыкло к подобным ситуациям, что вряд ли.
Вскоре лес расступился, грунтовая дорога вильнула в сторону, почти сразу сменившись широкой вытоптанной тропой, уводящей в маленький перелесок. За жидкой стеной деревьев уже можно было рассмотреть деревенские дома.
Не дымили печные трубы, не слышно и привычного гомона жилого поселения. Ни детей, ни собак, ни даже перестука металла в кузнице, стоявшей как раз с ближайшего к нам конца Лесной.
К нам вышла гончая. Судя по ее спокойному виду, опасностей можно не ждать. Салэм указала мне рукой в сторону центра деревни. Дом писаря, где Киррэла учили грамоте, всегда выделялся. Во-первых, единственное здание из камня, во-вторых, он выступал в качестве административного центра, где проходили собрания, заседания и решались важные для Лесной вопросы.
Теперь стены были вычернены копотью, крыльцо разрублено, будто поработал гигант с топором. Тяжелые двери – в прошлом Киррэл не мог открыть их одной рукой – разлохмачены. Отдельные бревна еще кое-где держались, но было заметно, что стоит на них как следует дунуть, и рухнут.
– Мне жаль, – сказала Салэм, когда мы подъехали к гончей.
Костяная псина пошла параллельно дредхорсту, не обращая внимания на кровавые разводы, оставленные на стенах зданий. Маленькие заборчики, огораживающие дома деревенских жителей местами проломлены, местами завалены. Мы проехали еще немного, и я заметил торчащие в проломе детские ноги.
– Это был не культ, – проговорила искоренительница. – Они бы не оставили тела валяться.
Я кивнул и спрыгнул на землю. Револьвер в моей руке жег пальцы, подсознательно я ждал какой-нибудь пакости, нападения из-за угла, или еще чего. Но вырезанная деревня оставалась совершенно мертвой. Не было здесь врагов, ни одного не осталось, куда ни глянь, знакомые лица соседей.
– Что тут могло случиться? – спросила у меня Салэм.
Я прошел в обгорелый дом писаря, пинком сбив изуродованные петли ворот. С грохотом бревна обрушились на пол, взметая столбы сажи. Внутри все выгорело, под сапогами хрустели черепки разбитой посуды, в углу лежало несколько обгорелых до костей тел.
Знакомой дорогой я дошел до второго этажа. От рабочего кабинета в спальню тянулись длинные борозды – хозяин вцеплялся в пол, оставляя ногти в дереве. Оглядев упавшую при штурме дверь в покои писаря, прошел в его спальню. Чиновника убивали медленно, со знанием дела. Изувеченный труп свидетельствовал о пытках, а выражение лица исказила ярость и ненависть.
– Прощай, – кивнул я прикованному к кровати телу, и тут же принялся осматривать помещение.
Кто бы не залетел в Лесную, они явно знали, когда и как поступать. Это не случайное нападение – на полу я нашел небольшой тканевый мешочек с монетами. Его, конечно, придавило разваленным на куски шкафом, но все равно… Двадцать пять грошей и пригоршня пфеннингов. Если бы писаря хотели ограбить, их бы точно забрали. Но деньги лежат нетронутыми, хотя по меркам Чернотопья, сумма-то не маленькая.
Да и расположение тел деревенских…
– Хочешь узнать, что здесь случилось? – спросила, встав позади меня, Салэм. – Я могу попробовать призвать чью-нибудь душу…
Я только головой покачал.
– Это сделал либо барон, либо тот, кто хотел его подставить, – поднимая кошель с пола, сказал я.
Искоренительница вскинула брови.
– С чего ты так решил?
Пожав плечами, я указал на дохлого писаря.
– Никто здесь не бежал в панике, этого вообще притащили из рабочего кабинета напротив. Значит, убийцы пришли свободно, не скрываясь. В таком случае они обязаны были носить цвета барона, чтобы никто не пристал к ним с вопросами. И если это так – кроме самого писаря никто в Лесной не скажет, кем на самом деле были убийцы.
– Призовем его? – предложила некромантка.
– А сможешь? – хмыкнул я.
В отличие от только что заглянувшей Салэм я уже успел заметить главное. Тело чиновника, конечно, серьезно искалечили, но призвать его не получится. Изучая учебники по магии самых разных направлений, я уже усвоил достаточно, чтобы опознать проведенный над замученным ритуал.
– Вот же… – ругательство так и не сорвалось с губ учительницы, но она явно была возмущена.
– Я также подумал, – кивнул ей в ответ. – Но, полагаю, раз тут ничего связанного с культом и запрещенной магией, мы можем идти дальше?
Салэм взглянула на меня с сомнением.
– Тебе их совсем не жаль?
Я улыбнулся.
– А должен? Единственный родной и важный для меня человек был сожжен в этой деревне. Я жил впроголодь, надрывался, стараясь не уступать взрослым на лесоповале, чтобы у нас с матерью нашлось хоть что-то, чем можно будет набить желудок. Или ты думаешь, что десятилетний мальчик будет получать те же деньги, что и взрослый?
– И что? – хмыкнула Салэм, не разделяя моего настроя. – Может быть, они и сами так же жили. Ты же должен понимать, что если барон не занимается своими деревнями.
Я покачал головой.
– Везде есть плохие люди, Салэм. Но это не повод обращаться с окружающими, как с дерьмом. А мы с матерью оставались отверженными. Как же, подстилка барона, которую тот выгнал. Ты представляешь, скольким местным мужика мне пришлось ломать носы, когда они надирались сивухи и лезли к бабе, которая просто не имеет права отказать, она же под барона легла…
Несмотря на то, что я все это помнил без каких-либо эмоций, просто в качестве знания, чем больше говорил вслух, тем сильнее приходилось сжимать зубы, чтобы не зарычать.
– Всегда будут причины вести себя, как скотина, и жить в дерьме. Но нормальные люди берут в руки свою жизнь и вычищают из нее дерьмо. Барон ты, простолюдин, чародей, король, магистр ордена – не важно. Потому что, если ты поступаешь, как последняя тварь, ты ей и являешься. А эти отговорки, мол, не мы такие, жизнь такая – всего лишь отговорки, чтобы продолжать жить в дерьме с такими же ублюдками, как ты сам.
Салэм покачала головой, глядя на меня с сомнением. Естественно, мои слова не произвели на нее впечатление, а кто бы стал всерьез воспринимать такую проповедь? Но не осуждала, и ладно.
Злость кипела во мне, и я просто стравливал пар, выжигая в себе то, что не смог выжечь Киррэл. Мальчишке не повезло, и его жизнь даже кончилась так, что хуже не придумаешь. Но теперь он может спать спокойно – деревня, где он так и не смог стать членом общества, уничтожена. И кто бы это не сделал, я был им благодарен. Киррэл отомщен.
– Пойдем отсюда? – предложила Салэм, и я кивнул.
Мы вышли на свежий воздух, и я вздохнул полной грудью. Несмотря на все сказанное, я прекрасно понимал, что теперь, с уничтожением Лесной деревни все стало намного проще. Никто больше не узнает, что я – не тот Киррэл, каким представляюсь окружающим.
Шагая по улице, я разглядывал знакомые лица мертвецов. Ничего внутри не шевелилось при виде убитых. Они мне никем не были – ни близкими, ни даже врагами. Просто люди, которые могли раскусить вселение. И теперь они все мертвы, и я не чувствую по этому поводу ни капли сожаления.
Единственная улица привела меня на маленькое деревенское кладбище. Спокойно миновав большую часть могил, я добрался до дальнего угла, еще и отгороженного от остальных мертвецов. Даже в смерти мать Киррэла не стала своей для жителей Лесной.
Надгробный камень, установленный моим предшественником, запылился. Время шло, и никто не следил за могилой женщины. Ее жизнь тоже не была хорошей, но она все равно старалась сделать все, чтобы ее сын прожил лучше, чем досталось его матери.
– Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала, – сказал я, погладив камень, и решительно поднялся на ноги. – Я сделаю все, чтобы твои старания оправдались.
Салэм не подходила близко, тактично дав мне побыть наедине с усопшей. Но говорил я все равно от всей души. Как-никак, я пользуюсь тем, что она дала настоящему Киррэлу. И действительно намерен сделать все, что смогу, чтобы жизнь не была напрасной и пустой.
– Давай не будем тут останавливаться? – предложил я, когда мы вместе с искоренительницей покинули кладбище.
– Хорошо, – легко согласился та, и взмахом руки подозвала дредхорста.
Паук приблизился быстро, и Салэм резво взобралась в свое седло. Я же неспешно подошел к своему месту и, убрав револьвер, который все это время сжимал в руке, взялся за костяные наросты, чтобы сесть на нежить.
Но стоило мне оттолкнуться от земли ногой, как гончая взвыла.
– Хиба, – выдохнула Салэм.
Глава 24
Нужно было сразу догадаться, что эти твари неподалеку. Ведь, во-первых, что-то почуяла Салэм, во-вторых, дохлая псина ждала нас именно в деревне. Да, она ничего не нашла, но…
Гончая, прекратив вой, сразу же нырнула за уцелевший забор, устраиваясь в засаду. Салэм спрыгнула с дредхорста в одно движение, и нежить забежала за угол деревянного хлева, а сама некромантка рванула в выжженный каменный дом.
Всего на несколько секунд я был предоставлен сам себе, как дурак, стоя посреди единственной улицы. Впрочем, вытащив револьвер, я зашел за забор администрации и присел за ним, наблюдая через щель между досок.
Группа всадников неспешно выкатилась с лесной тропинки в деревню. Ехали они никуда не торопясь, явно прекрасно были осведомлены о судьбе Лесной. Поселок был прямым, как стрела, так что из моего укрытия было прекрасно видно, что и как делают гости.
Всего их было семь человек. Как я и говорил, каждый поверх грубой кожаной куртки с металлическими вставками носил легкую накидку с гербом Чернотопья. Этот же рисунок, правда, перечеркнутый, был на моем перстне бастарда, и опознать его было несложно.
Помимо брони каждый всадник держал легкое копье, притороченное к седлу. Железные наконечники чуть блестели, как и не слишком длинная железная обмотка – видимо, чтобы перерубить копье оказалось сложнее. На правом боку у дружинников имелся чехол с топором.
Умом я понимал, что примерно так и должна быть вооружена полиция средневековья – просто и эффективно. Даже встреченные за время путешествий городские стражи щеголяли чем-то подобным. Но, ожидая встречи с культом Хибы, который способен создать реально пугающих чудовищ, я почему-то представлял что-то более современного. Или хотя бы угрожающего.
Конечно, хмурые бородатые рожи, у троих из семи со шрамами, не выглядели добродетельными, но и на угрозу всему живому никак не тянули. Встреть я их в темной подворотне, ничуть не удивился бы.
Но это простые исполнители, которые никогда не доберутся даже до заместителя главаря. Я еще на Земле научился определять действительно опасных людей, наделенных властью и силой, от вот таких сторожевых псин, которые дальше, чем тявкать и бросаться на прохожих, никогда не мыслят. Естественно, это не отменяет их опасности, но, как и с любой собакой, достаточно соблюдать определенные правила, и выйдешь целым.
Всадники молча доехали до дома писаря. Головами не крутили, оружие не вынимали. То есть, как я и предполагал, прекрасно знали, что им тут никто не встретится. Сначала слез на землю седой и длиннобородый, ехавший первым, очевидно, старший в отряде. Остальные спешились за ним – никуда не торопясь и совершенно спокойно.
Я бросил взгляд в сторону темного провала входа, где засела Салэм. Что она станет делать, я не знал, но это и не имело особого значения, в конце концов, можно будет призвать их души. Уж из семи одного точно должно получиться, раз ритуал проводить некому будет.
Дружинники копались в сумках. На свет появилась тренога, котел, какие-то мешочки. Мужчины не суетились, спокойно расчистили место прямо на дороге. Через минуту задымился уголь, рассыпанный наземь, сверху гости разместили треногу, на которой висел котелок. В емкость высыпали содержимое первого мешка, и я сжал зубы. Опознать человеческие кости труда не составило. Нужны ли еще какие-то доказательства причастности этих «дружинников» к культу?
Я было уже собрался расстрелять их, но… Холодок прошелся по моему лицу, и я замер. Салэм, а ее магию я уже мог по запаху учуять, явно не хотела, чтобы я вмешивался раньше времени.
Из котелка повалил густой фиолетовый пар. Мужчины с брезгливостью наблюдали, как кипит вода, и держались на расстоянии, чтобы пар их не коснулся, будто это могло им чем-то навредить.
– Давай, – кивнул старший своему подельнику, и тот, хорошо прицелившись, забросил еще один мешочек прямо в котел.
Расслабленная тесьма позволила содержимому рассыпаться. Красные, похожие на угли, комки упали в кипящую воду. Пар на мгновение прекратился, а затем вверх ударила струя фиолетового света.
Мужчины отпрянули, содержимое котла забурлило еще сильнее, угли под треногой потухли. Над поверхностью воды сформировалось уродливое лицо.
Разглядеть его в точности у меня не получилось. Но то, что я заметил, никак не могло быть человеком. Больше всего эта морда походила на гигантскую голову муравья. Глаза чудовища задергались, проворачиваясь отдельно от остальной личины.
– Хиба, – прошелестел этот призрак.
И в следующее мгновение морда исказилась, сменяясь уже человеческим лицом. Костлявым, с высокими и крупными скулами, острым подбородком. Человек повел глазами по сторонам.
– Здесь орден, – объявил он, и дружинники напряглись. – Принесите мне их головы!..
Видение растворилось в воздухе на мгновение раньше, чем я выставил иглу револьвера в щель забора. Демонические искры сорвались широким веером, на лету расширяясь до небольших сфер.
Первый снаряд угодил в котелок, но вреда ему не причинил. Старший воин просто рухнул на землю, а стоящему рядом с ним демонический огонь слизнул лицо, обнажив кости и спалив волосы.
Взвыв, из-за забора, проломив его костяной грудью, вылетела гончая. Псина сомкнула зубы на правой руке ближайшего врага и, заставив его потерять равновесие, потащила прочь, волоча по дороге.
Зеленый туман поднялся высоко от земли, закрывая деревню и отрезая воинам культа путь к бегству. Будто через мутную пленку, я наблюдал, как один из дружинников выгнулся, с хрустом лопнула грудная клетка. Наружу, прорывая накидку и металлические бляхи на куртке, потянулись шесть острых лап. Следом за первым, на колени упал второй. Его спина встопорщилась, треснула одежда, на землю полетели клочья плоти. Кривые склизкие лапы полезли наружу.
Вожак всадников успел отползти раньше, чем поднялся туман, и теперь рванул к беспокойным лошадям. Но путь ему преградил внезапно упавший с неба дредхорст. Приземлившись, паук одним ударом лапы сломал хребет ближайшего коня, и остальные скакуны в ужасе рванули прочь. Захлопало, выпуская стаю гончих, брюхо дредхорста, и лидер культистов выхватил топор, готовясь драться до последнего.
Я перемахнул через забор и, наведя револьвер, пальнул по ближайшему мутанту. Искра прорвала зеленый туман, оставив внушительную прореху, и погасла. Вторая впилась в защиту уже закончившего превращение урода. Третья оторвала человеческое тело от выросших из груди лап.
Оставшаяся четверка чудовищ резко присела на подогнутых лапах, и твари разом скакнули прочь из кольца тумана. Магия смерти их даже не задержала, лишь проявились защитные сферы монстров.
Выпустив еще четыре искры, я расстрелял монстра, но остальные успели разбежаться по деревне, по пути один из них круговым ударом лапы развалил подскочивших к нему с трех сторон гончих.
Зеленый туман моментально опал, и я увидел, как вожак дружинников добивает уже оставшегося без лап дредхорста. Паук еще пытался сдержать врага, но лежащие повсюду кости гончих намекали, что противник серьезнее, чем я думал. Схватка с нежитью не прошла для воина без потерь. Левое предплечье кровоточило, на землю текла кровь, но боец, казалось, этого даже не заметил.
Вот он скользнул влево, уходя от лезвий на морде дредхорста, попутно перебив обухом одно из них. И тут же, завершая маневр, нанес удар сверху вниз по груди паука. Раздался оглушительный треск, и дредхорст, чья сплошная кость взорвалась осколками, рухнул на землю.
Я навел иглу на спину прыткого воина, но прямо передо мной, будто возникнув из воздуха, встал монстр. Засучив передней парой лап, он потянулся ко мне, и я успел выстрелить всего раз, прежде чем пришлось падать на спину, чтобы избежать встречи с лезвиями. Полыхнула, выгорая, магическая защита, но чудовище подшагнуло вперед, наплевав на опасность.
Я забил из револьвера, помогая себе левой рукой. Но искры, срезая комки плоти, не остановили врага – им просто не хватило разгона. Чудище дергалось от этих ударов, но упрямо лезло вперед, втыкая в землю, где я только что лежал, свои костяные лезвия.
Тренировки с Салэм помогли – извиваясь ужом, я уходил от вражеского удара за мгновение до того, как острая кромка проткнет меня. Но стрелять из такого положения я уже не мог – монстр не давал мне времени навести револьвер.
Внезапно прямо перед человеческой головой чудовища возникла сфера искоренительницы. Черный туман, исходящий из артефакта, еще не успел проступить между сегментов, а луч заряженной кровью одержимого энергии уже ударил, разрезая тварь на две неравных половинки.
Сфера тут же захлопнулась и упала на землю, а следом обрушился убитый ей монстр, придавив мне ноги своим весом. Лишь чудом при этом он не вспорол мне брюхо лезвиями на лапах.
– Держись! – крикнула Салэм, оказываясь сбоку от меня.
Некромантка швырялась серыми копьями с обеих рук, не давая остальным чудовищам подобраться к нам. При попадании снаряды магии смерти на секунду вводили монстров в легкий ступор, хотя нанести урона и не могли. Воспользовавшись этой заминкой, я выбрался из-под убитого монстра Хибы и, нашарив револьвер, уставился на него.
Мое верное и такое замечательное оружие оказалось перерублено!
– Нам…
Договорить я не успел. Один из монстров просто прыгнул вперед, собравшись в шар из плоти и костяных лезвий. Всем своим весом он ударил Салэм, и искоренительница, брызжа кровью, отлетела прочь. Спиной пробив забор дома, девушка распласталась на обломках, раскинув руки в стороны.
Чудовище медленно повернулось ко мне, и на мгновение мне показалось, что человеческое лицо насмехается. Он, кажется, уже понял, что мой револьвер больше не представляет угрозы.
Время замедлилось, и я услышал, как бешено бьется сердце в груди. От этого стука показалось, будто к нам приближается конная армия, так гулко и часто стучало в ушах.
В воздух поднялись окровавленные лезвия, потянулись ко мне, намереваясь перерубить. Я же держал в руках половину револьвера. Иглы ствола больше не было, как и части барабана. Кристаллы этерния вывалились на землю, и наклониться за ними я бы не успел.
Медленно опускаются мои веки, и обломки артефакта начинают падать мне под ноги. Ладони жжет, кончики пальцев пульсируют от боли, почернели ногти. Лезвия монстра все ближе, уже набрали замах и сейчас сорвутся, чтобы убить меня.
– Хольт, – выдохнул я, глядя в искаженную ухмылкой морду чудовища.
Прямо передо мной лопнула молния. Разрыв в пространстве с треском пошел шириться, и я успел заметить испуг на лице монстра, а потом прорыв реальности закрыл мне обзор.
Магия хлынула из меня, как в бездну. Я успел выставить руки, чтобы не грохнуться лицом о землю, изо всех сил стараясь прервать демоническое колдовство. Но прорыв ширился, захватывая все больше.
Кто-то визжал на одной ноте, и мне потребовалось несколько бесконечно долгих мгновений, чтобы понять – это орет поглощаемый магией монстр. Его втягивало внутрь разрыва, хотя тварь упиралась четырьмя лапами, оставляя глубокие борозды в утоптанной до состояния камня земле.
Мои каналы будто взбесились, выкачивая из меня силу, и передавая ее заклинанию. Не придумав ничего лучше, я сконцентрировался на кончиках пальцев, желая перекрыть отток. Хрустнули сжатые до боли зубы, но микрон за микроном мне удавалось сузить прореху, через которую утекал мой дар. Рот наполнился кровью, она потекла с губ на подбородок.
Поток истончался все больше, пока истечение магии не прекратилось.
Прорыв тут же исчез, будто его и не было, а я вдруг ощутил, что ничего страшного не произошло. Да, усталость, да, ноют сведенные судорогой челюсти. Но я жив, не потерял сознания и даже сумел сам остановить заклинание.
Подняв голову, я наткнулся на оставшихся чудовищ. Они застыли, будто впав в шок. Впрочем, это не значило, что они перестали представлять угрозу.
Указав на левого выпрямленным пальцем, я вдохнул.
Слова незнакомого наговора выстроились перед глазами, будто я читаю с бумажки. На каждый звук, выходящий из моего горла, я чувствовал, как откликается, слегка подрагивая, мой дар. Секунда труднопроизносимого языка, и с моего все еще черного ногтя срывается… Искра демонического огня.
– Горите в аду! – закричал я, чувствуя, как меня распирает от собственной мощи.
Первая искра сняла с цели щит, и пока остальные твари бросились прочь, я сделал шаг вперед, повторяя наговор.
Второе попадание пришлось в башку чудовища, и монстр даже не попытался уклониться. Часть черепа испарилась, и только теперь урод покачнулся, намереваясь удрать.
Серое копье прошило его грудь, ударив с такой мощью, что чудовище сломало забор и оказалось пришпилено к стене деревянного дома. Магия смерти развеялась, и труп сполз на землю грудой мяса.
Я оглянулся.
Салэм стояла на коленях, опираясь на остатки забора и харкая кровью на землю. Она подняла бледное лицо, и я увидел ее хищный оскал.
– Снимай с них щиты, – выплевывая слова пополам с кровью, приказала искоренительница.
Я кивнул и, повторяя заклинание, повел взглядом по сторонам, выискивая драпающих со всех ног врагов. Вот только монстры не горели желанием отдавать свои жизни – они мчались прочь с такой скоростью, что догнать их искрам не удалось бы.
Вспомнив о так и не превратившемся вожаке, я сбросил искру в землю. Воина с топором уже и след простыл. Впрочем, широкий шлейф крови на земле говорил, что далеко седому бородачу не уйти.
– Я иду за ним. Ты справишься? – спросил я, взглянув на тяжело дышащую учительницу.
Салэм кивнула, и с трудом поднялась на ноги. Ее заметно шатало, но девушка вытерла тылом ладони окровавленный рот, и сделала первый шаг вперед. Видимо, на этот раз ей досталось не так сильно. Усохшее, как и всегда после применения магии смерти, лицо приходило в норму.
– Ты его не догонишь, – проговорила она, протягивая мне руку.
Подойдя ближе, я подставил ей плечо. Искоренительница тяжко вздохнула, повисая на мне. Ноги ее пока не держали, но постепенно некромантка восполняла силы и шагала уже увереннее.
– Они сбежали, – выдохнула она сквозь стиснутые зубы, окрашенные кровью.
– Ничего, это не последний наш бой, – ответил я, помогая учительнице добрести до валяющихся на дороге останков дредхорста. – Зато мы не дали им превратить всю деревню в таких же уродов, как и эти…
