Владимир Евгеньевич Псарев
Кандыагаш
Пламя застыло под ложкой, в ложку поверх порошка выплеснулся спирт. Кончиком шприца вся эта масса была перемешана и забрана внутрь.
– Есть чем перетянуть?
– Вот, ремень, – щелкнул пряжкой Асан.
– Не люблю уколы.
– Это в последний раз, брат. Нужно пережить этот день.
От инъекции Нариману стало тепло. Через несколько минут пришло ощущение защищенности и удовлетворения. Мир словно собрался по кусочкам, а рука Господа начертила впереди дорогу.
– А помнишь, Нар, как мы друг друга чуть не утопили в детстве?
Нариман засмеялся.
– И дальше со всем справимся. Нам некуда отступать, брат, – похлопал он Асана по плечу уже слабой рукой.
– Впереди только новая жизнь.
– И Господь не заберет нас, пока мы не выполним свою миссию.
– Если он действительно есть, так и будет.
Парням захотелось спать. Нариман всем телом навалился на кирпичную стену, откинул голову. Перед глазами снова вода. Со всех сторон. Плот уходит из-под ног, и они, мальчишки, тонут. А вода соленая, неприятная, как сама их жизнь. Сознание рисовало узоры, как в калейдоскопе.
– Асан, – шепотом позвал Нариман друга, но ответа не услышал.
"Спит", – подумал он. Какой завтра большой день, а там поезд унесет далеко из этой гиблой степи. Унесет туда, где любовь. Унесет, чтобы дать шанс силой взять Царство Божие делами земными. Унесет к счастью. Унесет от порока. Нариман не мог пошевелить конечностями, но его это не беспокоило. Он еще несколько минут наслаждался красочными мирами в своей голове, а затем уснул. Навсегда.
