Владимир Алексеевич Колганов
Уходящее время
Глава 3. Крэйзи вумен
– Ну, здравствуй! А я была уверена, что прилетишь.
Что она имела в виду? Что примчусь, воспользуюсь удобным случаем, чтобы заключить её в объятия? Или что-нибудь другое… И как узнала, что прилечу, а не приеду, к примеру, на поезде или на такси? Вряд ли отслеживала моё передвижение с помощью геолокации мобильника.
Но прежде, чем строить гипотезы, надо бы хорошенько рассмотреть друг друга, отметив то, что осталось неизменным, и оценить вновь приобретённые качества, оттенки, то есть следы неутолённых страстей, несбывшихся желаний и сожаления о том, что жизнь прошла совсем не так, как было запланировано. Это если хватить смелости признаться…
– Ты почти не изменилась.
– Твой комплимент немного запоздал. Вот если бы лет десять назад…
– Нет, правда…
– Ладно, приведи себя в порядок и пойдём к столу. Ещё будет время обменяться впечатлениями. Ляля, ты тоже не задерживайся!
Вообще-то я таких застолий не люблю. Одно дело выпивать с друзьями, а тут… Ну не приучен к светской болтовне! Вот если бы возник некий интерес… Но заводить роман с Карой я не собираюсь, а Ляля… Ляля слишком молода, да и неудобно с дочерью флиртовать на глазах у матери. В других обстоятельствах сбежал бы через полчаса, сославшись на неотложные дела. Удерживало от побега только намерение выведать у Кары, почему разошлась с Тимохой, чем жила последние двадцать лет. Если бы не это, сделал бы ручкой этой Ляле ещё там, на кладбище… А впрочем, вру – обе они представляли для меня загадку, и пока не разберусь, я отсюда не уйду. Даже если попытаются выставить гостя за порог.
Помянули Тимоху, но говорили за столом всё больше обо мне. Эту тему можно было обмусоливать до самого утра, но, к счастью, они читали мои книги, так что пришлось только пояснить, где нафантазировал, а где описаны реальные события. Да по большому счёту мне нечего скрывать или что-то приукрашивать! Жизнь прожита, и пусть в памяти людей останется реальный человек, а не бронзовая кукла, созданная неумелыми руками на потребу публике.
Кара мало рассказывала о себе, несмотря на то, что выпила уже немало – в этом деле могла дать фору любому мужику. Странно, как при таком увлечении сохранила и фигуру, и лицо. Всё тот же профиль, словно бы перенесённый сюда со старинных римских или греческих монет. Впрочем, в нумизматике я не разбираюсь, так что наверняка можно подыскать более точное сравнение.
А вот глаза уже не те. Увы, нет прежнего сияния, которое ослепляет так, что уже не способен замечать незначительные недостатки, будь то в одежде, причёске или на лице. Да, время трудно обмануть, но похоже, что Карина даже не пытается – это так, если судить по умеренному макияжу. Вот и Ляля не увлекается косметикой, что меня, конечно, радует. А потому, что напомаженных, раскрашенных на дух не выношу!
Засиделись за полночь, и вот уже когда пора было расходиться, Кара выкинула фортель:
– А что, Влад, слабо тебе переспать со мной?
Вот те на! С чего бы это? Куда это её понесло? Если и вправду хочет пережить то, что прежде не сбылось, можно сделать всё как-нибудь иначе, а тут… Похоже, слегка перебрала. Я искоса взглянул на Лялю – та замерла, не зная, что сказать. Такого даже она от матери не ожидала… Ну а я попытался свести всё дело к шутке:
– Кара, да я всю жизнь мечтал об этом! Вот только возраст, знаешь ли, да и выпито немало… Так что гожусь разве что на роль евнуха. Если тебя это устроит, могу переночевать на коврике у твоей двери. Буду сторожить…
Известно, что в каждой шутке есть доля правды. Ну вот и я только кое в чём приврал. Ляля улыбнулась, еле сдерживая смех, а Кара что-то совсем разбушевалась:
– Да где это видано, чтобы мужик бабе отказал?!
– Позволь, ну постарайся хотя бы войти в моё нынешнее положение…
– Ничего не желаю знать! Я хозяйка, а ты гость, так что обязан…
Ну что тут скажешь? Если её не остановить, мало не покажется. Придётся выбивать клин клином.
– Так что, прямо здесь?
Я встал и расстегнул поясной ремень, готовясь снять штаны…
– Ты что, сдурел?
– Да я до постели не дойду, засну прямо по дороге. Пойми, в один день и дальний перелёт, и похороны… Имей же снисхождение!
Похоже, до Кары, наконец, дошло…
– Ладно, отдыхай, – тяжело вздохнула и налила себе ещё вина. – Ляля, покажи гостю его комнату.
Ну что ж, не без моральных потерь, но обошлось. Хотя очевидно – что-то с ней не так. Ладно, завтра будем разбираться. Я принял душ, и стоило прилечь, как сразу же погрузился в сон…
Проснулся под утро. Я бы ещё поспал, но вдруг почувствовал какое-то неудобство. Что-то мягкое и тёплое, нежное как лепесток розы словно бы прилипло к моей спине… Тут и мелькнула мысль: Господи! Неужели Кара не сдержала обещания? Перевернулся на спину и что же вижу… Ляля.
– Эй! Ты зачем? – только и смог сказать.
Ляля что-то бормочет сквозь сон, пришлось встряхнуть её за плечи. Другую вытолкнул бы за дверь, но с Лялей не могу так поступить, тем более, что надо бы услышать объяснение. Может быть, двери перепутала.
И вот смотрит на меня, причём так, словно бы я силком затащил её в свою постель. Повторяю вопрос:
– Ляля, зачем ты здесь?
И вдруг слышу смех:
– Ты что, не знаешь, зачем люди в одну постель ложатся?
– Видишь ли, в чём дело… Я тебя не приглашал.
– Поэтому и пришла сама.
У меня нет слов! Да я вообще не вижу смысла в том, чтобы спорить с женщиной – тут от Тимохи ничем не отличаюсь… Надо бы гнать её отсюда, заодно отшлёпать, но дело в том, что я тут гость, как-то неудобно…
Ну что ж, если нет других вариантов, попробую воспользоваться этой ситуацией и кое о чём Лялю расспросить. Но прежде прикрыл её тело простынёй. Так, на всякий случай…
– Давно Кара пристрастилась к вину?
– С тех самых пор, как муж погиб.
– А чем он занимался?
– Был у него какой-то бизнес, очень прибыльный. Да я, в общем, не интересовалась…
– Но он же твой отец…
– С чего ты взял?
Выходит, я был прав…
– Так что, она успела дважды побывать замужем после Тимохи?
– Влад! Ну чего пристал, зачем тебе всё это?
Понятно, что мы с ней уже на «ты». А как иначе, если лежим в постели почти что голышом – августовская ночь жаркая, а пижаму я с собой не захватил. Всё, даже зубную щётку в гостинице оставил.
– Что тут странного? Карина мне не чужая, как-никак бывшая жена старинного приятеля. Не удивительно, что хочу узнать о ней побольше.
– Так спроси у неё.
Явно неспроста Ляля упирается. То ли неприятно вспоминать, то ли здесь есть какая-то тайна. Попробовать разве спровоцировать на откровенность…
– Ой! Я, кажется, понял. Помнишь, в одной из моих книг отец домогался дочери…
Вспыхнула, села на постели, да как заорёт:
– Ты что, совсем рехнулся?!
– Тише, ты Карину разбудишь!
– Её теперь и выстрелом из пушки не разбудить… – и уже спокойнее: – К тому же, в твоём романе это был не родной отец.
– Да какая разница! Впрочем, извини, не хотел тебя обидеть.
– Ладно уж, проехали. Когда имеешь дело с писателем, всего можно ожидать.
– Ты на что же намекаешь?
– Помнишь, как ты смотрел на Лулу? Тогда ещё не знал, что она тебе не дочь…
Да уж, уела! Прямо в точку! Ну что тут можно возразить?
Ляля видит моё смущение, ей это нравится. А я такого оборота никак не ожидал. Да и вообще, вести допрос или душеспасительную беседу в постели с очаровательной девицей – это что-то новое для меня. Во всяком случае, ничего такого не припомню. Хотя следует признать, что нагрузка за последний день свалилась на меня немалая. Так что даже если бы чего-то захотел, вполне возможно, что от меня не будет никакого толку. И всё же, как добиться от неё признания?
А добиваться не пришлось – сама всё рассказала.
– Арсен, её последний муж, денег зарабатывал вполне достаточно для шикарной жизни, так что отдыхали они с мамой то в Эмиратах, то в Испании. Но ему всё казалось мало. И вот связался с криминалом …
Тут она замолчала, словно бы задумалась – а стоит ли об этом говорить? Ну коль уж начала…
– Я об этом уже потом узнала, мамин адвокат рассказывал. Короче, одна из его операций сорвалась, груз конфисковали, а на Арсена подельники повесили огромный долг. А закончилось всё тем, что его машину взорвали, вместе с ним. К счастью, нас там не было…
– Повезло.
– Да нет, дело не в везении. У мамы уже тогда появился близкий друг, или любовник, как хочешь, называй. Он вроде бы работал в Администрации, на Старой площади. По своим каналам что-то разузнал и посоветовал держаться подальше от Арсена. Мама подала на развод… Тут всё и случилось.
– Но тогда и вам должны были угрожать…
– Так мы к этому времени уже перебрались сюда.
– Ну а что же тот любовник, куда он подевался?
– Влад, ну чего ты лезешь не в свои дела? Нет его, и давай больше не будем об этом говорить.
Любопытная история! Впрочем, не вполне мой жанр – пусть этим занимаются Маринина или Устинова. С другой стороны, сюжеты, хоть как-то связанные с политикой, они старательно обходят стороной. Однако эту связь ещё надо доказать… Ох, неужели опять в мусоре копаться? А так хотелось написать что-то про любовь, про то, как и почему сходятся и расходятся хорошие люди.
Еле уговорил Лялю вернуться в свою комнату. А потому что, если не высплюсь, наутро с трудом соображаю – так и буду весь день бродить, как сомнамбула, натыкаясь на предметы, а то и вовсе всхрапну, сидя за обеденным столом, уронив голову в тарелку с винегретом. Прежде такого не бывало, но ещё одна такая ночь и самое невероятное может стать вполне реальным.
Глава 4. Те же и гости
На следующий день мы с Кариной сидели на веранде. О том, что было вчера, не произнесли ни слова, словно бы всё это нам приснилось. Говорили, в основном, о том, что было много лет назад. Вспомнили, как впервые встретились на квартире у Саныча – Карина только недавно вышла замуж за Тимоху, и мы изрядно выпили, отмечая это важное событие. Зяма тогда всё клеился к захмелевшей Карине, и мне показалось, что она совсем не против. Но вот сейчас почему-то не хотела это признавать, будто бы ничего такого не было. Я даже пожалел о своих словах – не дай Бог, снова начнётся то же, что вчера…
И тут на веранде появилась Ляля. Посвежевшая, видимо, уже успела искупаться – там, в саду у них большой бассейн, не то, что у бедняги Саныча. Ляля была в белых шортиках, то есть почти совсем без ничего. Надо признать, что фигура у неё на загляденье! Если бы мне скинуть лет эдак… Ну вот, снова размечтался! А ведь приехал сюда вовсе не затем, чтобы соблазнять юную прелестницу. Карина словно прочитала мои мысли:
– Ляля! Что ты себе позволяешь? При постороннем мужчине в таком виде!
– Какой же он посторонний?
Ляля с улыбкой посмотрела на меня, вызвав новый взрыв негодования:
– Я так и думала! Влад, как ты мог? Она же ещё совсем ребёнок!
Мне не в чем было упрекнуть себя – ночью держался из последних сил… Однако я не забыл, что было вчера за ужином, поэтому не стал разубеждать Карину, а в качестве метода защиты выбрал нападение:
– Карина, ты не права! Если Ляля хочет стать актрисой, тогда надо быть готовой ко всему.
– Ты на что же намекаешь? Меня заверили, что в этом училище нет никакого насилия над личностью, всё благопристойно, не то, что в «Щуке» или в ГИТИСе. Неужели обманули?
– Да нет, я не о том. Но вот представь, что Ляля будет исполнять роль Дездемоны. Как это у неё получится, если она никого толком не любила? Ну разве что учителю литературы писала любовные послания в девятом классе…
Ляля фыркнула, помотав головой, ну а Карина прикусила губу, пытаясь собраться с мыслями:
– Я об этом не подумала.
– Мама, не бери в голову! Влад пошутил…
– А я не признаю подобных шуток! Особенно, если речь идёт о любимой дочери, – и уже после короткого раздумья: – Но кое в чём Влад оказался прав. Надо бы тебе с кем-то переспать, а ещё лучше – выйти замуж.
– Ну вот снова! Я же говорила тебе, что для меня главное в жизни – это театральная карьера. А муж, дети, внуки как-нибудь потом.
Ляля убежала, при этом её груди так соблазнительно вздрагивали на бегу, что откуда-то из подсознания снова явилась крамольная мысль: а что если этой ночью я был категорически неправ? Что если подобного случая больше не представится? В юные годы я немало упустил таких моментов, и вот теперь…
Нет, так нельзя! Чтобы как-то успокоиться, отправился к бассейну, на ходу разоблачаясь – к счастью, у Карины нашлись плавки моего размера. То ли от покойного мужа остались, то ли припасла для своих гостей. Да мне это без разницы! Не купаться же голышом в Лялиной компании.
Я уже достаточно узнал о жизни Карины в последние годы, есть о чём писать. Вот и сегодня она успела о многом рассказать. В общем, занятный получается сюжетец! И всё же кое-каких деталей не хватает – вот если бы удалось пообщаться с её друзьями, тогда можно составить более полную картину.
Мне повезло – оказалось, что к вечеру будут гости. Вряд ли поводом для этого стал мой приезд, однако, даже если так, мне такое культурное мероприятие будет очень кстати. Только бы без скандала обошлось… Однако началось всё так, что я уже стал сомневался – стоило ли предпринимать этот вояж, чтобы оказаться участником банальной пьянки с завсегдатаями злачных мест, чьи имена не сходят со страниц то ли бульварной, то ли светской хроники. А кто их разберёт?
Уже смеркалось, когда за воротами усадьбы раздались протяжные автомобильные гудки. Кому-то было явно невтерпёж, но чем было вызвано такое нетерпение? Эта массированная звуковая агрессия продолжалось и после того, как открылись ворота, и только когда «порше», разукрашенный, как новогодняя ёлка, подкатил к дому, наступила тишина. Увы, только на несколько секунд.
– Каринушка! Это мы!!! Найдётся рюмка сорокаградусной для тверёзой женщины?
Дама, сделавшая попытку вылезти из автомобиля, вполне соответствовала его раскраске. Под слоем макияжа нельзя было разглядеть не только черты её лица, но и хотя бы примерно, с погрешностью в двадцать-тридцать лет, определить возраст этой женщины. Впрочем, даже тут нельзя быть ни в чём уверенным – хриплый голос обладательницы шикарной иномарки вполне мог принадлежать какому-нибудь биндюжнику или лихачу времён царствования последнего императора всея Руси. Однако Карину всё это не смущало – видимо, уже давно привыкла:
– Любаша! Для тебя найдётся и водка, и закуска, и подушка!
Причём здесь подушка, я догадался лишь после того, как из «порше» на свет явился ещё один гость. Вроде бы юнец, но почему-то с двухдневной щетиной на лице, да и голубые тени вокруг глаз наводили на мысль, что вылезший из машины персонаж ещё недавно был экспонатом питерской кунсткамеры. К счастью, он оказался довольно расторопным, и мне не пришлось участвовать в доставке ценного груза с сидения водителя прямиком к крыльцу особняка. Тут нас и представили.
– Знакомьтесь! Это Любаша, моя лучшая подруга, а это Влад…
– Да кто же Вовчика не знает?! – скользнув взглядом по моему лицу, Любаша бросилась в объятия Карины. – Ну, здравствуй, сестра.
– Привет, родная!
Пока подруги лобызались, я всё пытался сообразить, с чего бы это она меня так назвала. Вроде бы повода я не давал, ну а герой моего первого романа – это дела давно минувших дней. Но больше всего меня удивило то, что Любаша вполне сносно держалась на ногах – возможно, в машине укачало, но вот теперь, ощутив под собой земную твердь, довольно быстро пришла в себя.
Между тем, сцена явления гостей шла своим чередом, причём солировать, в основном, пришлось Любаше, и только Карине удавалось вставить несколько слов:
– Я дико извиняюсь! – прижав руку к груди, вещала гостья. – Вот нагло влезла в ваш интим. Но очень выпить хочется.
– Я тебя понимаю. Вместе будем надираться, – в том ей ответила Карина.
– А как же я?
Вот и у бородатого юнца голосок прорезался.
– Ах, да! Чуть не забыла, у Петечки другие планы, – Любаша ткнула пальцем в грудь своего спутника: – Это Пётр.
– Содом и Гоморра! – не удержалась от сравнения Карина. – Смешение взглядов, лиц, поколений…
– Кариночка! Ты уже пьяна!
– Это не я! Это моё alter ego! Ещё вчера назюзюкалось, чтоб ему пусто стало!
– Тогда вперёд!
Пришлось мне взять на себя обязанности бармена. После бокала вина Любаша вроде бы сменила тему:
– А мы вот только с вернисажа.
– Да ну? – изумилась Карина. – Чем же наслаждались?
– Кофе с коньяком… Ах, да! Там ещё что-то было, – Любаша обратилась к Петечке: – Ты не припомнишь, милый?
– Мы были на премьере фильма. Короче, не слабый такой фильм… Но в общем как бы полное дерьмо!
– Юности свойствен радикализм в суждениях, – глубокомысленно заметила Любаша.
Петечка выпучил глаза:
– Тебе понравилось?
– Понравилось! Но совсем другое, – призналась Любаша, заливаясь смехом. – Я на экран и не смотрела.
– Неправда, – решительно возразил Петечка. – Смотрела фильм как зачарованная. Даже на диктофон что-то там писала.
– Это не я. Это мой профессиональный долг выпендривался. Потом в своём блоге выложу.
– А что за фильм?
Этот вопрос я задал исключительно из вежливости, чтобы хоть как-то увести разговор от постельных и тому подобных тем.
– Так ведь про Вовчика, по мотивам твоего романа! – воскликнула Любаша.
Тут только до меня дошло. Несколько лет назад какая-то кинофирма купила у меня право на экранизацию романа, но дело настолько затянулось, что я их послал куда подальше, мол, делайте, что хотите, а меня оставьте в покое. И вот теперь что-то вылупилось. Кстати, могли бы на премьеру пригласить…
А Любашу снова понесло:
– Да как же фильм-то назывался? – она взглянула на Петечку, но тот только помотал головой. – Ах да! «Измученные и истомлённые»… Что-то про любовь. Кажется, про семейную драму педерастов.
Не успел я выразить протест, поскольку роман мой вовсе не о геях, как Карина подхватила эту тему:
– Везде одно и то же. И в постели, и в политике, и в кино… Везде!
– Если честно, то в кино ещё не пробовала, – отозвалась Любаша, хохоча.
Но Петечке не понравились слова Карины:
– Да всё не так! В политике ещё остались искренние, неиспорченные, порядочные люди.
– Кто бы сомневался! И самый неиспорченный – ты. Ну уж я этого так не оставлю.
Похоже, Любаша в своём репертуаре, и её никому не остановить. Только Петечка пытается:
– Дело не в испорченности. Наше поколение вообще находится как бы вот в таком посттравматическом состоянии…
– В каком, в каком? – переспросила Карина.
– Ну, если сформулировать точнее, то вот примерно в состоянии как бы родовой травмы….
– Ой, я не могу! Петечка жжёт!
Любаша с Кариной хохочут. Да и я с трудом сдерживаю смех.
– Ну я тогда вообще ничего говорить не буду.
– Петя! – пытаюсь успокоить парня. – Вы не обижайтесь. Дамам очень трудно такие премудрости понять.
– Но это же так просто!
– Петечка! Родной! Ты силы береги. А то после родов, да ещё с такой пост… пост… с этой, как её… Что же мы с тобой после этого делать будем?
– Да ну вас!
– Обиделся. Давайте ещё по стопарю, и мы пойдём. Первый раз совращаю новорожденного! – слегка покачиваясь, Любаша поднялась со стула. – Ну и где у вас тут люлька будет?
– Так в комнате для гостей. Ты же знаешь…
Гости ушли, и только тут на веранде появилась Ляля. Судя по всему, с Любашей у неё была абсолютная несовместимость.
– Мама! Ну зачем ты эту грымзу пригласила?
– Не смей так называть мою лучшую подругу! Если бы не она, я давно бы сдохла от тоски. Мы с ней и огонь, и воду прошли… Ну и что-то там ещё, уже не помню…
– И что, весь вечер наслаждаться её обществом?
– Скоро Арнольд с Шуриком прикатят.
Глава 5. Арнольд и Шурик
Новые гости не заставили себя долго ждать. К их приезду уже был накрыт стол, так что обошлось без аперитива, к тому же у Любаши после интима с Петечкой проснулся зверский аппетит, да и Карина не поскупилась ради дорогих гостей, заказав еду в местном ресторане. Ну а пока гости набивали рот деликатесами, я попытался составить мнение о вновь прибывших.
Острая бородка и в тон ей чёрные усы. Если добавить к этому патлатую шевелюру, вывод будет однозначен: Арнольд – это тот самый альтист, или скрипач, о котором мне рассказывала Ляля. Надо признать, впечатление он производил вполне благоприятное – достаточно посмотреть, как держит вилку, как отправляет в рот крохотный кусочек лососины. Да и своей осанкой вполне соответствовал моим представлениям о людях высшего общества, и уж наверняка принадлежал к тем, кто не обделён вниманием властей предержащих – ну там дипломы, премии, награды…
Честно говоря, к симфонической музыке я равнодушен – предпочитаю джаз. Разве что победа Вана Клиберна на международном конкурсе в Москве заставила отдать должное его таланту. Ну а уж скрипку совсем не переношу! Был случай в детстве, когда я лежал в постели с повышенной температурой, а мама ненадолго вышла в магазин, оставив включённым радиоприёмник, чтобы мне не скучно было. Но только закрылась за ней дверь, как врубили скрипичный концерт, и вот целый час я вынужден был это слушать, не решаясь встать с постели. Так что моё отношение к скрипачам имеет под собой прочную основу.
Куда занятнее был второй гость. Все называли его Шуриком, несмотря на седину в волосах и опухшее лицо с глубокими морщинами, что могло свидетельствовать как о глубине пережитых им страстей, так и о невоздержанности в употреблении спиртных напитков. Впрочем, одно другое ничуть не исключает. Пока он ел, пил, между делом подшучивая над Любашей и её кавалером, я даже при большом желании не нашёл бы повода придраться к его манерам, хотя они не отличались той утончённостью, которая была присуща ранее описанному персонажу. Более того, я усомнился в том, что он мог бегать по сцене в одних трусах, посчитав, что Ляля по какой-то неведомой мне причине его оклеветала.
Но где-то после пятого тоста Шурик решил рассказать о последних гастролях. Вполне себе заурядное турне по черноморскому побережью Кавказа, а фишка в том, что музыканты выступали совершенно голыми. В какой-то степени понять их можно, поскольку жара стояла небывалая, а тут ещё песни шли, что называется, с приплясом. В перерыве меняли семейные трусы и «майки-алкоголички», в которых привыкли выступать, на те, что посвежее, но ведь их не напасёшься! Поэтому в конце концов решили выйти на сцену голышом к восторгу публики.
Любаша с Кариной тоже были в восхищении – ведь далеко не каждый решится эпатировать публику подобным образом. Реакция Арнольда была довольно сдержанной, а Петечка, судя по всему, предпочёл бы видеть на сцене полуголых девиц, а не мужиков в линялых «трениках». Однако Шурик присутствия женских особей в своём ансамбле категорически не допускал, это противоречило его представлениям об искусстве. Так и заявил Петечке, когда тот высказал своё «фи», облечённое в форму пожеланий.
– Ты пойми, Петёк, к нашему концерту публика заранее готовится, и к бою курантов все уже лежат в салате… Ну и представь, если тёлки полуголые по сцене будут прыгать, эти все на сцену попрут, даже конная милиция их не остановит!
– А я на такой концерт, если нет девиц на сцене, не пойду! Без них никакого кайфа!
– У меня есть свои приемы, как завести людей. Могу, например, на корпоративе подойти, взять тарелку со стола и надеть какому-нибудь буйному на голову.
Ну а затем началось – Шурик попросил принести гитару…
– Давай смелей шампусик лей,
Мне каждый миг щас дорог.
Любовь все злей, козлы козлей
У женщины под сорок!..
Больше одного куплета я не смог выдержать. Вышел покурить, даже несмотря на то, что могла обидеться Карина. Но ей уже было всё равно, да и к тому же выкурить сигарету после рюмки коньяка – это же святое!
На веранде было пусто, Ляля давно куда-то убежала, но вскоре появился Арнольд, он тоже был не в восторге от песен Шурика.
– Конечно, Шура интересный человек, но его тексты… Причём он уверен, что всё это гениально!
– Не пробовали переубедить?
– Куда там! Как-то раз порекомендовал ему поэта, тот вполне мог бы доработать текст или предложить что-то своё, так Шура целый год после этого со мной не разговаривал! Вообще-то, я давно заметил, что барды и певцы чрезвычайно обидчивый народ, особенно те, что очень популярны.
Назвать Шурика певцом я бы не решился, а уж «бард»… Это и вовсе из другой оперы. Поэтому попытался уйти от обсуждения уже изрядно поднадоевшей мне персоны, задав провокационный вопрос:
– А музыканты? Как у вас с обидами?
– Так я же исполняю не свою музыку, – развёл руками Арнольд, а затем лукаво улыбнулся: – Если есть претензии, так это к Генделю или к Брамсу.
Что ж, Арнольду повезло – не каждый разберёт, если скрипач или тромбонист где-нибудь сфальшивил. А уж если выходит на сцену некто «с именем», тогда овации в любом случае будут обеспечены.
– Мне вот что интересно. Хороших музыкантов много, и только единицам покоряется Олимп. Как вы начинали?
– Да как и все нынешние знаменитости! Даже если есть у человека недюжинный талант, без покровителя ему не обойтись. Ну хотя бы на первых порах, чтобы прорваться сквозь толпу жаждущих признания и славы, – тут он как-то странно посмотрел на меня: – Кстати, Карина мне сказала, что вам тоже удалось добиться популярности.
Понятно, на что он намекает, однако вынужден разочаровать мировую знаменитость:
– У меня всё было несколько иначе. Попал в психушку. То ли белая горячка, то ли что ещё. А когда вышел на волю, никакой раскрутки не понадобилось. Первый роман чуть ли не с руками оторвали. И понеслось!
– Редкий случай! Нестандартный, прямо скажем…
Арнольд был слегка шокирован моим признанием. Конечно, даже среди известных исполнителей встречаются такие, которые не выходят на сцену, не выпив хотя бы рюмку коньяка. Но чтобы прямиком из сумасшедшего дома… Впрочем, от безумия до гениальности не так уж далеко.
В общем, хорошо поговорили. Вот только не решился у Арнольда спросить, кто конкретно к нему теперь благоволит. Иначе трудно объяснить неописуемое количество наград. Да нет, я не завидую, мне и своего хватает…
Не успел уйти Арнольд, как на веранде появилась владелица «порше». Я было решил прогуляться перед сном, но Любаша так вцепилась в мою руку – не оторвёшь. Видимо, возникла необходимость выговориться. Я не возражал – подвыпившие дамы нередко выбалтывают то, чего от них иначе не добьёшься никакими средствами.
– Совокупиться спокойно не дадут! Устроили тут чёрт-те что.
– Так это вроде бы твои друзья…
– Эти? Ты что, Влад, с дуба рухнул? Да если б не Карина, я бы их… Ну сам посуди, один это просто великовозрастное чмо, только и умеет, что демонстрировать гениталии, да крыть матом. Все его поклонники такие же алкаши, как он… Ну а другой, – тут её рот приблизился к моему уху: – Ты знаешь, почему его все носят на руках?
Я постарался изобразить на лице неподдельный интерес, хотя не надеялся услышать что-то новое. А Любаша продолжала:
– Есть такой человек, очень близок к верхам, благодаря этому и стал миллиардером. Так вот, если бы не он, не было бы нашего Арнольдика.
– Позволь, но Арнольд ещё в 80-х стал известен и у нас, и за рубежом.
– Ну и что? Тогда его совсем другой проталкивал. У них же знаешь как? Тянут наверх своих, а других не пропускают. Короче, семейственность и кумовство буйным цветом расцвели!
– Ну ты и загнула! Конечно, кумовства хоть отбавляй, причем не только здесь, в России. Но чтобы каждую знаменитость объявлять выскочкой, будто бы сделать карьеру можно исключительно по блату… Это уже чересчур!
– А кстати, ценная мысль! Все кругом блатные! Вот сейчас напьюсь, а завтра выдам в интернет всё, что я об этом думаю.
– Да кто тебе позволит? Насколько я понимаю, теперь с этим строго. Хоть и говорят, что нет цензуры.
– Видала я их! Всех разоблачу!! Всех на чистую воду выведу!!!
– Любаша, успокойся! Соседей разбудишь.
Так разве эту можно успокоить? Ещё не родился такой человек…
