Виталий Святец
Ещё не поздно
***
Во тьме больничного коридора, что озарялся лишь редким искусственным светом приборов и экранов, в проблесках белых вспышек халатов врачей, что забегали, как в потревоженном муравейнике, раздался лязг тележки с оборудованием. Сквозь этот мрак Игорь Соколов, так и не сумев победить зло внутри себя, разглядел то, чего ему не хватало до последней секунды – манящую, сияющую идеально заточенной сталью, возможность.
***
– Сохраняем спокойствите, – велел Михаил Николаевич. – Сейчас включатся запасные генераторы.
– Тише! – крикнул Зарницын.
Присутствующие смолкли. Звуки ненастья за окном перемешались с беготней по этажу. Было темно, и только свет приборов помогал сохранить очертания процедурного кабинета.
– А ну замерли все! – скомандовал старший лейтенант.
– Что Вы…
– Николаевич, тише!
Трижды повторять не пришлось – Кристина, директор и Михаил застыли и не смели дернуться со своих мест. Невролог не отрывался от экрана и, кажется, так и не понял, что статус-кво вокруг несколько изменился. Зарницын слушал. И явно что-то слышал.
– Товарищ лейт…
Но тот выставил руку вперед, призывая к молчанию. Через несколько секунд он тихо, не издавая звуков, подошел к двери, присел на корточки и выставил ногу в сторону. Следом он быстро достал телефон и включил фонарик.
Спустя еще пару мгновений дверь открылась и внутрь, медленно ступая, вошел человек. Сергей осторожно направил на него свет и, не увидев отблеска белого халата, рванул свою ногу в сторону и ударил по ногам незванного гостя. Игорь Соколов потерял равновесие и рухнул на пол.
– Господи, – от испуга девушка выронила из рук смартфон. Экран разлетелся на мелкие осколки.
– Как Вы… – испуганно начал Михаил.
– Я этого ожидал, – коротко ответил Сергей и немного наклонился к пыхтящему мужчине. – Гражданин Соколов, ну я же просил – не нужно мордобоя, не нужно мести. Хватит на сегодня травм и увечий.
– ЧЕГО РАДИ?! – заорал отец Марка.
– Того, что нельзя отвечать злом на зло, – заговорил Зарницын. – Иначе…
Взмах.
Быстрее пули пронеслась к нему рука Игоря Соколова. Лейтенант не успел ничего сделать. Скальпель врезался ему в горло.
Рука Соколова дрожала. Кровь лилась по ней, по одежде, по форме полицейского. Зарницын рухнул на колени и медленно потянулся к ране. В глазах темнело и мутилось. Было больно. Так, как никогда преже.
– Иначе… – прохрипел он, глядя в глаза сбитого с толку отца. – Вы… Ничем… Не… Лучше… Фашистов…
Сквозь разрывающую все внутри шеи резь и плотный туман Сергей Зарницын видел, как Игорь Соколов изменился в лице. Ярость пропала. Появился страх. Смятение. Боль. Оцепенение.
– Что же это… – простонал Соколов и горько зарыдал. – Что я… ЧТО Я НАДЕЛАЛ?!
Скальпель выскользнул и звонко отскочил от пола. Лейтенант едва смог зажать рану и упал. Он еле видел, как мужчину оттащили в сторону. Глухо слышал крики. С трудом чувствовал собственное сознание. Оно уходило.
Он вдруг подумал, что сейчас, буквально через минуту, очнется в другом теле. В другом месте и времени. В новом мире. Улыбнулся, глядя в наполненные ужасом глаза Кристины, которая изо всех сил зажимала пальцами дыру в его шее. Рукава ее халата залила кровь.
– Нор… м… мально… – чуть дыша сумел проговорить он, перед тем, как упасть в черную бездну.
***
Казалось, мимо него вспышками пронеслась вечность. Он очнулся, стоя посреди темного океана. Вода, что простиралась во все стороны до самого горизонта, едва доходила до колен. Вдали сияло черное солнце, а вокруг него переливался белый ореол.
– Сколько смотрю на это, а все не могу наглядеться, – услышал полицейский знакомый голос.
Он обернулся и обомлел.
– Да нет, – выдохнул Зарницын. – Да ну не может этого быть!
– Пф… Типичный сексист, – улыбнулась Кристина. Она была облачена не в медицинский костюм, а в темно-синее элегантное платье без рукавов. – Как у вас, людей, принято? А! Что, не женская работа, да? – съязвила девушка.
– И в мыслях не было… – промямлил мужчина. Он вдруг заметил на плече девушки татуировку: рядом с песочными часами расположились черная коса и рыжий кот.
– Я шучу, – легко сказала она. – Ну, куда?
– В каком смысле? – не понял Сергей.
И все резко вспомнил. Только душу окутало какое-то странное ощущение спокойствия.
– Я умер?
– Нет, но стараешься прямо сейчас. Тебе решать.
Он обвел глазами пустой пейзаж.
– Как-то это не похоже на свет в конце тоннеля.
– Наверное, и не должно, – Кристина смотрела куда-то вдаль. – Так что? Ты хочешь помочь мальчику?
Зарницын почувствовал, как отчаянно заколотилось сердце.
– Он правда из Освенцима? Он правда видел весь кошмар, о котором мы… Мое поколение… Только читали и, изредка, слышали?
– Правда, Сергей. Я долгие годы ловлю души тех, кто должен был погибнуть в концлагерях, за секунду до смерти, и переселяю в другие тела. Даю им другую жизнь. Лучшую жизнь. Ту, что они заслужили.
– А с нацистами ты как поступаешь?
Девушка пристально посмотрела ему в глаза и сжала губы в тонкую линию.
– Да ладно. Нет. Нет-нет-нет-нет. Не может…
– Ты поступил бы иначе? Тебя не греет мысль о том, что армия рейха жгла в своих печах, душила газом и убивала электричеством самих себя?
Полицейский смолк и задумался.
– Нет. Я поступил бы иначе, – он поднял глаза к небу. – Я знаю историю. Тупые, настроенные на военную романтику американские солдаты обезумели от того, что увидели своими глазами в лагере Дахау, настолько, что расстреляли всех сдавшихся в плен. Наши не позволяли себе подобного, потому что в противном случае были бы ничем не лучше врага. Ничем не лучше фашистов.
Она одарила лейтенанта улыбкой.
– Впервые за тысячу лет я слышу такие достойные слова. Ты хороший человек, Сергей Романович Зарницын. Мне здесь такой бы пригодился.
– Здесь? А что это за место такое – «здесь»? Какая-то пограничная зона?
Девушка оглядела водную пустошь. Посмотрела наверх, где сгущался мрак. И пожала плечами.
– Сложно сказать точно. Механизм Вселенной. Или подпрограмма реальности. Твой термин тоже подходит. А я – её… на язык просится слово «посредник».
– Ясно, – вздохнул Сергей. – Ясно, что ничего не ясно…
– Ты решил? – снова спросила Кристина.
– Реш… Остаться или вернуться?
– Да.
– Ты не шутишь?
– Судя по твоей реакции на шутку про сексиста, – она усмехнулась, – шутить у меня получается плохо.
Зарницын коротко улыбнулся.
– Это нечто… – он вгляделся в черное солнце и попытался привести в порядок бушующие мысли. – Невероятное. Завораживающее. Неизведанное, но… Но я не собирался умирать так скоро. В мире… На Земле тоже есть столько всего завораживающего и неизведанного, чего я еще не делал. И я…
На мгновение он снова потерялся в своей голове.
– Я хочу помочь мальчику. Э… Колеку.
Кристина подошла и поцеловала его. По губам Зарницына будто пробежал электрический ток.
– Теперь все будет хорошо, – почти прошептала она. – Ты поступил правильно. Возвращайся домой.
И девушка отправилась навстречу солнцу. Сергей вышел из оцепенения и рванул за ней.
– Погоди! Погоди, постой!
– Да?
Он на секунду уставился себе под ноги.
– У меня… Два с половиной вопроса.
– Как и всегда, Сергей Зарницын.
– Так… Ты правда делала так, что фашисты умирали в их же лагерях?
Кристина пристально смотрела ему в глаза.
Вокруг Сергея начала появляться пелена. Он догадался – его возвращали обратно. Старший лейтенант так и не смог понять, что девушка хочет сказать, ее лицо оставалось непроницаемым.
– Ладно, – бросил он. – Не важно! Ты можешь сказать, где сейчас Семён?
– Ошибки случаются у всех, дядя полицейский, – Смерть накинула капюшон и снова двинулась вперед. – И поэтому мое предложение остается в силе.
Отойдя на несколько шагов, она обернулась:
– До встречи, – вымолвила она и отправила ему печальную улыбку. – Через много-много лет.
