Виталий Святец
Одно желание назад
Варежке. Самой настоящей старшей сестре
«Будь осторожен в своих желаниях, ведь неизвестно,
кто может их услышать. Или что.» ©
Терри Пратчетт, «Роковая музыка»
Глава 1
Дома уже стояла красивая елка, украшенная разноцветными шарами и мишурой. В школе вот-вот начнутся зимние каникулы, а в Новогоднюю ночь, пока Маришка будет крепко спать, вдоволь наевшись любимым «Оливье» и насмотревшись салюта, Дед Мороз принесет подарки.
Но все это было словно в каком-то плотном тумане. Не было ни новогоднего настроения, ни ощущения приближающегося праздника. Совсем не было, ни на вот столечко.
Маришка тихо плакала в подушку. Она очень-очень устала. Так, как устают только старшие сестры. И слезы у нее были не соленые, а горькие. Такие, какие бывают только у старших сестер.
Матвею недавно исполнилось два годика. А все двухлетние мальчики ведут себя одинаково. Играют в машинки, везде раскидывают динозавриков, утаскивают куда-то твои мягкие игрушки, что живут в кровати, и постоянно требуют внимания. Маришке казалось, что чем больше Матвей подрастает, тем больше скандалит и выпрашивает себе маму.
Совсем не понимает, что ей, старшей сестренке, тоже нужна мама.
Мама старалась угодить обоим. Но она всегда была рядом и, одновременно с этим, где-то далеко, на другой планете. Честно запрещала папе отводить Маришку в школу, и каждое утро отводила ее сама. Но потом все равно бежала к Матвею.
Мама с Маришкой все меньше времени проводили вместе.
Девочка очень любила слушать сказки голосом мамы, но мама все реже читала дочери, настаивая, чтобы та больше читала сама, хотя Маришка читала очень много, гораздо больше одноклассников.
Мама все реже целовала ее на ночь, потому что укладывала Матвея, а когда заканчивала – Маришка уже спала. Каждый раз мама говорила, что обязательно целует девочку. Но как это проверить, когда ты спишь? Вдруг мама забывала?
Маришка крепче сжала в объятиях любимую игрушку – белоснежного тюлененка. Глазки у нее были совсем как у человека, поэтому Маришка с папой решили, что это настоящая шелки – тюлененок из легенд, который может превращаться в человека. Так было написано в одной папиной книге, которую Маришка часто брала читать.
Сегодня вечером ей читать не хотелось. А кроме плюшки-шелки ее никто не обнял и не поцеловал на ночь. Потому что она, видите ли, повела себя плохо.
Матвей пристал к ней, когда она строила из конструктора башню. Девочка несколько раз просила его не мешать, но вместо этого брат разломал постройку. Наверное, он тоже хотел поиграть с деталями. И пусть это было уже не в первый раз – терпения не осталось. Маришка разозлилась так сильно, что внутри нее будто проснулся какой-то монстр. Она схватила детали конструктора и швырнула прямо в Матвея.
– Ну и пожалуйста! – крикнула она брату. – Хоть заиграйся!
Мама очень расстроилась. Папа сказал, что Маришка повела себя некрасиво. Но Маришке не было стыдно. Она очень устала, чтобы ей было стыдно.
– Я так не хочу, – прошептала Маришка шелки. – Не хочу я так встречать Новый год! Не хочу я с ним его встречать!
В комнате девочки было светло. Маришка не любит засыпать при свете из окна. Ей кажется, что так тени в комнате двигаются. Она не боится теней: они ей просто не нравятся и она на них злится. Ей всегда жутко хочется отругать того, кто разрешил теням двигаться.
Сейчас, в пору волшебных праздников, папа повесил под потолок новогоднюю гирлянду. В свете разноцветных огоньков тени не шевелились. Гирлянды было достаточно, чтобы Маришка видела всю комнату, но и не настолько мало, чтобы тени разгулялись.
Вдруг ей показалось, что черная полоска около письменного стола скользнула куда-то в сторону, будто ее спугнули.
– Да ну вас, дурацкие тени, – она снова зарылась лицом в подушку.
– Как некрасиво, – внезапно донесся бархатный голос.
Маришка подняла голову. На ковре в комнате сидел огромный-преогромный серо-черный кот, а в воздухе витал аромат колючего свежего снега.
– Разве так встречают гостей? – промурлыкал гость.
«Разве в комнатах ни с того ни с сего появляются коты размером с быка?» – подумала Маришка. И ее сразу осенило.
– Эй, я тебя знаю! Ты – Йольский Кот!
– Ум-мненькая, – сказал Йольский Кот. – Я люблю умненьких. А откуда ты про меня знаешь, дитя?
– Читала, – честно сказала девочка.
Кот удивленно посмотрел на Маришку, взмахнул своим длиннющим пушистым хвостом и осторожно опустил его на кровать. Прямо рядом с девочкой. Хвост был мягкий и от него пахло еловыми ветками. Маришка села.
– У папы есть книга, в ней написано про тебя и твоих друзей.
– Уверен, там в основном все выдумки, – сообщил Кот.
– Но ты-то тут, – заметила Маришка.
– Твоя правда, умненькая девочка, – Кот расплылся в улыбке и увидел, как огни гирлянды сверкнули в слезинках девочки. – А кто же это нам так насолил?
– Никто, – Маришка всхлипнула и вытерла нос рукавом пижамы. – Я просто устала. И для гостей уже очень поздно.
– Ой ли?
Неожиданно для самой себя девочка взорвалась эмоциями.
– Меня ужасно бесит младший брат! – выпалила она.
– Брат! – почти пропел Кот. – А у меня нет брата. И сестренки тоже нет. Тебе повезло!
– Повезло?! – вскричала Маришка. – Он забирает все игрушки, когда мы играем! Он постоянно ломает то, что я построила! Он лезет в мой рюкзак и на мою книжную полку! Когда он спит – нельзя смотреть телевизор! А еще из-за него у мамы нет на меня времени! Ни на вот столечко!
Она снова заплакала.
– Все говорят, что я уже почти взрослая, раз учусь в школе! А я хочу к маме! А к маме нельзя, потому что Матвей забрал ее себе! А она и моя мама тоже!
Йольский Кот наклонил голову, опустил ее на свои могучие лапы.
– Хочешь, я его съем-м? – спросил он. – Или, хотя бы, укушу?
– Делай, что хочешь, – сказала Маришка, вытирая слезы. – Но я не хочу встречать с ним Новый год!
– Как пр-рикажешь, милая девочка.
Маришка моргнула, а Кот исчез, словно его сдуло ветром. И в комнате уже не пахло ни снегом, ни хвойными иголками. Тени – и те не двигались. Девочка задумалась – не приснилось ли ей это?
Было тихо.
– Кот? – позвала она.
Ответа не последовало. Маришка пожала плечами и внезапно услышала, как в другом краю квартиры заплакал Матвей. Старшая сестра взяла своего тюлененка-шелки и накрыла себе голову, чтобы не слышать надоевшего плача. Так и уснула.
