Виталий Стальев
Царь
– Будут проводить, – ответил Шериф на молчаливый вопрос, который Пустовал задал движением подбородка. – Так что давай-ка, Денис Игоревич, взбодрись и прокатись до егерей. Надо их предупредить, чтоб за живностью присмотрели.
Егери, семья оборотней, жили в сторожке за перевалом. Пустовал, мигая глазами как-то неодновременно, вылез из застонавшего кресла на колесиках и с прискуливанием потянулся.
– Будет сделано, товарищ майор. Р’решите исполнять? – Пустовал забренчал сейфом, полез доставать ключи от уазика.
– Р’решаю. Скажи им, чтоб с восьмого числа была тишина, а десятого чтоб не пугались громких звуков. Три дня всего простоять, да три ночи продержаться. Авось выдюжим, как думаешь?
– Авось, – хрипло ответил Пустовал, присвистнул Саню и был таков.
***
Рабочие начали приезжать днем раньше, и к утру восьмого сентября набралось их несколько десятков. Под основную площадку фестиваля путем коварных интриг, гневных звонков и угроз самоубийством директора заповедника удалось выторговать поле за деревней, не имеющее отношения к образцово-показательному хозяйству Сергея Эдуардовича. Шериф предлагал рассмотреть как вариант пляж Щучьего озера, живописно раскинувшегося между Белым Яром и соседней деревней Верхний Перегон, но Сергей Эдуардович сухо отрезал, что там у некоторых редких видов как раз начинается нерест.
***
Толстый Котовский в салатовой футболке с жирным пятном на животе деловито шнырял по полю, мелькал то там, то тут, раздавал работникам ценные указания, технические задания и распечатки с планами. За ним по пятам сновала Люба, его ассистент.
Шериф наблюдал за разворачивающейся суетой с водительского сиденья служебного уазика. День был солнечный, теплый, душистый осенними запахами. Угревшись, пристроив голову к полуопущенному стеклу двери, начальник полиции задремал. А проснулся от чаячьих криков людей с дальнего конца поля, от кромки леса. Это нашли первое тело. "Началось", – подумал Шериф и выпростался из объятий нагретого автомобильного кресла.
Погода схмурилась, большую часть неба накрыла фиолетовая туча, и от контраста ярче, желтее зажглась утоптанная стерня. Люди бежали отовсюду, и Шериф побежал тоже, раздвигая столпившихся концентрическими кругами работников.
– Я же вам говорил, я же говорил, у нас животные! – в отчаянии повторял Сергей Эдуардович, черной колонной возвышавшийся над телом и над присевшим к телу Котовским.
– Животное тут одно, Сергей Эдуардович, и оно лежит перед нами, – ответил Котовский и двумя пальчиками помотал тело за подбородок. – Редкий вид.
– Не понял, – унял истерику директор заповедника.
– Редкий вид, говорю. Неустойчивый к местному самогону, – Котовский поднялся, отряхивая пухлые ладошки. – Люба, распорядись. Этого в поселок – ментам или в больничку, как уж они там сами решат, денег ему не платить, из всех ведомостей вычеркать. Отоспится и пусть валит (тут распорядитель бала добавил несколько таких слов, каких от него никто не ожидал).
– Менты как раз на месте, – Шериф выступил из толпы, – Всем спасибо, расходимся, дальше мы сами, расходимся, расходимся.
Махая руками, как на гусей, он разогнал толпу и присел к телу. Сергей Эдуардович поддернул брюки и тоже присел.
– Он в обмороке. Запаха алкоголя нет, – поделился наблюдениями Шериф.
Сергей Эдуардович воровато пооглядывался, а потом ловко, явно не первый раз в жизни, перевернул лежащего полубоком и показал полицейскому ранки на шее сзади, над самым острым позвонком.
– Ну и что это у нас? – беспомощно спросил Шериф. Он работал в Белом Яре всего год и многое было ему в новинку. – Только не говорите, что и вампиры бывают!
– Это летучая мышь, – сказал подошедший со спины Пустовал. – В больничку его надо. Щас подгоню машину.
– Летучая мышь, да, – согласился Сергей Эдуардович, глядя вслед бегущему через поле лейтенанту. – Немножко ядовитая…
– Таких не бывает, – возмутился Шериф.
– Иногда бывают, – Сергей Эдуардович поднялся, отряхнул колени и зашагал в сторону шумной компании, в центре которой светилась зеленая футболка Котовского.
***
В шатре на поле собрались Котовский, Шериф, Грибакин и Сергей Эдуардович.
– Вы должны все отменить, – шипел директор заповедника и казался желтее обычного. Котовский отрицательно мотал головой.
– Послушай, Котовский, два человека в больнице, ты чего добиваешься-то? Их завтра будет десять, а когда зрители приедут – сколько? – Шериф внутренне кипел, но говорил хладнокровно. Второе тело нашли под вечер и опять на краю поля и лесной опушки.
– Включим софиты, музыку, все ваши летучие мыши улетят домой, в Трансильванию, – ответил тот. Посмотрел на Сергея Эдуардовича, и правда немного похожего на графа Дракулу, и, хихикнув, закончил, – И вас на родину заберут.
– Котовский, тебе все шуточки что ли?! – возмутился Шериф. – Люди пострадали! И еще пострадают! У нас тут не Диснейленд! Я сейчас просто арестую тебя и все!
Котовский вдруг устало выдохнул и сел в складное режиссерское кресло. Он словно сдулся от этого выдоха, сгорбился и постарел.
– Слушайте. Отменить нельзя. Требуют из Москвы. Я сам не знаю, что там за цель, именно у вас проводить. Я предлагал другие места, и не в такой жопе мира, но они говорят – только Шеремель. Мне сюда даже тысячу зрителей привезти – до фига делов. А в городе мы бы сделали на три, на десять тысяч. Я сам не рад и сам не просил. Но отменить я ничего не могу, и вы не можете. Вся королевская конница не может. Давайте думать, как сделать, чтобы больше никто не пострадал. Чеснок, серебряные пули, распятия? Распылять святую воду с самолета? Что мне сделать?
В шатре повисла звенящая тишина. Все смотрели на Котовского, а Котовский ни на кого не смотрел и выглядел потерявшимся толстым бородатым ребенком.
Белоярцы переглянулись.
***
– А егеря не помогут?
– Егеря неразумных не контролируют. Могут крупных зверей отогнать, но мыши, комары…
– Еще и комары…
– Комары редко, они на болотах в основном. А мышки людей учуяли и слетелись.
Такой разговор происходил в полицейской машине, так и стоявшей на обочине. Поле ярко освещалось огромными софитами. На границе белого сияющего пятна и чернильной осенней ночи зоркий глаз мог заметить мельтешение крыльев в воздухе. На свет мыши не совались. Работы продолжались, и с одной стороны поля уже выросла сцена с решетчатыми фермами, на которые техники поднимали новые и новые головы мощных ламп. Торговые скворечники улицей выстроились вдоль дороги, к кромке леса никто старался не подходить.
