Виталий Иванович Ячмень
Счастливый случай
На всякий случай я медленно прошёл по коридору и, заглянув в единственную комнату, прошептал с нотками крика:
– Предупреждаю сразу: моё лицо не было довольным во время нашего последнего разговора!
Ответила мне только тишина, как делала уже много лет, но в этот раз, заставив думать о посещении психиатра. Кстати, пора перестать смотреть в лужи, а то непонятно, кого из моих умерших друзей я там увижу в следующий раз…
* * *
Голова жутко раскалывалась, и я уже начал думать, что вчерашний день прошёл в обществе настоящего Пашки. Не мог же я сам так нарезаться, что сейчас не могу заставить себя даже пошевелить пальцем на руке?
Солнце светит через окно, врезаясь через закрытые веки прямо в больные глаза. Как я понял, где-то на выходе из них, яркий свет впивался в мозг. Опять же, разве может голова так раскалываться после вчерашней бутылки коньяка? Да, я по молодости и больше выпивал, но, стоит признаться самому себе, было это очень давно, и таких активных забегов для печени я не устраивал уже около трёх лет. Сдал немного, старичок…
– Хватит притворяться, что всё ещё спишь, – раздался знакомый голос. – Ой, та ладно тебе! Я уже около часа смотрю, как ты сопишь и издаёшь не самые приличные звуки.
Я притворяюсь? Да нет же! Я на самом деле сплю! Вот, сейчас проснусь, и голос Жеки пропадёт сам по себе. Ведь снились же мне они сразу после смерти! Почему и этот голос не может оказаться обычным сном? Подъём, Коля! Подъём!
Нет, это не я кричу себе. Это всё тот же голос старается достучаться до моего больного от алкоголя рассудка.
– Подъём, дружище! Я же не знаю, как долго смогу здесь находиться. Может ещё пару минут, и мне придётся раствориться, отправившись куда-то… туда…
Я приоткрыл правый глаз, стараясь не показывать, что смотрю на говорящего призрака, но его улыбка, разъехавшаяся по круглому лицу, говорила о многом. Жека смотрел прямо в этот мой глаз, разведя в стороны руки.
– Ну, иди сюда, обниму!
Нет, дружище, не пойду…
Повернувшись на другой бок, я закрыл правый глаз, а открыл левый. Принявшись ковырять пальцем стену, спрятал ноги под лёгкое летнее одеяло, боясь своего мёртвого друга, словно тот был пресловутым подкроватным монстром, жаждущим свисающих с кровати человеческих конечностей.
– Вы что, теперь все ко мне придёте? – я продолжал своё нехитрое дело, наблюдая, как в обоях появилась маленькая дырочка. Решив, что свою работу по порче стены я выполни, мне ничего другого не осталось, как скрестить руки на груди. Так я и лежал на боку, рассматривая незамысловатый узор на обоях.
Сзади раздался вздох. Жека делал так очень часто… при жизни. С его весом больше ста сорока кэгэ, вообще было сложновато обходиться без признаков усталости при любой работе. При этом, он никогда не отказывал друзьям, всякий раз протягивая нам свою массивную руку помощи. Его жена Света тоже летела на том злополучном самолёте… Окончательно осознав последнюю мысль, я повернулся в сторону друга, рассматривая комнату.
– Потерял кого-то? – Жека стоял в прежней позе, готовый принять меня в распростёртые объятия. Нет дружище, только не в этот раз, а то ещё утянешь к себе под землю, а я на такое не подписывался.
– Ага, потерял… – я сел на кровати, отчего голову проткнуло раскалённым прутом, – всех друзей…
Так себе каламбур получился, но Жека не обиделся, только улыбка стала не такой радостной. В конце концов, он рассмеялся и опустил руки.
– Ладно, я уже и сам понял, что не смогу тебя обнять. Пока ты спал, я пару раз попробовал тебя растолкать, но у меня этого не получилось. Кончились дружеские обнимашки, так хоть беседы оставили. Кстати, ты кого-то уже видел из наших?
– Пашку… Вчера с ним посидел немного. А после его ухода продолжил начатое дело.
– Вижу, что помяло тебя от этого неплохо. А что, он смог выпить с тобой?
Жека поводил глазами по комнате, словно пытался найти пьяного Пашку. Ну, или искал рюмку, чтоб проверить возможность мертвецки упиться… Снова каламбурю? А если так: упиться вусмерть? Хм… недавно о чём-то таком я уже думал, но из-за больной головы не вспомню когда.
– Не смог… обломал я надежду своему другу, – он тоже ничего не мог трогать, так что пить мне пришлось в одиночку, как какому-то алкашу. Ладно, так ты мне скажи, вы что, теперь все ко мне придёте по очереди, или ты со Светой заявился?
– А, так ты её выискивал? – Жека почесал вечно лохматую голову, и прокричал в сторону коридора, – Светусик, ау!
Я даже посмотрел в ту сторону, ожидая появления такой же крупной женщины, как и мой друг детства, но в коридоре было тихо.
– Ты прикалываешься? – я снова посмотрел на Жеку, но тот только пожал плечами.
– Ну, стоило попробовать… Знаешь, я после падения видел её… голову. Она лежала отдельно от тела, а я всё пытался позвать жену, или кого-то из ребят. Не смог… Потом нас собирали, везли, даже отмывали. Мне она пару раз на глаза попадалась, а дальше всё, как будто отрезало. Где она теперь?
– На кладбище, рядом с тобой, – не знаю зачем, но я это сказал. В глаза Жеке смотреть не получалось, поскольку о смерти родных говорить я не мог никогда. Отчего даже выказать соболезнование людям никогда не получалось, а тут вообще не понятно, как описать сегодняшний разговор.
Жека сел на пол, обхватив голову, при этом взгляд, став абсолютно пустым, был направлен куда-то вперёд. Его длинный хвост свисал с плеча, почти достав до лежащего на полу журнала. Я ожидал, что этот большой человек сейчас разрыдается, как маленькая девочка, но он молчал, продолжая находиться в своих мыслях.
Когда молчание затянулось, я, тихонько кашлянув, спросил самое важное в этот момент:
– А ты зачем пришёл? Извини, может грубо прозвучало, но просто Пашка здесь такую фигню нёс, что я даже не нашёлся, что ему ответить. А ты? Тебя зачем… отпустили ко мне? Понимаешь, я не бу…
– Она любила цветы. Света… Мой лучик в жизни, дарящий свет… Цветы любила, понимаешь? – он поднял на меня тяжёлый взгляд, и, как мне показалось, злобно, поводил челюстью из стороны в сторону. Мне пришлось закивать, соглашаясь со сказанным. – Помнишь, я дарил ей красные розы? А вы надомной частенько посмеивались… Та ладно тебе, не делай такие глаза – я всё это и так прекрасно знаю. Подкаблучник… Так же говорили… некоторые, сейчас мёртвые наши с тобой друзья? Ага, так вот! Красные розы! Но только такие, чтоб прям горели! А я их дарил каждый третий вторник месяца… в наш день знакомства. То есть, двенадцать букетов красных роз, всего лишь по три штучки, но как она всегда радовалась! В общем, я только что понял, чего мне здесь не хватает – её радости! Ты обязан каждый третий вторник месяца приносить на её могилу цветы! Только не забудь – красные, чтоб от них всё горело! Розы! Тебе же не тяжело? Ведь не зря тебе Бог… м-да, не верил я в него… Ладно, не зря же тебе кто-то дал шанс! Теперь ты должен вернуть должок, а это не так дорого… всего-то три цветочка.
Я выдохнул тяжёлый воздух, сдерживаемый почти весь монолог Жеки. Точнее, я дышал, но делал это украдкой, словно воровал воздух у правительства, обложившего его налогом. Надо что-то сказать, а то действительно придётся жениться на вдове и усыновлять детей друга, а потом, раз в месяц кататься на кладбище с цветами…
– Жека, я…
– А я не приму отказа! – большой человек с несвойственной ему лёгкостью вскочил на ноги. Вот что значит потеря тела и лишнего центнера массы! Он сделал шаг в мою сторону, сжал кулаки, посмотрел, как в ответ сжался я, и отошёл к окну, покачивая головой. Что-то высматривая на улице, мой друг тяжело дышал, очень часто сжимая и разжимая кулаки-кувалды.
– Женя… Жека… Я только хотел сказать… я сомневаюсь, что мне кто-то дал шанс выжить, чтоб… жениться на чьей-то вдове и носить цветы на могилку, пусть и раз в месяц. Да и не просил я этого, если честно…
Человек у окна рассмеялся.
– Так чего ты с нами не поехал? Знаешь, Коля, а ведь там, валяясь на траве, я многое понял. Рассматривая оторванную голову супруги, я думал… Да, я мог оценивать трезво ситуацию, и поэтому пытался понять, почему ты не полетел с нами… Струсил? Или что-то знал? Ой, не говори мне про свою болезнь! Я всё тогда обдумал! Скажи, тебе сон приснился, и ты передумал? Не тряси головой, мой живой друг, не надо! А, знаешь, раз уж ты говоришь, что не просил жизни, так обменяй свою на мою! Честное слово, я даже каждый месяц буду носить цветочки на твою могилу! Ага, как только к Свете буду идти, так и тебе заброшу. И поверь, мне это будет не тяжело, и я не пожалею ни единой копеечки! Как думаешь, там примут такой обмен, если ты добровольно согласишься?
– Но я не соглашусь… – я вытер рукой и без того обсохшие губы, стараясь контролировать его движения, но всё равно не усмотрел!
Прыжок гиганта был очень быстрым, и я в самый последний момент дёрнулся в сторону, что само по себе оказалось лишним. Жека пролетел сквозь меня и выскочил через стену в коридор. Пока я старался отдышаться от увиденного, его туша прошла в комнату, разведя в сторону огромные руки.
– Ну, я рискнул, – пожал Жека плечами, начав растворяться в воздухе.
Я смотрел за этим невероятным действием, наполненным утренним солнечным светом. По щекам текли слёзы, но вытирать их не хотелось. Губы шептали безостановочно, как будто вымаливали прощение или пощаду:
– Я не знал… не просил… не знал… не просил… нет…
Жека исчез, растворившись в нашем мире, чтобы… проявиться в другом? И у него я не расспросил о смерти, но среди моих мёртвых друзей ещё достаточно тех, кто не посещал эту квартиру в последнее время. Или я о них не знаю? Всё равно, теперь я уверен, что скоро ждать нового гостя…
* * *
Весь день хотелось выйти на улицу, сходить за хлебом, молоком и сигаретами, но я не мог себе позволить такой роскоши. Наверное, отчасти от того, что я не курю уже около семи лет, а, может, и от страха повстречать на улице очередного гостя. Будет весело, если в очереди за хлебом за мной будет стоять кто-то из них… ушедших, как я думал навсегда. Но они вернулись, и не в кошмары, как принято у нормальных людей, а в обычную реальность, вписавшись в неё как-то уж очень гармонично. Ага, и привычки старые сохранили, и голоса те же самые, и даже мимика не поменялась… Странные такие мертвецы.
Почти полдня я проходил по квартире, аккуратно заглядывая за углы и с не меньшей осторожностью открывая двери шкафов. Да, блин, я и в холодильник заглянул, зачем-то подвигав загрустившую и забытую кастрюлю с прокисшим супом, а также банку с салатом из моркови. Пора провести тут ревизию, да и надо на это не больше пары минут, но как-то устал я морально, поэтому снова направился в постель.
Проснувшись, через пару часов, я лежал на кровати, прислушиваясь к звукам в квартире. Потемнеть ещё не успело, но я глубоко в душе хотел подорваться с кровати и включить свет. Нет! Полежу ещё, а то призраки решат, что уже пора выходить… хотя Жеке это не помешало.
Прислушавшись к звукам и решив, что ничего страшного вокруг нет, я сел на кровати и посмотрел вокруг. Да, пустая квартира, надо бы хоть рыбок завести, а то вообще один живу, словно затворник. Ещё немного посмотрев в сторону окна, я подумал, что призраки не дышат, а, значит, можно не прислушиваться и продолжить проживать сегодняшний день. Ну, или то, что от него осталось.
«В душ!» – проскочила одинокая мысль, заставив дёрнуться от неё, словно от выстрела.
«А почему бы и нет?» – пронеслась вторая, и я, пожав плечами, поднялся с кровати.
Признаться, душ я не люблю, хотя периодически между длительным приёмом горячей ванны и коротким наслаждением от прохладных струек воды, я отдаю предпочтение второму варианту. Много кто из моих знакомых и… друзей… не разделяет мою любовь к расслаблению в горячей водичке, почему-то считая это напрасной тратой времени и вылёживанием боков в смытой с себя же грязи.
Вода наполняет ванну, а я смотрю в зеркало, боясь, что сзади кто-то может появиться. Знаете, как в фильмах ужасов? Стоит тебе отвернуться, а призрак или маньяк с огромным тесаком уже стоят у тебя за спиной. Сценаристы никогда не отвечают на вопрос, откуда этот «кто-то» там появился, но приём такой очень любят. Думаю, в жизни от подобного можно обделаться, поэтому киноделы используют это заезженное клише из слэшера в слэшер.
Когда ванна оказалась почти полностью наполнена парящей водой, я закрыл кран и, выдохнув, снял одежду. Ощущение погружения в воду мне очень нравится, поэтому я даже улыбнулся и тихонько простонал от обжигающей влаги, но тут же мой радостный голос наполнился криком. Я даже подумал, что десятая могила, так и не появившаяся в общий день похорон, уже может начинать самовыкапываться, если такое, конечно, возможно. Прямо перед зеркалом непонятно откуда взялась полная женщина, лёгкими движениями поправляющая растрепавшиеся волосы. Как же тут не заорать, и как же не заскользить руками по краю мокрой ванны, следом за чем плюхнуться в воду, глотнув открытым от неожиданности (или ужаса???) ртом воды.
Я брыкался на дне ванны, стараясь уцепиться за её края, но это получалось очень плохо. Думаю, как-то так и погибают от несчастных случаев в собственных квартирах…
– Вылезай сам. Ты же понимаешь, что я тебе не смогу помочь? – Света повернулась в мою сторону и, как это умеют только женщины, оценочно окинула взглядом.
Ага, три пятьдесят за кило… Или больше… что сейчас не важно, поскольку жить хотелось, а вид кладбища с разверзнутой ямой стояли перед глазами, и никак не собирался уходить. В итоге я предпринял очередную попытку и сел на дно, свесив голову и жадно глотая воздух.
– Ну вот, а то я уже думала, что придётся уйти, так и не поговорив, – женщина повернулась в мою сторону и заглянула в воду.
– Твою мать, Света! – выдавил я с большим трудом, стараясь прикрыть руками то место, в которое целился взгляд призрака. – Я же чуть не утонул! Ну, решила заявиться, так сделай это в другое время, а не тогда, когда ещё живой человек может уподобиться вам и, случайно, отправиться в мир иной.
Она ухмыльнулась и развела руками.
– Знаешь, не я определяла время, когда явиться к тебе. А будь я живой, так после увиденного сегодня вообще к тебе не приходила бы. Но… ладно! Можешь перестать прикрываться, ведь сам понимаешь, мне это уже ни к чему.
Я посмотрел на Свету и скорчил гримасу. Мысль о том, что она сейчас может скорчить нечто пострашнее, пришла поздно, поскольку женщина рассмеялась, а на её шее проявилась кровавая рана. Готов поклясться, что пара капель успели упасть на пол, прежде чем я прикрыл глаза руками и тихо простонал от ужаса. Слова Жеки, сказанные про оторванную голову у его супруги, тут же прозвенели в голове.
– Вот видишь, не так важно прикрывать руками яйца, если жизнь подкидывает неожиданные встречи. Ладно, смотри уже, а то так и просидишь весь наш разговор. Обещаю, я больше не буду такой становиться.
Ей легко говорить, но… Как смотреть на Свету после увиденного? Чёрт, да я готов поклясться, что в моей памяти навечно запечатлелась картина порванных сосудов и мышц! И как теперь спать? Я и до этого не особо легко засыпал, а сейчас что будет? Готов поспорить, мне ещё не один раз присниться заливающая кровать густая кровь, обильно вытекающая из глубокой раны. А голову-то ей, действительно, оторвало…
Я снова опустил руки в район паха, намереваясь осознать слова женщины, и окончательно решить есть ли смысл в моём рефлекторном действии. Наверное, нет, но врождённые стыд и совесть не позволяют сидеть даже перед призраком, выставив всё на обозрение. Скажем так, пусть останется хоть немного интриги.
Я через силу улыбнулся и протянул, с трудом выдавливая слова:
– Ну, допустим, я успокоился. Говори, зачем пришла и испаряйся, как Жека.
– О-па! Мой уже был?
– Был, – я кивнул, рассматривая глаз Светы, полностью покрытый полопавшимися сосудами.
Женщина присела на умывальник и прикрыла глаза. Плачет, что ли? А призраки могут лить слёзы? Или это прерогатива нас – живых?
– Разминулись… – Света убрала руку от глаз и провела ею по шее, в том месте, где была рана.
– Ага, – пожал я плечами. – Он утром приходил. Но, знаешь, перед ним был Пашка… Он тоже сам пришёл. Не знаю, но, похоже, вы можете являться только по одному.
– Да? – задумчиво, продолжая смотреть на противоположную стену, спросила Света. Не дождавшись ответа, она продолжила. – Возможно, ты прав. А как он? Понимаешь, я помню только то, как вцепилась в его руку, когда самолёт пошёл вниз. Потом, уже на земле… Ну, там месиво было. Наверное, я видела куски жира и… что-то ещё. Удивилась тогда, как после такого падения я могу ещё хоть что-то видеть. Представляешь, захотела пошевелить рукой, а она рядом лежит. Смешно сейчас вспоминать…
Я сглотнул горькую слюну, подумав: «Ну, да… смешно…». Что там она спрашивала? Про Жеку? Ну, с ним…
– С ним всё нормально, – пожал я плечами, осознавая всю абсурдность сказанного. – Сидел в кресле, шутил, спрашивал о тебе… Что ещё?.. Ну, просил цветы на могилу принести… на твою могилу. Света, я принесу! Честно… Если ты только ради этого пришла…
– Цветы? – женщина повернулась, потрогав мочку правого уха. Там всегда висела единственная серьга, оставшаяся воспоминанием о её бабушке, но сейчас там было пусто, и я мог предположить только то, что она потерялась при катастрофе. – А это идея! Слушай, Коля, а ты не мог бы принести мне на могилу розы? Ну, помнишь, какие мне Женя всё время дарил? Красные, как кровь!
– Опять двадцать пять… – простонал я, опустив голову, а про себя подумал, что сравнение цветов с кровью в случае со Светой звучит весьма жёстко.
Гостья скривилась, но тут же улыбнулась. Лёгкий прищур выдавал какую-то не самую приятную для меня мысль, засевшую в мёртвой голове.
– А если ты этого не сделаешь – я снова покажу тебе своё прекрасное личико, каким оно стало после падения с высоты. Хочешь?
Хочу ли я увидеть этот ужас? Нет уж, увольте! Но таскать каждый месяц цветы на могилы своих друзей я тоже не хочу. Поторгуемся? Только один раз… Один! Через неделю… Наверное, они все успеют посетить меня за это время, а там можно съездить на кладбище и привезти всем по букету. Две розы на девять могил меня не сильно обанкротят. Но если кто-то захочет что-то ещё? Буду теперь, как дурак, каждый месяц ездить к ним с кульком колбасы, бутылкой водки и букетами цветов. Так себе вариант… Торгуемся!
– Света, Жека хотел, чтоб я раз в месяц приходил с букетом, но ты же сама понимаешь…
Она не дала мне договорить, быстро повернувшись в мою сторону с искажённым смертью лицом. Чего она хотела этим добиться – я не понял, но решил, что это вышло у гостьи чисто случайно. Так сказать, «на автомате».
– Слушай! А ведь это ещё лучшая идея! – лицо снова стало человеческим, и на нём проявилось что-то похожее на смущение. – Не знаю, как кому, а мне было бы приятно, если бы на могиле каждый месяц появлялись розы. Представляешь, по пятнадцать роз каждый месяц! Не, я же умерла… значит, по шестнадцать! Круто, да?
Я сомкнул веки, выругался про себя и постарался сделать как можно более спокойный голос:
– Шестнадцать?
– Да! – улыбалась Света, наслаждаясь своей идеей. Или не своей, а своего мужа. Ну, или совсем не идеей, а идиотизмом момента, который, похоже, чувствовал только я. – Кстати, а ты на похоронах был? А то я ничего не видела в то время.
Лицо женщины стало мертвецки бледным, глаза закрылись, а руки расположились на груди. Ну, чем не свежий покойничек в гробу?
– Света! – крикнул я, не понимая, издевается она надо мной, или реально стала такой, перед отправкой в небытие. И ведь, действительно, моя гостья качнулась пару раз, и тут же потекла привычным туманом, как недавно сделал её муж. – Хватит корчить рожи! Ты же не за этим пришла, а за… цветами…
Но в ванной стало пусто. Я перегнулся через бортик, покрутил головой, выискивая следы от ног, при этой опасаясь найти капли крови, и улыбнулся закрытой на замок двери. Ну, да, подохни я здесь после этой встречи, и спасателем пришлось бы вытаскивать мой разбухший от воды труп, выламывая при этом недавно установленный замок.
