Виталий Иванович Ячмень
Новогодние украшения
Он скрылся за дверью, впуская внутрь помещения прохладный воздух. Человек, лежащий на полу, дёрнулся, попробовал сесть и снова упал. Продавщица смотрела в нашу сторону, провожая покупателей в путь, по её пониманию, не сулящий ничего хорошего. И даже таракан, прятавшийся у полки, вылез из своего укрытия, рассматривая людей, покидающих помещение. Вот такая картина сопровождала наш выход к месту назначения.
8
Время близилось к десяти утра. Солнце светило ярко, отчего снег слепил наши глаза. Александр пошёл вперёд, рассматривая дорогу под ногами. Мы тянулись сзади «гуськом», пару минут проведя в полной тишине.
– Уважаемый, – начал Гоша, идущий в паре метров от проводника. – А как же истории?
– Ну, так… спрашивайте, – проводник на мгновение остановился, будто собирался повернуться и дополнить свои слова, но где-то завыла собака, сбивая его с мысли. Ничего не сказав, он пошёл дальше.
– Класс! – развёл руками Гоша, чуть не уронив сумку. – Истории, ну, прямо, одна другой лучше.
Лена, махнув мне рукой, понеслась вперёд. Поравнявшись с проводником, она повернулась в его сторону и задала вопрос, который должен был возникнуть в голове любого из нас ещё полчаса назад.
– А кто такой Васька? О ком это говорил Валик? Знаете, Александр, я большой знаток ваших легенд, хоть и понимаю, что большая их часть полнейший бред и выдумка, но про Ваську ни разу не слышала.
– Ой, дался он вам, – махнул рукой проводник. – Никто и никогда его не видел. Это всё рассказы Валика, выдумавшего непонятного злодея. Я думаю, он, когда башкой стукнулся, в мозгах всё и попутал. Васей звали его брата, а он, почему-то решил, что так зовут духа, забирающего людей. Вроде, он живёт под деревом и Валик рассказывал, что он забирает тех, кто ему приглянется. А вот я слышал, что гибнут все, кто там сфотографируется. А мой отец мне говорил, что каждый, кто простоит под дубом больше минуты, обязательно умрёт в муках. Знаете, что нам в школе говорили? На уроке по безопасности жизнедеятельности, учитель рассказал, что умирают не все, кто побывал у дуба, а только те, кто увидит демона. А вот дед моей жены пугал детей не демоном, а монахом, несущим чётки из крысиных голов. Якобы, если ты его увидишь у дуба, то головы точно не сносить. Деда за это от церкви отлучили. Вот и верьте во все истории. Вы слышали хоть одну из них раньше?
– Да, конечно, слышали, – Лена посмотрела в мою сторону, ожидая реакцию на рассказанное проводником. Действительно, кое-что из этого она мне рассказывала, но это же просто слухи и сказки!
– Короче, кого бы не увидел, а шанса выжить нет, – засмеялся Гоша.
– Где-то так, – сказал спокойно проводник. – Понимаете, вам смешно с этих историй, но часть из них являются чистой правдой. Мой одноклассник повесился, через день после того, как сделал фотографию дуба. Он хотел отправить её своей бабушке, чтобы попугать старую женщину местными легендами. Попугал… Бабушка на похороны приехала с внучком попрощаться. Они не виделись перед этим лет пять. А тут… В общем нехорошее там место. Даже очень.
Снова повисла тишина и мне удалось продолжить знакомство с посёлком. Все заборы, как один, старые. Нет, обманываю. Видел парочку «еврозаборов», но их я не считаю. Пройдя несколько десятков дворов, ничего кроме страшных домов я так и не увидел. Типичная глубинка, пусть и находится не так далеко от большого города. Самое странное, что я почти не видел и не слышал признаков жизни. Где-то пару раз мычала корова, да у одного двора на меня разлаялась собака. Видать сторожу не понравилось, что незнакомый человек рассматривает их ворота. Меня они заинтересовали резьбой, выполненной очень искусно, поскольку рука мастера была видна в каждом миллиметре, аккуратно обработанном столярными инструментами. Ворота были старыми и местами дерево треснуло, опасно разойдясь в разные стороны. Отогнанный собакой, я пошёл за своими спутниками, и тут нас ждала очередная новость.
Проводник, остановившись через десять метров за последним забором, посмотрел в нашу сторону.
– Всё, дальше вы сами – мне туда нельзя, – Александр опустил глаза, рассматривая видимые только ему знаки на снегу.
А мы молча рассматривали проводника. Уверен, все мы думали, что это шутка, но весь его вид говорил об обратном.
– Так, стоп, – я решил разобраться с вопросом, так как выпивку проводнику покупать пришлось мне, да и оплата его непонятной работы также упадёт на мои плечи. – Как это мы «дальше сами»? Вы же обещали нас довести до места.
– Ну, такого я не обещал… и не мог такого даже подумать, так как нам туда нельзя.
– Кому это «вам»? – Гоша недоумённо пожал плечами. – Тут какая-то секта «дуба», масонский орден или просто клуб по интересам? О чём вы, Александр?
Проводник почесал голову, оглядываясь на соседний дом. Я мельком проследил за его взглядом, но никого, кто мог бы наблюдать за нами, не обнаружил. Александр почесал нос, посмотрел на наши заинтересованные лица, и заулыбался самой широкой улыбкой, которую мне только приходилось видеть.
– Ребята, мне не до разговоров. Может, сейчас ещё кто-то приедет, его нужно будет сюда провести, а сегодня моя смена… Короче говоря, платите, да я пойду на своё рабочее место.
Гоша поправил сумку и сделал шаг в сторону Александра. Мне казалось, что фотограф собрался бить проводника, но брат Лены только покачал головой. Несмотря на поднятую вверх руку, Гоша остался спокойным, каким я его знаю уже несколько лет.
– Блин, чувак, в чём заключается твоя работа проводника, если ты довёл нас по прямой дороге до поворота, и тут же бросаешь, сославшись на непонятные отмазки?
– Наши проводники создают чувство уюта и подогревают интерес приезжих к дубу. Ну, это почти наш слоган. Вот…
Лена, оглянувшись на убегающую по полю дорогу, вспомнила обещанное, и, когда она заговорила, все мы обернулись в её сторону.
– А где же ваши наставления? Типа, «полезные»? Или как вы их называли?
– А, ну да… Лучше поезжайте домой. Ну его, дуб этот.
– Ну, чувак, а ты ещё веселее, чем я думал, – Гоша рассмеялся во весь голос, отвернувшись от проводника. – Мне всё ясно. Миша, пошли.
Я посмотрел на открытый рот Александра, и, уловив его вопрос, задал свой.
– Сколько с нас?
– Это другое дело, – заулыбался проводник. – Пятьдесят долларов.
Фотограф, уже собравшийся покинуть данный разговор и саму поляну, на которой он проходил, остановился, занеся над головой руку. Казалось, Гоша готовится рубануть воздух кулаком, но пальцы только выровнялись, и он провёл ладонью по щеке.
– Шутите? – спросил фотограф, опережая мой вопрос. Признаюсь, меня интересовало то же самое.
– Нет, – спокойно сказал проводник, достав из кармана сигарету. Прикурив и выпустив вверх струю дыма, он, не дождавшись наших дальнейших действий, похлопал себя по карману. – Любая работа должна оплачиваться. Таков закон. В этих краях он действует безоговорочно.
Я полез во внутренний карман куртки, вспоминая сколько денег брал с собой. Обычно, я много не ношу, но сегодняшний день обещал быть непредсказуемым, так что около сотни долларов в переводе в национальную валюту, скрепя сердце, взял с собой в дорогу. Понятно, уже была оплата таксисту, да и названная сумма не была для меня особо критичной, но я ещё не знал, как мы будем возвращаться назад. Поторговаться?
– Но мы же… да, мы не договаривались о цене. Ладно, наша ошибка, но скиньте хоть немного, всё равно вы нам ничего дельного не рассказали.
– Да как же «не рассказал»? – развёл руки проводник. – Вот у девушки своей спросите, понравились ей мои истории или нет.
Лена тоже развела руки, но не так широко и не так картинно, как это сделал Александр.
Я отсчитал несколько купюр и протянул их проводнику. Они моментально исчезли в его кармане, вырываемые из моих крепко сжатых пальцев. Казалось, деньги должны порваться при таком усилии, но бумага выдержала жадность нашего нового знакомого. Мысль, что цена названа осень завышенной, продолжала биться в моей голове ещё несколько секунд, и улетела вслед за проводником, резко повернувшемуся к нам спиной.
– Ну, смотрите, – проговорил он, удаляясь. – Я вас предупредил.
Мы молча смотрели на его спину, пока он вышагивал прочь. Чувство обмана давило, но я, как и всякий раз, убедил себя, что это была не самая большая утрата в жизни.
Гоша снова поднял вверх руку, но также опустил её вниз. Молчаливое негодование скрывало его нервную натуру. Лена рассказывала, что в детстве, он чуть не убил в драке мальчишку со двора. После того раза, Гоша пообещал всем, а главное – себе, держать гнев в руках. Не знаю, насколько удачно у него это получалось, но сегодняшний день вселял уверенность в его силу духа.
Выругавшись шёпотом, фотограф посмотрел на нас и произнёс фразу, звучавшую логичной после происшедшего.
– А вам не кажется, что вся эта история с Валиком и Васькой разыгрывалась чисто для нас? Что все они, посматривая из окон, наслаждались зрелищем, пока мы смотрели на душевнобольного парня и обивали пороги магазина? Странная деревушка… Да и люди здесь того… Странные…
Гоша повернулся в сторону поля и достал из кармана телефон. Я, повернувшись к Лене, засунул руки с карманы.
– Что ты думаешь насчёт всего этого?
Девушка, молчала, только лёгкая улыбка светилась на её губах. Что она думает? Да она довольна! Причём наслаждается моментом в полной мере!
Сделав два шага в мою сторону, она аккуратно свалилась на меня. Пришлось рывком доставать руки, чтобы не уронить в снег свою возлюбленную. Её глаза посмотрели в мои, и наши губы встретились. Лена, так и не прекратившая улыбаться, зашептала мне в ухо:
– Всё просто супер! Проводник странный, деревня странная… именно так я всё себе и представляла. Теперь бы дерево не разочаровало! Но, как мне кажется, ему это будет сделать очень сложно.
– Эй, голубки, – позвал нас Гоша, – хорош ворковать. Навигатор говорит, что через пять минут мы будем на месте. Если, конечно, вы не передумали…
– Гога, – повернувшись к брату, сказала Лена, – сейчас меня не остановить. Веди нас, Сусанин.
– Типа ты дорогу не знаешь… – подмигнул я Лене.
– Конечно знаю. Но ему так приятнее будет.
Гоша пошёл к виднеющейся впереди тропинке. Она заворачивала влево, устремляясь по небольшому холму в сторону нашей цели. Посреди тропинки была прибита фанера. Криво обрезанная, со следами трещин по всей поверхности, она являлась пресловутой табличкой, предупреждающей путников об опасности. Сухое бревно, не менее десяти сантиметров в диаметре, служило ей основанием. На нём не было даже следов от коры, а в нескольких местах можно было рассмотреть непонятные надписи, вырезанные ножами. У самого основания бревно было полито чем-то красным и меня передёрнуло от мысли, что это может быть кровь. Надпись на табличке, нанесённая синей краской, гласила: «Осторожно! К дубу не походить! Мы вас предупредили!». Несколько неразборчивых слов тем же почерком, разместились в самом низу. Не знаю почему, но я счёл их угрозами. Неизвестный автор не оставил ни своего имени, ни каких-либо других понятных данных.
На снегу виднелись красные следы от рук. Их было не много, и все они были разной величины. Среди них можно было разглядеть и пару детских ладоней. Кто и зачем здесь их оставил – останется загадкой, тем более, проводника мы уже лишились.
Гоша, стоящий ближе всех к табличке, снял с плеча фотоаппарат.
– Думаю, я должен это запечатлеть. Лена, подержишь сумку?
– Конечно.
Фотоаппарат щёлкнул несколько раз, и Гоша принялся рассматривать результат. Удовлетворённо покивав своим мыслям, он повесил на шею рабочий инструмент.
– Думаю, есть шанс заснять ещё что-то интересное, – подмигнув в нашу сторону, фотограф отправился дальше по тропинке.
Лена, поманив меня рукой, пошла за ним следом. Посмотрев ещё пару секунд на табличку, я отправился за своей невестой, рассматривая впереди бесконечную снежную даль.
Дуб вынырнул как-то неожиданно. Причём назвать его появление другим словом я не мог. Взобравшись на небольшой холм, мы оказались перед равнинной местностью, а в полусотне метров от нас стоял он – дуб висельника. Вживую он выглядел ещё более устрашающе, чем на фотографиях, показанных Леной. По правде говоря, он вообще не был страшным на виденных мною снимках. Сейчас мы смотрели на огромное дерево, казавшееся необъёмным даже с такого расстояния. Чёрный ствол, выделялся на фоне белого снега, рождая красивый контраст. Ветки дерева выглядели перекрученным. Они изгибались в разные стороны, как будто заламываемые руки человека.
Мы стояли на прежнем месте, так и не рискнув сделать первый шаг в направлении цели
– Ничего себе, махина, – выразил общее мнение Гоша. – Тут дров хватит на пару лет. Причём всей деревне.
– Его пытались когда-то спалить, – опомнилась Лена, – но ничего не получилось. Исследователи путаются в случившемся. Кто-то говорит, что человек сам вспыхнул и моментально превратился в пепел. По другой версии, блеснула молния, и от несчастного ничего не осталось. Чего вы так смотрите? Есть и более весёлые истории по этому поводу!
Гоша картинно развёл руками.
– Да уж, куда ещё веселее! Оно-то и в молнии ничего загадочного нет. Что говорят твои исследователи про погоду в тот день? Думаю, просто уточнить забыли.
Фотограф тянул улыбку. Да, Гоша известный «Фома неверующий», который ко всему относится прагматично. Но Лена на него не обижалась, о чём свидетельствовали её дальнейшие слова.
– Хорошо, вот вам ещё случай. Человек хотел срубить дуб, но что-то снова пошло не так. Опять ничего точно сказать не получится, но… по самой безобидной версии, его топор просто сломался. Мои самые любимые из странных: вместо того, чтобы рубить дерево, он ударил себя по голове; или версия с разверзшейся под его ногами землёй. В любом случае, ничего хорошего с человеком не произошло.
Мы переглянулись с Гошей. Было бы классно вместе рассмеяться, но получилось немного не так: фотограф смеялся, а я нервно проглатывал ком в горле. Возможно, Гоша смеялся с моей реакции на слова Лены.
Отсмеявшись, он посмотрел на дорогу, ведущую назад в деревню. Продолжая рассматривать путь к отступлению, Гоша, поправив сумку, поинтересовался:
– Пойдём к дубу, вернёмся домой или будем дальше разглагольствовать? Топора у нас нет, да и жечь мы ничего не собираемся. Что скажите?
Вместо слов, Лена пошла вперёд. Тропинка, несмотря на прошедший снег, чётко просматривалась на всём пути, заканчиваясь у дуба. Кто за ней ухаживал или вытаптывал для туристов, для меня оставалось загадкой.
Лена, за ней я, а потом и Гоша, через пару минут стояли в нескольких метрах от дерева. Мы разошлись по сторонам, осматривая древнее растение
– Похоже, его действительно хотели сжечь, – Гоша указывал пальцем на чёрный ствол. – И мне так кажется, что человек, решивший это сделать, успел поднести к дереву огонь.
Лена посмотрела на брата, скорчив злое лицо. Да, рассказ о человеке, убитым молнией, рассыпался на глазах. Хотя, кто говорил, что поджигатель был один?
Я обратил внимание на две ветки, так заинтересовавшие меня при просмотре фотографий. Эти две мощные «виселицы» смотрели в разные стороны, намекая путешественникам о своём предназначении. Они шли почти горизонтально земле, и в некоторых местах можно было хорошо различить следы от верёвок, когда-то перетиравших кору. На дальней от меня ветке, всё ещё висел маленький кусок, изъеденный погодой и превращённый ею в непонятный лоскуток. Не верится, что он висит здесь ещё со времён висельников. Скорее всего, это созданный местными жителями элемент устрашения людей и укрепления легенды.
Странными мне показались и остальные ветки дерева. На них без проблем можно было рассмотреть большие колючки, являющиеся нетипичными для этого растения. Я сделал несколько шагов поближе, чтобы рассмотреть интересный феномен.
Сзади раздался голос Гоши:
– Разве у дуба бывают колючки? – спрашивал он, шагая у меня за спиной. – Первый раз такое вижу. Хотя, смею вам признаться, за свою жизнь я видел не так много дубов.
– Ага, я тоже, – засмеялась Лена, рассматривая место, куда лучше скинуть куртку. – В городе сейчас можно встретить только двуногих «дубов». Но, правда, их там не мало. Миша, давай я в сумку вещи уберу, заодно и переоденусь.
Я поставил сумку на снег, приоткрыв змейку. Лена стала перебирать вещи, подбирая подходящий наряд. Она взяла с собой несколько платьев и белую шубку, пообещав мне, не заниматься примеркой всего гардероба на улице.
– Странное дерево, – размышлял Гоша, раскладывая на подстилку свои вещи. – В огне не горит, топора не боится. Теперь ещё колючки. Не дуб, а сказочное растение-убийца.
– Я же говорила, что это непростое дерево, – отозвалась Лена, поправляя красное обтягивающее платье.
Собираясь в дорогу, я волновался, чтоб моя будущая жена ничего себе не отморозила. Рассматривая приготовленные вещи, я грел чай, наполняя термос, поэтому сейчас в моей руке появилась походная кружка, готовая наполниться горячим ароматным напитком.
– И всё же, какие длинные колючки, – качнул головой Гоша, направляя на дерево фотоаппарат. – Скажу вам честно, ни в одной стране мне не встречалось дерево с таким грозным оружием. Так они ещё и толстые…
Лена подошла к дереву и положила на него ладонь.
– Ну, все путешественники отмечали этот момент с удивлением, но мне казалось, что они не могут быть такими большими.
Посмотрев на сестру и оценив её готовность, Гоша направил на неё фотоаппарат. Его работа началась. Да что там… она просто кипела! Фотограф, всегда казавшийся мне неповоротливым человеком, нарезал круги вокруг Лены, принимая различные причудливые позы. Я не видел Гошу полным, но Лена утверждает, подкрепляя свои слова старыми снимками, что в детстве он был довольно пухлым мальчишкой. Сейчас от его прошлого веса остались только тяжёлая походка и медлительное спокойствие в некоторых делах.
Но сейчас он летал! Он падал! Он вытягивался вверх, оказываясь на самих кончиках громоздких ботинок, и, почти моментально приседал на снег, стараясь застать модель врасплох.
Отойдя в сторону, я налил в чашку чай. Не хотелось стоять просто так, но мешать делу мастера я не собирался, поэтому, решив попить чайка, отошёл в сторону по дорожке и снова посмотрел на дерево. Да, оно было действительно огромным! Как мы его не сразу заметили, ведь прямо отсюда было видно табличку, предупреждающую людей об опасности похода к дубу. Я видел забор крайнего дома, видел то место, откуда мы ступили на дорожку, и видел… Валика? Кто-то стоял возле таблички, почти неразличимый на фоне бревна. В руках человека была, как мне показалось, палка, что подталкивало к мысли, что это местный сумасшедший. Он смотрел в нашу сторону, покачиваясь на поднявшемуся ветру. От неожиданности немного чая вылилось из кружки на белоснежный ковёр, нарушая его цветовую идиллию.
Оглянувшись на дуб, я хотел предложить Лене надеть куртку, чтобы резко поднявшийся ветер не уложил её завтра с температурой в постель, но возле дерева никого не было. Мне пришлось подойти поближе, чтобы остановиться возле дуба с приоткрытым ртом: ни сумки с вещами Лены, ни подстилки с оборудованием Гоши на прежнем месте не было. Я был готов поклясться, что несколько секунд назад, слышал их голоса, но сейчас, даже обойдя дуб, я не видел ни малейшего следа их пребывания.
Ноги сами понесли меня на прежнее место. Вот здесь я стоял с чаем… Отсюда смотрел на табличку и человека… Но сейчас возле таблички никого не было, да и следов чая не наблюдалось.
Снова оглянувшись на дуб, я сделал несколько шагов назад. А как по-другому, если всё, что я видел раньше, полностью изменилось, сохранив нетронутым только дерево. Из-за горизонта быстро надвигалась чёрная туча, выстреливающая в землю толстыми молниями. Ветер кружил снегом, создавая вокруг белую пелену. Дерево извивалось, раскачивая на ветвях тела висельников, качающихся в ритме его непонятного танца. Мгновение – и дуб успокаивается, прекратив ужимки и подёргивания, но тела мертвецов всё ещё продолжают болтаться по инерции. Мой взгляд уцепился за лицо пухлой девушки, найденной повешенной в лифте. Сейчас она спокойно покачивалась на верёвке, заканчивая недавний танец. Недалеко от неё висел парень, выпрыгнувший из окна с петлёй на шее. Лиц было много, и все их узнать я, конечно же, не мог, но одно из них…
На этом дереве висела Лена. Она была одета в свадебное платье, сразу вернув меня к встрече с Валиком.
«Невеста? Моя невеста?» – пронеслось в голове, словно озарение. – «Откуда он знал? Как увидел?»
Вопросы остались без ответа, но мысль о том, что Валик не так прост, появилась и укоренилась окончательно.
Я сделал шаг навстречу Лене, но, снова поднявшийся ветер, остановил мой порыв. Пришлось задержаться, так как в глаза залетал снег, смешанный, как мне показалось, с землёй и пеплом. Когда я отступил назад, стараясь прогнать наваждение взмахом руки, ветер уменьшился, и только его тонкий вой остался звучать в ветвях дуба.
Посмотрев на дерево, мне с трудом удалось сдерживать себя на месте, так как картина оставалась прежней. Они все висели, медленно покачиваясь в такт невидимому ветру. Сейчас казалось, что там не меньше полусотни тел, но пересчитывать я не решился. Сюрреализм происходящего наталкивались на мысль, что я вернулся в детство и наблюдаю на маленькой площади своего заводского района новогоднее чудо. Схожесть была не стопроцентная, но фантазия старалась на полную катушку! Вот передо мной уже вовсе и не дуб, а самая настоящая ёлка, поставленная по указу руководителя района. И болтаются на ней не трупы людей, убитых непонятной мне силой, а новогодние украшения. В моём детстве ёлочные игрушки были настоящими, сделанными из специального стекла, а не те, пластиковые, которыми сейчас завалены все наши супермаркеты. Помню, как мне нравилась блестящая лошадка, подвешенная почти на середине ёлки, и как я хотел себе домой такую же. Отец, невероятными усилиями, смог тогда найти желаемое мною украшение. Естественно, это была игрушка меньшего размера и не очень похожая на висящую у нас на площади, но радость, которую я испытывал в тот момент, так ни разу за всю мою жизнь ко мне не возвращалась. В общем, отец постарался на славу!
Сейчас я смотрел на висящие тела и представлял их такими же лошадками, подвешенными на прекрасной ёлке, установленной перед ДК у нас на районе. Гирлянд, конечно, не хватает, но это не страшно. Страшным являлось то, что среди этих дьявольских игрушек висела и моя будущая жена!
«Спасти! Остановить это безумие!» – пронеслось пулей в голове. Но как? Ветер не пускает, снег с землёй забивают глаза и… и чёрт с ними! Может, он тоже здесь, но стука копыт я ещё мне слышал. Ринувшись вперёд, я шёл к дереву. Земля дрожала под ногами, глаза слипались от поднятого урагана, сердце вырывалось из груди…
Казалось, путь был бесконечным. Я готов поклясться, что преодолел несколько сотен метров, хотя от дуба меня должно было отделять не более двадцати. Когда ноги подкосились, и я упал на землю, над головой раздался знакомый голос:
– Миша, что с тобой? – Лена тряслась меня за плечо. – Тебе плохо?
– Что ты в термос налил? – задал вопрос Гоша, оказавшийся рядом. – Я тоже хочу напиток, который так сильно валит с ног. Но только после съёмки!
– Миша, посмотри на меня? – Лена присела рядом. Её красное платье опустилось в снег, отчего Гоша вздохнул, раздосадованный испорченной одеждой. Правда, почти мгновенно последовал щелчок фотоаппарата – новый кадр был готов.
Подняв голову, я встретился взглядом с Леной. Её брови взлетели вверх, руки мелко подрагивали, а губы посинели от холода.
– Попей чаю, – не смог ничего более оригинального придумать я.
– Да ну тебя! – засмеялась девушка. – Это не смешно!
Она поднялась на ноги и пошла к дубу.
– А мне понравилось, – засмеялся Гоша. – Он так картинно шёл к нам! Словно путник, прорезающий бурю и метель. Малая, а ты не говорила, что он у тебя такой классный актёр! Надо знакомым его посоветовать…
Гоша продолжил снимать. Поднявшись, я стряхнул снег со штанов, пытаясь найти хоть малейшие следы земли-пепла-пыли, летевших мне в лицо. Нет здесь ничего подобного – только белый снег, чистый и не загаженный, как это сделано в городе. Оглянувшись назад, я обнаружил термос, лежащий в нескольких метрах от вытоптанной мной площадки. Да, там я пил чай… там я его и пролил, о чём свидетельствовало пятно на снегу. Всё-таки подпортить снежок мне удалось… Боясь повторения увиденного, я пошёл назад, подняв тару с напитком. У расположившейся на выходе из посёлка таблички, никогда сейчас не было. Оставалось только догадываться, было ли всё это взаправду, или мне пора обратиться к врачу?
Я посмотрел в сторону дерева и увидел нечто страшное. Нет, Лена не висела на верёвке, но её шея была согнута в сторону, отчего казалось, что позвонки в ней переломаны невидимой петлёй. Девушка решила, что такое фото у дуба висельника будет как нельзя кстати. А Гоша, добрая душа, крутился вокруг с фотоаппаратом, делая интересные для сестры снимки.
Неужели никто из них не видел ураган? А висельников? Если бы Лена видела то, что видел я, готов поклясться, что она нашла бы меня, висящим на ветках среди колючек! Возможно, моё место в петле занял бы Гоша, но это уже заговорили попытки спасти себя от смерти.
Что там теперь должно произойти? Люди на снимках видели что-то на дереве, а потом умирали от вполне понятных причин. Похоже, мне пора покупать гроб и писать завещание.
Но умирали даже те, кто фотографировал очевидцев массовой смерти! Неужели Гоша и Лена теперь тоже должны умереть? И это всё из-за того, что я увидел на дереве?
Стоп! Повесившиеся парень и девушка показывали фотографам на дуб! А это значит, что они видели своих спутников живыми! В моём случае, я вообще не видел Гошу… Что это значит? Не знаю, но точно уверен, что пора выпить чаю и расслабить мозг.
Говорить Гоше с Леной об увиденном я не решился – пусть нервы поберегут. Тем более, я точно не имею планов на суицид, поэтому втянуть меня в петлю будет сложно. А увиденное… Ну, Гоша – не поверит, а Лена – забеспокоится. Теперь нужно не сводить с неё глаз в ближайшую неделю. Вот только готов ли мой начальник предоставить отпуск во время затяжного проекта?
