Виталий Иванович Ячмень
Хэппи-энда не будет
– Да по-разному было. Я старался её не тревожить по этому поводу. Часто молчал об этом, когда возникали ситуации, ставящие меня в тупик. Но, бывало и такое, что я говорил с ней об этом.
–То есть, вели себя как с больным человеком?
– Ну, да. А как по-другому?
– Видите ли, в чём здесь ещё дело… Очень часто возникает такая ситуация, когда от больного шизофренией мы ожидаем какого-то поведения и практически транслируем это поведение на него. Как результат, больной может почувствовать наши ожидания и совершить то, что мы, вроде как, предвидели. Лучше вести себя с такими людьми, как с обычными, вроде как со здоровыми. Ну, это вам на будущее, так что не корите себя… Ну, хорошо, пойдемте, посмотрим как там дела у нашей Наташи. Может, помочь надо с информацией, хотя, как мне показалось, она и сама справится.
* * *
– Вот так я и познакомился с Наташей, а также с её мужем Андреем. Наташа рассказала мне совсем другую версию событий в ванной комнате. С её слов, получалось так, что дочь смеялась, глядя на неё. Наташа сначала подумала, что дочь, как и говорила, собиралась её убить, но у той были совсем другие планы. Смеясь, она сообщила матери, что никто ей не поверит в то, что здесь произойдёт. Наташа удивилась этим словам, но смысл их ей стал понятен только тогда, когда дочь, всё так же смеясь, провела ножом по своей руке. Кровь закапала на пол, и Женя закричала. Но Наташе показалось, что кричала она не от боли, а с какой-то радостью в голосе. Затем дочь кинула ей нож, Наташа от испуга тоже закричала, но схватилась за него как за свою последнюю надежду и защиту. Женя просчитала и это. Она понимала, что теперь на ноже останутся отпечатки матери и никаким образом она уже себя не оправдает. Мы все с вами прекрасно понимаем, что любой суд стал бы на сторону ребёнка. Да что там суд! Мать обвинили бы с вероятностью в сто процентов, даже не привлекая дочь к разбирательству. Это был чёткий и холодный просчёт маленькой девочки.
Договорив это, Сергей Петрович снова подошёл к окну. Он рассматривал улицу и одиноко идущих по ней людей. Третья областная психбольница не была тем местом, в котором из окна можно было наблюдать большое скопление народа, и Пархоменко нравилось это вынужденное одиночество редких прохожих, которых он любил провожать взглядом. Ему всегда было интересно, куда именно торопятся эти люди, которые не одеты в больничные халаты, а значит, не являются его коллегами по работе. Почему-то всегда было такое чувство, что они просто хотят сбежать отсюда как можно подальше, так как это место у здорового человека положительных эмоций не вызывало.
Пока он смотрел в окно, сзади раздавался лёгкий шёпот. Он сменил тишину, висевшую над студентами в момент его рассказа. Профессор задал им задачу, которую они пытались переварить, и сейчас не могли найти ответа на самый главный вопрос этой истории: что же произошло на самом деле?
Шёпот прервал всё тот же Павлов, что очень порадовало преподавателя.
– Но вы так и не ответили… да и мы не совсем поняли, как данная ситуация соотносится с заданным вам вопросом.
Пархоменко вернулся на своё место и осмотрел студентов. Десятки глаз были сейчас прикованы к нему, и он был этому рад. Они жаждали ответа, а значит, он не зря их так долго учил. Ну что же, они получат его. По крайней мере, в той форме, в которой он сможет им его дать.
– Сергей, – обратился от к Павлову, – как вы считаете, какой диагноз я поставил Наташе?
– Ну, очевидно же, что параноидную шизофрению…
– Логично. Объясните почему?
Сергей немного замялся, но настойчивый и серьёзный голос профессора не оставляли ему шансов.
– Ну, я так думаю, что здесь налицо присутствует параноидный бред: вера Наташи в то, что дочь начала за ней настоящую охоту. Также можно наблюдать и описание женщиной непонятных взглядов со стороны Жени, и, как мне кажется, её мужа. Ну и, я так понимаю, можно прибавить к этому мысль о наличии любовницы, в виде дочери, у Андрея. Хотя, в последнем я не очень уверен…
– В принципе, вы правы, – подвёл итог Пархоменко. – Тут можно найти и странное поведение пациентки, и необычную, местами даже очень странную речь, а также специфическое восприятие происходящего вокруг неё. Про явно выраженные бредовые идеи я даже говорить не буду. Были проведены исследования, взяты все необходимые анализы, за спиной у меня остались десятки часов бесед с этой женщиной. Не поверите, но я очень сильно хотел ей помочь, так как мой хороший друг очень просил меня об этом. Шизофрения была эпизодической, причём, явно с нарастающим дефектом, так что я был чист перед собой и был на все сто процентов уверен, что ставлю правильный диагноз. К слову, я уверен в этом до сих пор, но… Но мне нужно было увидеть источник этого заболевания.
– Тот фактор, который вёл Наташу к её состоянию… дочь…
– Совершенно верно! – взмахнул руками Пархоменко. – Кто-то только что прошептал правильный ответ! Мне нужна была Женя. И её привели ко мне. Меня интересовала реакция пациентки на дочь, поэтому я разрешил посещение. Если бы я тогда знал, чем это закончится…
Снова повисла звенящая тишина. Все ждали продолжения, но профессор молчал. Сидящие на первых рядах студенты могли наблюдать, как меняется его выражение лица. Очень незначительные изменения происходили на нём, но это всё, что вырвалось наружу. Пархоменко пытался скрыть свои эмоции, хотя до конца не смог этого сделать.
– Так что, с девочкой действительно что-то было не так? Наташе это не казалось?
Сергей Петрович посмотрел на Любу и улыбнулся. Всё-таки, смышлёных студентов он подготовил. Хорошая смена растёт.
– Наташа стояла в коридоре и смотрела в окно. Я сообщил ей, что сегодня придёт её муж, но про дочь не сказал. Мне нужен был эффект неожиданности – и я его получил. Вы видели хоть раз, как человек пытается стать маленьким и, что называется, «спрятаться под плинтусом»? Такое редко встретишь, но я увидел это своими глазами. Первым зашёл Андрей. Я поприветствовал его в коридоре и спросил, привёз ли он Женю. Он подтвердил, что сделал всё так, как мы и договаривались. Я позвал Наташу и та, обернувшись от окна, явно удивлённая внезапно появившемуся мужу, пошла к нам. В этот момент мой коллега открыл дверь, и в коридоре появилась Женя. Наташа, чуть не упала, как подстреленное охотником животное. Она снова устремилась к окну, а охотник со словами «Мамочка, я так соскучилась», кинулся следом. Да-да, именно так всё и было! Женя неслась к ней, а я стоял и смотрел, как завороженный, так как, несмотря на все ожидания, именно на такую сильную реакцию я не рассчитывал. Женя обнимала мать и, судя по губам, что-то шептала ей. Я надеялся, что это были слова любви и поддержки. Андрей, судя по всему, тоже надеялся на это, так как через боль в его глазах всё же просматривалась некоторая радость. И тут, так получилось, что Наташа, которая пыталась как можно сильнее сжаться, повернулась немного другим боком и провернула ко мне Женю…
Профессор замолчал. Студенты первых рядов могли видеть, как трясутся его руки, которые медленно перемещались по столу, как будто пытались что-то там найти. Он посмотрел на студентов и, кивнув Любе, всё-таки продолжил:
– Я встретился с ней взглядом. Её глаза зацепились за мои, и меня парализовало на какое-то мгновение… Этот взгляд… Понимаете, я не видел до этого Женю вживую, хотя не мешало бы это сделать, но на фотографиях я с ней уже познакомился. Это была обычная пятилетняя девочка со скромным детским взглядом… Но только не сейчас! Вы видели хоть раз охотников? Нет? Ну, я вам расскажу. У многих входящих в азарт охотников после убийства животного очень сильно меняется взгляд. Это взгляд победителя! Взгляд человека, достигшего своей цели! Думаю, у многих чемпионов также… А знаете, кто ещё смотрит так, но не является ни спортсменом, ни охотником? Так смотрит женщина, которая смогла отбить свою добычу в виде самца у другой такой же самки. Взгляд хищницы-победительницы! На меня смотрели таким же самым взглядом… Но у меня никак не укладывалось в голове, как такое может быть! Ведь передо мною была девочка, которая ещё ходит в садик и по вечерам смотрит мультфильмы. Но её взгляд… Она могла бы прожигать им стены, если бы захотела. И она прожгла одну из таких стен… Она прожгла мою уверенность в правильности понимания причины заболевания человека. Да, этот взгляд был на мне какие-то секунды, но я его запомнил надолго. Я дёрнул головой, как бы пытаясь прогнать наваждение, и снова посмотрел на неё. Она уже отпустила бедную Наташу и шла к нам с Андреем. Подойдя к нам, она прижалась к отцу и улыбнулась мне простой детской улыбкой. А я всё стоял и смотрел на неё, как будто завороженный. Андрей познакомил нас, но Женя ответила, что мы уже знакомы, даже лучше, чем можно было подумать. Вряд ли отец понял, что она имела в виду, но при этих словах она посмотрела на меня снизу вверх и подмигнула. И я снова увидел этот взгляд… При этом полностью поменялось её лицо, становившееся из простого и наивного детского… жестоким и расчётливым взрослым. Я до сих пор не могу понять, как такое возможно…
– И что вы сделали? – Люба смотрела на него с ожиданием.
– Что я сделал? А ничего… И знаете почему? Я понял, что здесь моей пациентке будет безопаснее, чем у неё дома. Женя своим взглядом что-то разрушила внутри меня. Именно тогда я и понял, что не всегда поставленный мною диагноз и принятое решение могут быть правильными. Да, кстати, хотите знать, что сказала Женя на прощание?
– Конечно, хотим, – ответило сразу несколько голосов.
– Она сказала: «Не переживай, мы с папой пока поживём вдвоём, справимся как-то сами. Хоть маленькая, но всё же женщина, у него сейчас есть». Она сказала это своей матери. И знаете что? Андрей снова не уловил тот посыл, который был в этих речах… Я так и не знаю, почему он не слышал смысла её слов. Хотя, когда любишь человека, редко замечаешь его нехорошие поступки. В отношении с детьми также.
– А чем всё это закончилось для Наташи? – всё не унималась Люба.
– Для Наташи? Люба, это очень грустная история. Вы уверены, что хотите это услышать? Я же уже говорил, что закончилось всё трагически.
– Конечно, хочу!
– Она покончила собой. Именно так, даже несмотря на всю ту систему, которая направлена на избегание этого, она всё же смогла. Через какое-то время она стала подавать очень хорошие признаки, говорившие об улучшении состояния. В какой-то момент за ней перестали так пристально следить, и она совершила то, чего никто и представить не мог. Ночью, в полнейшей тишине, лёжа на кровати она перегрызла себе вены на руке. Жутко? Конечно, жутко… Когда мы её нашли, весь матрас был пропитан кровью, но на её лице была улыбка… Что-то заговорился я сегодня, извините. Занятие уже давно закончилось, так что не смею вас больше задерживать.
Студенты, в расстроенных чувствах от такого резкого завершения рассказа, пошли по своим делам. Лишь некоторые останавливались, чтобы посмотреть на преподавателя и, о чём-то пошептавшись, продолжить свой путь. Он не стал им рассказывать, сколько раз просыпался в холодном поту, видя этот взгляд в своих снах. Скорее всего, именно этот взгляд и довёл Наташу до самоубийства. Взгляд, который он так старательно забывал много лет назад, снова вернулся в его жизнь. Почти весь оставшийся день Сергей Петрович провёл в своём кабинете. Он пересматривал документы Николаевой и всё пытался понять, что же он упустил? Почему всё так завершилось? Что теперь было с Женей и Андреем? Ведь Андрей мог найти новую жену, и её вполне могла постичь та же самая участь. Да и с Василием Александровичем они поссорились после смерти Наташи. Всё-таки, это они её не уберегли…
До того момента он никогда не сомневался в принятых решениях на своей работе. После случая с Наташей он долго восстанавливался, применяя к себе весь тот груз знаний, который нёс столько лет. Тогда ему удалось вернуться к нормальной жизни, но, похоже, что в этот раз всё будет по-другому. Пора идти домой, там и решение найдётся. Проклятая опухоль…
Он смотрел на один из корпусов Сабуровой дачи, которая вот уже не один десяток лет заменяла ему дом, а после смерти жены – и семью, в том числе. Он любил эти здания за их древность и долгую историю. Часто, стоя перед старыми стенами, он размышлял о том, сколько человек прошло через их коридоры, скольким удалось помочь, а скольких так и не спасли. Сколько из них могли быть здоровыми, но кто-то в их окружении или семье задавил их своими действиями, как это произошло и с Наташей. Сегодня Пархоменко вспомнил эту историю и осознал, что тяжесть этой истории, разделенная сегодня со студентами, не даст ему спать. Он снова увидит эти сны, а значит, пришла пора решить вопрос раз и навсегда. Опухоль снова шевельнулась, и он поймал себя на мысли, что как врач и профессор, должен был давно задуматься о своём состоянии, раз уж тоже чувствует то, чего чувствовать не должен.
В окнах маячили какие-то силуэты. Он смотрел на них и думал…
* * *
В обычно ярко освещённой комнате сегодня было темно. Хозяин этого помещения стоял перед окном и что-то высматривал вдалеке. Постороннему человеку могло бы показаться, что он молится, так как его губы постоянно двигались, а руки то и дело что-то пытались изобразить перед грудью.
– Её глаза… – шептали губы человека раз за разом, выбрасывая в закрытое окно эту тихую фразу. – Её глаза…
Рядом с ним лежали два предмета, которые он давно не держал в руках: ружьё и диктофон. Когда-то верные друзья, позабытые на несколько лет, снова были рядом: ружьё стояло у кресла, перед которым на столике лежал диктофон. Именно на этот диктофон Сергей Петрович раньше надиктовывал свои мысли, однако сейчас даже не мог вспомнить причину, почему перестал это делать.
Рука потянулась к ружью. Холодный металл успокаивал постоянно несущиеся куда-то мысли, и сейчас вернул его к реальности. Диктофон сразу переместился со столика в руку. Человек опустился в кресло и, тяжело вздохнув, принялся за уже забытое дело.
«Давно ничего не говорил тебе, мой дорогой дневник. Прошло уже два года с того момента, когда я сделал в тебе последнюю запись. Ну что же, похоже, пришло время пополнить тебя очередным коротким рассказом, так что не обессудь. Как я понимаю, это одна из последних моих записей, так как, по словам врачей, опухоль стала быстро увеличиваться. Ну, да ничего… Скоро всё закончится, и мне больше не придётся марать твою плёнку.
Сегодня студенты разбередили мою старую рану. Да, именно так… Они расковыряли уже хорошо заросшую и забытую рану на сердце и совести. Прошло пять лет с того злополучного дня, но эти глаза я помню до сих пор. Хотя, честно признаюсь, мне удалось их подзабыть, но они часто посещали меня во снах. Смешно, но я уже и забыл, откуда они взялись в моей жизни, а ведь пять лет назад я видел их каждый раз, когда засыпал ночью, и сразу вскакивал на своей постели, чем постоянно пугал свою, уже покойную, жену. О, эти глаза! Теперь я уверен, последнее, что я увижу на смертном одре, это будут именно они, а также мысли о Женечке и Наташе. Возможно, Андрея я тоже вспомню, ведь именно он был тем связующим звеном, которое держало всю эту историю в том русле, которым ей суждено было идти. Обидно, но я вспомню тех людей, которые моими родственниками не являлись… Моя любимая Томочка, скоро, очень скоро мы встретимся с тобой, кто бы что не утверждал про смерть…
Глаза… Опять они… Теперь я их вижу даже в те мгновенья, когда мои собственные глаза скрываются за веками, и сознание на доли секунды окутывает тьма. Как можно надиктовывать что-либо, когда перед тобой стоит этот взгляд? Мама, мамочка, родная моя, почему ты не отдала меня в художественную школу, чтобы я мог зарисовать их и показать людям? Ведь никто же не поверит в это! Ну да, ещё один вопрос без ответа… Мама, прости меня, я не специально вспомнил о тебе, описывая эту историю, это всё эмоции, усиленные предстоящей встречей с барышней в чёрном одеянии. Прости, родная, я не хотел… Учитывая, что скорее всего, это будет моей последней записью, хотелось бы сказать спасибо и тебе, мой отец. Ведь это именно ты привил мне «полезную» привычку, благодаря которой рак поедает мои лёгкие. Да, это сарказм, папа, именно сарказм… Извини… Подумать только, какой-то части моих пациентов эта привычка помогает почувствовать себя получше, при этом убивая их изнутри, а меня просто убивает. Стоит признаться, мне тоже доставляло море удовольствия вдыхать горький дым, но, на мой взгляд, кроме морального удовольствия мне это больше ничего не давало.
Наташа, как мне жаль тебя, но ничего уже не поделать. Да, сейчас и только здесь я могу утверждать со стопроцентной уверенностью: это именно она послужила тем фактором, который привёл тебя в нашу больницу и прописал тебя у нас на то время, пока ты не решилась на тот поступок. Это всё она и её глаза!
Всё время, что мне приходилось видеть таких людей по своей работе, я знал, что это болезнь. ЗНАЛ! Но сейчас я весь изъеден сомнениями… Может, и среди остальных людей были те, кто на самом деле не болел? Может, и среди них были такие, как Женечка, совмещавшие в себе две, а может, и больше, сущностей? Теперь я уверен, что это было НЕ расщепление личности! Конечно же, нет! Их действительно две, и они обе делят одно маленькое детское тело. Скорее всего, одной из них там очень тесно…
Но её глаза… О Боже, как такое может быть? Они ответ на тот вопрос, который мучал меня первое время и с которым мне удалось справиться, внушив себе, что такое невозможно. Оказывается, всё может быть…
Томочка, я уже иду. Вот только сейчас…»
Хэппи-энда не будет
Из-под колёс проезжавшей мимо фуры выскочил камень, с хрустом ударившись о машину. Мужчина, сидевший за рулём, дёрнулся, на мгновение подумав, что камень сможет преодолеть стеклянную преграду и влетит внутрь салона. Бегло осмотрев стекло, он не заметил никаких следов от попадания, и, успокоившись, улыбнулся своим мыслям. Правда, вспоминая треск от удара, он начинал сомневаться, что всё обошлось хорошо. Теперь придётся придумывать, как по возвращению в Харьков объяснять всё шефу.
Он ехал из Киева, возвращаясь домой после недолгой командировки. Работая водителем в производственной компании, мужчина частенько ездил по разным городам Украины, отвозя шефа на встречи. Сейчас же он ехал сам – начальник не смог поехать из-за болезни сына. Документы и товар были важны, поэтому пришлось отправлять водителя, не доверяя груз курьерской службе.
Подъезжая к Полтаве, он решил, что не мешало бы заправить боевого товарища, хотя бензина было ещё достаточно. Руководство выдавало талоны на топливо, имеющие определённый срок действия, и лучше было влить их в бак, чем потом оправдываться перед начальником логистического отдела. Прикинув, что спокойно можно влить около тридцати литров, он перестал думать о камне и направил все свои мысли на предстоящее посещение кафе при заправке. Может, ещё и кофе выпить? Деньги, выданные на поездку, ещё оставались, так что можно было шикануть, взяв последний писк моды среди заправляющихся – французский хот-дог. А кофе можно взять с молоком! Такой кофе выйдет дороже, но это же за счёт фирмы, так почему же не взять? Отправляясь в путь на личной машине, он ничего не пил и не ел на заправках, всякий раз сокрушённо рассматривая цены. Но сейчас, сидя за рулём рабочего Mondeo, он мог себе это позволить. Ещё бы, машина представительского класса, а не то что его семёрка пятнадцатилетней давности.
Прикинув, он посчитал, что с поездки осталось около двухсот гривен, а это говорило о том, что скоро он действительно съест хот-дог и промочит горло свежим ароматным кофе с молоком. Да, именно так и будет, и это было уже решено.
Интересно, останутся ли деньги на подарок дочке? Она всегда встречает его из поездки и спрашивает о каком-нибудь гостинце. Нет, ну, конечно, на какую-то шоколадку или маленькую игрушку должно хватить, но так хотелось купить ей куклу, увиденную в переходе метро! А она стоила около ста пятидесяти гривен, так что, может быть, кофе придётся пить без молока, зато Оксана будет рада. Она обожает кукол, которых у неё уже пара десятков, но каждую новую встречает как первую.
Он уже представил, как вручит дочери новую игрушку, как загорятся её глаза и как она будет целовать его в щёку, но тут по машине снова стукнуло. Очередной камень вылетел из-под колёс грузовика и нашёл свою цель в виде дорогой представительской машины.
– Да, чтоб тебя! – в сердцах выругался водитель и проводил взглядом в боковом зеркале удаляющуюся фуру. Хорошо, что не в стекло, а то второй раз могло и не повезти. Хорошо, что этот удар произошол почти рядом с Полтавой, так как, погрузившись в свои мысли о дочке и кукле, он мог проехать заправку.
«Да, и вообще, внимательнее надо ехать, внимательнее», – проговорив эти слова три раза, как мантру, он увидел рекламный щит на въезде на заправку. Вот и хорошо, ещё пару километров по отсутствующей здесь дороге, и он взбодрит себя стаканчиком тёплого напитка. Возможно, с хот-догом, а может, и без него. Но тогда уже точно с презентом в виде куклы. Хорошая кукла важнее всего на свете. Это вам скажет любой отец, наученный своей дочерью.
Привычно вырулив на заправку, мужчина остановился возле колонки. Тут же рядом появился заправщик, предложивший протереть стёкла. Он редко соглашался на это, и делал это только когда ехал на машине шефа, так как в таких случаях нужно было держать марку. Осмотрев окна с видом хозяина жизни, он кивнул парню, благословляя его на это бесхитростное дело. Вид заляпанного мошкарой окна не радовал, так что великодушное разрешение помыть окно должно было сделать дорогу более приятной.
На входе он почти столкнулся с выходящей женщиной. Она говорила по телефону и кому-то что-то объясняла, усиленно жестикулируя рукой. Ему почти досталось от неё при следующем взмахе, и водитель, выругавшись в душе, проскользнул мимо неё в прохладу зала. Лето плавило мозг своей аномальной жарой, так что места с кондиционером были спасительным оазисом. Машина, конечно же, была таким же спасением, но только не его личная. Рабочая – эта да…
– Третья, тридцать, по талонам, – он посмотрел на оператора, который сразу же начал что-то нажимать на дисплее.
– Тридцать по талонам, – повторил оператор, – поместится?
– Конечно, – уверенным голосом проговорил мужчина. – С самого Киева палю бензин.
Оператор нагнулся к микрофону и повторил уже в него:
Третья колонка, девяносто пятый, тридцать литров.
Мужчина посмотрел через окно на заправщика. Тот, обсуждая со своим коллегой важнейшие мировые проблемы, начал заправлять его автомобиль. Оператор отдал чек, и уже было открыл рот, готовый что-то сказать, но был перебит клиентом, желавшим держать сейчас всё в своих руках. Действительно, машина влияла на его поступки и его отношение к окружающим.
– Один кофе, пожалуйста. С молоком, если можно.
Мужчина отвернулся в сторону туалета и решил, что ему не помешало бы посетить это заведение. Кофе пока ещё не был готов, и у него появилось немного свободного времени. Так почему же не потратить его с пользой?
Он уже направился к заветной двери, когда сзади раздался голос оператора. Скорее всего, это был не особо опытный сотрудник, так как подобный вопрос следовало задавать заранее.
– Вы какой кофе будете? Как и все – американо?
– Да, – проговорил клиент, направляющийся в туалет, – и, пожалуйста, с молоком.
Оператор что-то пробормотал. Следом за этим послышался звук загудевшего кофейного аппарата.
Мужчина шёл по направлению к туалету и раздумывал над хот-догом. Он корил себя за то, что не узнал цену своего заказа, а переспрашивать было как-то несолидно. Ну, ничего, по возвращении из туалета он увидит чек и поймёт судьбу возможного перекуса. Водитель застыл перед входом в туалет, обдумывая последнюю мысль, и тут же оказался настигнут очередным вопросом:
– Расплачиваться будете банковской картой или наличными? – оператор почти прокричал свой вопрос, так как считал, что клиент его уже не услышит.
Мужчина, взявшийся за ручку на двери туалетной комнаты, повернулся и замер с открытым ртом. Вопрос был задан в момент его размышлений, чем поставил в тупик, а сегодняшний статус не позволял долго находиться в подобном положении. Пришлось делать серьёзное лицо и отвечать со всей присущей строгостью:
– Наличкой расплачусь. А сколько там получилось?
– Двадцать две гривны, – ответил оператор и снова повернулся к кофейному аппарату. Посетителей больше не было, так что он снова был предоставлен самому себе.
Мужчина в этот момент открыл дверь и, переступив порог, оказался в небольшой комнатке. В ней не было ничего, кроме умывальника, сушилки для рук и ведра для мусора. Справа от него была дверь с известным знаком «WC». Закрывшись в этой комнатке, он помыл руки, просушил их под парами горячего воздуха и потянул на себя дверь, за которой скрывался столь необходимый элемент сантехники. Запах был нормальным, что наталкивало на мысль о соблюдении графика у входа: здесь действительно было убрано. Он подошёл к унитазу и уже собрался расстегнуть ширинку, как заметил на возвышении за ним небольшой сюрприз. Рядом с туалетной бумагой лежал предмет, частично сливавшийся с плиткой. Этот предмет спутать с чем-то другим было невозможно: перед ним находился женский кошелёк. Туалет не был раздельным, что говорило о посещении этого помещения женщиной, встретившейся ему в дверях. Надо спросить у оператора, была ли она здесь, и если была, то вернуть ей утрату. А если не была? Или другой вопрос: а если она уже уехала, что тогда? Наверное, надо принять подарок судьбы. Возможно, там есть то, что сможет помочь купить подарок дочке, а также съесть хот-дог.
Он опустил глаза и засмеялся. Да, уж, он размышлял, стоя перед унитазом, так и держа руки на полу-расстёгнутой ширинке. Шанс поправить своё материальное состояние затмил разум, отчего водитель простоял эти полминуты, так и не шелохнувшись. Хорошо ещё, что штаны не снял. Ну, да ладно, что там у нас?
Мужчина не стал застёгивать ширинку, а сразу потянулся к кошельку. Взяв его в руки, он ощутил приятное чувство в ладонях. Обычно оно возникает, когда держишь хорошую и качественную вещь. Если она ещё и дорогая, то это чувство просто разрастается до космических масштабов. Сейчас он чувствовал себя именно так.
Быстрый осмотр кошелька говорил об одном: находка стоит больше, чем может заработать за месяц держащий его в руках человек. Надпись, выполненная на обратной стороне, намекала на подарок какой-то Екатерине. Замок легко откинулся в сторону, и мужчина, наконец, смог посмотреть, что именно преподнесла ему судьба и счастливый случай.
Глаза сразу забегали по сторонам. В голове проскочила мысль, что женщина уже уехала и возвращать дорогой подарок уже не кому. Причём, уверенность, что это был её кошелёк, стала стопроцентной. По-другому быть не могло… Ну, а как иначе, ведь при беглом просмотре, можно было увидеть несколько стодолларовых купюр, а также пятисотенные гривны.
Трясущимися руками мужчина перебирал содержимое кошелька. Мозг быстро провёл подсчёт и нарисовал сумму, равную семи тысячам гривен и тысяче двумстам долларов. Да, тут денег явно хватит не только на хот-дог… Тут можно полноценно поесть в близлежащем ресторане и прикупить Оксане хорошую куклу! А почему бы и нет? Можно купить её не в метро, а зайти в супермаркет, который был недалеко от дома. Там много подобных игрушек. Он не один раз видел, как дочь смотрела на них, поедая своими большими глазами. Оксана умная девочка. Она знает, что денег в семье мало, поэтому не просит ничего очень дорогого. Справедливости ради, стоит сказать, что пару раз дорогие подарки она просила, но это только для того, чтобы не быть хуже, чем девочки во дворе. Да, надо и про Свету не забыть! Жена давно хотела себе планшет, причём подороже. Сейчас он мог себе это позволить.
Быстро сделав своё дело в туалете, он вышел в первую комнату, предварительно убрав кошелёк во внутренний карман. Находка вскружила голову, и довольная улыбка появилась на губах. Через мгновение эти губы уже напевали придуманную только что мелодию. Это была песня счастья и удовлетворения жизнью.
Помыв руки, мужчина развернулся к выходу из комнаты, взялся за ручку и замер. Его язык нервно облизал губы и вернулся на своё место. Свободная рука взялась за кошелёк, нащупав его во внутреннем кармане пиджака. Глаза несколько раз пробежали слева направо, голова посмотрела назад через левое плечо. Да, в комнате он был один, но это не решало одной существенной проблемы: включился холодный расчёт и трезвые мысли.
Он отпустил ручку и снова повернулся к умывальнику. Открыв кран, мужчина сполоснул лицо, зализал водой волосы и, опёршись о край умывальника, посмотрел на себя в зеркало.
А что если это действительно её кошелёк? Эта женщина сейчас спокойно может находиться на выходе из магазинчика на заправке и стоять рядом со своей машиной. Кстати, к какой машине она шла? Вроде бы рядом стоял Lexus, а может, и Mercedes. В любом случае, кроме его машины на заправке была ещё только одна, и эта машина была в разы круче, чем машина его фирмы. От заправки никто не отъезжал. По идее, он должен был это услышать, так как машина была большая и мощная, а он простоял много времени возле оператора. Похоже, женщина не уехала, а находится сейчас на этой же заправке рядом со своей машиной. Хотя, она может сидеть внутри и там продолжать свой разговор по телефону. Но она может быть и возле оператора! Вдруг женщина обнаружила пропажу и сейчас ищет кошелёк, обходя всю заправку? Она может стоять сейчас рядом с туалетом и ждать его выхода, так как оператор, скорее всего, сообщил ей, что здесь занято. Ведь он должен так делать! Или нет? Какая разница, главное в том, что она, скорее всего, не уехала и ещё находится где-то рядом.
Хорошо, а если предположить, что это не её кошелёк? Ведь ему неизвестно, посещала ли эта женщина туалет на заправке и что она вообще здесь делала. Кажется, в её руке было что-то большое, похожее на бутыль. Она точно говорила по телефону… А что было у неё во второй руке? Хотя, какая сейчас разница? Если это не её кошелёк, то что это меняет? Его забыл кто-то другой. Это должна быть женщина или мужчина, не брезгающий подобными аксессуарами. Судя по его дороговизне, хозяину вряд ли захочется оставлять кошелёк такому счастливчику, как тот, что недавно нашёл его в туалете. Значит, надо срочно уезжать!
Так, а может, ему не нужен уже этот кошелёк? Вдруг поездка этого человека куда важнее денег! Ведь документов на машину здесь нет, а значит, если у него денег много, то он может просто забить на эту маленькую сумму. А если не так? Вот, снова холодный расчёт вернулся на своё место…
