Виктория Яровая
Бракованная
Дальше во все стороны расходились тропинки, углубляющиеся в красочные джунгли. К своему удивлению, рассмотрела вдали несколько крыш.
– А что там? – кивком указала я в ту сторону.
– Там дома мужчин, и мы думаем, что без приглашения туда лучше не ходить.
Больно нужно! Даже с приглашением я, пожалуй, воздержусь от такой прогулки. Ну вот и все. Осмотр окончен. Еще раз повертела головой, дабы убедиться, что ничего не упустила. Да, это все. И что мне делать с этой информацией?
Прервав мои размышления, девушки начали подниматься. Позвав меня за собой, они направились в сторону кухни. Я бы и не пошла, но там была еда. И не в силах сопротивляться, я охотно последовала за ними. Мы прошли дальше навеса к небольшому столу, на котором под наклоном стоял огромный кувшин.
В его боку была пробка, которую вытащили, чтобы открыть путь воде. Девушки по очереди не спеша умывались. А что, удобно. Я тоже с удовольствием поплескалась, удивившись белому корню, который исполнял роль моющего средства. Пах он приятно и даже слегка мылился. Вытерлась лоскутком ткани, похожей на ту, из которой были сделаны наши платья. Странный материал: прочный и приятный на ощупь.
Начинало темнеть, и с каждой минутой темнота становилась все гуще. Когда мы вернулись к беседке, в ней уже горели верхние фонарики. Легкое пламя колыхалось внутри, не касаясь стенок, а тени от рисунков падали по сторонам, оживляя беседку.
Стол был уже накрыт, и я с удивлением осмотрела его. На нем стояли деревянные и глиняные блюда, наполненные чем-то съестным и очень вкусно пахнущим. Тут были и индивидуальные деревянные тарелки. Правда, приборов я не обнаружила, но в целом все выглядело вполне цивилизованно.
Ох, держись мой животик! Сейчас тебе придется напрячься, чтобы не затрещать по швам, так как теоретически я уже попробовала все подряд и в скором времени намеревалась приступить к практике. Но пришлось подождать мужчин, которые меня удивили. Так же кучно, как и мы, они умылись и проследовали к столу. Вот тебе и дикари.
Не спеша все расселись таким образом, что женщины оказались на одной стороне, а мужчины на другой. Присев на землю, они опять повторили свой странный жест с прикладыванием руки к груди, а следом, указав на еду, пригасили нас приступить к трапезе.
Я сидела с краю. Напротив меня, как назло, очутился тот самый дикарь из леса. Он смотрел мрачным взглядом, и казалось, что хочет просверлить меня насквозь. Ну нет! Даже твоя хмурая физиономия не испортит моего зверского аппетита. Но только после тебя. И я стала смотреть, что он будет класть в свою тарелку. Но мужчины не спешили – они подождали, когда все девушки положат себе еду, и только потом наполнили свои тарелки.
Я сидела с пустой тарелкой и из последних сил наблюдала за тем, что кладут в тарелки себе мужчины. На моих соседок лучше не ориентироваться: они не вызывают доверия. Когда все приступили к еде, я с облегчением выдохнула и еще раз прошлась взглядом по столу.
Тут была пара больших деревянных мисок с сочной зеленью, несколько с жаренным явно на открытом огне мясом, которое пахло восхитительно. Удостоверившись, что такое же мясо ест мой дикарь, сидящий напротив, я положила себе пару больших кусков. Подумала и закинула еще кусочек, пусть будет. Руки уже потянулась к салату, но увидев, что почти никто из мужчин его не ест, решила не брать. А вот отварных маленьких шариков, что с аппетитом уплетали варвары, я огромной ложкой нагребла себе от души. Взяла пару лепешек и осмотрела все свое добро. Должно хватить.
Тут еще стояло несколько мисок с неизвестными фруктами и, наверное, овощами, но пока не стала их трогать. Из напитков было несколько кувшинов с чем-то еще мне неизвестным. Я потянулась к одному, из которого себе наливали мужчины. Пришлось даже привстать, и я чуть не задела руку дикаря со шрамом.
Он убрал ее с такой скоростью, что я даже посмотрела на свою, чтобы убедиться, не покрылась ли она волдырями. Вроде, не заразная. Почему он тогда так дергается? Удивленно перевела на него взгляд и встретила недовольный ответный. Все-все, поняла, вы тут нежные и касаться вас нельзя. Для меня это хорошие новости.
Ела я как в последний раз! Мясо было великолепно: мягкое, сочное, с нежными травками и ароматным дымком. А круглые штучки оказались похожими на привычные овощи и, в сочетании с мясом, были великолепны. Я много лет не ела такой вкусной еды.
С того времени, как умерла мама. Нахлынули непрошеные воспоминания До двенадцати лет я была единственным, любимым и всячески обласканным ребенком. А потом мама умерла, не пережив очередного приступа редкой болезни мозга. Но она боролась до конца, понимая, что если ее не станет, я попаду в Дом Ребенка.
Наверное, поэтому я выбрала профессию медика. Я тогда мечтала помогать людям, найти лекарства от всех болезней. Хотела спасать жизни, чтобы одиноких детей, как я, было как можно меньше. Эх, юности наивные порывы!
На деле все обернулось для меня кошмаром. Я попала в группу медиков немедленного реагирования. И если первый год обучения прошел неплохо – теория давалась легко, то когда началась практика, я оказалась к этому не готова. От вида крови меня мутило, от торчащей кости меня выворачивало наизнанку, а от вида мертвеца я падала в обморок.
На все мои просьбы о переводе, я получала отказ: мест нет. Все дети из Дома Ребенка были обязаны в четырнадцать лет выбрать специализацию. Отучиться пять лет и еще столько же пройти обязательную отработку. Отказаться нельзя. Вернее, можно, но заплатив неустойку, или придется отправиться на принудительные работы в колонию, если поймают на побеге.
Тогда мне в первый раз пришлось перебарывать себя, и только к четвертому курсу я смогла спокойно работать. А последующую обязательную отработку ненавидела каждый день, мечтая заниматься поистине любимым делом. И только мечта о том дне, когда я смогу с головой в него окунуться, поддерживала меня.
Поэтому последние пять лет я не жила, а выживала, с головой заваленная работой в медицинском корпусе. Очень редко баловала себя свежеприготовленной пищей, в основном обходясь питательными капсулами, а порой и вовсе забывала поесть. А эта еда напомнила мне о том, чего я так давно не ощущала. О маминой заботе. И хотя варвары совсем не походили на мою маму, но готовили они отменно.
Поэтому ела и не могла оторваться, игнорируя удивленные взгляды не только мужчин, но и девушек. Когда моя тарелка стала пустой, я уже лопалась. Хотела попробовать еще чего-нибудь, но опасалась. Дикарь напротив взял из одной миски небольшой продолговатый плод и надкусил его, смотря прямо на меня.
Я не спускала с него взгляда, наблюдая, как он медленно жует. Замерла на мгновенье, устремив взгляд на его губы, которые вдруг стали такими привлекательными для меня. Да что со мной происходит? Лучше еще что-нибудь сжевать! Взяла такой же плод и откусила. На вкус он оказался постным, а кожица слегка горчила. Невкусно. Отложила его в сторону и недовольно вздохнула.
Дикарь, внимательно наблюдавший за мной, потянулся и взял другой плод, чем-то напоминавший по виду грушу. Я повторила за ним следом. Подождала, когда он откусит, и тоже впилась зубами в сочную мякоть. М-м-м! Вот это очень вкусно! Слегка хрустящая, сладкая, с небольшой кислинкой. И я с удовольствием доела фрукт.
Мы с дикарем продолжили эту игру еще с несколькими плодами. Наконец, он потянулся и взял из стоявшей чуть в стороне миски маленький фиолетовый плод, похожий на крохотную помидорку черри. Закинул его в рот и, прикрыв глаза от удовольствия, прожевал. В меня уже ничего не влезало, но, видя, с каким наслаждением он ест, я не удержалась и отправила такой же себе в рот. Уже закрыв его, услышала, как одна из девушек крикнула:
– Не ешь это!
Поздно. Мои челюсти сжались, и сок брызнул в рот. А в следующий миг его опалило таким огнем, что я не могла сделать и вдох. Остро! Очень остро! Я вскочила и, схватив кружку с водой, выбежала из беседки. Но полоскание не помогло – во рту все горело и полыхало. Мне казалось, что сейчас я начну извергать огонь. Ах ты, гадина мордатая! Чтобы тебе всю жизнь пустыню пылесосить!
Ох, как же жжет! Оглянулась на этого скалозуба недоделанного. С виду он был спокоен и стоял в стороне. Но я видела, как его глаза чуть сощурились, выдавая смех. Да он ржет! Нагло ржет!
А я все никак не могла начать нормально дышать и, высунув язык, сипела, как дряхлый пес после прогулки. Все встали и теперь с интересом наблюдали за мной. Что уставились? Тоже мне нашли зрелище! Лучше бы помогли. Но чем больше проходило времени, тем сильнее начинали волноваться мужчины. Даже этот доморощенный шутник прекратил смеяться и смотрел встревоженным взглядом.
Ах так, значит? Забеспокоился? Раньше нужно было думать! Упустить такой шанс для мести я не могла. И картинно указывая пальцем одной руки на него, второй схватилась за горло и, издавая жуткие каркающие звуки, начала оседать на землю. Припадков за время своей работы я повидала немало, да и актерским талантом была не обделена, поэтому все получилось очень натурально. Уже лежа на земле, видела, как подскочил этот шрамоватый. Присел рядом, глядя на меня с таким ужасом в глазах, что мне даже стало его слегка жаль. Решив, что с него хватит, я перестала дергаться и, улегшись на спину, широко ему улыбнулась.
Надо было видеть его лицо! Сначала по нему пробежало облегчение, и он шумно выдохнул, а затем так скрипнул зубами, что это услышала даже я. Гневно сверля меня взглядом, резко встал и, не оборачиваясь, ушел. А я, довольно улыбаясь, поднялась с земли. Может, и не стоило его злить, но он сам виноват. А мне, пожалуй, стоит держаться от него подальше, пока не придумаю, как отсюда сбежать.
Глава 3
Хлоя
Проснулась внезапно, с бешено колотящимся сердцем и сладкой тяжестью в низу живота. Пытаясь выровнять дыхание и успокоить свое разгоряченное тело, я слушала мерное сопение девушек и шелест листвы за стенами домика. Стояла такая непроглядная темнота, что я не различала даже потолка. Мне казалось, что он где-то рядом, и я снова слышу его тихий горячий шепот, от которого по телу пробегает волна удовольствия: «Ты моя! Моя!»
Ох! Ну и приснится же такое! Вчера, после ужина, мы быстро разошлись по своим домикам, и я легла немного отдохнуть. Но этот странный день и обильная еда меня так сморили, что я заснула. Мне снился кошмар. Я лежала в емкости, наполненной вязкой слизью, и не могла выбраться. Руки цеплялись за гладкие поверхности и скользили, легкие горели, мне не удавалось сделать вдох. Барахталась из последних сил, чувствуя, что начинаю задыхаться. И вдруг сильные руки подняли и рывком вытащили меня наружу.
Какое облегчение! Я могу дышать! Открываю глаза и с удивлением обнаруживаю себя совершенно сухой, стоящей на берегу реки. А передо мной раскинулся неимоверной красоты водопад. Вода падает с большой высоты и с шумом убегает вниз по гладким камням. Яркие блики от парящих в воздухе капель играют на солнце. Картина так завораживает, что я на миг забываюсь и не замечаю, что сзади меня стоит он. Я чувствую его дыхание на своих волосах.
Мужские руки нежно проходят по моим голым плечам. Медленно скользят вниз, а затем так же не спеша вверх. Мне нравятся его руки! Сильные, с широкими ладонями и немного шершавые, они слегка царапают нежную кожу, и от этого волнами накатывает удовольствие. И меня не смущает, что я совершенно обнаженная, сейчас это кажется таким правильным и естественным. Мужчина сзади тоже голый, я чувствую жар его тела, его возбуждение.
И я точно знаю, кто это, и поэтому мне не страшно. Разве я могу я его бояться? Это ведь он! Мой дикарь со шрамом. Ласковые руки поднялись до шеи и нежно погладили ее. Собрав мои распущенные волосы и перехватив их одной рукой, он слегка потянул на себя, заставляя меня выгнуться. Второй рукой медленно прошелся по спине и скользнул вперед. Огладив мой плоский живот, поднялся к груди.
Все еще удерживая в натяжении волосы, наклонился и не спеша провел губами по чувствительной зоне шеи. Волна восхитительных мурашек прошлась по телу, и я прогнулась сильнее, чувствуя его желание позади себя. Легкий стон сорвался с моих губ, когда горячим языком он проложил дорожку к уху и слегка прикусил мочку. Как хорошо! Как правильно! И так хочется большего!
Но он все еще крепко держит за волосы, слегка натягивая их, а второй рукой гладит грудь, ставшую такой чувствительной под его умелыми пальцами. Нежно обводит языком раковину моего пылающего ушка, а рука медленно ползет вниз по животу, туда, где уже горит пульсирующий пожар. Я так жду этой ласки! Скорее! Ну же! Но слышу лишь довольный смешок и горячий шепот над ухом: «Ты моя! Моя!». А затем я резко просыпаюсь, ощущая досаду и горькое разочарование, что все закончилось, так и не начавшись.
Немного успокоившись и погасив внутри себя пожар от неудовлетворенного желания, я стала размышлять. До этого момента я никогда не испытывала таких ощущений ввиду полного отсутствия у меня сексуальной жизни. Как-то не сложилось у меня с ней.
Живя с двенадцати лет в Доме Ребенка, я так и не смогла привыкнуть к его тяжелой атмосфере. Когда меня туда привели, я испытала настоящий шок и словно замерла, закрывшись в себе. А вокруг были дети, выросшие в среде агрессии, в борьбе за свое место под солнцем. Мне это было чуждо. По сути, это были несчастные дети, но они ни за что не признались бы в этом даже себе, и от этого были еще злее. Я так не могла. Будучи по нраву добрым и отзывчивым ребенком, я страдала в этой враждебной для меня среде и тяжело сходилась со сверстниками.
Потом началась учеба, которая давалась мне тяжело, а мои постоянные обмороки на занятиях не прибавляли мне популярности среди сверстников. Как меня только не называли! А мой тихий нрав и скромная внешность в конечном итоге почти сделали из меня изгоя. Противоположный пол не стремился со мной общаться, а я стеснялась проявить инициативу.
Учеба плавно перетекла в отработку, но все оставалось по-прежнему. Я оставалась все той же скромной девушкой Хилли, не способной проявить инициативу, дать отпор или настоять на своем. И только поняв наконец-то, чего хочу от жизни, и обретя уверенность в своих дальнейших планах, я смогла изменить себя.
Это было тяжелое время: я ломала себя, училась говорить «нет», дерзила и овладевала искусством достойно отвечать на явное хамство. Как же это сложно осуществить, когда внутри тебя все трясется, и ты держишь себя буквально за шиворот, не смея отступить.
Сколько было пролито слез, и сколько раз я хотела сдаться. Оставить все, как есть, и не стремиться построить новую жизнь. Но выстояла, смогла. И с каждым днем мне становилось легче. А потом вошло в привычку. Словно я всегда такой и была. Отступила на задний план скромная Хилли, а на сцену вышла уверенная в себе Хлоя. Та, которая должна была покорить Келер.
Да, теперь я Хлоя, хотя по документам все еще Хилли, но это ненадолго. В последний год работы со мной никто не хотел связываться: я так старалась стать более сильной, что, наверное, перестаралась, и теперь никто не хотел нарваться на мой острый и злой язык. Не скажу, что я сильно переживала по этому поводу.
Многим мужчинам я нравилась, но они быстро сбегали, когда узнавали поближе. Наверное, я была с ними слегка высокомерна и слишком требовательна. Часто говорила все, что думаю. Возможно, я не могла их простить за пренебрежение ко мне прежней, а может, просто боялась отношений. Ведь тогда придется открыться, а я была, скорее всего, не готова никого впускать в свой мир. Он даже для меня еще был слишком новым.
Со временем жизнь изменилась, и я почувствовала прилив сил. И хотя я работала на все той же ненавистной мне работе, стало гораздо легче. Больше никто не решался скинуть на меня часть своей работы, а я осознала, насколько была перегружена все это время. Все свободное время я отдавала любимому делу, стараясь накопить побольше опыта. Ждала окончания отработки и копила деньги на поездку.
В таких заботах я практически игнорировала противоположный пол и поэтому к своим, страшно сказать, двадцати четырем все еще была девственницей с опытом, состоящим из пары подростковых поцелуев. А появившиеся новые эмоции, какими бы волнительными они ни были, мне не нравились. По одной простой причине: они вряд ли были по-настоящему моими.
Разумеется, во сне я их чувствовала, и их отголоски все еще бурлили внутри. Но не навязанные ли они? С моим телом произошли изменения, и это очевидно, как белый день. Возможно ли, что со мной проделали еще что-то, чего нельзя увидеть невооруженным глазом? Да запросто! Сейчас столько дряни развелось как легальной, так и нет. На работе я многое повидала.
Остается только надеяться, что притязания мужчины останутся лишь во сне и не перейдут в реальность. Но я сразу выбросила эти глупые надежды куда подальше, потому что еще вчера интуитивно поняла, зачем мы здесь. И, наверное, не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Их восемь. Нас восемь. Мужчины увиваются вокруг и очень стараются. А когда мужчины очень стараются, значит, им что-то нужно. Очень нужно. А что можно получить от девушек без памяти, без семьи, без имущества, без всего?
Правильно. Только тело. Но осталось неясным, почему они не возьмут нас силой, а, наоборот, шарахаются от любых прикосновений. Нет, не то, чтобы я этого хотела! Тьфу-тьфу-тьфу! Тихонько постучала по кровати. Но как же странно! Что за игры они ведут, и как понять правила? Тяжело вздохнула. Столько вопросов и так мало ответов! Но самая главная проблема: как мне отсюда выбраться? Не хочу дожидаться конца этой загадочной игры.
Скорее всего, я не на своей планете. Тут все другое. На Земле я не бывала в тропиках, но прекрасно помнила, как они выглядят. Точно не так, как здесь. Завтра нужно первым делом убедиться в своих догадках. И если это не Земля, то значит, нас кто-то сюда доставил. Не с неба же мы свалились? Также вряд ли в этом замешаны дикари: они даже разговаривать не могут.
Интересно, кстати, почему? Немые, или просто им непонятен наш язык? А все девушки, как ни странно, разговаривают на общеземном, правда, у некоторых из них я расслышала небольшой акцент. Нужно сегодня с ними поближе познакомиться и имена, что ли, им придумать? О себе лучше промолчать, ведь я одна помню все, что было до. Вдруг это не входит в правила игры варваров? Еще дисквалифицируют каким-нибудь изощренным способом.
Я так и пролежала до самого рассвета, пытаясь составить хоть какой-то захудалый план действий. Пока безуспешно. Тяжело вздохнув, села на кровати. Сквозь небольшие щели в стенах свет проникал внутрь и разгонял черноту ночи. Девушки заворочались и потихоньку начали вставать со своих кроватей. Что-то доставали из плетеных коробов и, негромко переговариваясь, выходили на улицу.
Заглянув внутрь своего короба, я увидела пару серых балахонов с рукавами, таких же как и на мне сейчас, несколько тряпиц, пару свертков и никакого нижнего белья. И почему я этим не удивлена? В одном из плетеных коробочек обнаружила гигиенический набор. Ну, по крайней мере, он таким наверняка задумывался.
Мыльный корень, который я видела вчера, и набор распушенных с одного конца палочек, при нажатии на которые выделялась какая-то жидкость. Надо полагать, это зубная щетка? Там же лежал небольшой шершавый камешек и еще пара деревянных штук странной формы. Схватив коробочку, свежую одежду и тряпицу, я надела сандалии, которые нашла под кроватью, и поспешила за соседками. Мне нужно с местными удобствами познакомиться – то еще удовольствие.
С помощью девушек, что так мило посвятили меня во все тонкости, я быстро справилась с утренними процедурами и в боевом настроении шла вместе со всеми на завтрак. Но по мере приближения к беседке мой настрой постепенно сдувался, уступая место непонятному волнению.
Еще издалека я увидела его, безошибочно выделив из массы остальных мужчин. Он словно подсвечивался специально для меня, и взгляд, как приклеенный, следил за ним, а внутри снова начинался пожар. Вспыхнули ощущения из сегодняшнего сна, и к щекам прилил жар.
Понимая, что я просто-напросто не смогу нормально поесть, если он будет сидеть напротив, я бесцеремонно пододвинула девушек и села с другой стороны стола. Мужчина, судя по его недовольному виду, тоже решил так сделать. В итоге мы опять оказались друг напротив друга. Наглеть еще больше и двигать всех обратно не хотелось, и я решила просто на него не смотреть.
На завтрак были чьи-то вареные яйца, лепешки и фрукты. Но поесть я так и не смогла. Решив не смотреть на него, взглядом постоянно натыкалась на его руки, и тело начинало жечь огнем там, где они касались меня во сне. Непереносимое наваждение! Я не могла ни о чем думать, кроме его рук, ласкающих мое оголенное чувствительное тело. И этот страстный шепот мне на ухо: «Моя!». Что же вы, гады, со мной сделали?! И почему именно он? Вокруг еще семь прекрасных представителей сильного пола, но почему на них я даже не взглянула?
Раз уж поесть толком не удавалось, решила исправить этот недочет. Очень внимательным взглядом прошлась по остальным мужчинам. Рассмотрела всех и не нашла ничего привлекательного для себя. Да, стройные, мускулистые, с правильными и не отталкивающими лицами, но они были для меня словно безликими. На них не хотелось смотреть, в отличие от субъекта, сидевшего напротив.
Не удержавшись, я все же взглянула ему в лицо и оторопела от выражения дикой ярости на нем. Крепко сжатые челюсти с ходившими желваками, раздувающиеся ноздри; сузившиеся глаза пристально смотрели на меня из-под нахмуренных бровей. При свете дня я смогла разглядеть их цвет. Глубокий, потрясающе красивый серо-голубой оттенок заворожил, и, если бы они не смотрели так зло, я бы полюбовалась ими подольше.
Ну и за что мне такие почести? Он что, ревнует? По их правилам я уже принадлежу ему? И почему, кстати, именно ему? Вон ведь есть мужчины и покрасивее, и помоложе его! Почему это мне достался самый старый, некрасивый, да еще и со шрамами? Эй, вы там, кто распределял, за что вы меня так невзлюбили?! Но стоило взглянуть на него еще раз, и возмущенные мысли ушли в небытие. Он был самым красивым и желанным из всех сидящих здесь мужчин. Я рассматривала широкий разворот его плеч, мощные руки и шею, волевой подбородок и красиво очерченные губы.
М-м-м! Вспомнила, как они нежно касались моей шеи. Ох, а если бы он поцеловал меня по-настоящему? Я облизнула свои ставшие вдруг сухими губы и мечтательно вздохнула. Подняв взгляд выше, встретилась с его глазами и поняла, что пропала: меня куда-то утягивало, хотелось раствориться в нем, стать его частью и никогда с ним не расставаться. Он то, что мне нужно! Идеален!
Вот же гадость какая! Я даже встряхнула головой, отгоняя наваждение. И кто теперь сомневается, что меня чем-то накачали? Собаки мерзопакостные! Это надо же до такого додуматься: похищать девушек, дурманить их отравой до потери памяти и отдавать озабоченным варварам! Ну, или они сами нам это подсунули.
Без разницы! Итог один: они все гады, а мне скорее нужно уносить отсюда ноги, пока сама не набросилась на этого мордатого и не …. Сознание тут же заботливо подсказало, что можно было бы с ним сделать. У меня даже щеки загорелись от собственной фантазии. Все, с меня хватит! Подскочив, стремительно пошла в сторону леса. Лучше птичками пойду полюбуюсь. Заодно и выясню, где я.
Не Земля! Этот факт пришлось признать сразу, как только я прошла чуть глубже в лес и увидела на одном из деревьев лиану, которая шевелилась и извивалась, скручиваясь вокруг него. Она незаметно подползла к одной из птиц, сидящих на ветке, и быстро обвилась вокруг нее, плотно сжавшись в тугое кольцо. Пара секунд – и мертвая птица безвольно уронила голову.
Она, кстати, тоже оказалась весьма неземной. Небольшая, с ярким оперением, маленькими лапками, короткими крылышками и, что самое странное, острыми ушками на небольшой головке. Ее, конечно, жалко, но и воевать с лианой было страшно. Больно сильной она выглядела, а еще имела несколько помощников, которые так же неспешно блуждали по дереву.
Птичку в итоге спустили вниз и засунули в нору у основания. Даже думать не хочу, кто там ее будет есть. Б-р-р-р! Осторожно ступая, я пошла дальше, рассматривая все вокруг и выискивая самое высокое дерево, на которое смогла бы забраться и осмотреть окрестности. Вдруг там, в паре километров, город какой есть. Но походив по кругу еще немного и не найдя ничего подходящего, решила поискать в другой стороне и направилась обратно в лагерь.
Девушки сидели в беседке и о чем-то разговаривали, отпивая из деревянных кружек. Солнце припекало, и становилось жарко. Почувствовав жажду, я зашла в беседку. Заодно и поспрашиваю, может, что вспомнили. Но мои надежды не оправдались. Девушки по-прежнему были все такие же странные, с полностью отсутствующей памятью. Даже имен своих не помнили. На мое предложение придумать нам новые откликнулись с живым интересом. И мы развлекались почти час, выдумывая их. Так у нас получились Хлоя, это, конечно же, я, Эльза, Конья, Виен, Даниила, Сайжила, Кэрита и Фреалитта.
Девушкам так понравилось, что у них теперь есть имена, что за обедом одна из них рассказала об этом мужчинам, не забыв уточнить, чья это идея. Толку-то, конечно, было немного: они все равно не разговаривают. Но реакция варваров сильно меня удивила. На меня устремились неодобрительные взгляды. Даже не по себе стало под их прицелами.
Эй, за что? Откуда мне было знать, что нам нельзя обзаводиться именами? Хотя, погодите-ка! А почему это я перед вами оправдываюсь? Ишь какие! Имена им наши не понравились. Совсем обнаглели! И я, вздернув нос повыше, смело посмотрела на них в ответ, удивленно подняв брови.
Они быстро отвели взгляды и тут же направили их на моего дикаря со шрамом. Вот и правильно, пилите его. Но тот лишь неодобрительно поджал губы и взглянул на меня как-то обреченно. А затем посмотрел на остальных, и взгляд его был жестким и приказным. Все быстро отвернулись. Ух ты! Как он их! Умничка! Блин! Да что со мной творится? Скоро ножки буду ему целовать. И я, скрипнув зубами, продолжила жевать, уставившись в стол. Вообще не буду больше никогда на него смотреть.
Но вскоре я снова глядела на него, не отрываясь, как завороженная. Это случилось после ужина, когда мужчины разожгли огромный костер и, постелив на бревна шкуры, пригласили нас. Я сначала опасалась идти, но любопытство пересилило, и вскоре я, как и все девушки, уселась на бревно и ждала неизвестно чего.
Раздались мерные удары барабанов, и к костру вышли двое мужчин. Одним из них был мой дикарь. У меня перехватило дыхание, когда они начали двигаться в странном то ли танце, то ли шуточном бое. Но я смотрела лишь на дикаря, наслаждаясь его быстрыми, и в то же время плавными движениями. Мне казалось, что он танцует только для меня. Его взгляд постоянно находил меня и не отпускал, пока была возможность. Движения манили, а мышцы красиво перекатывались под кожей, казавшейся такой гладкой под яркими бликами костра.
Мое дыхание участилось, и я теперь дышала так же часто, как бились барабаны. Сердце грохотало в груди, как после бега. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Я задыхалась от накатившего желания принадлежать этому мужчине. Прямо здесь и сейчас. А потом будь что будет. А что будет потом? Эта мысль окатила меня ушатом ледяной воды. Это не мои желания! Просто не могут быть ими. Я не знаю этого мужчину и нахожусь здесь не по своей воле. Чтобы снова не скатиться в пропасть обожания этого варвара, я с силой вонзила ногти в руку.
Так и просидела до конца танца, все сильнее вгоняя их под кожу. Барабаны смолкли, а мужчины направились к нам. Мне стало по-настоящему страшно. Что-то должно случиться, и я, не отрывая взгляда, смотрела, как они приближаются. Второй мужчина направился к брюнетке, которую мы сегодня назвали Виен, и протянул ей руку. Я посмотрела на лицо девушки и вдруг поняла, что она, наверное, испытывала то же, что и я. Ох, Виен, не бери его руку! Не бери! Поздно, она уже протянула и вложила свою руку в широкую ладонь варвара. Они встали и ушли в темноту.
Я отвернулась и наткнулась взглядом на протянутую мне ладонь. Дикарь стоял напротив с вытянутой рукой. И мне вдруг захотелось так же, как Виен, протянуть ему свою и уйти в темноту. Но я крепко сжала зубы и села на кисти рук, чтобы случайно не дернулись в его сторону. Отрицательно покачала головой.
Он недовольно поджал губы и зло сверкнул глазами. Прости, варвар, но я не для тебя. Лучше уходи. Он наклонил голову вбок, будто стараясь рассмотреть во мне что-то, видимое только ему, а потом резко развернулся и ушел. Фу-у-у! Кажется, пронесло! Облегченно выдохнула и задумалась над произошедшим. Я здесь всего два дня, и каждый вечер он уходит злой. Если продолжу в том же духе, боюсь, добром это точно не кончится.
