Виктор Титов
Байки из сновидений
– Вот простофиля, – рассмеялся ты третий, – раз не знаешь о величии, значит, и близко к нему не подобрался. Величие – это слава, признание, песни, памятники, поклонение.
– Вы знаете, что идолопоклонничество – страшный грех, – парировал ты пятый, – возомнили себя богами или святыми? Пошли на поводу вневременной моды? Как бы этот парк не посетило карающее пламя возмездия.
– Пламя чего? – удивился ты четвёртый.
– Вы говорите о вершинах, небесах, звёздах… но вы ни разу не были на дне океана. Ни разу не оплакивали убитых вами, не протягивали руку помощи, выскочив из судьбоносной колеи собственного самомнения. И даже теперь, по ту сторону жизни, где всем плевать на ваше прошлое бытие, вы до сих пор лобызаетесь и спорите, кто лучше. Не считая жертв.
– Ты сам то кто? – спросил четвёртый.
– Я убивал таких, как вы, – ответил пятый, – надменных, никчёмных, говорящих голов, которые возомнили себя игроками, хотя не достойны и роли пешечного мяса. Чьё «я» затмевает солнце, а эго поглощает народы.
– Тут как оказался? – спросил после некоторой паузы ты второй, – умер?
– Нет, – буркнул пятый, вскидывая кольт, – вас спасать пришёл.
В кустах показалась шестая фигура. Её тень вихрем заскользила вокруг беседки, поднимая лепестки над головами. Синхронно поверх лепестков засвистели пули, полукругом скользя за тенью. Все пятеро звёздных тебя упали на колени. Шестой исчез и лепестки опустились на землю.
– Это ещё кто? – взвизгнул ты третий, поправляя парик.
– Наш антипод, – ответил пятый, – дитя, проклинающее предыдущее поколения. Но сильнее всех нас вместе взятых. Он вернётся и покарает нерадивых предков. Я отсрочил его приход, и даю последнее наставление. Система циклична. Вы обнулитесь и начнёте заново. Живите по-настоящему, и забудьте о ерунде и величии. Иначе я сам приду и всех вас Возвеличу. Теперь уже посмертно.
Кошачья натура.
Я не говорю, что не бывает совершенных пар. Их немного и большинство скорее вымысел, нежели правда. Совершенство не создано для природы, потому как в стремлении к этому самому совершенству рождается сами знаете что. Но в отношении полов всё не то, чтобы сложнее, но по-другому. И вот пример одного такого случая.
Шёл я как-то домой в мерзкую позднеосеннюю погоду. Дождь переходил в снег и обратно, устилая землю мокрым, рыхлым, непреодолимым покрывалом. Небесный свод спелся с ночными демонами, и из-за их игрищ за окнами свистело и грохотало. Большинство сидело дома под тёплыми одеялами и радовалось, что не оказалось в положении бедолаг, застигнутых врасплох чертями посреди улицы. Как вы поняли, бедолагой, среди прочих, оказался я. Ботинки давно капитулировали, превратившись в мокрые губки, куртка приняла вид тряпки, годной разве что полы протирать, вода стекала по ушам за шиворот будто под душем, и вообще, чувствовал себя низшим из водяных. Итак, когда мысли были о ближайшем походе к врачу, потому как из носа текло, а в горле пересохло, и считал я себя самым несчастным человеком во вселенной, передо мной возникла Она.
Она не была красавицей с модельной внешностью, не обладала выдающимися формами и не притягивала взгляд ослепительной улыбкой. Она была обычной среднестатистической персоной. Она походила на промокшего брошенного котёнка, оказавшегося по милости судьбы на обочине жизни в столь мерзкую неприветливую погоду. Казалось, что из её коричневых сапог бьёт вода, серые колготки превратились во вторую кожу, а зауженная юбка до колен напоминала помело. Розовый пуховик сбился в кучу сырого пуха, а растрёпанные русые волосы не спасали от беспощадных водных бомбардировок. Она смотрела под ноги и грустила. Вообще я скромный и не знакомлюсь на улицах по щелчку, но теперь жалость пересилила робость.
– Мерзкая погода, – сказал я, останавливаясь.
Она молча посмотрела грустным взглядом в сторону.
– Вы не замёрзли, – пробормотал я после некоторой паузы.
Снова молчание. Я уже хотел идти восвояси, но девушка заплакала.
– Мне идти некуда, – тихо вымолвила она.
Так мы и познакомились. Наташа сказала, что парень выставил её за дверь и заменил новой пассией. Я особо не спрашивал, она не уточняла. Меньше вопросов, меньше лжи. Так мы и стали сожительствовать. Она работала за стойкой в сауне по ночам, я уходил на работу днём. Подробностей о работе тоже никто не выяснял. Кому это интересно. А так особо не пересекались. Готовила, бардак не устраивала и ладно. Попьём чаю, поедим и врозь. Иногда гуляли, когда выпадали совместные выходные, проводили время в кафе и парках. Особо не углублялись в прошлое, далеко не заглядывали в будущее. Так прошёл месяц. Кто-то скажет, не бывает такого, выдумки это. Бывает-бывает, нос не воротите. В жизни и парадоксальнее вещи происходят, и воспринимаются как норма. Голову от этого пеплом посыпаем и в песок прячем. Ничего, живём тихонько.
Но что-то я разглагольствую, ближе к теме. В очередные выходные мы с друзьями пошли в бар. Посидели, повеселились, выпили… Кто-то предложил ехать в сауну и дружной компанией в восемь рыл мы завалились к Наташе на работу. Вида, что знакомы, не подали. В принципе, ничего интересного, снова выпивка, курево, продажная любовь. Я же сидел в сторонке, потягивал коньяк и смотрел клипы. Всё-таки, несколько неудобно было.
Наши отношения постепенно углубились. Это не была секундная вспышка, обречённая на сиюминутный провал. Это была тлеющая лоза, от которой всё вокруг нагревалось и перенимало тепло. Залог крепких отношений. Прогулки под луной, лодки в свете ярких фонарей, мороженое из киосков. Долгие взгляды, лёгкие касания и воздушные поцелуи. Как любят девчонки.
А потом она ушла. Скопила, якобы, денег, и сняла квартиру. Особо не разбирались, не люблю я скандалы. Съехала и съехала, действия важнее слов, да и чувства, значит, были так себе. Грустненько, конечно, привязался, как собачонка.
Прошёл год. Сидел я у друзей и попивал коньяк. Слово за слово, рассказал наш местный красавчик, что познакомился в сауне с девушкой у стойки. Влюбились с первого взгляда, и вскоре она переехала к нему. Наташей звали. Через несколько месяцев она стала задерживаться на работе, а то и вовсе пропадала на сутки. Пилила, что денег мало, что времени и внимания не уделяю. Как следствие, через полгода разбежались.
– И убежала ко мне, – рассмеялся второй друг.
Этот лицом был средним, но подвешенный язык и тугой кошелёк делали его неплохим кандидатом на место сожителя.
– Горячая была штучка, – причмокивал лис, – чуть что, в постель, даже отбиваться приходилось.
Прожили они тоже недолго, этому в карман за словом не лезь, сам скандал устроит.
– Заявила, что залетела, – заключил второй друг, – аборт делать не захотела, ну я и выставил её за дверь. Вчера.
У меня на душе помрачнело. Какая-то грустная история получилась. На улице погода, как назло, мерзкая и неприветливая. Пить не хотел и откланялся. Ребята уговаривали, но не согласился. Питьё в плохом настроении к беде.
И вот, иду я под холодным проливным дождём, переходящим в снег, серые тучи нависают над зданиями бетонной плитой и всё вокруг кажется одним большим склепом. И стоит на дороге девушка в розовом пуховике с потухшим взглядом. Я достал сигарету. Редко курил, но ради такого случая.
– Я люблю тебя, – сказала она тихо, когда мы поравнялись.
На секунду задержался, будто услышал эхо прошлого. Затем, молча, ускорил шаг. Подальше от котов, кошек и прочих представителей животного мира.
Бесправные правые.
Мы тут все за цивилизацию топим, человеколюбие, единение, гуманность и прочие бессмысленные вещи. Природу не принимаем, всячески отвергаем и превозносимся в безграничной сущности бытия, великолепии и вселенском сиянии. Дело то оно, конечно, не хитрое и местами даже полезное, но всё же. Постулат первый: любая цивилизация стремится к саморазрушению. Постулат второй: любое развитие приводит к упадку. Постулат третий: человек человеку волк. Опять же, расписывать постулаты бессмысленно, каждый найдёт им десятки подтверждений. А вот случай на одном из известных курортов описать стоит.
Сидел я в указанном месте и потягивал коктейль. Кажется, это был мохито со льдом. Алкогольный, естественно. На улице жара, закат, разрезаемый морскими волнами, и горы по обе стороны открытой веранды. В мире, как мы знаем, полно конфликтов, но конфликт страны, чьим гражданином я являлся, и соседней страны, раздули, почему-то, до вселенских размеров. И нет бы все вопросы решать на передовой, но чёрная кровь, сдобренная алкоголем, проникла и на указанный курорт.
– Ну посмотрите, сидит, как король, – тыкал пальцем первый.
Я понятия не имел, откуда они узнали мою национальность. Видимо, заранее пробили на стойке бара.
– И как только духу хватает высовываться из своего болота, – вторила мадама, бочонковой формы.
– Гнать в шею, – кричал третий, изрядно подвыпивший персонаж.
Объяснять, что ощущаю себя человеком мира, куда хочу, туда иду, где хочу, там живу, было бесполезно. Так же бесполезно, как объяснять представителям обратного полюса, что родина это не про рождение в болоте, а про достойную жизнь. Ну и чёрт бы со всеми этими полюсами, если бы меня не касались. Однако паразиты на то и паразиты, чтобы искать жертву и паразитировать. Называйте, как хотите, пропаганда, свобода слова или ещё что. Суть одна.
– Ну что молчишь, язык проглотил, – не унимался первый, – неужели стыдно стало?
– Да что он ответит, – гневалась мадама, – всю жизнь молчал, диктатора молча одобрил, и теперь нос воротит. Бессовестное ты создание.
– В кандалы и на карьер! – опрокидывая рюмку, взревел третий.
Вот прикопались. Раз диктатор у власти, неужели верите в честные выборы. А почему сами одобрили его лет двадцать назад, вели бы войска, наняли бы киллера, развалили бы страну всем миром, что тайну в мешке скрывать, за каждым грешок имеется. А тут теперь я виноват. Нашли козла отпущения. Идите на богов кричите, да демонов попинывайте. Мой смертный грех в том, что родился не там, где вы. Чушь какая-то.
– Небось, и посылки на фронт отправляет, и деньгами помогает, – озарило первого.
– Конечно-конечно, раз здесь сидит, значит, деньги имеются, а раз выпустили, значит, помогал, – проснулся гений мысли мадамы.
– Замочить в сортире, – огрызнулся третий.
Кто уж тут агрессор, а кто жертва, не разберёшь. Может, в душу надо смотреть, а не на национальность. Ну, ощущаете себя стадом баранов или стаей волков, ну и бог с вами. Или чёрт. Кому как нравится. А то, что я к социуму парадокса и фееричному потоку общественной глупости не имею отношения, в голову никому не приходит. Всех под одну гребёнку и шашкой от плеча. Так и живём, не вникая в суть вещей. В игре королей пешки слетают первыми, далее по коррупционному списку, семейной принадлежности, властной продажности и так далее. Но даже после смерти короля игроки остаются невредимыми. Жмут руки и готовятся к следующей партии. Через десятилетие, столетие, тысячелетие, неважно. В стихии формализованной обыденности я предпочитаю быть наблюдателем. Ни пешкой, ни слоном, ни королём. Даже игроком не хочу. Не интересно.
– Все они там такие, с промытыми мозгами, – плюнул первый.
– Стадо ослов, перестреляли бы друг друга, всем легче стало бы, – заключила мадама.
– Все на том свете окажетесь, – пригрозил третий.
Вернувшись с курорта, я некоторое время наблюдал углубляющийся закономерный кризис развития. Люди зверели, прогресс встал на военные рельсы и застопорился, цивилизация рушилась. Не желая быть частью системы разложения, я уехал в глушь, которой на земле было предостаточно. Поселился на берегу большой реки, сначала в палатке, затем, с течением времени, построил дом, баню и пристрой. Единственный посёлок находился в двадцати километрах и ходил я туда только по крайней нужде. Когда всё обустроил и вовсе перестал там появляться.
Прошло лет десять. Я не знал, что творится на большой земле, да и важнее было добыть пропитание и не попасться в лапы медведя или волка. Остальная напускная рутина не волновала. Оброс, конечно, да и постарел не по годам.
Сидя однажды на рыбалке, увидел сплавляющуюся вблизи берега туристическую лодку.
– Очередной дармоед, заняться больше нечем, – услышал я знакомый голос первого.
– Небось, поубивал наших на войне, теперь скрывается, – мадам была всё так же проницательна.
– И до этих доберёмся, со временем, – боевой настрой третьего был как всегда на высоте.
Я ловил рыбу и мирно наблюдал за лодкой, размышляя о вселенских маршрутах и путях неисповедимых.
