Виктор Иванович Калитвянский
Легенда о кимрском сапожнике
Сцена 6
Дубненская верфь. Берег реки Дубны. Стук топоров, собака брешет.
Виден полуостов корабля. По берегу идут Леонов и поручик.
ЛЕОНОВ (оглядывая берег). Ну что, к благовещенью поспеваем?
ПОРУЧИК. Должно быть, поспеваем.
ЛЕОНОВ. Коли задержимся, до морозов тялки в Петербург не доставим… Засядем где-нибудь на Ильмене, то-то будет радость… Петр Алексеич с меня голову сымет… И с тебя тоже.
ПОРУЧИК. Понятное дело.
ЛЕОНОВ. Что там с кормовыми?
ПОРУЧИК. А что с кормовыми?
ЛЕОНОВ. Мне доносят, что мужикам на вечерю не хватает.
ПОРУЧИК. Кто доносит, господин капитан?
ЛЕОНОВ. Люди… Не ты один доносчиков имеешь.
ПОРУЧИК. Может, когда и недостало кому…
ЛЕОНОВ. Может, не может… Мы их, мужиков, и в хвост, и в гриву… Но с голодного какой толк? Разбирайся, кто тащит… То ль купец, то ль нарядчики, то ль повара… Глаз да глаз должон быть!
ПОРУЧИК (вздыхая). Я и так измаялся…
ЛЕОНОВ. Вижу… Что поделаешь, судьбина наша такая… Что с воровскими разговорчиками? Об чём мужики у костров толкуют?
ПОРУЧИК. То же самое… По домам тоскуют… По бабам своим… По крестьянскому своему занятию. (Пауза). А ваши что говорят? Ну, доносчики…
ЛЕОНОВ. А ты не ревнуй… Откуда правда добывается – то неважно. Важно иное: мы с теми мужиками крепко повязаны… Для государя что мы, что мужики – все слуги его… Так что от них, от мужиков, и наш с тобой карьер зависит. Понимаешь?
ПОРУЧИК. Понимаю.
ЛЕОНОВ. Предлагал я в сенате нанимать мужиков по доброй воле… Нет, говорят, денег.
ПОРУЧИК. Всё одно деньги тратим…
ЛЕОНОВ. Именно так. По доброй воле пошёл бы сюда тот мужик, которому дела в деревне нет… А так – силком. А коли силком – не тот коленкор, без души работают…
ПОРУЧИК. Может, еще передумают… В сенате-то?
ЛЕОНОВ. Может, и передумают… А пока – так вот… Смутьянов не видать?
ПОРУЧИК. Ежели появятся, тотчас буду знать. Ну и ваши… доложат, поди?
ЛЕОНОВ (улыбаясь, бьет поручика по плечу). Доложат!..
Уходят. На берегу верфи появляется Михаил.
Он идёт среди общего рабочего беспорядка, оглядывается.
МИХАИЛ (обращаясь к пробегающему мужику). Слышь, мил человек, тверские есть?
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Да тут, почитай, половина тверских-то…
МИХАИЛ. Ну! А кимряне?
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Кимряне? Да вроде были… (Громко.) Эй, Гераська, где тута у нас кимряне?
ВТОРОЙ МУЖИК (издалека). Кимряне? Да были… Один, кажись, убёг… А чего надобно? (Подходит, одним ударом загоняет топор в лежащее на земле бревно.)
МИХАИЛ. Тут у вас мужичок один должон быть… Устинин, Григорий Онисимыч.
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Да кто же его знает, какой такой Устинин… Мы все больше попросту, Ванька, Петька, Гераська… А каков он, тот кимрянин?
МИХАИЛ. Купец.
ВТОРОЙ МУЖИК. Купец? Тут все больше мужики господские…
Михаил шепчет ему на ухо.
ВТОРОЙ МУЖИК. Вот оно как… (Шепчет на ухо Первому мужику.)
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Так это тот, на съезжей. Поручик с палачом его спрашают.
ВТОРОЙ МУЖИК. Ну да. Ласково просют. Подвесют на дыбу и просют.
МИХАИЛ. На дыбу? А что за дыба такая?
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Не видал еще? Поживешь, увидаешь.
МИХАИЛ. А как бы с ним повидаться? С Устининым?..
ПЕРВЫЙ МУЖИК (переглядываясь со Вторым). Повидаться? А ты сам-то кто?
МИХАИЛ. Я-то? Кимрянин, сапожник.
ВТОРОЙ МУЖИК. Господский?
МИХАИЛ. Дворовый человек, Глафира Петровна у нас, вдова.
ПЕРВЫЙ МУЖИК. А Глафира Петровна твоя ведает, что ты здесь прохлаждаешься?
МИХАИЛ (уклончиво). Ведает…
ВТОРОЙ МУЖИК. Гляди, сапожник, как бы тебя самого на съезжую не отволокли…
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Там и повидаетесь.
МИХАИЛ. Бог не выдаст, свинья не съест…
ВТОРОЙ МУЖИК. Свинья-то не съест, а в солдаты заграбастают за милую душу…
МИХАИЛ. Так я ж господский…
ПЕРВЫЙ МУЖИК. А им все одно: господский, монастырский, черт его знает каковский… Загребут, и пойдешь сосну валить.
МИХАИЛ. А кто – они-то?
ВТОРОЙ МУЖИК. Они-то? Туточки – капитан Леонов. Он у нас заместо бога, царя и патриарха.
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Капитан да поручик, поручик да палач…
ВТОРОЙ МУЖИК. Да нарядчик ещё…
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Да повар…
ВТОРОЙ МУЖИК. Они все у нас начальники, на нашу шею обручальники…
МИХАИЛ. И как же вы тут – перемогаетесь-то?
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Перемогаемся как могём…
ВТОРОЙ МУЖИК. Спим в земле и закусываем корьём…
МИХАИЛ. Корьём?..
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Иной раз и так, коли в котле пусто…
МИХАИЛ. Эх ты, господи…
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Так что, стерегись, сапожник… А то будешь лапти плесть на всю ватагу да в землянке ночевать.
МИХАИЛ. Да нет, я лучше – в Кимре, по сапожному делу… Да в дому на лавке.
ВТОРОЙ МУЖИК. То-то – что лучше…
МИХАИЛ. Ну ладно, пойду Устинина искать…
ВТОРОЙ МУЖИК. Иди, иди. Да смотри, кого другого не найди…
Михаил уходит.
ПЕРВЫЙ МУЖИК. То ли дурак, то ли хитрай…
ВТОРОЙ МУЖИК. А может, он из этих?..
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Из каких таких этих?
ВТОРОЙ МУЖИК. А ты сам-то дурачком не прикидывайся. Будто не знаешь…
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Это которые ходют да про царя разносют?..
ВТОРОЙ МУЖИК. Ну да.
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Не знаю…
ВТОРОЙ МУЖИК. Сам-то что думаешь?
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Что я думаю? Сегодня одно, вчерась – другое, а завтра – третье…
ВТОРОЙ МУЖИК. Нешто может быть, чтоб царя антихристом подменили?..
ПЕРВЫЙ МУЖИК. Может, не может… Не нашего с тобой ума дело… Пойдем-ка лучше бревно чистить, а то нарядчик нам похлеще антихриста всыпет…
Сцена 7
Съезжая изба.
Леонов и поручик сидят на лавке у стены. В руках у Леонова допросный лист.
Устинин стоит возле дыбы, руки заведены за спину, на них накинута веревка.
Палач, здоровый мужик, сидит рядом, перекусывает.
ЛЕОНОВ (поднимая голову от допросного листа). Выходит, ты и знать не знаешь, и ведать не ведаешь, отчего сапоги были плохи?..
УСТИНИН. Попервоначалу сапоги были хороши…
ЛЕОНОВ. Попервоначалу?.. А когда же стали плохи?
УСТИНИН. Не ведаю… Ума не приложу.
ЛЕОНОВ. Ты понимаешь хоть, что ты за все в ответе… Ежели ты не виноват, то кто? Мастера твои, поставщики матерьялов… Кто?
Палач подтаскивает Устинина поближе к дыбе.
УСТИНИН. Недоглядел я… Попервоначалу все шло хорошо, а опосля…
ЛЕОНОВ. Что опосля?.. Опосля у тебя глаз испортился? Ты для чего был поставлен над государевым делом? Барыши в карман отщелкивать?
УСТИНИН. Недоглядел я, господин…
ЛЕОНОВ. Да что мне с того, что ты недоглядел?.. Мне что в сенат отписывать?.. Или государю?.. Что я к делу поставил вора и дурня к тому же? И тот дурень даже разобъяснить толком не умеет… Говори, тать!
Поручик делает знак, палач тянет веревку, тело Устинина понимается на дыбе.
УСТИНИН (хрипло). Недоглядел я…
Палач поднимает кнут и наносит удар.
Устинин вскидывается. После второго удар голова его никнет.
ЛЕОНОВ. Ах ты, господи!..
ПАЛАЧ. Нежнай… А с виду – крепкай…
ПОРУЧИК. А ты тоже – не очень-то, бей, да не забивай…
Палач вздыхает, опускает тело Устинина на пол, обливает его водой.
Устинин приходит в себя.
Открывается дверь, солдат вталкивает Михаила.
СОЛДАТ. Спымали… По верфи шатался.
ПОРУЧИК. Шатался?.. Ты кто такой? А ну-ка, крест наложи!
Михаил смотрит на лежащего Устинина, крестится. Поручик делает знак палачу, тот приподнимает Устинина и сажает его на лавку, спиной к бревенчатой стене.
ЛЕОНОВ. Где-то я тебя видал…
МИХАИЛ. В Кимре, у барыни моей.
ЛЕОНОВ. Ну да… А чего здесь шляешься? Беглый?
МИХАИЛ. Никак нет, господин… По делу я.
ЛЕОНОВ. По какому такому делу? Глафира Петровна тебя послала?
МИХАИЛ (не сразу). Я сам.
ЛЕОНОВ. Сам? Сбежал?
МИХАИЛ. Ежели б я сбёг, то уж не к вам на верфь…
ПОРУЧИК. Это уж так. Побёг бы другую сторону. На Дон али на Яик…
ЛЕОНОВ. Ты, я гляжу, не дурак… (Солдату.) Где взяли? Что делал?
СОЛДАТ. С мужиками калякал… (Кивает на Устинина.) Об нём выспрашивал.
ЛЕОНОВ. Ишь ты… (Михаилу.) Так что у тебя за дело?
Пауза. Михаил смотрит на Устинина. Тот поднимает голову, смотрит на Михаила.
МИХАИЛ. Григорья Онисимыча хотел проведать.
ПОРУЧИК. Ты гляди – проведать… Ай да молодец!
ЛЕОНОВ. А Глафира Петровна ведает про то?.. Или ваш управитель?
МИХАИЛ. Я сам.
ЛЕОНОВ. Гляди-ка, сам… Ну ладно, коли ты такой бойкий… Проведай. Вон он, Устинин. (Михаил переводит взгляд с капитана на Устинина и обратно.) Не робей, подойди.
Михаил подходит к Устинину. Пауза.
МИХАИЛ. Ну, как ты, Григорий Онисимыч?
УСТИНИН. Сам видишь.
МИХАИЛ. Вижу. (Оглядывается на капитана и поручика.)
УСТИНИН. Таньку видал? Как она?
МИХАИЛ. Ничего. У батюшки ночует, она там вместе с попадьей.
УСТИНИН. Это хорошо, коли с попадьёй… А ты вот что… Гляди, обидишь её, убью.
МИХАИЛ. Эх, Григорий Онисимыч… Я-то её не обижу. И другим не дам. (Пауза. Кивает на дыбу.) Это что ль – дыба?
УСТИНИН. Она самая.
МИХАИЛ (оглянувшись на офицеров). И за что ж тебя так?
УСТИНИН. А ты как сам-то как думаешь?
МИХАИЛ. Говорят, за сапоги.
УСТИНИН. За них.
МИХАИЛ. Вот, значит, как… А поправить нельзя?
УСТИНИН. Поправить?
МИХАИЛ. Ну да. Нешто нельзя поправить? Что я Таньке-то скажу? Она и так плачет…
ПОРУЧИК. Надо было сапоги справные тачать… И поправлять было б нечего.
ЛЕОНОВ (Михаилу). Подойди. (Михаил подходит.) В бога веруешь?
МИХАИЛ. А то как же.
ЛЕОНОВ. Двоеперстников доводилось встречать?
МИХАИЛ. Видал… Так они с нами не якшаются.
ЛЕОНОВ. А ты?
МИХАИЛ. Я?
ЛЕОНОВ. Ты. Ты с ними якшаешься?
МИХАИЛ. А мне на что?
ПОРУЧИК. Батюшка ваш велит за государя нашего молиться?
МИХАИЛ. Велит.
ПОРУЧИК. А ты молишься?
МИХАИЛ. А то как же.
ПОРУЧИК. Ну, так прочти молитву за государя нашего…
ЛЕОНОВ. А как звать его, государя нашего, по имени по отчеству… Ведаешь?
МИХАИЛ. А то как же… Петр Алексеев.
ЛЕОНОВ. Алексеев? Кто такой Алексеев?
МИХАИЛ. Ну как же? Батюшка нашего государя Алексей Михайлов.
ЛЕОНОВ. Так ты грамотный?
МИХАИЛ. Есть немного.
ЛЕОНОВ. Ну, так прочти молитву за государя нашего Петра Алексеича…
МИХАИЛ. Которую?
ПОРУЧИК. Да любую прочти.
МИХАИЛ (оглянувшись на Устинина.) Сразу не упомнишь…
УСТИНИН. Пресвятая богородица…
МИХАИЛ. Ну да… Пресвятая богородица, спаси нас! (Крестится.)
ПОРУЧИК. И всё что ль?
МИХАИЛ. Почему всё… Ну… Спаси, господи, людей твоих… Дай победы православным христианам… (Пауза.) И от всякого зла сохрани, к доброму делу наставь…
ПОРУЧИК. Ладно, знаешь… Кто такая Танька? Дочка что ль устининская? А ты какое к ней касательство имеешь?
МИХАИЛ (не сразу). Никакого не имею. Живем по соседству.
ПОРУЧИК. Ты, чай, глаз на неё положил?
Пауза.
ЛЕОНОВ. Ты у Глафиры Петровны на какой предмет?
МИХАИЛ. Сапожник.
ЛЕОНОВ. Сапожник? (Переглядываются с поручиком.) Так ты, поди, и подряд работал?
МИХАИЛ. Работал.
ЛЕОНОВ. Тебя как зовут-то?
МИХАИЛ. Мишкой.
ЛЕОНОВ. А по батюшке?
МИХАИЛ. Сирота я.
ЛЕОНОВ. Сирота… А как же ты сапожником-то соделался?
МИХАИЛ. Да так как-то… Помаленьку… У нас там сапожничков как собак нерезаных… А потом Глафира Петровна меня в Москву отправила, к иноземцу.
ЛЕОНОВ (громко). А что, Устинин, Мишка-сирота знает толк в сапожном деле? Уж больно молод…
УСТИНИН. А ты не гляди, что молод… Толк знает.
ПОРУЧИК. Ну, тогда растолкуй нам, Мишка-сирота… коли ты такой толковый… отчего сапоги ваши… кимрянские… оказались с гнильцой?
МИХАИЛ. Как это – с гнильцой? (Оглядывается на Устинина.) Не понимаю я, господин.
ПОРУЧИК. А вот так! Иной раз подошва отлетит, иной раз плесенью какой-то покрываются… Жалоба пошла в сенат на ваши сапоги! Сам государь велел дело разобрать. Понимаешь ты, холопская твоя душа?
МИХАИЛ. Царь? Петр Алексеич?
ПОРУЧИК. Он самый! И уж поверь, мы это дело разберем!
ЛЕОНОВ. Ты сам-то, Миша, много пар стачал?
МИХАИЛ. Я-то? (Взглянув на Устинина). Да пар, почитай, с полсотни…
ЛЕОНОВ. Ну и сколь долго твои сапоги прослужат?
МИХАИЛ. Да кто ж его знает?.. Ежели салом мазать, так и долго.
ЛЕОНОВ. На совесть сапоги тачал?
МИХАИЛ. Я завсегда на совесть, господин капитан.
ПОРУЧИК. Крест наложи!
МИХАИЛ (крестясь). Вот те крест.
ЛЕОНОВ. Хорошо. Пусть так будет… что твои сапоги хороши. Но ведь другие-то порченные… Отчего так? Кто это сотворил?
МИХАИЛ. То мне неведомо.
ПОРУЧИК. Неведомо или ты хочешь утаить?
МИХАИЛ. Что, снова креститься? Мы, господин, сапожники, все сами по себе, у каждого свой угол.
ПОРУЧИК. Ты не прибедняйся… Небось, знаете, кто получше, а кто послабже? А, Устинин?
УСТИНИН (не сразу). Знаем.
ПОРУЧИК (Михаилу). Ну, так и открой нам, которые у вас в Кимре сапожных дел мастера получше, а какие похуже?
Пауза.
МИХАИЛ. Молод я еще разбирать, кто лучше, кто хуже… То один господь знает.
ПОРУЧИК (вспыхнув). Господь, говоришь? А коли нынче тебя вздернем, так скажешь все, что ведаешь и чего не ведаешь!..
Поручик делает знак палачу. Тот подходит к Михаилу, волочёт его к дыбе, заводит руки за спину.
ЛЕОНОВ. Не боишься, Миша?
МИХАИЛ (не своим голосом). Немножко боязно, господин капитан…
ПОРУЧИК. Вот и говори, а то будешь висеть! И кнута распробуешь!
ЛЕОНОВ. Расскажи, никто не узнает…
МИХАИЛ. Никто?.. А господь – как же? Он-то всё видит…
ПОРУЧИК. Ты гляди, какой богобоязливый! На дыбе не так запоешь!
МИХАИЛ (глядя на дыбу). Может, и запою…
ПОРУЧИК. Запоешь… На дыбе и не такие языки развязывают…
МИХАИЛ. Да ты сам посуди, господин… Ежели я не знаю – так что, врать? Грех это.
ПОРУЧИК. А ты не ври… Просто – как на духу!..
МИХАИЛ. Господь видит, не ведаю, кто плохие сапоги тачал… А мои… те годков пять прослужат, коли их салом мазать. А может, и более…
ПОРУЧИК (капитану). Ну, что?..
Пауза. Леонов делает знак палачу, тот отпускает Михаила.
ЛЕОНОВ. Об нём пусть Глафира Петровна сама розыск ведёт… Сенату напишем, как есть. Ротозеи!.. Василий! (Входит солдат.) В Кимру его, тамошней помещице сдать на руки.
Солдат толкает Михаила.
МИХАИЛ. Погоди. (Леонову.) А что с Григорием Онисимычем будет?
ПОРУЧИК. А тебе что за дело? Ты о своей шкуре заботу имей.
МИХАИЛ. Так я ж за этим делом и пришел…
ЛЕОНОВ. Что, Танька плачет?
МИХАИЛ. Плачет…
ЛЕОНОВ. Поздно. Сенат решит.
МИХАИЛ. И чего он там решит, этот ваш сенат?
ЛЕОНОВ. В каторгу пойдет.
МИХАИЛ. В каторгу? Господи…(Крестится.) А как же Танька?
ЛЕОНОВ. То уж не наше дело.
МИХАИЛ. Да нешто нельзя поправить?
ЛЕОНОВ. Поправить? Ты что, дурачок? Как же можно поправить?
МИХАИЛ. Ну как… Вот, к примеру, в Москве… приносит господин сапоги назад… подметка оторвалась… так ему её пришьют, и сапоги как новые… И еще приплатят чуток.
ПОРУЧИК. Ишь ты, добрый… Он убытку казне нанёс! Вы все убыток казне нанесли!
МИХАИЛ. Так я и говорю – чтоб убыток тот поправить… Коли его – в каторгу, от того убытку не станет меньше.
ЛЕОНОВ. Не станет, это верно… Но чтоб никому не повадно было. Чтоб все ведали – как это – государеву казну красть!..
УСТИНИН (глухо). Не крали мы…
ЛЕОНОВ. Поздно, мужики. Раньше надо было соображать.
МИХАИЛ. Мы ж все возвернём, день и ночь будем тачать…
ПОРУЧИК. Ты же за свои ручался?..
МИХАИЛ. Нешто нельзя без каторги?
ЛЕОНОВ. То не наше дело. Тут слово не за нами.
МИХАИЛ. А за кем? За этим?.. Как его… Сенатом?
ЛЕОНОВ. Тут и сенат не поможет…
МИХАИЛ. А кто, кто поможет?
ПОРУЧИК. Нешто не понимаешь?
МИХАИЛ. Царь-государь?
ЛЕОНОВ. Токмо он… Так что иди-ка ты, Миша, домой… Да приготовься к батогам.
Солдат снова толкает Михаила.
МИХАИЛ. Да погоди ты!.. (Смотрит на Устинина.) Не могу я с пустыми руками воротиться… Что я Таньке-то скажу?
ПОРУЧИК. А нам что за дело?
МИХАИЛ (Леонову). Говорят, вы скоро струги в Петербург погоните?
ЛЕОНОВ. Погоним.
МИХАИЛ. Царь-то, небось, в Петербурге?
ЛЕОНОВ. Может, и в Петербурге… А ты что же?.. Нет, поглядите на него!
ПОРУЧИК. Дурак дураком… Да Глафира Петровна с тебя шкуру спустит! И в Сибирь… Вместе с Устининым и пойдешь.
МИХАИЛ. Теперь уж за семь бед – один ответ!
ЛЕОНОВ. Ишь ты какой…
МИХАИЛ. Возьмите меня! В Петербург… Я вам пригожусь. Я всю обувку чинить стану!..
Пауза.
ЛЕОНОВ (задумавшись). Обувку, говоришь? (Поручику.) А что мы Глафире Петровне-то скажем?
ПОРУЧИК. А ежели – в солдаты его… Согласно государеву указу… Как беглого.
Пауза.
ЛЕОНОВ. Так тому и быть. (Михаилу.) Теперь молись, чтоб до отплытия Глафира Петровна за тобой не явилась!
ПОРУЧИК. А куда его?
ЛЕОНОВ. Пусть здесь, под замком, пребывает. Так надежней.
Поручик кивает палачу, тот кивает в ответ.
Капитан и поручик уходят.
Михаил подходит к Устинину.
УСТИНИН. Ну и дурак ты, Мишка. Она же тебя запорет.
МИХАИЛ (вздохнув). Запорет… А может, не до смерти?.. А, Григорий Онисимыч?.. Может, еще поживём…
ПАЛАЧ (снова принимаясь за перекус). Может, поживешь… А может, и нет. О том ведают только бог да великий государь.
