Виктор Гурченко
Последний полёт
– Сами поведëте? – спросил Рудольф, усаживаясь на жёсткое сиденье вездехода.
– Да, уровень допуска слишком высокий для Ганса, – прокряхтел Майерс, забираясь в кабину, – там только я был и ещё пару человек из командования. Ну, и первая экспедиция учёных, само собой.
Стартер грузовика надсадно застонал и мощный дизель вздрогнул, встряхнул кузов, словно борясь с ознобом, и двигатель мерно завибрировал, наполняя своим рокотом небольшую кабину. Майерс дёрнул рычаг переключения передач, и машина вывернула на тяжёлую грунтовую дорогу, осветив фарами уходящий вниз спуск. После пятнадцати минут дробной тряски на ухабах и выбоинах в снопе света впереди всплыла громада скального монолита, соединявшая серую каменную почву с высоким чёрным сводом. Из-за скалы лился свет. Настоящий солнечный свет…
– Это что ещё? – зачарованно пробормотал Рудольф.
– Приехали почти, – напряжённо ответил посуровевший Майерс.
Он вывернул руль, и в рассечённом надвое лобовом стекле грузовика появилась пирамида. Четырёхугольная в основании она сходилась широкими уступами кверху, венчая свою вершину небольшим сооружением с плоской крышей. По каждой грани пирамиды широкой лентой поднимались вверх тысячи ступеней. Огромный монолит, кажется, выточенный из цельной породы распространял вокруг себя яркое свечение. Поражённый зрелищем Гесс открыл было рот для вопроса, да так и замер в немой неподвижности, подрагивая парализованным телом на жёстком сидении грузовика. Пирамида, тем временем, быстро приближалась, наваливаясь своей громадой на приближающихся путников. Майерс остановил машину у её подножия и застыл у руля, глядя вверх на светящуюся вершину сооружения.
– Ну вот мы и на месте, – выдавил из себя он.
Пассажиры хлопнули дверями грузовика и уставились на мерцающий ярким светом монумент. Сейчас пирамида предстала перед ними настоящим гигантом. И было в ней что-то невероятное и пугающее, влекущее и отталкивающее одновременно.
– Дальше без меня, – глухо произнёс Майерс.
Гесс молча посмотрел на него и нахмурился.
– Что, – усмехнулся генерал, – всë ещё думаете, что я просто выбиваю себе дополнительное финансирование ради второго Мерседеса? А что тогда эта пирамида? Тоже я построил для отвода глаз?
– С чего вы взяли, что я так думаю? – тряхнул головой обескураженный такой наглостью рейхсминистр.
– Скоро вы это сами поймёте, – бросил Майерс и запрыгнул в грузовик. Взревел мотор, и вездеход, сдав назад, развернулся и рванул прочь от мерцающей янтарным светом пирамиды. Гесс остался один на один с уходящей вверх лентой из высеченных в камне ступеней.
– Ну ладно, – вздохнул он и сделал первый шаг вверх…
Ступеньки бесконечным каскадом мелькали перед глазами рейхсминистра, и, казалось, конца им не будет уже никогда. Дыхание предательски сбивалось с ритма, а ноги ныли от непривычной нагрузки. Вскоре в ушах появился ритмичный гул. «У-у-уф, у-у-уф, у-у-уф», – гудел древний храм под ногами, в голове и вообще везде. Странный шум заполнял всë пространство вокруг одиноко бредущего по крутым ступеням путника. Постепенно гул начал обретать форму и превращаться в слова. «Ру-у-у-дольф Гесс, Ру-у-у-дольф Гесс, Ру-у-у-дольф Гесс», – теперь отчётливо звучало в ушах рейхсминистра. Многотысячная толпа скандировала его имя, впадая в экстаз, превозносила его, нового фюрера рейха. Гесс тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Что это? Неужели его тайное желание? Нет, он верный солдат Фюрера, он не предаст своего друга Адольфа. Его имя на устах толпы рассыпалось на осколки, и голову снова наполнил монотонный гул пирамиды.
Дойдя до самого верха Рудольф упёрся руками в ноющие колени и, тяжело дыша, исподлобья осмотрел площадку на вершине пирамиды. Пол её был устлан рифлëными плитами с изображением переплетённых змей, черепах, драконов и каких-то выдуманных, мифических зверей. Трехголовый волк со змеёй вместо хвоста, крылатый лев с орлиной головой, удав с головой петуха, какая-то то ли летучая мышь, то ли гарпия с тонким длинным хвостом. По периметру располагались двенадцать гладких белых колонн, на которых покоилась каменная плита, служившая крышей. Но то, что он увидел в центре площадки, вызвало у него нервическую усмешку, переходящую в стон. В темноте квадратного провала виднелись ступеньки, уходящие вниз.
– Да ладно! – выдавил из себя Гесс, после чего вздохнул и снова зашагал, перебирая ногами ступени, на этот раз вниз.
К счастью, долго идти не пришлось. Уже через минуту он оказался напротив высокого портала, закругляющегося кверху в пологую арку. За проходом виднелось большое помещение, наполненное тем же светом, что излучала пирамида снаружи. Гесс шагнул под арку и зашёл в зал.
– Мы ждали тебя, Рудольф, – раздался глубокий, наполненный энергией голос прямо в голове у гостя.
– Кто вы? – стараясь наполнить дрогнувший голос казённой строгостью произнёс Гесс. Он зашëл в центр зала и огляделся вокруг, но никого не увидел.
– Вы называете нас Атланты, Арии, Гипербореи, Антаркты, мы же зовём свою цивилизацию Ахэ. Мы старше человечества на сотни тысяч лет, – снова прозвучало в голове.
– Чего вы хотите? – задал вопрос в пустоту зала Гесс и вдруг услышал шаги за спиной. Резко обернувшись он увидел три высоких фигуры. Про себя Рудольф тут же отметил, что рост этих людей ( или Атлантов, или как их там?) составляет добрых три метра, при этом их конечности были непропорционально длинные, относительно тела, насколько это можно было рассмотреть под свободными одеждами этих… Существ? Как их называть вообще? Фигуры, тем временем, приблизились к немцу и остановились, глядя на него сверху вниз тремя парами светлых, прозрачных каких-то глаз. Лица у них были продолговатые и почти одинаковые. Высокие скулы и большие бесцветные глаза на бледных, болезненно серых лицах вызывали ощущение неземного происхождения этих существ.
– Мы хотим помочь вам, – заговорил тот, стоял чуть впереди. Заговорил на этот раз по-настоящему, а не в голове рейхсминистра, – мы не смогли спасти свою цивилизацию, но можем хотя бы помочь вашей не уничтожить саму себя. Друг Майерс нам уже многое рассказал про вашу идею и вашу, как вы называете, нацию. Вы первые сумели разыскать нас, и мы должны понять, стоит ли вам помогать. Для этого мы и попросили друга Майерса привести к нам кого-то из ваших руководителей. И вот вы здесь, Рудольф. Теперь мы получим исчерпывающую информацию о вашем государстве и ваших устремлениях.
– Я… – замялся Гесс, – мне нужно рассказать вам о национал-социализме? Ну… С чего начать…
– Не нужно слов, – произнесла фигура, и на лоб гостю мягко легла длиннопалая ладонь существа…
– Они читали меня как открытую книгу, – усмехнулся старик, снимая свою ладонь с руки журналиста. Владлен вздрогнул и, будто проснувшись, огляделся по сторонам. Он по-прежнему сидел в беседке посреди тюремного сада, а напротив хитро щурился старый нацист, – они узнали все мои чаяния и мечты, но главное то, что я был… Да что там был, я и сейчас им являюсь. Я убеждённый нацист, и никто не переубедит меня в обратном. Они считали это с меня и поняли главный посыл национал-социализма. Это мир и порядок на планете, это был шанс для человечества, – глаза Гесса затуманились, и он, вздохнув, продолжил: – шанс, который мы упустили.
– То есть, для вас миллионы погибших, сожжённых в печах, замученных, – вспыхнул Владлен, – не аргумент против нацизма?
– А нацисты были первыми в этом деле? – усмехнулся Гесс, – человечество всю свою историю только и делает, что придумывает новые способы взаимного уничтожения.
– Извините, – быстро пришёл в себя Юсупов, – мы отклонились от темы. Что было дальше?
– Дальше? – устало произнёс старик, – дальше я стал с ними сотрудничать. Я им поверил. Ведь, когда эти существа меня читали, они показали мне гибель своей цивилизации. Да… – вздохнул он, – я первый из людей, кто увидел ядерные взрывы своими глазами. Это было страшно и завораживающе. Такая чудовищная сила, ветер, срывающий плоть с костей, превращающий в пыль бетонные стены, страх и ужас. Огромные кратеры по всей земле, лопнувшие континенты, потопы и ураганы, смерть и пустота. Остатки их цивилизации ушли глубоко под землю, спрятались от самих себя. Оттуда они и наблюдали за рассветом человечества, направляли и наставляли нас. Но, – Гесс хрипло рассмеялся, – природу не переделать. Мы тоже начали истреблять себе подобных, совершенствуя и оттачивая средства для этого. И они, цивилизация Ахэ, решили что лучше помочь какой-то одной силе, чтобы спасти основу популяции, – Гесс замолчал и задумчиво устремил взор сквозь клетки жердей в синее летнее небо, – а ты зря вот так категорично про нацизм, – вдруг встрепенулся он, – ведь изначально никто евреев жечь не собирался. Был договор с американскими банкирами о массовом переселении их на землю обетованную. Они ведь сами и спонсировали взлёт третьего рейха. Сами евреи и взрастили этого зверя. Смешно, да?
– Не очень, если честно, – мрачно проворчал Владлен.
– Когда прожил такую длинную жизнь как я, то многое уже кажется смешным, – хмыкнул старик, – но ты подумай – зачем рейх воевал в Африке? Что там такого было? – Гесс вопросительно посмотрел на собеседника, пронзив его острым взглядом карих глаз.
– Итальянцам помогали, – неуверенно ответил Владлен.
– Итальянцам… – усмехнулся немец, – Гитлер был реалистом, как и Сталин, Черчилль, Рузвельт… Все тогда были реалистами. Только интересы нации, и ничего больше. Фюрер пальцем о палец бы не ударил ради Бенито, если бы не видел свою выгоду. Это было частью уговора с крупнейшими банками. Шиф, Морган, Ротшильд, Рокфеллер… Они давали деньги Гитлеру не только на большую войну в Европе, но и на расчистку земли обетованной для создания нового государства Израиля. Они то в итоге своего добились, а вот Гитлер, потеряв их поддержку, совсем обезумел и начал просто уничтожать их соплеменников. А вообще национальные государства это и есть самый правильный формат жизни. Германия для немцев, Африка для негров, печь для цыган и евреев, – он хрипло рассмеялся, и в этот момент показалось, что он действительно просто выживший из ума мерзкий старик.
– Что вам рассказали эти Ахэ? – взяв себя в руки Владлен скрипнул зубами и продолжил интервью. Время было слишком драгоценно для бесполезных распрей с явно провоцирующим его немцем. В конторе точно за такое не похвалят.
– Что сказали? – по-стариковски переспросил Гесс, – говорили они мало, в основном показывали. Я провёл там около двух месяцев. За это время я ни съел ни крошки, только пил, у них там на нижнем уровне храма источник был. Питался я как будто из воздуха, от их этого свечения. А они всë показывали и показывали. Я многого не понимал, они помогали мне перенести эти знания на бумагу. Расщепление ядра, холодный синтез, реакция разрыва водорода, реактивный двигатель… Все эти технологии мне передали и подробно расписали на бумаге для наших учёных. Так же я побочным эффектом получил долгую жизнь, – тут Гесс криво усмехнулся и откинулся на спинку кресла, – как ты понимаешь, наследственность тут ни при чëм, – хмыкнул он, – а ещё получил способность показывать прошлое, а иногда и будущее.
– То есть… – ошарашенно уставился на собеседника Владлен, – вы знаете будущее?
– О, нет… Хе-хе, – хрипло рассмеялся Гесс, – это по-другому устроено. Я как вот этот ваш ретранслятор, – он коротко кивнул на жужжащий плёнкой магнитофон, – мне иногда приходит информация, и я могу её передать, но я это не контролирую.
Журналист вскинул руку и взглянул на часы. Обратный отсчёт показывал, что осталось ещё целых четырнадцать минут. Сколько же времени ему понадобилось, чтобы увидеть всю эту историю с Антарктидой? Пару минут?
– Так зачем вы улетели в Британию? – вернул он разговор в нужное русло, – что такого произошло?
– Ничего не произошло, – проворчал в ответ старик, – и слава богу. Но могло произойти. За работу принялись лучшие учёные Рейха. Вернер фон Браун взялся за разработку реактивного оружия, Виктор Шаубергер за производство дисколëтов, работавших на воде и воздухе, лучшие врачи приступили к разработке лекарства против рака и быстро добились результатов на лабораторных мышах. Наука Рейха рванулась вперёд, мы шли к своему триумфу. Но, когда в декабре тридцать восьмого я прочитал в утренней газете, что физики Отто Ган и Фриц Штрассман сумели первые в мире расщепить ядро атома урана, я понял, что открыл ящик Пандоры. Не будет справедливого мира на планете, а будет новый Армагеддон, конец дней для всего человечества.
– Тем не менее, вы приняли решение улететь только через два с лишним года, – констатировал Юсупов. В ответ Гесс молча прикрыл веки и откинул голову на подголовник, – Рудольф? – робко позвал его Владлен спустя десяток секунд. Старик открыл глаза и усталым взглядом обжёг собеседника.
– Если будешь перебивать, я не буду рассказывать, – едким голосом пробрюзжал он.
– Молчу, молчу, – поднял ладони журналист и, плотно сжав губы, предложил нацисту продолжать.
– Ещё дважды я плавал в Новую Швабию в гости к Майерсу, – успокоившись продолжил Гесс, – ему, кстати, достался дар читать чужие мысли, о чëм я узнал позже. И почти всë время своих командировок я провёл в пирамиде Ахэ. Мне передавали знания почти без остановки, а в свободное время я делал копии записей. У меня уже начал складываться план побега. Последний мой визит пришёлся на январь-март сорок первого. План Барбаросса к тому времени уже лежал на столе у Фюрера и был назначен на апрель сорок второго года. Гитлер не хотел воевать с англосаксами, планы его были только на Россию, но, как я уже сказал, все были реалистами, и ни Британия, ни Америка не хотели появления на шахматной доске сильной Германии, поэтому они начали экономическую блокаду Рейха. А это, в свою очередь, сблизило Гитлера со Сталиным – обоим до поры до времени было выгодно торговать друг с другом. Это и называется политическим реализмом.
– А почему Гитлер не хотел воевать с Европой? – робко, боясь снова разозлить немца, спросил Владлен, – почему только с Советским Союзом?
– Кто такие англосаксы? – наклонившись вперёд спросил Гесс.
– Англичане и американцы? – неуверенно, вопросом на вопрос ответил журналист.
