Вероника Тутенко
Заснеженный рояль
Еще немного, и так бы, пожалуй, и поступил Александр, на которого часовщик, кажется, еще долго не собирался обращать внимания, но брови его подпрыгнули еще раз, и книга громко захлопнулась и так же громко ударилась о стол, а брови читающего вытянулись в одну сплошную линию.
«Я знал, я всегда чувствовал!…» – обратился он к вошедшему и сосредоточенно замолчал, вспомнив, что его гость не читал таинственной книги, а значит обсудить ее с ним он не сможет.
Однако счел нужным объяснить Александру свое странное поведение.
– Книгу раскопал некий парень из бурдаланов по имени Рэк, – сказал Часовщик. – Отлично роется в помоях, хоть пока не умеет читать. Очень толковый бурдалан…. Вот он, точно, со временем мог бы стать настоящим Часовщиком!
– Бурдалан Часовщиком? – недоверчиво засмеялся Александр, вспомнив тех троих, убегающих с его одеждой.
– Он дал мне эту книгу на время, и я уже узнал из нее очень много интересного. Я всегда подозревал, что с этим миром что-то не так, но что? Как назло в книге не хватает последних страниц, где наверняка есть разгадка.
Часовщик потряс в воздухе тонкой книгой, отпечатанной на такой прекрасной бумаге, что даже время не смогло ее уничтожить.
– Ясно, – покачал головой Александр. – А вы, вероятно, Часовщик…
– Так меня называют гораздо чаще, чем по имени, хотя зовут меня Юлий. А вы, вероятно, тот самый Александр, о котором все говорят и о котором пишут в «Газете»?
– Да, это я, – нескромно подтвердил Александр. – Здесь, в Городе, говорят, вы знаете все.
– Врут, как бурдаланы! Я не знаю вообще ничего, и сегодня лишний раз убедился в этом.
– Моя история довольно странная. Не знаю, успели ли вы прочитать ее в «Газете»… – не знал, с чего начать Александр.
«Газету» я еще не читал, но слышал сплетни горожан, а это примерно одно и то же. Сначала они читают «Газету», а потом с глубокомысленным видом обсуждают тех, о ком в ней написано.
– Вы тоже считаете, что я пришелец?
– Да, – вздохнул Часовщик, – потому что я и сам пришел оттуда же, откуда и ты.
«Не может быть!», – хотелось радостно воскликнуть Александру, но вместо этого он довольно сдержанно спросил:
– Вас тоже привел сюда заснеженный рояль?
– Нет, – ответил Часовщик. – Я вообще не умею играть на рояле. Собственно говоря, и талантов у меня особых нет – только один, правда, очень ценный здесь. За него мне продают здесь все, что угодно, точнее, попросту дарят, как эйо.
– Что же это за талант?
Часовщик как будто не расслышал вопроса.
– Меня привели сюда часы, – продолжал он.
– Часы? – удивился Александр.
– Огромные часы, белые с позолотой, – сломанные кем-то. Я нашел их в Горелом лесу. И починил. И оказался здесь.
Часовщик вздохнул.
– Я не знаю историю тех часов. Тот белый заснеженный рояль когда-то был самым обычным роялем, – сказал Часовщик, – но «самый обычный» явно не то, что устроило бы его создательницу, с которой вы уже успели познакомиться. И она отдала его дождям и ветрам – гениальнейшим из всех музыкантов, и однажды в грозу рояль стал больше, чем рояль…
Каждый, кому посчастливилось играть на нем, оказывался именно там, где должен быть в данный момент, получает тот опыт, который поможет достичь гениальности. Кем вы были в том мире?
– Пианистом, – ответил Александр.
– А я часовщиком. Вот видите, привести сюда может что угодно – то, что любишь, то, в чем знаешь толк…
– Значит, оно же может и вернуть обратно! – вскричал Александр. – Я нашел здесь такой же рояль… заснеженный рояль. И я сыграл на нем, но… – Александр развел руками. – Но почему-то по-прежнему здесь. Значит, я играл недостаточно вдохновенно?
– Нет, дело не в этом, – возразил Часовщик, – а в том, что еще не время. У тебя появилась какая-то миссия, и когда ты исполнишь ее – вернешься обратно. Заснеженный рояль не возвращает кого-то куда-то немедленно. Достаточно сыграть на нем, чтобы сонастроиться с зимним временем, временем нашего мира, дальше он все сделает сам.
– Но как же я узнаю, что это за… – поперхнулся словом Александр, уж слишком возвышенно оно звучало для того, кто просто праздно слоняется по незнакомому миру, – миссия?
– Не волнуйся, придет время – узнаешь. Насколько я знаю законы этого мира, а знаю я их не очень хорошо, что стало причиной нашего появления здесь, то же, действительно, поможет вернуться обратно, но не все так просто… Я тоже обрадовался, когда нашел такие же часы, как в Горелом лесу. И они как будто специально были сломаны. Я починил их, к счастью горожан, но… Меня качали на руках… и тут же подняли на Башню, решив, что именно для этого я и послан в этот мир. Чтобы охранять часы и чинить их, если снова сломаются…
Александр сочувственно вздохнул.
– Разве раньше в башне не было часовщика?
– Никто не удостоился такой чести, – усмехнулся Часовщик. – Башня – главный символ Города, в нем все решает совет горожан, и посадить кого-то в Башню означает признать его превосходство. Поэтому долгое время с тех пор, как появилась Башня, горожане по очереди охраняли стрелки часов на ней от бурдаланов, что было очень неудобно. Поэтому мое появление, как они говорят, неизвестно откуда, стало спасением для всех, но назад я так и не вернулся…
– Так же как и я… А вы знаете, в чем здесь ваша миссия?
– Конечно! Охранять часы от бурдаланов. Если починить часы горожане еще могут сами, то с этим… – Часовщик громко вздохнул. – С этим не справится никто коме меня.
– Но почему бы просто не выставить охрану у часов?
– Охрану, ха! Может, еще полицию? Да горожане еле-еле после долгих дебатов согласились создать смотрительство за порядком и ни в какую не хотят его расширять, ведь это все равно что признать, что морально-нравственный облик горожан падает и они все ближе к бурдаланам и все дальше от эйо.
В свое время много говорилось о том, что рано или поздно бурдаланы, вдохновившись примером горожан, захотят быть на них похожими, начнут постепенно меняться и тоже станут горожанами. Но этого не произошло. Бурдаланы остаются бурдаланами. Хотя… в последнее время… Может быть, ты именно для этого здесь, Александр?
– Для того, чтобы бурдаланы стали горожанами? – удивился музыкант.
– Чтобы помочь бурдаланам, окультурить их. Может, это и есть твоя миссия?
Александр пожал плечами.
Он уже начал сомневаться, что когда-нибудь вообще сможет вернуться отсюда.
– Вы давно здесь? – спросил музыкант Часовщика.
– Почти пятьдесят лет… Мои дети давно уже выросли. А моя жена… Дождется ли она меня когда-нибудь? – погрустнел Часовщик.– Там я не слишком ценил минуты, проведенные с ней. В первое время я даже был доволен, что оказался здесь… Часовщик здесь гораздо нужнее, чем там… Но порой я очень скучаю по своей семье.
7
Обложку следующего выпуска «Газеты», действительно, украшал большой коллаж, центральную часть которого занимал Александр.
В руке он держал ананас, а вокруг свисали с тяжелых ветвей апельсины, яблоки, манго и киви. И надо всем этим изобилием кружились в воздухе снежинки и разноцветные листья винограда.
«Вот на что похож наш мир», – гласила подпись к коллажу.
Новая статья об Александре называлась «Время у нас течет иначе».
А подзаголовок интриговал: « «Газета» выяснила, как устроен мир пришельца Александра».
«Возможно, уже постоянному герою наших хроник Александру для того, чтобы попасть в Город, пришлось преодолеть не только пространство, но и… время, – писала Виола Рерайт. – В мире, откуда к нам прибыл Александр, оно течет иначе: так, как обычному горожанину даже и представить невозможно.
У нас не одно, как у вас, а четыре времени, – сказал Александр в интервью «Газете».
Причем, времена в мире Александра имеют цвета, определенную температуру и их даже можно попробовать на вкус также, как мы пробуем в оранжерее спелые вишни, которые на улице мы можем увидеть только цветущими.
Логично было бы предположить, что мир Александра похож на огромную оранжерею, но он отверг наш домысел.
Со слов Александра мы составили этот коллаж, который позволит нашим читателям наглядно представить богатую и живописную природу его мира.
Правда, пришелец намекнул, что в том пространственно-временном измерении тоже далеко не все так благополучно, как на обложке «Газеты».
Поэтому (как знать?), может быть, нам повезло жить не в том, по словам Александра, огромном и многогранном, мире, а в этом, вечно цветущем, уютном и спокойном?
За комментарием мы обратились к известному своими экспериментами со временем ученому Гифу Цифеблатову, и вот что он нам сказал:
– Представить то, о чем говорит Александр, не так уж и сложно. Не буду углубляться в суть наших многочисленных экспериментов – это тема для отдельного разговора. Скажу только, что каждый горожанин может легко и быстро ощутить неоднородность времени. Для этого достаточно войти в любую из оранжерей города и выйти на улицу. Осознанно или неосознанно каждый из нас не раз проводил этот эксперимент.
Также руководитель и сотрудники исследовательского центра выразили надежду, что Александр заглянет к ним лично – это даст возможность для новых обоюдных опытов, которые помогут методом сравнительного анализа лучше понять и тот, и этот мир.
Не исключено, что в Город Александр прибыл именно с исследовательскими целями, а это, согласитесь, благородная миссия. Ничуть не менее благородная, чем дело окультуривания бурдаланов, которое объединяет все больше и больше горожан. Вместе мы обязательно достигнем нашей общей цели.
Дальше читать «Газету» Александр не стал, отложил ее с раздражением в сторону.
Она итак достаточно испортила ему аппетит, ощущение было такое, как будто в тарелке с сочными фруктами попался гнилой плод.
Несколько минут Александр молча смотрел, как остывает кофе, злясь на самого себя за то непонятное ему самому разочарование, которое он испытал, прочитав «гвоздь номера».
Поэтому, когда в холле зазвонил телефон и Адралион сказал, что его, Александра, спрашивает небезызвестная Виола Рерайт, музыкант скривился, как от мигрени, и все же поплелся к телефону.
– Доброе утро! – как ни в чем не бывало начала Виола. – Александр, у нас для вас хорошая новость. Но сначала… ответьте, пожалуйста, на пару вопросов.
Александр молча положил трубку. А чего, собственно говоря, он ожидал? Извинений?
Вздохнув, Александр вернулся за стол.
Не успел он допить кофе, как к таверне подкатила Виола Рерайт.
В этот раз в обтягивающем комбинезоне под леопарда, она выглядела одновременно эффектно, безвкусно и агрессивно.
В руках журналистка держала стопку каких-то писем.
Голос ее, между тем, звучал, точно извиняясь, хотя слова шли вразрез с его интонациями.
– Похоже, вы не так поняли меня. Обещаю, не отниму много времени. Как обычно задам пару вопросов…
Зачем вам задавать мне какие-то вопросы, если все равно вы все истолковываете по-своему? – буркнул Александр. – Не даром говорят, что журналисты врут, как бурдаланы. Из нескольких сказанных мной междометий вы сочинили целую историю. Причем, историю с продолжениями.
– А вот зачем…
Журналистка положила перед Александром стопку писем.
– Вы не поверите, они – от бурдаланов. Они учатся писать ради вас. И еще… Мне не нужно задавать лишних вопросов, я давно научилась видеть суть, – грустно усмехнулась Виола Рерайт. – Несколько лет подряд я возглавляла общество спасения бурдаланов от самих себя, но потом переизбрали эту Лали, и она превратила серьезную организацию в балаган.
Виола, как фокусник, ловко перемешала письма на столе, взяла легкую стопку из этого вороха наугад и раскрыла их веером.
– Возьмите любое из них наугад.
– Виола, опять вы со своими фокусами… – снова скривился музыкант, подумав, что она ведет себя навязчиво, совсем как какая-нибудь бурдаланша. Но вслух этого Александр, конечно, не сказал, а вздохнув, покорно вытащил одно письмо и неохотно надорвал плотно заклеенный конверт и пробежал взглядом по письму.
С каждой фразой выражение лица его смягчалось. Виола уже не вызывала у него раздражения. Нужно просто принять тот факт: она просто делает свою работу и, кажется, делает ее хорошо, хоть, на взгляд музыканта, и весьма своеобразно. Но кто он, собственно говоря, такой, чтобы устанавливать свои порядке в этом мире, который существовал до его появления..
– Виола, – спросил Александр. – А сколько лет вашему миру?
– Очень спорный вопрос, – ответила Виола. – Лучше спросите об этом моего брата Гифа, тем более, он будет очень рад вас видеть…
Она многозначительно посмотрела на такой же яркий, как она сама, свежий номер «Газеты».
– Вы о чем-то хотели спросить?
– Да, – ответила Виола. – Можно открыть и прочитать эти письма, адресованные вам?
– Хорошо, – разрешил Александр.
– Честно говоря, мы их уже открыли и прочитали, а потом сфотографировали и заклеили обратно, – призналась журналистка. – Они все очень похожи в общих чертах.
– Тогда зачем вам мое разрешение? – снова почувствовал раздражение Александр.
– Мы… мы хотели бы опубликовать подборку, но так как письма адресованы не нам, а вам, нужно сначала спросить у вас разрешение, чтобы не вышло недоразумение. В свою очередь обещаю, мы не будем публиковать что-то очень личное – только общие моменты – то, что вдохновит других бурдаланов совершенствоваться, а от этого зависит будущее всего нашего мира.
– Делайте, что хотите, – махнул рукой Александр. – Тем более, что вы все равно все делает так, как хотите. Только не задавайте мне больше никаких вопросов. Полагаюсь на ваш профессионализм и..
– До новой встречи, – закончила за него Виола и ярким огоньком метнулась к выходу.
8
Представление в цирке в этот раз началось еще до начала представления, сразу после первого звонка, когда зрители стали рассаживаться на свои места вокруг арены.
Передние ряды постоянно оглядывались с шепотом:
– Смотрите, смотрите, бурдаланы!
– Бурдаланы на «Тяв-тяв-шоу»!
– Невероятно!
– Да еще и с собаками!
– Они же терпеть не могут собак!
Бурдаланы настороженно поглядывали на собирающихся под разноцветным куполом горожан: в случае свары перевес сил, явно, будет за последними.
Собаки беспокойно лаяли на коленях у зрителей, пришедших из Низины. На многих из них были шубы из собачьих шкур, перекрашенные под леопардов, что, конечно, не могло не укрыться от тонкого животного обоняния.
Массивные украшения бурдаланш обещали затмить собой даже разноцветных пуделей, появления которых на арене все ждали с большим нетерпением.
В довершение всего после второго звонка одна из горожанок узрела на коленях у бурдаланши свою собаку.
Узнав прежнюю хозяйку, она радостно залаяла и укусила бурдаланшу.
– Мой песик! Абрикосик! – радостно бросилась к нему навстречу горожанка, но бурдаланша крепко держала поводок.
– Это теперь моя собака, не отдам! – кричала она.
– Ты украла ее! Они воруют наших собак!
Абрикосик встал на сторону горожанки и еще пару раз хорошенько тяпнул бурдаланшу, так что, бросив поводок, она со слезами удалилась из цирка, а горожанка продолжала призывать отбирать собак у бурдаланов, и не известно, чем бы все это закончилось, если бы не прозвенел третий звонок…
Под смачные аплодисменты на арену выкатил экипаж, запряженный красавцем-жеребцом в «яблоках».
Из повозки одна за другой посыпались собачки, заполонив собой всю арену.
Их оказалось так много, что было непонятно, как они все вместились в этот фаэтон.
Последней из него вразвалочку выбралась рыжая такса.
– Неужели, – забилось чаще сердце у Александра, – та самая собака?
Точно прочитав его мысли, она как-то особенно дружелюбно и заговорщицки посмотрела на него, или это только показалось Александру…
Как бы то ни было, его взгляд точно прирос к рыжей таксе.
Та как будто нарочно поддразнивала его, то ходила на задних лапах, то пританцовывала, то вскакивала на повозку, а оттуда на коня, и он послушно вез ее по кругу. То перепрыгивала через других собак, и те послушно ложились, позволяя рыжей творить, что ей вздумается. Все слушались ее, эту таксу.
Наконец, окончательно обнаглев, такса, перемахнув через бортики, прыгнула в зал и стала протягивать лапу то одному, то другому.
– К нам, к нам! – вопили задние ряды, и, радостно тявкнув, такса, перебирая быстро ножками, поспешила наверх, не обойдя вниманием ни одного из бурдаланов.
Особенно ликовали малыши, ни в какую не хотевшие отпускать собачонку обратно на арену.
– Давайте заберем ее с собой! – требовали они.
Когда, наконец, обласканная бурдаланами, такса скатывалась вниз по порожкам, Александр позвал ее тихим свистом.
Она повернула голову в его сторону, радостно тявкнула, как будто узнала, но побежала дальше.
Экипажи уже уезжали с арены.
Александру вдруг показалось, что такса как будто обозначила взглядом его изо всей публики, ставшей на время представления одним единым многоликим, многоголосым организмом.
Да, наверняка, показалось.
Александр вздохнул.
Он хотел немедленно мчаться за кулисы выяснить все об этой таксе и заставить ее отвести его обратно, в тот, другой, знакомый мир, где пусть о нем не пишут в каждом номере «Газеты», но у него есть друзья, дом, работа… Но в этот момент на арену вышла Диана со своей наставницей. Теперь на Гайе было ярко-лиловое платье с красным лифом, украшенное разноцветными плюшевыми шариками.
Те, которые свисали по низу, легко и игриво покачивались в такт каждому шагу.
Диана вышла в голубом наряде, как у принцессы. За ней послушно следовали ее четыре пуделя.
Гайя остановилась посередине арены, и все лучи прожекторов сошлись на ней.
– Дорогие горожане и горожанки! – обратилась она к зрителям и, пробежав взглядом по задним рядам, торопливо добавила, – и гости Города! Я рада представить вам сегодня свою юную помощницу, которая тоже теперь будет вести «Тяв-тяв-шоу», и наших новых артистов! Знакомьтесь…
По лицу девочки Александр понял, что она страшно волнуется, хоть и старается не подавать виду.
– А это… – девочка достала из корзины розовый мячик и бросила его перед собой. Розовая собака поймала его зубами. – Розаночка! А это… – она бросила зеленый шарик, и его подхватил зеленый пудель. – Это Киви! А этот оранжевый шарик для…
– Для оранжевой собаки!!! – неистово закричали бурдаланы, и их крики переросли в торжествующий вопль, когда шарик подхватила Апельсинка.
Беляночка поймала свой белый шарик, положила его обратно в корзинку и взяла ее в зубы.
Розаночка опустила в нее свой шарик, то же самое проделали к восторгу публики Апельсинка, Киви и Беляночка, понесли поклажу за кулисы под аплодисменты горожан, но бурдаланы закричали: «Вернись!» и «Еще!», «Мы хотим еще!», «Пусть собаки повторят то же самое!».
Диана вопросительно посмотрела на Гайю и та, улыбнувшись, незаметно кивнула ей.
Разноцветные пудели повторили номер с шариками, за который так волновалась Диана, и Беляночка снова понесла было корзинку с шариками за кулисы, но возгласы бурдаланов опять вернули ее.
– Еще! Еще! – требовали они, размахивая руками.
Собаки с согласия Гайи снова повторили номер с шариками, но бурдланам было мало.
– Послушайте, уважаемые бурдаланы, – растерянно обратилась к зрителям с верхних рядов Гайя. – Наши собаки еще много всего умеют. Они прекрасно прыгают через скакалку. Хотите посмотреть?
С этими словами Гайя достала из кармана скакалку.
– Да! Хотим! – закричали горожане, но бурдаланы еще громче завопили:
– Нееет!
– Они умеют делать «домик». Четыре разноцветных домика – уже маленький разноцветный город. Хотите увиидеть разноцветный город?
– Нееет! – еще больше завозмущались бурдаланы.
– Нам не нравится Город!
– Мы любим свою Низину!
– Пусть собаки ловят разноцветные шарики!
Представление грозило затянуться допоздна.
Причем, горожане, которым наскучило смотреть одно и то же, стали позевывать, но выход из создавшегося нелепого положения неожиданно нашли сами собаки.
Поймав последний свой белый шарик, Беляночка не стала класть его в корзину, а побежала с ним по проходу между рядами наверх и вручила одному из бурдаланов.
То же самое сделали Розаночка, Киви и Алельсинка.
– Эй! Это несправедливо! – зычно обратился вдруг к собакам один из бурдалнов. Заросли его темных кудрей венчала шапка, хоть на улице было тепло и даже немного жарко. – Безобразие! Что за цирк? Я буду жаловаться! Почему мне не досталось шарика? Между прочим, я теперь не просто какой-то там бурдалан, а бурдалан в шапке Александра! И первый шарик должны были вручить мне, потому что Рэка и Фата здесь нет, а значит главный здесь я!
Но никто не слушал бурдалана в шапке Александра.
Бурдаланы, которым достались шарики, издавали победные кличи, однако другие их сородичи не слишком остались довольны таким оборотом событий.
Им тоже хотелось разноцветных шариков и, не долго раздумывая, они принялись отбирать их у счастливчиков.
Те бросились к выходу, и под аплодисменты горожан задние ряды быстро опустели, а зрители, сидевшие впереди, поднявшись со своих мест, стоя аплодировали артистам, явно давая понять, что представление было интересно и оно закончено.
Самое любопытное происходило в этот вечер не на арене, а в самом зрительном зале, и оставаться больше не было смысла.
9
За кулисами цирка порой разворачивается ничуть не менее интересное действо, чем на арене, и это был тот самый случай.
– Все прошло не так, как я ожидала, – сетовала Диана в кабинете Лали Илларионовны.
– Все часто проходит не так, как мы ожидаем, – улыбнулась Гайя. – Главное, что все прошло отлично. Прекрасный дебют! Окажись я в твои годы на твоем месте, я бы, наверное, растерялась, – призналась администратор.
– Я тоже растерялась, – опустила ресницы Диана. – Беляночка выручила меня…
– Да и я не знала, что делать, – засмеялась Гайя. – Но ты молодец. Теперь ты видишь, что можешь полагаться на своих собак.
Они хорошие артисты, – согласилась девочка, и очень верные друзья.
Александр выждал подходящий момент, чтобы ненавязчиво и как будто невзначай вставить в разговор свой вопрос. В таких случаях на помощь часто приходит слово «кстати».
А, кстати, что это за рыжая такса выступала сегодня на арене?
– Вот эта? – показала Лали Илларионовна взглядом на приоткрытую дверь, в которую любопытно заглядывала та самая такса.
Александру на пару секунд показалось, что это таинственное и хитрое создание прекрасно владеет человеческим языком, как минимум понимает все, о чем они говорят, старательно делая вид, что она просто в меру умная собака.
– Мне кажется, я видел эту таксу очень далеко отсюда… – скорее даже обличительным, чем подозрительным взглядом посмотрел в глаза собаке Александр.
Она завиляла хвостом, как показалось музыканту, суетливо и беспокойно.
– Это собака Феликса, – будничным тоном ответила Гайя. – Моего друга, соседского мальчика. Я помогала ему дрессировать ее, и меня она слушается тоже.
– А где сам этот Феликс? – в этот раз у Александра не получилось спросить как бы невзначай. Он понял это по удивленным взглядам, направленным на него со всех сторон, а наглая такса и вовсе тявкнула, что, вероятно, на ее, собачьем, языке означала что-то вроде «не твое собачье дело» .
Но Диана, пожав плечами, ответила:
Сегодня он слишком разволновался, так что Тайне пришлось выступать без него. Но Феликс тоже скоро выйдет вместе с нами на арену, ему только надо немного подготовиться, ведь правда, Лали Илларионовна?
– Конечно, мало кто способен выйти на арену без соответствующей подготовки, – согласилась администратор, которую в этот момент больше волновал другой вопрос. – Вы видели, что творилось сегодня в цирке? – заговорщицки обратилась она ко всем сразу.
– Был полный аншлаг! – радостно отозвалась Диана.
– Нет, я не об этом, – махнула рукой Лали Иллальевна и обратилась теперь уже персонально к Гайе, видимо, уверенная, что она-то, уж точно, поймет и разделит ее радость. – Бурдаланы пришли в цирк! Гайя, это что-то неслыханное!
– Мы долго к этому шли, – с мягкой улыбкой ответила Гайя.
– И это не фантастика! Это реальность! – ликовала администратор. – Они заняли все задние ряды! Я знала, я всегда знала, что доживу до этого великого дня! Красавицы мои, – обратилась ко всем сразу, кроме Александр. – На арене сегодня вы были подобны эйо! Искусство цирка творит чудеса!
– Конечно, они не доросли еще до того, чтобы посещать концерты классической музыки, но бурдаланы стали ходить в цирк, и это уже большое достижение, – согласилась Гайя.
– Гайя, – весело вздохнула Лали Илларионовна. – Будем все-таки реалистами. Вряд ли бурдаланы станут когда-нибудь такими же, как мы с вами.
– Но известно достаточно случаев, когда бурдаланы становятся горожанами, – растерялась Гайя.
– Не будем лукавить, дорогая, – вздохнула Лали Илларионовна. – Допустим, они становятся не горожанами, а… похожими на горожан, и все же их бурдаланья сущность видна, как красная заплата на белоснежном платье, сколько бы они не тешили себя, что она совсем не заметна. Я так, например, легко определю в толпе бывшего бурдалана.
– Но… эйо Амброзий! Бурдалан может стать даже эйо, и это не первый случай! – козырнула Гайя.
– Вы имеете в виду полумифического Гифа? – закатила глаза Лали Илларионовна.
– Почему полумифического? – возразила Гайя. – Есть факты, подтверждающие, что…
– Ну кто, кто, скажите, подтверждает эти факты? Виола Рерайт, которая, как мы все прекрасно знаем, подтверждает только то, что ей выгодно подтверждать, чтобы «Газету» не перестали читать. Хоть я сама и не читала эту ее бездоказательную статью, но… Ладно, не будем спорить, пусть спорят историки. Но, хорошо, пусть даже два бурдалана за всю историю цивилизации стали эйо – что это как не исключения, подтверждающие незыблемое правило?
– Кстати, – снова вставил как бы невзначай свое «кстати» Александр, незаметно тем самым занимая сторону Гайи. – Бурдаланы стали не только ходить в цирк, но и писать письма. Удивительный прогресс, если вспомнить, какими они были…
– Это вам Виола сказала? Не стоит стопроцентно доверять столь достоверной информации. Журналисты врут как бурдаланы и вечно все преувеличивают. Бурдаланы пишут письма в газету… – покачала головой администратор. – Не смешите меня. Он пристают с этой просьбой к прохожим, что лучше, конечно, чем отбирать у горожан еду и одежду. Хотя… не исключено, конечно, что нашлось несколько бурдаланов, которые, действительно, пожелали освоить грамоту и учатся писать потихоньку. Но, вы же сами прекрасно понимаете, невозможно за день научиться писать, причем так, чтобы писать письма.
– Вот! Прочтите одно из них наугад, – Александр перетасовал письма так же, как это делала Виола, и предложил администраторше самой вытянуть любое из них.
Она с благосклонной улыбкой приняла эту игру.
– Можно прочесть? – забрались тонкие пальцы с нежно-розовым маникюром в конверт и замерли на полпути.
– Конечно, – кивнул Александр.
– Дорогой Александр! – начала с насмешливо-торжественной интонацией читать Лали Илларионовна. – Я восхищаюсь вами с тех самых пор, как узнала о вашем существовании, и мне совершенно безразлично, кто вы – бурдалан, горожанин, эйо или пришелец, как пишут в газетах. В любом случае вы для меня герой.
Ваш поступок, когда вы приютили найденную в лесу собаку, вдохновляет. И, возможно, я тоже однажды заведу себе псину, хотя они и воняют ужасно до тех пор, пока не становятся шубами.
Я уже перестала носить псиные шубы, даже перекашенные в леопардов. Ведь это глупо перекрашивать псов в леопардов. Я поняла это так вдруг, как будто меня ударила молния, когда увидела ваше фото в «Газете».
Я даже учусь читать понемногу. У нас есть одна жительница Низины – мы совем ее безумная Марта.
Она умеет читать и писать, и теперь она не кажется уже такой сумасшедшей.
Именно от нее я узнаю теперь, что буквы складываются в слоги, а слоги в слова.
И сейчас, когда я пишу это письмо при свечах, я думаю о том, что мне не с кем поделиться своими мыслями, кроме как с Вами.
А Вы, я знаю, поймете и не осудите меня. Надеюсь, однажды Вы приедете к нам в Низину с концертом. Я никогда не слышала рояль, все вокруг всегда говорили мне, что звучит он ужасно – настоящая какофония – не то, что консервная банка, но почему-то я уверена, что это не так.
Ваша преданная фанатка,
Мия».
Ведь не нужно проводить никакого лингвистического анализа, чтобы уловить очевидную ложь, – администраторша резко подчеркнула что-то ногтем в письме. – Вот. Только вслушайтесь. «И сейчас, когда я пишу это письмо при свечах». У бурдаланов нет никаких свечей. Они жгут лучины или греются у костров. В общем, дикие люди. И все время врут. Вот и здесь. Ваша фанатка придумала это… или попросила придумать что-нибудь этакое, поэтичное, того, кто писал письмо за нее. Только сопоставьте: «узнаю, что буквы складываются в слоги» – это же уровень детского сада. И тут же «пишу это письмо», да еще и «при свечах».
Администраторша рассмеялась.
– Скажите… – Александр положил письмо, аккуратно сложив его, обратно в конверт. – Вы любите бурдаланов?
– Люблю ли я бурдаланов? – стало серьезным и каким-то растерянным лицо администраторши.
– Да. Любите ли вы бурдаланов? – спросил немного отчетливее Александр.
Администраторша опустила глаза:
– Я хочу им помочь, я искренне надеюсь сделать их жизнь лучше и прилагаю к этому всевозможные усилия. И надеюсь, вы все мне поможете в этом нашем непростом, но важном деле.
9
Никогда еще не доводилось Александру дрессировать собак, но с веселыми и умными помощницами дело спорилось.
Специально для Розаночки, Беляночки, Апельсинки и Киви из лучшей в Городе студии дизайна роялей привезли розовый рояль в белый горошек с большими оранжево-зелеными клавишами и всего двумя октавами.
Научить собак бегать по клавиатуре или нажимать клавиши наугад было бы гораздо проще, но как сделать так, чтобы собаки не просто играли, а играли мелодии, Александр не представлял, и вскоре ему пришлось признать: он самоуверенно взялся за невыполнимую задачу. Собаки не могут играть на рояле – разве что только совсем уж простые мелодии, и чтобы научить их этому, нужен гениальный дрессировщик, а не он – посредственный музыкант и известный только очень узкому кругу композитор Александр Голдин.
Но совсем уж отчаиваться было рано, у артистов цирка свои секреты, и одним из них Диана сразу же радостно поделилась, достав из кармана джинсов какой-то флакон.
– Здесь ароматизатор, созданный специально для цирковых собак. Если нужно, чтобы она выбрала какой-то предмет среди многих других похожих, его просто-напросто намазывают ароматизатором, а потом дрессировщица говорит, например: «Киви, принеси-ка мне букву, на которую начинается твое имя».
Услышав свое имя, Киви радостно гавкнула и подбежала к хозяйке, виляя хвостом.
Девочка погладила ее.
– Так вот, – продолжала Диана. – Киви хоть и не знает алфавита, но по запаху выбирает букву «К», а зрители аплодируют и думают «какая умная собака». Так что дрессировщику приходится быть иногда немного фокусником, правда, Гайя?