Вера Александровна Петрук
Фестиваль гребешка
Глава 7
– Наташа, кофе!
Я валилась с ног от усталости, так как сразу из аэропорта меня привезли к Кормаку, который, ничуть не удивившись моей ситуации, сразу предложил сделку. Вторую за день. Он поможет мне с документами и жильем на то время, пока я разбираюсь с проблемами, я же на него работаю – официанткой. В принципе, моего согласия никто и не спрашивал. Ашот доставил меня в уже знакомый домик у моря, где нас встретил хозяин и коротко обрисовал мои обязанности.
После того как несколько девушек ушли к конкурентам в кафе «На дне моря», с официантками у Кормака были проблемы. Под нос мне сунули договор, который я приготовилась внимательно читать, но подбежавший Пешкасий принялся выть и стенать о моей тяжкой доле, в результате договор оказался подписан без тщательного прочтения. О чем я пожалела уже вечером. Но до вечера еще надо было дожить, потому что сегодня продолжался Фестиваль, и двери кафе не закрывались в буквальном смысле слова.
Складывалось такое впечатление, что на гребешки к Кормаку пришел весь город, вернее, его нечеловеческое населения. Столько нечистой силы я не видела даже в Бюро переводов. Если на улицах Дзио мигранты еще держали себя в руках, то в кафе «Для своих» определенно чувствовали себя своими, родными. Как мне уже объяснили, в дни Фестиваля заведение обслуживало только нелюдей, поэтому вывалившееся в проход щупальце никого не смущало. Пожалуй, я была здесь единственным представителем человеческого рода, на что обращал внимание каждый. Хотя, может, их интересовал вовсе не мой биологический вид?
– Кофе, Наташа! – повторил Ашот, не сводя глаз с моего нового зада, когда я пробегала мимо. В отличие от меня, впрягшейся в работу в прямом смысле слова, оборотень постоянно валандался туда-сюда, хотя у него тоже появились обязанности. Работать таксистом без лицензии он не мог, и Кормак устроил его грузчиком. Я бы на месте хозяина взяла его третьим официантом – для экзотики. А так, в зале бегала только я, пожилой мужчина с медвежьими повадками по имени Барбатос, да иногда нам на выручку прибегал сам Кормак, выбираясь из комнатки с надписью «Администрация». Судя по хаосу в бумагах, который у него там творился, с документацией в кафе все было также плохо, как и с обслуживанием.
Честно сказать – я старалась. Осмысление ситуации началось в раздевалке, когда я повязала передник и поняла, что мой архивный подвальчик остался в прошлом. Недаром магов так не любили. Если бы Елена Ка могла вернуть мой прежний образ, она бы его вернула. Не было никаких причин так поступать со мной, а значит, ответ был один: я попала под импульсивное пьяное заклинание. Я слышала о том, что пьяные колдуны опаснее молнии в чистом поле, но никогда бы не подумала, что мне придется убедиться в этом на собственной шкуре.
Со «шкуркой» мне, конечно, повезло. Ведьмино воображение ведь могло и в обратную сторону сработать. В смысле, превратить меня в троллиху, например, или какую-нибудь неказистую человеческую женщину. Хотя, может, с заурядной внешностью внимания было бы поменьше. После своего подвальчика с бумагами, где моей компанией были тараканы, моль да крысы, я буквально плавилась под перекрестным огнем посетителей, которые больше таращились на мои формы, чем в меню. Даже после работы в отделе с клиентами, где других живых существ я наблюдала исключительно через окошко, такое обилие глаз на себе переносилось с трудом.
Как выбираться из неприятностей, я не знала. Понимала одно. Если бы не Кормак, сегодняшний день я закончила бы в камере «дятлов». Вообще-то, благодарить надо было бы Ашота, который не бросил меня, превращенную, а потом забрал из аэропорта и привез к Кормаку. Но, во-первых, с Ашотом я решила увеличить дистанцию, так как его «мы» и «нас», которые он употреблял каждый раз, когда рассказывал о детективе Власе и его подозрениях, меня раздражали. Даже злость на Седалию уменьшилась, хотя начальницу я решила проклинать почаще – пусть ей икается хотя бы.
Во-вторых, Ашот оказался жутким лентяем. Разгрузив за полчаса грузовик с морепродуктами, он занял угловой столик и постоянно отвлекал меня, прося принести то кофе, то вафельку, то бутерброд. Сначала я хотела послать его к Темному, но совесть напомнила, что в трудный час он меня вроде как не бросил, потому кофе носила. А вот за «Наташу» с трудом сдерживалась, чтобы не вылить ему сливки на голову. Кофе Ашот пил со всем, что можно было туда добавить – со сливками, молоком, корицей, медом и сахаром. Только лимона для полного пищевого извращения не хватало. Впрочем, что было взять с оборотня.
После трех часов его безделья я не выдержала и пожаловалась Кормаку, но тот лишь рукой махнул.
– Пусть пока отдыхает, – с каким-то сердобольным выражением произнес он. – Через час еще один контейнер с рыбой придет, ему надо силы беречь.
Глядя на поигрывающего мускулами оборотня, я сомневалась, что его силу надо беречь, наоборот – всеми возможностями тратить, но с хозяином не поспоришь. Причину теплых чувств Кормака к Ашоту я выяснила гораздо позже, а так пришлось ему таскать кофе до самого вечера. К тому же, ссориться с оборотнем не хотелось еще и потому, что после работы мне предстояло с ним искать Ислу. Какой бы ни была русалка вредной, но мы с ней дружили давно, да и любой пропавший человек заслуживал того, чтобы его искала не только полиция, в силы которой никто не верил.
Кормак тоже подтвердил, что от «дятлов» спасения и помощи не дождешься, и посоветовал пройтись по барам, в которых любила тусить Исла. Он еще и список ее друзей из тех мест нам предоставил. Вдруг кто с кем ее видел. Откуда у него была такая информация, оставалось только гадать, потому что Кормак, когда хотел, мгновенно становился угрюмым и замкнутым. Однако на списке его помощь не закончилась.
– Когда соберетесь, возьмите с собой Лео. Он уже месяц как неактивный, проблем не должен доставить, зато нюх у него – золотой. Лучше, чем у пса. Я уже приказал ему обнюхать машину Ислы – запах ее он запомнил. Вдруг повезет, и он возьмет след?
Лео оказался зомби. Самым настоящим. С гнилой кожей, торчащими из-под плоти костями и наполовину вывалившимся глазом. Второго у него не было. Из одежды на нем имелся видавший виды пиджак, растрепанная рубашка и дырявые джинсы. Большую часть времени он сидел в отдельной комнате в клетке под тряпкой, но, по словам Кормака, уже много дней находился в «спокойной фазе». В доказательство чего Лео вполне осмысленно нас поприветствовал, хотя говорил очень плохо – вероятно, потому что у него отсутствовала большая часть языка. Даже извинился за неряшливый вид. Мол, одежды на него не напасешься, быстро портится. Наверное, это был зомби-юмор. Его выпускали гулять по ночам под присмотром вышибалы Ове, тролля по происхождению, и вроде как все обходилось без нападений. Я было засомневалась, что нам нужен такой опасный компаньон, но Ашот искренне обрадовался и принялся благодарить Кормака.
– Не бойся, Мак. Мы ничего ему не сделаем, будем оберегать и защищать. Доставим до двух ночи, обещаю.
В словах оборотня явно закралась какая-то ошибка. «Защищать зомби» звучало противоестественно, но я и тут смолчала. Наниша-Наташа была новорожденной, и жизненного опыта в этом странном мире людей и нелюдей пока еще не имела.
Ближе к пяти часам мест в зале стало не хватать, и тогда Ашот с Ове принялись устанавливать дополнительные столики прямо перед кафе на улице. У меня даже второе дыхание открылось. Может, новое тело и не имело защитной веточки, но с выносливостью у него было все в порядке. Наниша не могла забраться на пятый этаж Бюро, не передохнув, и вообще, предпочитала пользоваться лифтами, Наташа же нарезала уже сотый круг, и кажется, только во вкус входила. По крайней мере, времени грустить не было, и я этому искренне радовалось. А когда поняла, что могу безошибочно запоминать заказы – опыт кропотливой работы с документами никуда не делся, то даже немного свое новое тело зауважала. Ну, ведь не за большой зад и пышную грудь мне было его любить. Последняя вообще мешала, учитывая, что народу в кафе к вечеру собралось – не протолкнуться. Приходилось буквально пропихиваться к столикам, прокладывая вперед дорогу известной частью тела. Да еще и Ашот масла в огонь подбавлял, постоянно крутясь рядом. Кофе он к этому времени надулся так, что тот у него должен был из ушей литься. Из-за столика его прогнали из-за нехватки мест для посетителей, но оборотень все равно толокся в проходах, отираясь поблизости. Я его раз двадцать, наверное, толкнула, а ему все равно.
Вот она и скрытая негативная черта, казалось бы, внешне приличного человека, вернее, нелюдя – назойливость. Представив, что мне еще какое-то время с ним по соседству жить, я даже приуныла. Ведь комнату мне выделили в том же домике, что снимал оборотень. У одной из спален имелся отдельный вход, туда меня и заселили. Но я все равно сомневалась, что смогу спокойно заснуть с соседом-оборотнем через стенку. Луна в Дзио имелась, и, хотя я была пьяна прошлой ночью и многое забыла, но вот почти полный месяц в небе запомнила.
Оборотни-мигранты, чтобы сохранять стабильное человеческое обличье, обычно принимали всякие снадобья, выписанные им нашими докторами перед переселением. Но то, что медицинские справки у Ашота Косимана были липовые – это факт. Да еще и постоянно в голове этот детектив Влас крутился. Может, он на вид и омерзителен, да и манера общения у него отвратительная, но вдруг он хороший специалист и не зря Ашота подозревает? Наташу, конечно, тоже, но это дело поправимое. У меня просто не было времени все хорошо ему объяснить. А то, что Кормак с Ашотом в один голос твердили, что Влас Хрусталес – ходячее недоразумение, временами опасное, так может, это их личная неприязнь?
Не то чтобы Ашот мне совсем не нравился. В конце концов, из всей команды Кормака он был самым симпатичным представителем нелюдей. Да что у Кормака, я во всем Межмирье таких интересных наружностей не встречала. Что же касалось его личности, то хоть и напрашивался определенный вывод про козла, всерьез обвинять его не хотелось. Наташе-Нанише он, скорее всего, помог из-за ее длинных ног. Глядя на то, как глаза Ашота блуждали по моему телу, других объяснений его добрым поступкам не приходило. Хотя Нанише, живущей внутри красивой Наташи, очень хотелось верить и в другое. У Ашота Косимана тяжелая жизнь, приучившая его носить маски, а сам он вовсе не такой чурбан, помешанный на самках с красивыми формами. Правда, ведь?
В перерывах между кухней, залом, террасой и словесными перепалками со скучающим Ашотом, я понемногу знакомилась с командой Кормака. В отличие от молчаливой Наниши, Наташа оказалась весьма любопытной особой, и я впервые задумалась, что заклинание ведьмы могло коснуться не только моей внешности.
Компания у Кормака подобралась своеобразная. Так, Барбатос, который работал не только официантом, но и барменом, оказался оборотнем-медведем, но в родстве с Ашотом не состоял. Наоборот, складывалось впечатление, что они даже старались обходить друг друга. Видимо, волки и медведи совсем не дружили. Готовила на кухне старая женщина, которая представилась ведьмой Мари. Правда, она сразу меня разочаровала, заявив, что в превращениях не разбирается. Мол, для этого надо Академии заканчивать, а она самоучка, всегда больше интересовалась грибами да травами, а с людьми старалась иметь дел поменьше. Готовила она, правда, волшебно. Особенно я оценила ее настойку из морских водорослей, от которой у меня словно крылья выросли. Когда, отведав рюмочку, я снова вышла в зал, так и захотелось подпрыгнуть до потолка и описывать там бесконечные круги. Гигантский тролль Ове, работающий вышибалой и грузчиком, оказался другом Ашота, от чего сразу был занесен в список подозрительных личностей. Да он особо со мной и не разговаривал, только сурово глядел из-под лобных наростов единственным глазом и о чем-то там своем думал.
А вот вампир Спирос мне понравился. Элегантный, интеллигентный, вежливый и очень обходительный. Все спрашивал, не устала ли я, не помочь ли мне. Глядя на пышные накрахмаленные кружева его рубашки, выглядывающие из-под рукавов старинного сюртука, брошь на шейной косынке и надраенные до блеска высокие сапоги с облегающими бриджами, я не могла представить, как он будет помогать мне разносить блюда с истекающими соком и маслом гребешками. Чем занимался в кафе Спирос, я так и не поняла. Как и Ашот, он то сидел за одним из столиком, то болтал за барной стойкой с Барбатосом, то выходил на террасу и прогуливался с тростью под окнами кафе – разумеется, когда стемнело. Потом я его заметила с женщиной, и интерес к Спиросу немного спал. Похоже, вампир тоже оказался бабником. Недовольство свое я выместила на Ашоте, принеся ему цикорий вместо кофе. Странно, но оборотень подмены не заметил.
Мари рассказала, что в кафе есть еще сотрудники, которые в виду некоторых особенностей не могут появляться в зале. Так, в закрытом отсеке кухни жил гигантский слизень Исса, который обитал в ванной и занимался мойкой посуды. А в подвале поселился Шестирукий Ар, описывать которого Мари отказалась. Мол, сама как-нибудь посмотришь.
Про Кормака же выяснить ничего не удалось. На прямые расспросы даже разговорчивая Мари замолкала и переводила тему. В том, что Кормак был нелюдью, я не сомневалась – интуиция не обманывала. Но так как он оказался весьма приятным малым, то на его тайны я решила не посягать.
– Счастливая ты, быстро превратилась, – сказала Мари, с которой я нашла общий язык. – Мы все тут об этом мечтаем, но нам еще ждать и ждать.
Я хотела было расспросить ее, что именно они ждали, может, больших заработков, чтобы оплатить услуги той же Елены Ка, но тут меня отвлек вопль, раздавшийся с улицы. Кричал Пешкасий. Его голос был усилен микрофоном, отчего услышать его можно было и в грохот бури, которая, кстати, крутилась неподалеку. К ночи погода обещала испортиться окончательно, и над макушками валунов, загораживающих море, то и дело показывались пенные гребни волн. Морская стихия, будто разозлившись, что ее не пригласили на праздник, выказывала недовольство ревом и свистом ветра. На террасе и фасаде кафе раскачивались гирлянды фонариков, отбрасывая пляшущие тени на гостей, которых близкий разгул стихии совсем не волновал. На столики принесли свечи в стаканах, которые, похоже, были заговорены. Несмотря на гуляющие сквозняки, пламя даже не колыхалось.
Поблагодарив Мари за бутерброд с теларией, вкус у которой и правда оказался божественным, я выбежала на улицу, едва не врезавшись в Ашота, перегородившего мне дорогу.
– Подожди, дай им еще минутку славы, Кормак их сейчас все равно прогонит, – сказал он, хватая меня за руку и стаскивая с террасы под листву какого-то пышного кустарника. То ли осень щадила деревья в Дзио, то ли растительность города была закалена морскими ветрами, но листва даже желтеть еще не желала, а ведь начался сентябрь. Нас окутал темный шатер блестящих в свете фонарей глянцевых листьев.
– Ты мне надоел, – прямо сказала я, пытаясь разглядеть, что Пешкасий делал на сцене. А еж, тем временем, забравшись на короб, вовсю орал в микрофон, добившись почти стопроцентного внимания аудитории. Ну еще бы! Где бы они в Дзио услышали и увидели горного ежа, читающего рэп, да еще и под вокал канарейки. Когда Пешкасий выдыхался и делал паузы, Сун-Пак начинала тянуть ноты, и от ее голоса реально слеза прошибала. Дуэт получился удивительный, но с Ашотом я согласилась. Кормак такое долго не потерпит. Может, у Пешкасия и был талант, но содержание его творчества определенно вызывало вопросы.
– Ты мне тоже, – улыбнулся Ашот, – все время на виду. Куда не глянешь, везде ты.
– Уж извини, – фыркнула я. – Это он о гребешках?
Ашот молча кивнул. Дикция у Пешкасия была не очень, и слова разбирались с трудом, видимо, это и подарило ему дополнительные минуты выступления. Но я уже видела, как к сцене пробирался сердитый Ове. Похоже, Пешкасия надо было спасать. Вырвавшись от Ашота, я тоже стала проталкиваться к горе-певцам.
Вот зачем им с Сун-Пак пришло в голову петь о бедных гребешках, которых поедают жестокие гребешкоеды? Какую-то он там экологию еще ввернул, проблему загрязнения моря, мусор, собирающийся в острова, и разливы нефти, убивающие все живое. Когда я добралась до сцены, Пешкасий перешел к глобальному потеплению. Я забрала у него микрофон и, подхватив под мышку, сняла с короба под аплодисменты толпы. Ашот попытался сделать тоже самое с Сун-Пак, но она улетела, обругав его на своем, птичьем. А вот гости кафе вели себя странно. Улыбались, смеялись и продолжали хлопать. Им что, понравилось?
Ове окинул меня мрачным взглядом и погрозил пальцем. Можно подумать, это я портила людям аппетит, читая ужасы со сцены.
– Ты стала совсем глупой в этом теле, – бушевал Пешкасий, размахивая лапками, но справиться со мной был не в состоянии. – Ты понимаешь, что гребешков надо спасать? Людям не нужна вся эта роскошь и экзотика. Здесь собрались одни извращенцы, и им нужно знать, какое преступление они совершают. Гребешки – вымирающий вид. Они заслуживают лучшего!
– Впервые слышу, что гребешки вымирают, – пропыхтела я, затаскивая Пешкасия в раздевалку. – А если Кормак нас сейчас выгонит?
– Кормак – злодей, – не унимался еж. – Ты знаешь, что он закупил целый контейнер еще живых гребешков для завтрашнего пира? Это уничтожение биологического вида! Геноцид!
– С каких пор тебя стали волновать такие проблемы? – поморщилась я.
– Ну, кого-то же они должны волновать. Или так и будешь делать вид, что все хорошо?
– Все плохо, конечно, – возмутилась я. – Меня заколдовали, мы застряли в этом Дзио не понять насколько…
– Почему ты только о себе думаешь, Наниша? – перебил меня Пешкасий. – А как же мир? Кто о нем подумает?
Наклонившись, я принюхалась рядом с его мордочкой. Но нет, настойкой Мари не пахло.
– Тебе Сун-Пак что-то рассказала? – осторожно спросила я.
– Все уже давно рассказано и написано, – фыркнул еж. – Ты газеты читаешь? В каждом выпуске – ливни, оползни, вулканы, разливы топлива в море, но мы ведь такие колонки пропускаем. Куда интереснее, кто на ком женился.
– Да что ты разбушевался, – попробовала я пойти на примирение. – Я, например, за раздельный сбор мусора. Стеклотару собираю. А насчет Кормака ты зря. В городе объявлен Фестиваль гребешка, ему же надо чем-то завтра посетителей кормить, вот он и заказал контейнер.
– Мы должны их освободить!
– Кого? – не поняла я сначала.
– Гребешков, конечно, – у Пешкасия подозрительно заблестели глазки. – Я знаю, в каком доке разгружали судно. Ты только откроешь контейнер, а дальше мы сами разберемся. Но надо успеть до утра. На рассвете погрузчики начинают грузить короба по машинам.
– Ну уж нет! – я уперла руки в бока. – Сун-Пак мы уже спасали, и ни к чему хорошему это не привело.
– Ты права, – согласился Пешкасий, грустно оглядывая мой человеческий облик. – Ты стала редкостной страшилищей, Наниша. Но это не повод ничего не делать. Не можешь помочь себе, помоги миру!
У меня даже дар речи на миг от такой наглости пропал. Не знаю, что бы я сделала с Пешкасием, если бы меня не позвали.
А вот тут и выяснилось значение некоторых пунктов в договоре, который я подписала, не прочитав как следует. Время близилось к полуночи, и посетителей поубавилось. Я заметила, что почти всех выпроводили на террасу, а середину зала освободили от стульев.
– Спасибо за работу, ты была великолепна, – сказала Кормак, не глядя мне в глаза. – Людей уже мало, с ними Барбатос сам разберется. Теперь посмотрим, что у тебя с хореографией.
– Чего? – не поняла я, растерянно глядя на приготовления, которые напоминали… урок танцев. Из раздевалки появилось несколько девушек в лосинах и топах, следом за ним вышли парни в такой же одежде. Вид у всех был раздраженный. Заметив, что Кормак с Ове тоже переоделись в спортивную форму, я заподозрила неладное.
– Это наши бывшие сотрудники, – махнул рукой в сторону новоприбывших хозяин. – Они согласились помочь с выступлением. Оно, кстати, завтра, а мы потеряли двух человек и не дотягиваем до нужного количества. Каждый коллектив должен иметь десять танцоров, а у нас трое ушли к конкурентам в соседнее кафе. С тобой и со мной будет необходимый минимум. Я, правда, совсем плохо танцую, надеюсь, что у тебя с этим дела получше обстоят.
– Что ты мне такое рассказываешь? – возмутилась я. Кстати, это было очень приятно – называть начальство на «ты». Кормак в самом начале отказался от всякий «выканий».
Не хотелось его разочаровывать, но Наниша и «танцы» были слова антонимы.
– Дело такое, – начал рассказывать Кормак, бегая глазами. – Каждый Фестиваль гребешка в Дзио заканчивается конкурсом танцем профессиональных коллективов. Наших, конечно. За первые три места освобождают от налогов и дают денежные призы. Нам хотя бы третье занять. Мы немного в убытке.
Глядя на обилие народа, я бы не сказала, что у кафе проблемы с финансами, но Кормак поймал мой взгляд.
– Это сейчас, – пояснил он, – когда сезон в самом разгаре. А в начале лета целыми неделями лил дождь и бил ураган, стихия разбушевалась страшно. У нас в обед в лучшем случае три человека бывало. Надо всем сейчас постараться.
– Ни в коем случае, – решительно заявила я, глядя на подтянутых девушек, изящно делающих растяжку. Мое новое тело было, конечно, фигуристым и все такое, но вот так растянуть ноги я бы не решилась. Мало ли что там порвется.
– Сопротивление бесполезно, у тебя в договоре все прописано. Ты обязана.
– Это нарушение моих прав! И вообще, я с ног валюсь от усталости!
– У нас нет выхода, Наниша, – в отличие от Ашота, Кормак называл меня настоящим именем. – Думаешь, я хочу на сцену? У меня ноги в два раза короче, чем у тебя, да еще и кривые. Тут не только стихия с налогами виноваты. У нас долг перед воздушными якудза, которые давали деньги на открытие кафе. А еще я к этому дурацкому фестивалю взял в кредит контейнер гребешков, их сейчас в порту разгружают. То, что мы заработаем за вечера фестиваля, в лучшем случае гребешков с теларией да зарплату персонала окупит. А якудза ждать не будут. Я должен был вернуть им деньги еще вчера. С трудом уговорил их подождать недельку.
Может, в голосе Кормака прозвучали какие-то особые нотки, а может, я подумала о том, что если якудза всех разгонит, я точно окажусь в камере «дятлов», но, так или иначе, сказала:
– Уговорил. А если мы проиграем?
– Что-нибудь придумаем, – утешил меня Кормак. – Переодевайся. В раздевалке есть все необходимое. Не волнуйся, солисты у нас имеются, будешь красиво двигаться на заднем плане.
Про «красиво двигаться» это он точно нафантазировал, а насчет «заднего плана» мне понравилось. Правильно, новичков лучше прятать, а то ведь я еще все испортить могу.
И тут я в буквальном смысле открыла рот.
– А он что здесь делает?
На площадку вышел Ашот, и дело было даже не в том, что он выглядел сногсшибательно в облегающем трико и белой спортивной майке, а в том, что, пройдясь немного по залу, он вдруг сел в шпагат, скосив глаза в мою сторону.
Я обомлела, а потом спохватилась. Кажется, ради моего удивления и было все представление. Ашот гордо отвернулся и принялся выделывать какие-то фигуры на полу – то ли отжимался, то ли изображал что-то из брейк-данса.
– Он? – растерянно переспросил Кормак. – Ашот – наше спасение. Он профессиональный хореограф, ставит нам танец.
– А я думала, он в такси работает, – протянула я изумленно.
– Ну, у этого парня много талантов, – с какой-то непонятной гордостью протянул хозяин. – Ашот у нас еще и за рекламу отвечает. Что бы я без него делал. Когда сестра попросила за ним приглядывать, я думал, что хлопот с таким племянничком не оберусь. А оказалось, что он нас постоянно выручает.
Кормак, выглядевший подростком, и могучий Ашот, подходящий ему в отцы, ну совсем не были похожи на дядю и племянника. Однако сказанное объясняло привилегированное положение этого Косимана. Блат он везде блат.
– Начинаем, – хлопнул в ладоши Ашот и сразу показал на меня. – Ты, Наташа, становись рядом. Сейчас разомнемся и начнем танец, а ты будешь за нами повторять, как сумеешь. После тренировок я с тобой отдельно позанимаюсь, поправлю, что не так. Хотя, думаю, все пройдет замечательно.
Видимо, в моем взгляде-таки отразилось нечто сильно негативное, потому что Ашот кашлянул и поправился.
– Вернее, после тренировок пойдем домой, а подкорректируем твои движения завтра.
Это звучало правильней, потому что после работы мы должны были искать Ислу. Ведь это его, в первую очередь, подозревали в похищении девушек, а не меня.
Я прошла к собравшимся и демонстративно встала в последнем ряду. Мне вообще хотелось лечь на пол и не двигаться, потому что настойка Мари начинала из крови улетучиваться, и тело наливалось свинцовой тяжестью. О том, что сейчас придется шевелиться, даже думать не хотелось.
Ашот, хитрец, не зря берег силы, потому что как только заиграла музыка, начался ад. Я с удивлением глядела, как он энергично прыгает, подскакивает и едва ли не кувыркается. И куда только делась ленивая манера движения, откуда взялось столько грации? Каждый жест был наполнен силой, красотой и смыслом. Ашот явно кайфовал от происходящего, чего нельзя было сказать о тех, кто присоединился к танцорам после рабочего дня.
Краем глаза заметив, что с Кормака ручьями льется пот, а пыхтит он, как паровоз, я перестала волноваться о том, как выгляжу со стороны, и сосредоточилась на выживании. Иначе происходящее назвать было нельзя. Ко всему, я вдруг увидела Пешкасия на крыше припаркованного авто, который, развалившись с раковиной гребешка в лапках, о чем-то весело болтал с Сун-Пак, клевавшей белое мясо из другой раковины. Тоже мне, защитники прав моллюсков! Ну ничего, выживу после сегодняшнего дня, устрою им обоим веселую жизнь. Все припомню!
К счастью, энергичные движения вскоре закончились, и Ашот уложил нас всех на пол – растягиваться. К моему удивлению, новое тело весьма неплохо гнулось и тянулось в разные стороны. Последнее упражнение разминки мне особенно пришлось по вкусу. Надо было изображать мертвеца. Ашот произнес что-то нечленораздельное, объяснив, что по-человечески этот вид расслабления называется позой трупа и взят он из йоги. Раскинув руки-ноги звездочкой, я с трудом удерживалась от сна, хотя тот же Кормак, лежащий рядом, храпел без всякого стеснения.
Однако сам Ашот присоединяться к группе не стал. Меня так и тянуло подглядеть на него одним глазком, что и удерживало от того, чтобы не провалиться в сон немедленно. Оборотень, не скрываясь, тревожно переговаривался с Барбатосом, которого позвали с террасы.
– Уже разминка прошла, а ее все нет! – напряженно говорил Ашот, и слово «ее» из его уст мне совсем не понравилось. Кого это он там еще ждал?
– Только сейчас позвонила, – пропыхтела Мари, выходя к оборотню из кухни. – Все, ушла. Сказала, что с Геннадием у нее шансов на победу больше, чем у тебя.
– Я его убью! – проревел Ашот, разбудив Кормака. Хозяин кафе мгновенно оценил ситуацию и, подскочив к разгневанному оборотню, принялся его утешать.
– Ничего, найдем новую, – не совсем уверенно произнес он.
– За два дня до выступления? – еще больше раскричался Ашот. – Где мы найдем ведущую танцовщицу моего уровня за один вечер? Всех годных уже разобрали. Я тебе говорил, Мак, что ей надо больше денег дать. Сразу было понятно, что Фея у нас не задержится.
Смело он так на своего дядю орал. Видимо, действительно, сильно расстроился. Даже поздние гости на террасе стали на нас чаще оборачиваться. Их, кстати, прибыло. Мне даже показалось, что я заметила знакомое лицо, но внимание быстро переключилось на Ашота и танцоров. Настроение тренера передалось команде, и все явно приуныли. Догадаться, что оборотня бросила ведущая танцовщица, променяв его на конкурента, было не трудно.
«Сейчас нас отпустят», – радостно подумала я, прикрывая глаза. Вот так бы сразу перенестись в кроватку, теперь уже все равно где и какую. Главное, чтобы на ней имелись подушка и одеяло. Хотелось завернуться в него с головой и представить, что все происходящее мне снится.
Если мечты в Дзио и исполнялись, то каким-то извращенным способом. Я по-прежнему лежала, но уже в чьих-то руках. Видимо, начинала отключаться от усталости. Почему-то не удивилась, когда, открыв глаза, увидела очень близко улыбающееся лицо Ашота.
– Не беда! – бодро заявил он, опуская меня на ноги, но продолжая крепко прижимать к себе одной рукой. – Я изменю свою часть танца на соло, а Наташа мне подыграет. Главное, чтобы рядом была красивая женщина. За два дня я научу ее правильно ставить ноги, а все остальное не потребуется. Смотреть будут явно сюда.
И он демонстративно уставился мне на грудь. «Объективизация женщины и шовинизм» – вспомнились мне слова Пешкасия, который считал себя феминистом. Я не знала, бывали ли феминисты мужского пола, но о правах женщин еж знал побольше моего.
– Расслабься, тебе будет приятно, – прошептал на ухо Ашот.
У меня было заготовлено множество вариантов, как поставить оборотня на место, но, увидев надежду во взглядах команды, а особенно Кормака, я поняла, что, если обижу их любимчика, меня или уволят, или поколотят.
Вопросы, конечно, имелись. Из всех девушек с явно лучшей хореографической подготовкой оборотень выбрал именно меня. Нанише было обидно. Бабника Ашота интересовало исключительно мое новое тело, и ему было совсем наплевать на бедную дриаду с кривыми ногами, личность которой теперь жила внутри красавицы.
Как ни странно, но мне удалось расслабиться и даже получить наслаждение. Обнимать могучие плечи Ашота все-таки было приятно. Даже не пришлось ничего делать. Он вел меня по залу, что-то пришептывая и крепко обнимая за талию, я же слушала задушевный голос певицы, льющийся с террасы, глядела из-под полуопущенных век на романтический блеск свечей, оставленных на столах, вдыхала крепкий мужской аромат и представляла себя принцессой на балу. Наниша часто о таком мечтала, копаясь в бумагах в своем подвальчике, но даже и представить не могла, что воображаемое может стать реальностью. Да еще так скоро.
Я забыла, что у Дзио к мечтам было особое отношение. Только мои мысли стали сворачивать с тропы скептицизма, пропуская наивные фантазии о том, что, возможно, Ашот почувствовал истинную меня, и его интересует вовсе не пышная грудь Наташи, когда над ухом раздался его сердитый голос:
– Нет, я так совершенно не могу, – возмутился он. – Ты можешь хотя бы немного перебирать ногами? И ты вообще меня слушаешь? Такое впечатление, что я говорю в пустоту.
