Василий Московский
Тайная Сила
Глава 12
Секунды сливались в минуты, минуты – в часы. Часы висли, точно тяжёлые, свинцовые гири на шее утопленника.
Аваллах и Катана уже больше ни о чём не могли говорить – скрывать волнение и тягостное предчувствие становилось просто невозможно. Катана барабанил ногтями по эбеновой, отполированной до блеска поверхности стола, подперев кулаком щёку, неподвижно уставившись в одну точку. Аваллах вертел в пальцах стилет, пытаясь хоть как-то снять внутреннее напряжение, которое только росло. Он в который раз задавал себе вопрос: с чего это он так нервничает? Что, он настолько не доверяет ей? Той, которой только признался в любви? Той, которая смогла пробудить в нём чувства, о которых он даже не догадывался. И той, наконец, в кого он верил. Это были его слова, сказанные несколько часов назад самой Идриэли – его за язык никто не тянул. Если он верит в неё, тогда, почему так нервничает и – проявим честность, – боится? А если он не верит ей, значит, достигнутая, казалось, цель, не более, чем иллюзия, и все его труды были напрасны. В таком случае, тут же встаёт вопрос, а насколько всё то, за что он борется, к чему стремится, насколько оно реально и целесообразно? Может, он, вообще, гоняется за призраками, и просто очередной дурачок, поверивший старым сказкам и бредням, и ради этого поставивший под угрозу не только свою жизнь, но и жизни близких и доверяющих ему эльдар?
Нет, об этом лучше вообще не думать, иначе он просто сойдёт с ума. Нет, Идриэль не предаст! А он – на верном пути!
В этот самый момент, он услышал шаги – печатные и торопливые.
С шипением отъехала дверь каюты, и на пороге появился воин в лёгких силовых латах и высоком шлеме кабалита.
– Господин капитан, господин, – воин-кабалит поклонился обоим, его голос был взволнован. – На связи каптитан эльдарского корабля.
Аваллах и Катана переглянулись. Сердце Аваллаха пропустило несколько ударов.
Катана встал, мотнул головой – ну, пойдём, мол, – и вышел в коридор. Аваллах поспешил за ним.
На голограмме связи теперь были изображения самого капитана эльдарского корабля и Идриэли, стоящей рядом с ним. Лицо капитана было непроницаемым. Лицо Идриэли спокойным. Аваллах почувствовал, что ещё немного, и нервы проосто разорвутся, как перетянутые струны. Тогда он просто голыми руками раздерёт и этот корабль, и заодно все эльдарские корабли.
– Признаться, я ожидал всё, что угодно, но только не того, что рассказала мне твоя пленница, – проговорил капитан эльдарского корабля. – Или, её стоит называть по-другому? Например, гостьей?
Идриэль мягко улыбнулась.
А Аваллах, наконец-то, смог выдохнуть. Получилось! Если бы Идриэль была здесь, он бы подхватил её на руки, закружил бы, расцеловал. Умница!
– Каково будет ваше решение? – спросил Катана.
– Вы капитан этого корабля? – спросил эльдар, особо выделив слово "вы".
– Так точно, господин.
– Тогда, господин капитан, распорядитесь подготовить трап. Мы идём на сближение. И мне бы хотелось лично с вами познакомиться.
Оба капитана вежливо попрощались, и голограмма исчезла.
– Вы слышали? – обратился Катана к инженерам и пилотам на мостике. – Подготовить шлюзы и трапы!
Глухо заурчали двигатели. Через некоторое время, корабли поравнялись друг с другом. Сигналы свидетельствовали о том, что положения кораблей позволяют совершить контакт.
Катана и Аваллах покинули мостик и в сопровождении десяти воинов отправились к шлюзу, ведущему к трапу.
Они остановились у плотно подогнанных друг к другу створок ворот в щегольски и с изяществом разукрашенном стрельчатом портале. Засверкали лампы. Сигналы предупреждали о том, что ворота сейчас откроются.
Аваллах сжал кулаки.
Через мгновение створки разъехались в стороны, открыв взору длинный, заполненный мутным, голубоватым светом коридор. А ещё через мгновение, в сияющем тумане появились высокие фигуры, приближающиеся к ним.
Это был капитан эльдар в сопровождении Идриэли, а с ним тоже около десятка стражей в изящный, гладких силовых латах и высоких шлемах. Отблески ламп зажигали матовые искорки на светлой броне бойцов и капитана, сверкали на самоцветах, украшающих её.
Капитан был высок и изящен даже по-меркам эльдар. Его движения были полны кошачьей грации и гордости. У него было бледное мраморное лицо, на котором сверкали спокойные синие глаза. Его светлые волосы были забраны в изящный стоячий хвост. Катана был на голову ниже чем он, и казался немного неуклюжим.
Оба капитана какое-то время – совсем недолго, но чувствовалось некоторое напряжение, – изучали друг друга. А затем – словно рассеялось грозовое облако, – капитан эльдар вежливо улыбнулся и протянул руку. Катана учтиво улыбнулся в ответ и пожал её.
– Я, капитан Катана Альдакаир, – начал церемониальное приветствие капитан тёмных, – рад приветствовать брата по крови на борту своего корабля. Прошу разделить со мной мясо и соль.
– Я, капитан Альдарон дан Альдарион, – ответил церемониальным приветствием капитан эльдар, – рад принять приглашение капитана Катаны, разделить с ним мясо и соль, и оказать ему помощь, какая может потребоваться, если она не заденет мою честь и честь моих эльдар.
Капитаны учтиво поклонились друг другу.
Затем, капитан Альдарон так же поздоровался с Аваллахом.
– Если то, что наша сестра по крови рассказывала о вас, правда, то я не знаю, сочувствовать вам, или же, напротив, восхищаться.
– Честно говоря, господин капитан, – улыбнулся Аваллах, – я сам не знаю, как к себе относиться.
Эльдар усмехнулся:
– Я склоняюсь ко второму.
– Благодарю вас.
Катана распорядился привести пленников, и через несколько мгновений, у ворот появились эльдарские женщины и дети, с радостью бросившиеся навстречу своим.
Они благодарили воинов Катаны, самого Катану, Аваллаха. Некоторые даже пытались поцеловать Аваллаху руку в знак признательности и уважения, но Аваллах мягко выскальзывал из объятий, отвечая лишь сдержанным рукопожатием и тёплой улыбкой. Эльдарки с радостью обнимали эльдарских стражей и чуть ли не бегом бежали по трапу.
Одна из эльдарок – та самая черноволосая женщина с маленьким сыном, – ненадолго остановилась рядом Идриэлью. Как будто задала вопрос. Аваллах тогда ещё не понял, почему это происходит, и лишь потом до него дошёл смысл этого. Идриэль ответила не сразу – потом печально улыбнулась и сказала лишь одно слово. Женщина серьёзно кивнула. Мальчик расплакался. Идриэль взяла его на руки, расцеловала. Что-то тихо ему говорила. Когда он немного успокоился, она передала его женщине и, затем, снова повернулась к Аваллаху.
А потом, шагнула ему навстречу и встала по правую руку от него.
Капитан Альдарон же не выказал никаких чувств по этому поводу. Лишь проводил Идриэль взглядом, полным уважения и светлой печали.
– Мы благодарим вас за спасение жизней наших женщин и детей, – проговорил Альдарон. – Мы не забудем этого добра, и отныне, если то потребуется, мы готовы оказать вам свою помощь и покровительство.
– Благодарим, капитан, – слегка поклонился Катана.
– А сейчас, нам пора, – губы капитана тронула лёгкая, печальная улыбка. – Да пребудет с вами благословение и свет надежды да не покинет вас.
– Постойте, капитан! – Аваллах чуть подтолкнул Идриэль к нему. Та одарила тёмного непонимающим и гневным взглядом. – А Идриэль?
– Она остаётся, – в голосе капитана звучала неподдельная печаль.
– Что? – опешил Аваллах. Не может этого быть! На это он никак не рассчитывал.
– Ты прекрасно слышал, воин, – холодно проговорил эльдар. В его голосе появилось лёгкое раздражение, в котором чувствовалась боль того, кому сыплют соль на свежую рану. – Госпожа Идриэль сделала свой выбор. Я предлагал ей вернуться домой. Она отказалась. Она сказала, что её место рядом с тобой.
Аваллаху потребовалась, наверное, минута, чтобы переварить услышанное и выйти из ступора.
Идриэль, похоже, слегка забавляла его реакция.
– Капитан, вы дадите нам с госпожой Идриэлью пять минут? – попросил Аваллах. – Я бы хотел кое-что пояснить.
В глазах Альдарона сверкнули непонимание и гнев, которые, затем, смягчились.
– Что ж, пожалуйста, – сказал он.
– Благодарю, – Аваллах поклонился Альдарону. Затем, взял Идриэль за руку и потянул её в сторону.
– Ты что творишь?! – зашипел Аваллах, когда они отошли на приличное расстояние. – У тебя такой шанс, а ты его упускаешь!
– Шанс для чего? – спокойно спросила Идриэль, глядя на него своими большими изумрудными глазами. – Жить одной, после того как нашла близкую душу? Жить с тем, что я упустила что-то очень важное, чего у меня бы никогда не было? Нет уж, уволь!
– Ты сейчас о чём, вообще? Ты здорова?
– Ага, теперь, гонишь меня прочь?! Как надоевшую суку?! Думаешь, можешь безнаказанно пялиться на мои сиськи и…другие прелести и мечтать, как ты меня трахаешь??! Думаешь, можешь вешать мне лапшу на уши, а потом корчить из себя героя, втайне надеясь, что я, как те кисейные красавицы из девчачьих романчиков буду всю оставшуюся жизнь увлажнять соплями подушки, вспоминая о тебе??? Нет, голубчик, не дождёшься!!! Не на ту нарвался! Придётся со мной помучиться!!!
С этими словами, она схватила Аваллаха за плечи и неожиданно, вложив в поступок всю страсть, весь жар, все чувства, что бушевали в ней, поцеловала его, приникнув губами к его губам. Поцелуй был долгим. Был пьянящим. Был обжигающим. Был как пламя, охватывающее сухой хворост. Как свет, озаряющий ночь.
После поцелуя, она не отпустила его. Глядя в глаза – в изумрудной зелени её взгляда горело чистое пламя, его свет пронзал насквозь, – она прильнула к нему, её руки лежали у него на плечах. Её слегка трясло.
Аваллах чувствовал себя так, будто человеческий космодесантник сразмаху заехал ему по башке силовым молотом.
– Так понятнее? – спросила она. И в её шёпоте была любовь, был упрёк, за то, что он гнал её прочь.
Аваллах и надеяться на это не смел. Сердце его пело. Пело и кричало в огне страшного, как жестокая пытка, чувства вины и всезатопляющего чувства торжества и радости. Что же ему теперь с ней делать? А что он мог? Прав был Веструс. Тысячу раз прав, мерзавец!
Он взял её за руку, и они снова подошли к капитану.
– Простите меня, капитан, – проговорил Аваллах, пытаясь игнорировать призрачную улыбку Катаны. – И ты, прости, Идриэль. Капитан, я позабочусь о ней.
– Мы позаботимся друг о друге, – поправила его Идриэль.
– Рад слышать, – капитан Альдарон снова грустно улыбнулся. – Прощайте и удачи вам обоим.
С этими словами капитан эльдар развернулся и зашагал в синеватый сумрак корридора трапа.
Им всем предстоял путь домой.
Глава 13
Камин, конечно, был всего лишь голограммой. Голограммой, распространяющей тепло, создающей иллюзию, что там полыхают настоящие поленья, весело потрескивает пламя, и изредка выстреливает снопом устремляющихся ввысь искорок.
Аваллах и Идриэль сидели в удобных креслах напротив очага, и наблюдали за грациозной пляской пламени. На столике между ними стоял изящный хрустальный графин, наполненный красным вином. Пламя изысканно подсвечивало напиток, зажигая искры на хрустале, придавая глубокий, рубиновый оттенок, содержимому и огненные отблески игриво плясали на округлых бокалах с недопитой тёмно-вишнёвой жидкостью, отливающей огненным багрянцем в отблесках пламени. Огонь изысканно подсвечивал мраморную белизну кожи Идриэли, его блики играли на её волосах, зажигали пляшущие искры в её глубоких глазах, так что казалось, что в глубине её взгляда горит такое же спокойное, ровное золотистое пламя, отражающее силу и глубину её души.
Аваллах не мог и надеяться на такой подарок.
– И, всё же, почему ты меня выбрала? – спросил он.
Идриэль с ласковым лукавством глянула на него:
– Я разве непонятно тебе объяснила? Тогда, на корабле. Могу повторить. Причём, с удовольствием.
– Я тоже с радостью,– засмеялся Аваллах. – Но всё-таки? Разве это просто чудо – светлая эльдарка полюбила тёмного, причём того, кто захватил её в плен?
Идриэль изящно пожала плечами.
– Я и сама не знаю, – призналась она. – Просто, в какой-то момент поняла, что со мной произошла очень необычная история, и надо быть честной, хотя бы по отношению к самой себе.
– И ты поняла, что не можешь оставить меня? – он улыбнулся одними губами. Чувствовал он себя маленьким, беспомощным, жалким, и при этом, бесконечно счастливым. Будто бы шёл по лезвию ножа, и нёс в руках нечто бесценное и очень хрупкое. Один неверный шаг, и погибнет и его сокровище, и он сам. Этим сокровищем была его эльдарка, его прекрасная пленница.
Идриэль ответила лишь движением век.
Они снова немного помолчали.
– Слушай, у тебя же есть близкие…
– Госпожа Мириен и Охтарион, – кивнула Идриэль.
– Кто они тебе?
Идриэль пожала плечами:
– Госпожа Мириен всегда была очень добра ко мне. Она служила при храме, убирала его и украшала в дни праздников. Как-то случилось так, что мы она попросила меня о помощи – Охтарион потерялся в глухих лесах. Я помогла найти его, вырвала из пасти хищного зверя. Мальчик был тяжело ранен. Я помогала госпоже Мириен ухаживать за ним. Она меня отблагодарила, стала помогать по обычным, не боевым обязанностям – что-то принести, отнести, приготовить, починить одежду, доспехи, оружие, как могла, конечно, а могла она довольно многое, – мы сдружились. Она стала мне как мать.
– Вы были очень близки, – это был не вопрос. – И мальчишка тебя очень полюбил.
– Точно так, – лаконично ответила Идриэль. – Но, знаешь, любая девушка когда-нибудь покидает свой дом ради того, кто станет её мужем.
Она серьёзно посмотрела на тёмного:
– Ты оказался мне небезразличен. В начале, я ненавидела тебя, желала тебе смерти. Пусть даже ценой собственной жизни.
– О, да, я это чувствовал, – с мрачной иронией сказал Аваллах. Чего стоила только та попытка Идриэли убить его во сне.
– Потом, я была удивлена и озадачена, – продолжала эльдарка, – Долго не могла раскусить твою игру и понять, кто ты такой. А потом…пришло восхищение, понимание, сострадание. А там…я поняла, что…ненавижу, громкие слова…скажу так, что сильно тобой увлечена. И, наверное, появилось и желание оказать посильную помощь. Другое дело, что я не очень понимаю, чего ты хочешь на самом деле? Как ты собираешься действовать?
– Признаться, план мой далёк от совершенства. Там гипотез больше, чем фактов, на которые можно было бы уверенно опереться. Но, в таких делах всегда идёшь на риск. И то, это будет всего лишь первый, но очень серьёзный шаг. И в этом должны будут помочь ваши сородичи. Видящие, не много, ни мало…
Идриэль кивнула.
– Как ты к этому пришёл?
– Это был очень и очень долгий путь, – мрачно проговорил Аваллах. – Но, началось всё с сомнения и отвращения.
Он отхлебнул из бокала – тепло приятно растеклось по венам, – и собрался с мыслями.
– Знаешь, что я ненавижу больше всего? – наконец сказал Аваллах, отрешившись от потока образов и воспоминаний, захлестнувшего его. – Ненавижу, когда отыгрываются на тех, кто слабее.
Он бросил на неё быстрый взгляд. Её лучистые изумрудные глаза внимательно смотрели на него, их взгляд пронзал насквозь. Она слушала, спокойно. И, ему на какое-то мгновение показалось, что в её взгляде промелькнуло даже участие.
– Понимаешь, как оно бывает? Бывает, что кто-то сделал тебе больно. Кто-то очень сильный, настолько сильный, что ты не можешь ему ответить. Ты чудом избежал большего. Вырвался. Промолчал. Решил не связываться. Но, эта боль осталась в тебе. Она орёт в твоём сердце, рвётся изнутри, словно сжигаемая заживо тварь, ищущая выход из темницы. Её боль утихнет только тогда, когда ты сделаешь кому-нибудь так же больно. Ты называешь это местью, ты выплёскиваешь свою непрожитую злость и обиду, ненависть, ярость и боль на тех, кто не может ответить тебе, но, при этом, на тех, кто, по твоему мнению, этого заслуживает. В лучшем случае, часто бывает так, что ты просто рвёшь тех, кто попался тебе под руку. Тех, конечно же, кто не может тебе ответить. И только это, на мгновение, утоляет измученную, голодную мразь, которая поселилась в тебе. Так и с нами. Только эта мразь страшнее.
Он замолчал. Осушил бокал до дна.
– И когда я это понял, меня охватил ужас. Я всем существом своим ощутил, насколько жуткая и мерзкая тварь я сам. Я – ничтожество. Я – раб ещё более мерзкой твари, которая ждёт меня за порогом смерти, порогом, который я не пытался как-то уничтожить, отойти от него, даже не приближаться к нему. Я просто убегал. Так же как и все. В глубине души я понимал, что рано или поздно попаду в хищные лапы демонической суки, но, как и все, продолжал врать себе, продолжал убегать. Продолжал делать вид, что я не раб, а хозяин, что не жертва, а хищник.
Он невесело посмеялся.
– Знаешь, наверное, весь наш садизм и страсть к изощрённым истязаниям, изуверскому мучительству и унижению жертв именно проистекает из обычного, древнего защитного механизма нашей души. Мы не хотим чувствовать себя загнанными, беспомощными жертвами, набитыми в тесную камеру в ожидании готовящихся пыток. Когда ты режешь, жжёшь, или иным образом истязаешь существо, растянутое перед тобой…когда понимаешь, что оно целиком в твоей власти, и ты можешь делать с ним всё, что угодно. Ты можешь заставить его рыдать и кричать, так громко, как тебе надо. Ты можешь заставить его ощутить все оттенки ужаса, печали, горя и отчаяния. И даже заставить его получать удовольствие…тогда, ты чувствуешь в себе силу. Чувствуешь пьянящую власть, ты как бы становишься равным своему будущему извращённому и безжалостному палачу, а значит, можешь не бояться ни пыток, ни ужаса, ни рабства…так-то…
Он снова налил вина. И на этот раз осушил его залпом.
Идриэль молчала, не перебивала. В её глазах сияло участие и сострадание.
– Боги милостивые, – наконец, прошептала она. – Должно быть, это ужасно…у нас хотя бы есть исчезающая надежда, что родится молодой и светлый бог, который сумеет одолеть Ту-Что-Жаждет, и освободит нас. Эта надежда даёт нам силы, ведёт нас. А аспекты Кейна-Воителя помогают нам не подпускать к себе тьму голодной твари за порогом смерти. А у вас…у вас же нет ничего…вы одни, во тьме, вам не на что надеяться…да эта участь хуже смерти. Почему-то, сейчас мне подумалось, что вы не ненависти заслуживаете…
– А чего же? – иронично спросил Аваллах.
– Я не знаю, – после недолгого молчания покачала головой Идриэль. – Как можно ненавидеть жертву, обречённую даже не на мучительную казнь, а на очень долгую, изощрённую пытку, от которой нет никакого спасения.
– Кто-то даже научился получать от этого удовольствие, – мрачно хохотнул Аваллах, снова наполнив свой бокал и добавив вина Идриэли.
– Но не ты, – тихо сказала она.
– Уж увольте! – поёжился Аваллах. – С меня хватит.
Они снова замолчали.
– Что же такое с тобой случилось?
Аваллах пожал плечами:
– Умерла моя мать. Точнее, та, что выполняла материнские обязанности.
– Она не была твоей настоящей матерью?
– Я не знаю, – он пожал плечами. – Может, да, может, нет. Дар материнства и отцовства очень редок, и лишь достойные его заслуживают. Она была бойцом культа ведьм, и, кстати, научила меня хитрить, соображать и махаться на клинках. Пару раз я даже выступал с ней в бойцовых ямах – я тогда совсем был сопляком. А публике нравилось, как сладкая баба с мальчонкой кромсают здоровенных рабов и гладиаторов. Она была добра ко мне. Любила меня. Специфически, конечно, как могут любить только тёмные. Но…когда она умерла – я это видел… Не думай, она умерла своей смертью, в относительном почёте, но…тогда она рассказала мне о Голодной Суке, о видениях о ней. И столько в них было ледяного ужаса, столько неотвратимой безысходности. Тогда она заповедовала мне жить на полную катушку, потому что смерть перечеркнёт всё. Смерть неизбежна. Тьма и боль неизбежны и вечны. И до тех пор, я должен взять от жизни всё и даже больше – она научила меня как. А, может, поскольку я всегда был хитрым и вёртким, как она говорила, я смогу вывернуться и от этой участи… Так вот, за последнюю её фразу я и ухватился…в последнее время, чуть крепче.
– И, – осторожно начала Идриэль, – что же ты задумал?
Аваллах вздохнул, оправил волосы, сплёл пальцы под острым подбородком. С мгновение смотрел в огонь, затем, сказал:
– Ты наверняка много слышала об Эмпирее, или Варпе, о пространстве тонких энергий, чистых переживаний и эмоций – пространстве, для которого наш проявленный мир не более чем пёстрая завеса, покров, тонкая вуаль, наброшенная на этот безбрежный океан. Именно там обитают великие боги Хаоса. Именно там ждёт нас Голодная Сука. Как ты помнишь, тварь родилась очень давно. И по нашей вине. Только потому, что, наслаждаясь благоденствием, мы не видели иной цели в жизни, кроме как в наслаждении. И в погоне за ними, мы проникли в такие дебри, в такую дикость, что оглядываясь назад, даже многих тёмных пробирает ужас и отвращение. Нам было мало ублажить наши тушки, брюха, члены, вагины, мы хотели большего. Мы хотели пряностей. А нет большей пряности, чем тёмное удовольствие, например, истязание и надругательство над невинным. В общем, наши оргии, их эманации, эманации садистического экстаза и запредельного страдания, такого, где стирается грань между болью и удовольствием, вызвали к жизни новую сущность, которая ворвалась в наш мир, прорвав ткань мироздания, как раз в том месте, где теперь Око Ужаса, и радостно захавало миллионы наших развращённых душ и миров. Отожравшись, эта тварь почувствовала себя и свою силу, и поскольку, её знакомство было с нами весьма тесным, она нас за версту чует и, распробовав, уже не признаёт – нууууу, почти, не буду снобом, людей, например, она тоже жрёт с не меньшим удовольствием, – иной пищи.
Аваллах снова замолчал, собираясь с мыслями.
– Короче, эта тварь является воплощением, если угодно, символическим выражением наших же самых тёмных, самых отвратительных и запретных страстей, весь их притягательный и отвратительный ужас, как он есть. И, знаешь, похоже, нас пытаются убедить, что кроме мрака, вони и грязи, отвратительной и липкой, больше нет ничего. Наши боги погибли. Единственный наш защитник, который хоть как-то сражался против твари – Каэла Менша Кейн, – и тот был повержен, развоплощён, и разбросан по вселенной, и ваши Аватары, всего лишь осколки и части его былого могущества, которого хватает лишь на то, чтобы хоть как-то сдерживать силы Суки и Хаоса в целом. У людей есть их Бог-Имератор. У Тау – их Благо. Но…что это в огромном безбрежном океане? Кажется, что есть только Хаос и его Тёмные Создания.
Он помолчал, отхлебнул из бокала, посмаковал вино и, с хитрой улыбкой, продолжил:
– Однако, это не так. Да, есть тьма. Есть уродство. Есть тёмные страсти и вожделения. Но это лишь грань. Наш мир, и вся жизнь, в её сложности и многообразии, является поразительным совершенством, где всё уравновешиивает всё…даже несмотря на то, что при беглом взгляде на это, может показаться, что это не так. Совершенство же, это не чистый Свет и не чистая Тьма. Это не Добро и не Зло. Не Порядок и не Хаос. Это единение. Это переплетение и взаимоуравновешивание противоположностей и сил с диаметрально разным зарядом и направленностью. Настоящее совершенство заключает в себе обе стороны, иначе не было бы той полноты и многообразия, которое движет всё живое и делает совершенство совершенством.
Он снова помолчал.
– Может быть, Слаанеш и нельзя уничтожить совсем, – он стиснул подлокотники кресла. – Но щупальца её покромсать можно. И сделать это можно с помощью светлой стороны того, что она воплощает. А именно, светлой радости и восторга. Восторга творчества.
Аваллах серьёзно посмотрел на Идриэль:
– И восторга напряжённой, полной томления и влечения любви мужчины к женщине и женщины к мужчине. Истинной любви. Но для этого, нужна душа, во всей полноте это испытавшая…кажется, эта душа найдена.
Идриэль серьёзно смотрела на него. Затем, в её глазах появилось что-то, что напоминало отчаяние, страх, переживание любящей женщины, которая поняла, что жизни её любимого мужчины скоро придёт конец и не желающей с этим смиряться:
– И ты решил отдать для этого свою душу? Вот, что значили твои слова, когда ты говорил, что так долго искал меня, что что-то почувствовал?
Аваллах ответил движением век.
– Боги, которых нет! – простонала Идриэль, безвольно обмякнув в кресле. – Милостивый Нерождённый Бог Света! Как ты можешь быть так жесток?!
Она вскинулась, и гневно посмотрела на Аваллаха:
– Это я тебе, сволочь ты толстокожая!
– Что опять? – вздохнул Аваллах.
– Это ради этого ты меня привязал к себе?! – в голосе Идриэли зазвенели слёзы. – Чтобы потом бросить? Стать героем, который бросил вызов Той-Что-Жаждет? А меня оставить вечно рыдать о тебе? Ты вообще об этом думал???
– Успокойся!
– Дельный совет! – Идриэль зло смахнула слёзы. – Заодно подскажи, как его выполнить! Боги! Ты идёшь на геройскую смерть! Похвально! А меня оставляешь тут! Мучиться от сознания того, что с тобой стало и где ты теперь, и что я ничего не смогла сделать!!!
Она резко отвернулась. Он слышал, как она всхлипывает…как дрожат её плечи…
– Прости, – лишь прошептал он. – Но это нужно для всех нас…если мне всё удастся,это будет первый шаг… после которого мы получим силу и защиту…такую, что сможем забыть о смерти…я обязательно за тобой вернусь, и мы больше не разлучимся…
Да что теперь его слова?! Чувствовал он себя препаршиво – как распоследняя тварь и предатель.
Он поднялся, подошёл к тихо плачущей эльдарке, опустился перед ней на колени, бережно взял её руку и поднёс к губам.
– Я должен.
Он ожидал гневной тирады. Ожидал, что она выхватит руку и умчится в свою комнату, где будет рыдать и проклинать его. Но этого не было.
Эльдарка взглянула на него, улыбнулась сквозь слёзы. Нежно коснулась его щеки.
– Расскажи мне о своём плане. Пожалуйста.
Аваллах немного опешил. Но, всё же, кивнул:
– Мы с Веструсом используем вашу технологию Камней Душ. Моя душа будет помещена в кристалл, который Веструс доставит к вашим. Вашим Видящим. Они готовят какой-то ритуал, собирают силы. А если мои соображения и знание ваших последних Откровений Видящих верны, то, моя душа внесёт солидный вклад в дело пробуждения нового Молодого Бога. План до безобразия куц и прост, но, это единственное, на что можно рассчитывать. Слаанеш обожжёт щупальца о того, кто должен бы быть её деликатесом.
– Я буду с тобой.
– Благодарю тебя, – и, вот, только спустя мгновение, до Аваллаха дошёл истинный смысл этих четырёх слов. Он запротестовал: – Нет, нет, это исключено!
– Почему? – в глазах Идриэль отразились боль и непонимание.
– Потому что, я не знаю, как всё будет…
– Ну и что?
– Сработает ли?
– Сам же говорил, что без риска – никуда. Я готова рискнуть.
Аваллах не сдавался:
– Процедура перемещения Жизненной Силы в Кристалл очень болезненна.
– Ну и что?
Аваллах смутился:
– Я не хочу, чтобы тебе было больно…
– Мне будет в сотню и тысячи раз больнее без тебя. Да, теперь уже так…тем более, ты сам говорил что-то о дуалистичности, о разных началах, переплетённых в единстве! А что может быть сильнее и древнее, чем творческая сила, древняя и тайная сила, рождённая союзом Мужского и Женского Начал. Та самая, что породила и мир богов, и весь проявленный мир?
Аваллах замолчал, он не знал, что ответить. И, в глубине души, был рад этому. И ненавидел себя за свою радость. Она была права. Так, наверняка у них будет больше шансов.
Тайная творческая сила, способная создавать целые миры…
– Я не знаю, что будет, – повторил он.
Идриэль ласково запустила тонкие пальцу в его волосы, нежно погладила по щекам.
– Неважно, – нежно сказала она. – Мы будем вместе…едины и никогда не разлучимся!
