Василий Московский
Тайная Сила
Глава 6
– Скоро мы будем на месте, – сказал Аваллах, выглянув в иллюминатор, а затем, присел рядом с Идриэлью. И добавил так, чтобы слышала только она: – Ты какая-то напряжённая.
Эльдарка бросила на него быстрый взгляд. То ли не почувствовала в его словах доли лёгкой дружеской и ободряющей иронии, то ли просто пропустила мимо ушей его замечание и сделала вид, что ей всё равно.
Они были на борту лёгкого антигравитационного корабля, скользящего над нижними уровнями Коморры. За бронированными стёклами иллюминаторов мелькали острые шпили, тонкие башни, минареты и обелиски, извивы украшенных шипами, точно коронами, аркад, издалека напоминающих изгибаюшихся и извивающихся змей с острыми гребнями и хребтами. Они переливались оттенками зелёного, лилового, льдисто голубого и золотистого. Эбеновый блестящий мрамор отражал огненные сполохи тяжёлого, тёмного неба. Антигравитационный корабль шёл быстро и мягко, рассекая пространство своми тонким, обтекаемым корпусом. Тихо и мерно гудели его двигатели. Под ногами пол, начищенный до блеска, словно вибрировал. У стен салона корабля располагались изящные лавки с поручнями, на которых сидели мужчины и женщины. Мужчины были затянуты в черные кожаные костюмы, подчёркивающие их стройные фигуры с тонкими, точёными мышцами. Металлические вставки брони подчёркивали рельеф грудной клетки, пресса, мускулатуры рук и ног. На поясах разной степени роскошности и изящества, висели цепочки с тонкими, искусно выделанными крюками, а так же ножны с короткими клинками и кобуры с пистолями. Их тонкие лица были похожи на угрюмые, восковые маски, чья мрачность портила естественную красоту и очарование расы эльдар. Каждый был погружён в свои – вряд ли радостные, – мысли. За исключением одного. Рыжего, выбритого почти налысо с одной стороны, и обросшего буйной огненной гривой с другой. Его тонкие губы кривились в плотоядной ухмылке, когда взгляд его тёмно-синих, словно горящих изнутри глаз, изучал Идриэль. Поначалу Аваллах решил не обращать на это внимание, но в какой-то момент наглость эльдара окончательно вывела его из себя, и он нарочно дёрнул за цепь ошейника, надетого на Идриэль, привлекая её ближе к себе, и чуть высвободил один из клинков, с вызовом глянув на рыжего. Тот, встретившись взглядом с Аваллахом, попытался дерзко и достойно ответить на него. Такое бывало. Аваллах почувствовал ледяной огонь ненависти и азарта в глазах парня – он был моложе, а следовательно, не обременён особым интеллектом. Молодняк всегда считает, что им всё по плечу, повинуясь принципу слабоумия и отваги. Когда-то и Аваллах был таким. До тех пор пока не наполучал живительных фонарей и зуботычин, заставивших научиться использовать серое вещество в черепной коробке, дабы жизнь его не оборвалась столь быстро в какой-нибудь идиотской драке по идиотскому поводу, и матери не пришлось бы пляской клинков доказывать, как порой опасно трогать маленьких мальчиков, гуляющих одних по городу. Особенно, если они дети одной из Ведьм, не последней в своём роде. Правда, за такие проявления удали и мужества мама могла выдрать ремнём по жопе так, что он потом неделю сидеть не мог. Хотя и посматривала на него с плохо скрываемой гордостью. А потом Аваллах вырос, мамы больше не было, и теперь он уже сам выступал в роли жёсткого воспитателя подрастающего поколения. И даже хватался за любую возможность преподать хороший урок очередному обнаглевшему сопляку. И не только. В начале был вызов взглядом – два будущих противника испытывают волю друг друга глядя прямо в глаза – это продолжается недолго. Если они выдерживали взгляд, принимая вызов, в ход шли слова – обмен колкостями, перебранка, – а затем, в дело вступали осколочные пистоли и клинки. Обычно Аваллах заканичвал всё быстро – пара ударов в лицо сопляка, надёжно сбивающих его с ног. Или, если дело серьёзно, и в ход шли клинки, один точный удар рассекал артерии противников. Если, конечно, ему не хотелось поиграть. Но часто всё, заканчивалось так же, как и сейчас. Противник нехотя и с досадой признавал силу Аваллаха, отводил взгляд и делал вид, что больше его не замечает. В любой другой раз, Аваллах не отказал бы себе в некотором удовольствии продолжить знакомство, бросил бы в адрес наглеца пару смачных оскорблений, вызвал бы драку и перерезал бы ему горло, предварительно оставив на шкуре противника ещё несколько надрезов. Но, не сейчас. С ним была Идриэль. И он не хотел подвергать её опасности.
Женщины, были одеты куда более нескромно. Идриэль украдкой изучала их, и поминутно краснела. Их наряды представляли собой бронированные, гибкие корсеты, с глубоким декольте, подчёркивающие полноту и упругость груди. В то же время, подобно кирасе, они закрывали корпус, и дополнялись остроконечными наплечниками. Их тонкие, аристократически изящные руки закрывались наручами с узорами из серебристого металла и лезвиями по бокам. На поясах, так же висели украшения, в виде серебристых цепочек с крюками, соблазнительно подчёркивая обнажённость бёдер, клинки и пистоли. На длинных юбках красовались глубокие разрезы, в самых неожиданных местах, либо же одежду дам составлял лишь глухая обтягивающая куртка-корсет, затягивающая почти всё выше пояса, а ниже были только высокие сапоги до верха обнажённых бёдер, да пояс с оружием. Тёмная ткань тонких трусиков охватывала восхитительное нечто, оставляя на зависть соперницам и на распускание слюнек потенциальным избранникам восхитительные округлости.
Идриэль такая смелость и неприкрытое желание дразнить вгоняли в краску.
Но, Аваллах уловил в ней и ещё одно. Страх и ненависть. Она поглядывала на молодого раба, сидящего у ног тёмной эльдарки в чёрной куртке с узорчатыми металлическими вставками-украшениями. Её иссиня чёрные волосы были забраны в стоячий хвост. Лиловые глаза слегка щурились. Губы, смачно накрашенные чёрной помадой, слегка кривились. На обнажённом бедре, над краем сапога, красовалась татуировка из переплетающихся ломаных линий, тянущихся к паху. Чёрный цвет резко контрастировал с мраморной белизной кожи. В правой руке, облачённой в черную перчатку с жуткими длинными когтями, она сжимала цепь, тянущуюся к шипастому – судя по струйкам крови, шипы были и на внутренней стороне, – ошейнику раба. Раб был сух, тощ, со следами былой силы и красоты. Он был почти совсем обнажён, за исключением жуткой конструкции на его бёдрах, напоминающей помесь пояса целомудрия и зверского пыточного инструмента. Эта конструкция крепко и плотно охватывала его тело и от неё, по бёдрам его, текли тонкие струйки крови. На бледной коже раба были многочисленные рубцы и шрамы. Внизу живота, сбоку, было несколько свежих швов. Его руки и ноги как-то странно кривились – наверняка их ломали в нескольких местах, не один раз, снова и снова…но больше било по чувствам не это, не следы долгих и зверских пыток. А то тупое, оцепенелое, бесстрастно безучастное выражение его лица, выражение безнадёжной покорности, оцепенение выжженной души, сквозящей сквозь остекляневший взгляд. Раб, скорее всего, был из младших рас, человеком. И находился в плену уже очень давно. Хозяйка, вдруг, с хищной нежностью посмотрела на раба и издевательски погладила его по голове, тронув когтями за ухом. Он легонько вздрогнул, всё его существо сжалось в ожидании какого-нибудь жуткого и жестокого унижения и истязания. На незаметно скривившемся лице отразился ужас, тупой, животный, обессмысливающий, всепожирающий. Ужас, который ощущался даже Аваллахом. Этот ужас был словно пряное вино, крепкое и сладкое. Аваллах почувствовал лёгкое возбуждение на уровне инстинкта. А рука об руку с ним шли отвращение и тошнота…
Тем временем, корабль замедлил ход.
Лёгкий толчок, и движение прекратилось.
С шипением разъехались двери салона, к широкой, блестящей поверхности площадки выехал трап.
Аваллах встал. Потянул цепь ошейника, увлекая Идриэль вслед за собой.
Когда они исчезли в тёмном переулке, Аваллах повернулся к Идриэли, быстро снял с неё ошейник и оковы с заведённых за спину рук.
– Прости за этот спектакль, – сказал он. – Если бы мы с тобой ехали как добрые друзья на прогулку, нас бы не поняли. Пилот корабля хорошо знает меня и мой десяток. Увы, надо держать лицо.
– Понимаю, – Аваллах уловил в её голосе что-то, что напоминало горький сарказм.
Тёмный решил не обращать на это внимания, махнул, дав знак следовать за собой.
Шли они недолго. Остановились у едва заметного прохода, где начиналась лестница, ведущая куда-то глубоко вниз. Аваллах поднял к глазам запястье правой руки с прицепленным к нему браслетом. В центральной части браслета находилось расширение с небольшим экраном. Тёмный тронул его, и экран ожил. На нём вспыхнули и забегали символы. Затем, там выспыхнула сетка, превратившаяся в схему города и две светящиеся точки – лиловая и синяя, – почти на одном расстоянии друг с другом.
– Переход тут, – сказал он, указав на тёмный проход. Затем, протянул эльдарке руку. – За мной.
Мгновение поколебавшись, эльдарка вложила свою изящную ладонь в утончённую ладонь тёмного. И оба они шагнули во мрак. Ладонь девушки была твёрдой, но маленькой и, в то же время женственно-нежной. Аваллаху не хотелось её отпускать.
Несколько шагов, и они оказались перед сплошной стеной, грозно нависающей над ними и уходящей куда-то ввысь, к тёмно-синему, по-зимнему холодному, но спокойному небу.
Аваллах, не отрываясь от прибора на запястье, подошёл к стене, поднял левую руку и коснулся гладкой поверхности.
Спустя мгновение, на поверхности выступил светящийся лиловый квадрат, заполненный рядами тонких, узорчатых символов, напоминающих ножи, крючья, копья, мечи и кинжалы. Бросив взгляд на меняющиеся символы на дисплее прибора, Аваллах начал касаться символов на голографической паннели. Он то и дело сверялся с данными устройства, но тыкал по символам уверенно.
Через некоторое время, символы на стене задрожали и растаяли, а по самой стене прошла ровная трещина, и створки разъехались.
– Идём, – Аваллах снова протянул Идриэли руку. На этот раз, она подала свою ручку охотнее.
– А если кто-то взломает эту систему? – поинтересовалась она недоверчиво.
– Невозможно, – отрезал Аваллах. – У этой системы новейшая защита, которая обновляется каждый день. Для того, чтобы получить к ней доступ нужно два ключа, которые находятся у меня и моего близкого друга. Причём, вводить их мы должны одновременно. Любой хакер потратит лишь уйму сил и нервов только на то, чтобы получить доступ к строке ввода кода, который без ключей получить невозможно.
– Ясно, – проговорила Идриэль давая понять, что ей ничего не ясно, а ответила она лишь из вежливости. – И что это за друг? Ты, оказывается, не один такой оригинал?
– Нет, – коротко бросил Аваллах. – Кстати, мы пришли.
Ещё одни створки в очередной стене разъехались, и в лица им ударил золотистый свет весеннего рассвета и сладко пахнущий майский ветер.
– Веструс, тот друг, о котором я тебе только что рассказывал, ещё больший оригинал, – сказал Аваллах, щурясь от "солнца". Мягкий ветер поигрывал с его смоляными волосами, слегка колыхал плащ-накидку поверх чёрного блестящего обтягивающего костюма с металлическими вставками. – Идём.
Он протянул руку оторопевшей эльдарке, и они ступили на ковёр из мягкой травы, на которой сияли звёздочки разноцветных цветов. Впереди, сквозь кроны кривых, кряжистых деревьев, лишь слегка тронутых вуалью утреннего тумана, лились приветственные лучи восходящего солнца.
Аваллаху явно доставляло наслаждение смотреть на изумлённое лицо онемевшей гостьи. Он любил произвести неожиданное впечатление.
– Ладно, ты пока отходи от потрясения, а мне надо друга повидать. Здесь тебе ничто не угрожает. И тут ты найдёшь тех, кого ищешь. Я, кстати, о тебе предупредил кого надо. Ведь, о тебе спрашивали, и даже очень, знаешь ли.
С этими словами, Аваллах повернулся и пошёл в сторону одиноко стоящего дуба.
На ветвях которого красовался маленький, аккуратный домик.
Украдкой бросив взгляд на гостью, Аваллах с удовлетворением отметил, что она до сих пор в изумлённом ступоре, с округлившимися глазами и полуоткрытым ртом.
Прелестно!
Глава 7
Веструс, как обычно, делал вид, что очень занят. Причём, никогда толком не мог объяснить, а чем именно он занимается…но занят всегда страшно!
Так и сейчас, то ли высчитывал и причёсывал очередную модель, то ли просто играл в очередную виртуальную игру.
Сидящий у мониторов, перебирающий пальцами четырёх рук по сенсорным панелям, Веструс являл собой типичного гомункула-учёного Коморры, хотя уже несколько лет таковым не являлся. Он был болезненно худ, и его "родное", биологическое тело, составляло от силы, треть его естества. Остальное было чем-то вроде биомашины, снабжённое дополнительными механизмами на сложнейших нейронных сетях, усиленное и усовершенствованное. Всю нижнюю часть его тонкого, угловатого лица закрывала массивная маска, к которой тянулись многочисленные проводки и трубки. В левую часть его головы была вживлена изящная конструкция с мини-компьютером, позволявшим ему больше и лучше воспринимать и хранить информацию.
Веструс подавал большие надежды, но, так же, оказалось, что у него свои соображения о том, что такое хорошо, а что такое плохо, и что именно доставляет ему удовольствие, а что – нет. Помнится, в их ковене был один очень жестокий тип, получавший огромное наслаждение от издевательств над детёнышами других, младших рас: особенно людей. Его жуткие эксперименты пришлись Веструсу очень не по душе, и он каким-то образом перепрограммировал Талос того самого гомункула. В итоге пыточная машина где-то неделю кромсала своего же создателя и никто – ВООБЩЕ НИКТО! – не мог ничего сделать. Аваллах знал эту историю, но считал её байкой. Однако, звучала она до дрожи в коленях правдиво. С одной стороны, с таким другом как за каменной стеной. А с другой – лучше его не злить. Впрочем, насчёт последнего – наверное, – можно было не волноваться. Веструс разделял убеждения Аваллаха.
– Кажется, ты всегда любил золотую осень, – улыбнулся Аваллах.
– Нет, – раздался голос из динамика. Веструс обернулся. Золотистые глаза над маской хитро улыбались. Одной из четырёх – кажется, настоящей, – рук, он провёл по гладко выбритому черепу. – Осень любишь ты, мне больше по душе поздняя весна.
Учёный встал навстречу другу и, пожав друг другу руки, они крепко обнялись.
– Ну что, как успехи? – спросил Веструс.
– Посмотри, – Аваллах подбородком указал на один из экранов.
Гомункул хмыкнул и коснулся одной из сенсорных панелей.
Перед ними показалась идиллическая картинка – Аваллах невольно залюбовался ею, и в сердце его шевельнулось что-то, чему он не мог подобрать слов, и чего не мог объяснить, и единственным ощущением в этой палитре, которое он знал хорошо, была зависть, но иная, более светлая, более отдающая тоской по чему-то такому, что он хотел иметь, но никогда не имел. Идриэль сидела под сенью огромного дерева с кривым стволом и раскидистой кроной, с длинными узловатыми ветвями. Рядом с ней сидела черноволосая женщина из Эльдар, а на коленях Идриэли сидел черноволосый мальчик, сын черноволосой. Все трое были очень рады друг друга видеть, и женщина что-то с жаром рассказывала Идриэли, а та лишь изумлённо покачивала головой, слушая рассказ женщины.
– Готов поспорить, что говорят о тебе, – сказал Веструс. – Да, глаз у тебя не дурак, самую красотку выбрал.
– Да ну тебя! – отмахнулся Аваллах. – Нашёл время! Ты мне лучше вот что скажи, всё ли готово?
– Конечно, – ответил бывший учёный Коморры, – Уже два дня назад я договорился с пилотом, он всё исполнит быстро, и пассажиров доставит куда надо в целости и сохранности.
– А, всё же, поверят ли наши светлые собратья? Вдруг, они откроют огонь раньше, чем мы слово успеем сказать? – стараясь говорить как можно спокойнее, поинтересовался Аваллах. – Вполне возможно, что они решат, что это наша очередная хитрость.
– И им трудно вменить это в вину, – пожал плечами Веструс. – Да, такая вероятность есть. И она довольно велика.
Аваллах замолчал.
– Что предлагаешь? – спросил он.
Гомункул хмыкнул.
– Вообще, я бы послал весточку-предупреждение, – задумчиво проговорил он. – Конечно, надо быть наивным дураком, чтобы верить в то, что после этого нам сразу же поверят, но…
Он выгнул бровь, придав лицу напряжённо-задумчивое выражение:
– По крайней мере, что нас сразу не поджарят в потоках плазмы и не изрешетят, открыв огонь из всех орудий.
Аваллах покивал:
– У меня были те же самые мысли. Только, если мы попробуем передать сообщение, нас засекут шпионы Векта. Или Кархаллаэля, тут без разницы.
Веструс откинулся в кресле, заложив одну пару рук за голову, а другую, сплетя пальцы, сложил на тощем, затянутом в кожаный комбинезон, животе.
– Не засекут, если как следует зашифровать, – беззаботно сказал гомункул.
– Что значит, как следует? – выгнул бровь Аваллах. – У Кархаллаэля, а тем более, у Векта, не идиоты сидят.
– Правильно, – согласился Веструс, кивнув. – Однако, даже самые блестящие профессионалы, случается, ошибаются. Тут мы им поможем. Я создам ложный адрес, по которому пойдёт письмо с выгодной сделкой – ты согласишься на щедрое предложение, которое тебе поступит от имени твоей конкурентки, Диары. Она предложит тебе хорошую цену за твоих рабов, особенно…эхем…за молодых девушек.
– Откуда ты знаешь, что она обратится ко мне? – поинтересовался Аваллах.
– Знаю, поверь, – в голосе гомункула ощутилась улыбка. – Я помню, как она зарилась на твою красотку. – Гомункул подбородком указал на экран, на котором Идриэль играла с маленьким сыном черноволосой женщины. – Ты расказывал. Так вот, я сделал так, чтобы она узнала, что ты хотел бы упрочить своё положение и даже начать игру на повышение. И для этого ты хочешь использовать эту рыженькую красавицу. Ты попользовал…слушай, ну извини за мой лексикон!…в общем, ты её подлатал, и она как новенькая, так что, товар того стоит.
– И каким образом ты это всё сделал? – поинтересовался Аваллах.
– Знаешь, я тут параллельно работал над собственным голографическим преобразователем. – В голосе гомункула почувствовалась нотка хвастовства и гордости за себя. – И, вот, что у меня получилось.
С этими словами, он сделал быстрое движение запястьем, и – раз! – на кресле перед Аваллахом оказался…он сам! Как будто он в зеркало смотрелся. Худое, изящное, подтянутое тело, затянутое в чёрную кожу и воронёную сталь. Высокие, гибкие сапоги, застёгивающиеся на ремни с воронёными пряжками. Тонкое лицо с острым подбородком и высокими скулами, напоминающее заточенный клинок, с резкими чертами и тонкими губами, кривящимися в насмешливой улыбке. Белизна кожи изысканно контрастировала с чёрной смолью волос. Ломаные брови чуть сведены в выражении спокойной сосредоточенности и настороженности. В синих, с фиалковым оттенком глазах пляшут колючие огоньки.
– Ну, как? – спросил Веструс.
– Я…
– Да, это ты, – самодовольно улыбнулся гомункул. – А это – она. Движение – и перед Аваллахом уже скромно, целомудренно сдвинув изящные колени, сидела Идриэль, положив на обнажённые бёдра, чуть прикрытые тёмно-зелёной тканью платья, маленькие, обманчиво-хрупкие ладошки.
– Или, вот, – Веструс снова двинул ладонью, и перед Аваллахом, вальяжно развалившись на кресле, уже сидел Кархаллаэль. Болезненно худой, беловолосый и голубоглазый, с тонкими и по-мужски грубоватыми чертами лица, в серебристых силовых латах с белой мантией, наброшенной поверх оных. Его тонкие белые пальцы с длинными, заострёнными ногтями легонько отбивали мелодичный ритм на подлокотниках кресла.
– Как тебе? – спроил гомункул.
– Я.., – опешивший Аваллах едва мог подобрать слова. – А…безопасно ли это?
– Обижаешь, друг, – немного разочарованно протянул Веструс. – Мне известны все современные способы взлома информации. Ну, почти все…так что, защиты я поставил и замаскировал на совесть.
Ещё одно движение, и Веструс снова принял свой исходный вид.
– И ты сам беседовал с Диарой? – пытаясь справиться с глубоким изумлением, проговорил Аваллах. – То есть, в одном из обличий?
– Ну, да, – пожал плечами гомункул. – Встретил её в одном из борделей. Она умеет развлекаться, в отличие от нас с тобой, – в голосе гомункула снова проскользнуло беззлобное ехидство, а его глаза, цвета расплавленной меди, сузились в улыбке. – Хотя, твоя ситуация, кажется, начинает выправляться. М?
– Страшно даже представить, какой вид ты принял, – состроив притворно-кислую мину проговорил Аваллах, притворившись, что не слышал последнего замечания.
– Ничего особенного, – невинно моргнул Веструс. – Я знал, что Диара любит девочек, и помоложе. Тем более, мне было интересно нацепить на себя шкурку боевитой и озорной бабёнки…
– Ну, ладно, ладно, – отмахнулся Аваллах. – Что ты ей такого сказал.
– Ну как, я прикинулся, что узнал, что мой капитан решил заручиться поддержкой одного из своих коллег из Сибаритов, и подкреплением нового союза должен был стать обмен…подарками.
Ааваллах хмыкнул.
– Диара, конечно, не привыкла как следует использовать мозг, но в целом, сфеерической дурой её не назовёшь.
– Нееет, – с готовностью согласился Веструс. – Она тут же начала выяснять подробности предстоящего твоего культурного и профессионального мероприятия. Причём, не так в лоб, а осторожно и окольными путями. Как она тогда расщедрилась на выпивку и комплименты. Я сделал вид, что окончательно потерял голову, и мой язык немного развязался. Право, мне было даже очень забавно наблюдать за тем, как она едва сдерживает торжествующую и самодовольную улыбку, ибо думала, что сумела провести блестящую многоходовочку.
– А что дальше?
– Дальше ничего. Я назвал имя твоего потенциального друга. Акселлиан Хатарис из рода Чёрного Сокола.
– Мы даже едва знакомы, – выгнул бровь Аваллах. – И не думаю, что он горит желанием иметь со мной дело. Я не лезу в его дела, он не лезет в мои. Как боец он очень неплохой. Но, тварь редкостная.
– Однако, эта тварь почти одного уровня с Диарой, – поднял палец Веструс. – Диара ревнива. И если чего-то хочет, то пользуется любой возможностью, чтобы это получить. Она не особо любит Акселлиана, и они претендуют на одно и то же место в Кабале. Диара не допустит, чтобы он в чём-то её обошёл. С твоей помощью.
– И как ты заставил её поверить в то, что я, вдруг, решил заключить сделку с тем, с кем никогда особенно не общался? – поинтересовался Аваллах.
– Заставить было нетрудно, – Веструс скосил взгляд на заострённые, выкрашенные чёрны ногти, – Зависть у Диары способна отключить у неё способность критически мыслить.
– Хорошо, – сказал Аваллах, потерев лицо, – Но, каким образом это поможет в нашем деле?
– Письмо, которые ты…эээ…через час, приблизительно, напишешь Диаре, будет прикрытием, – сказал Веструс, щёлкнув по одному из мониторов, выведя на него интерфейс программы связи. – Я пошлю его по безопасному каналу. Адрес будет, на самом деле двойным. В адрес личного канал Диары будет вшит и другой, внешний. Его и перехватят эльдарские средства связи. Текст будет составлен таким образом, что только наши светлые собратья смогут расшифровать истинный смысл послания с приглашением на рандеву.
– А Диара? А Коморрские шпионы? – недоверчиво выгнул бровь Аваллах.
– Они его даже не увидят, – заверил друга Веструс.
– Памятуя о Талосе, я тебе верю, – нервно хохотнул Аваллах. – Но каким образом ты заставишь эльдар прочитать твоё послание?
– Я уверен, что они заинтересуются, почему странное письмо, адресованное одним Сибаритом другому попало к ним. Когда они начнут разбираться – всё увидят.
– А не боишься, что и его перехватят шпионы Векта, или ещё кого из наших? Ты говоришь, его даже не увидят, но если что-то пойдёт не так? – подозрительно взглянул на гомункула Аваллах.
– Да, такая вероятность есть, – согласно кивнул Веструс. – Но, опять же говорю, письмо заточено под эльдарские средства связи, только их система сможет считать его как следует. Наши увидят только то, что кто-то из высших офицеров Кабалы захотел заработать и купить себе более высокое положение. То есть, ничего нового. Шифр можно будет взломать только эльдарскими средствами связи – у них там свои заморочки с информацией, связанные с их любимой Призрачной Костью, у нас такого нет. Кроме меня, конечно.
Аваллах задумчиво потёр подбородок.
– Намудрил ты, дорогой мой, – наконец, сказал он. – Но, чем безумнее, тем веселее, правда?
– Истинно так, – Веструс ответил движением век. – И ещё. Ты наверняка подумал, что тебе придётся встретиться с Диарой, так?
Аваллах кивнул.
– И ты не особо представляешь, как это будет происходить.
– У тебя есть план и на этот счёт, – это был не вопрос, Аваллах знал, что Веструс редко когда упускает детали.
– А как же, – в голосе гомункула снова засквозило лёгкое самодовольство. – Так вот, предоставь встречу мне.
– Хочешь опробовать свою голографическую игрушку? – улыбнулся Аваллах.
– А то как же! Что я, зря корпел над ней?
– Что задумал?
– Стану на время тобой. Давно об этом мечтал…знаешь же, как я тебе завидую?
– Ой ли? – недоверчиво скривился Аваллах.
– Конечно! – в голосе Веструса сквозила улыбка и обезоруживающая искренность. – Ты и красавчик, и воин отличный, и, судя по нашей с тобой работе, не обременён отсутствием интеллекта. Женщины тебя любят – вон, какую красотку подцепил.
– Хватит издеваться!
– А что? Думаешь, я не вижу, как она на тебя смотрит? Да и сам ты всё прекрасно видишь, только боишься…не обижайся, но ты сколь угодно можешь прекрасно махать своими саблями, но в делах, касающихся чувств, и души ты хуже маленького и беспомощного ребёнка.
Аваллах молчал.
– Надеюсь, что могу тебя поздравить. Хотя, не понимаю, радоваться мне за тебя, или грустить, – от улыбки Веструса не осталось и следа. – Ты же понимаешь, что наше предприятие входит в завершающую фазу, в таком случае?
– Понимаю, – серьёзно согласился Аваллах. – И знаю, что мне предстоит сделать. Правда, я до сих пор не уверен, готов ли я к этому. Хотя, столько времени прошло…
– Ты знаешь, – Веструс как будто сам едва справлялся с переполнявшими его чувствами и мыслями, – мне кажется, к этому вообще невозможно быть готовым. Даже у меня колени трясутся при мысли о нашем завершающем штрихе. Есть, конечно и дикий, научный интерес, не стану скрывать…но, вообще…меня жуть берёт. И могу представить, каково тебе. Не я же согласился быть первопроходцем, хотя мог бы…
Оба на какое-то время замолчали, посмотрели на экран, на котором Идриэль, смеясь, подбрасывала и ловила заливающегося смехом мальчонку, кружила его и, в общем, целиком и полностью отдавалась переполняющей её радости. На какое-то время, Аваллах почувствовал, как к горлу подкатил тёплый ком, в груди стало приятно-горячо и тесно. Названия переполнявшим его чувствам он подобрать не мог.
Однако, не стоит на них зацикливаться. Он беседует с другом.
– Или мне кажется, или в твоих словах прозвучало самообвинение? – приподнял бровь Аваллах.
Веструс не ответил.
– Ты прекрасно знаешь, что тебе предстоит не менее сложная часть, – серьёзно проговорил Аваллах, – И лучше всего с ней справишься только ты.
– Да, я всё помню, – поднял ладони Веструс. – Но, я не могу заставить себя думать и чувствовать по-другому.
– Зря, – пожал плечами Аваллах.
– Может быть, – угрюмо согласился Веструс.
Интересно, а как бы себя чувствовал он, если бы ему надо было убить Веструса? Причем, не просто убить, тюкнув по голове…а ещё и наблюдать за его страданиями…
Аваллах не смог себе это представить, и возблагодарил всех богов, что его минула чаша сия.
– Так ты не сказал, как планируешь отделаться от Диары. Что "я" сделаю?
– Ничего особенного, – сделал невинные глазки Веструс, – Просто убьёшь её.
Если бы Аваллах что-нибудь пил, он бы точно выплюнул это.
– То есть, просто так? – не понял он.
– А что, думаешь, не за что?
– Да я бы с радостью, но, чтобы вот так…
Гомункул угукнул и покивал, мол, да, понимаю тебя, но ты не прав.
– Ты помнишь тот день, когда я вытащил тебя из лап тварей варпа в одном из переулков?
– И я до сих пор не вернул тебе долг, – с искренней благодарностью проговорил Аваллах. – И вряд ли смогу вернуть.
– Я не об этом! – отмахнулся Веструс. – Я о том, помнишь, кто за этим стоял.
– Соперники Кархаллаэля, причём это было доказано, – сказал Аваллах. – Или, ты думаешь…
– Я не думаю, – спокойно проговорил гомункул. – Я знаю.
Аваллах вздохнул, устало потёр пальцами переносицу. Прошёлся по комнате. Воспоминания ясно нарисовали ему времена противостояния Кабал. Интриги, "случайные" смерти, быстротечные и крайне жестокие схватки в тенях. Нельзя сказать, что хозяин Коморры, Асдрубаэль Вект, не знал о них. Просто, он смотрел на них сквозь пальцы: это как естественный отбор. Векту нужны лишь самые верные и толковые слуги.
– Именно в этой войне теней ты и возвысился, – продолжал Веструс. – Но знаешь, твоей головы хотели не только в соседней Кабале. От тебя хотели избавиться и свои же. Может быть, не своими руками.
Веструс выдержал паузу.
– Вы с Диарой были на одном уровне, одинаково быстры, сильны, беспощадны и талантливы. Думаешь, Диара простит тебе, что ты её обошёл?
– Хорошо. Насколько я понял, твоя игрушка помогает менять обличия лишь живому существу…
– И не одному.
– Тем лучше, – кивнул Аваллах. – Но, где ты достанешь себе поддержку. Вряд ли Диара придёт одна. И уж, наверное, попробует довершить начатое.
– А в этом мне поможет моя подружка, которая сыграет твою красотку.
Аваллах усмехнулся:
– А говоришь, что тебя девушки не любят! Да если девушка готова за тебя перерезать кому-то глотку, то это что-то да значит.
– Ты прав, – согласился Веструс. – Это много чего значит. И не обязательно то, что мы думаем.
– Ну, тебе виднее, – пожал плечами Аваллах. – А, кстати, что в это время буду делать я?
– Не ты один, – покачал головой гомункул. – Ты подождёшь моего возвращения, а потом полетишь на встречу. Тебя сопроводит твоя новая девушка.
– А мы её согласие сросили? Зная её нрав…
– Уверен, она не откажется, – снова улыбнулся Веструс. – Вы отправитесь на указанном мной корабле как только я вернусь от Диары. Вы полетите над Сектором Сожжённого Сердца. И там вас захватят пираты.
– Даже так!
– А что ты хотел? Хотел полететь через Порт Потерянных Душ? И чтобы это не вызвало вопросов?
– А твой план вопросов не вызовет? С какой стати я, на грузовом корабле полетел куда-то в сторону Сожжённого Сердца? С какой стати там появились пираты?
– По-моему, всё даже очень логично, – невинно пожал плечами Веструс.
– А объяснения для особо одарённых?
– Изволь. Начну со второго вопроса. Тебе довольно хорошо известно, что там часто случаются нападения пиратов. И, вообще, ублюдки появляются в любом месте, в любое время, так что, задавать вопрос о том, почему они появились в точке А в данное время…ну, мне кажется, это из раздела, что задать вопрос, почему острокрыл погадил именно на тот шпиль, а не на этот.
