Василий Московский
Адам
– И что было потом?
– А было очень интересно! Представляешь, к вечеру того же дня, он опять объявился, и притащил четыре ракорыбы!
– Это которые у берегов водоёмов живут? – уточнил Адам.
– Они самые! Довольно крупные, юркие твари. Живут на мелкой воде, поджидают там гигантских крыс, или даже сколопендр и мантикор. Даже одна тварь может нанести серьёзные раны даже лютоволку или котопарду. Челюсти и клешни у них жуткие. А кроме того, эти тварины не охотятся поодиночке. А этот отмороженный енот, – Ворона приподняла руку, заставив ракету встать на задние лапки, – притащил целых четыре – четыре! – штуки!
Адам восхищённо покачал головой.
– Я охренела! Как он их поймал? И почему у тварей панцири расколоты, будто от удара тяжёлым предметом?! Он что догадался булыжники использовать?! Я думала, я свихнулась. Простой зверь догадался охотиться с помощью подручных средств, и, наверняка хитростью выманил ракорыб на сушу, где они неповоротливее. Я тогда поняла, что зверь очень непрост. И последние сомнения в том, чтобы оставить его, у меня отпали.
Ворона снова помолчала. Ракета снова опустился на все четыре лапки, и девушка продолжала трепать его между ушей.
– А зверёк продолжал удивлять. Он быстро понял, что я не ем мяса монстров – оно слишком ядовито для меня, – и стал помогать ей искать консервы и чистую воду. Нюх и чутьё у него отменные! Не знаю, как, но он отыскивал тайники, пролезал в самые незаметные дырки и выбрасывал мне оттуда припасы. И, что самое, интересно, видимо, наблюдая за мной, он научился отыскивать медикаменты и даже патроны и оружие, если было надо. И что было вовсе незаменимо, он отлично чувствовал опасность. Он знал, когда прятаться. Знал, куда идти можно, а куда – не стоит. И предупреждал, либо резко останавливаясь, замирая, прислушиваясь. Принюхиваясь. Или клал мне на ногу лапку, приказывая остановиться. А иногда вцеплялся в комбинезон, и оттаскивал в тень укрытия.
– Ничего себе!
– Да. А в холодные ночи, он ложился рядом, обнимал, как своего детёныша, укрывал своим пушистым хвостом. Грел. А я быстрее засыпала, когда он начинал тихонько мурчать. Будто специально успокаивал. Мол, ничего не бойся – я с тобой. Я буду тебя защищать, никому в обиду не дам. Теперь, ты – моя стая. Ты – мой детёныш. А как он дрался! Скорость, ловкость, сила, когти и зубы – ещё не всё. Он хитрил и соображал отменно. Он даже лютоволка мог завалить. Даже котопарда, не говоря о сколопендрах, мантикорах, или иных существах. И, мне, и вправду, стало казаться, что в теле зверька живёт самый настоящий человек.
Повисло недолгое молчание.
– А почему Ракета? – поинтересовался Адам.
– А это в честь одного древнего героя, – объяснила Ворона. – Сан Петрович рассказывал, что ещё до Великой Скорби, была серия историй про космических путешественников. И, вот, среди них был такой енот, который ходил, разговаривал и, вообще, был как человек. Отчаянно отважный, ловкий и хитрый. Сан Петрович мне про него сказки рассказывал, когда я слишком боялась, и не могла уснуть. И, вот, этого енота звали Ракета. Я решила, что мой друг ничуть не хуже.
– Забавно, – мечтательно улыбнулся Адам. – Спасибо тебе за твою историю. И за то, что ты с ним.
– Странно…
– Что?
– Что благодаришь, будто для тебя это так важно.
– Важно, Аня! – он серьёзно посмотрел на неё. – Ты и твой друг доказали, что в мире не всё пропало…
Девушка вздохнула. Может быть, Адам и прав.
Ворона опустила ладонь на холку енота, на его густой и жёсткий мех.
– Он не раз мне жизнь спасал. Видимо, это не просто благодарность за то, что я спасла его от вампиров.
Они снова зашагали по тропинке. Адам вёл. Но, шли они уже медленнее.
– После того, как он потерял свою стаю, стаей для него стала ты, – сказал Адам.
– Ты и Ракетины мысли видел? – изумилась Ворона.
– И видел, и чувствовал, – покивал Адам. – Он тебя очень любит. Вот и думай, после этого, что все мутанты – чудовища.
– Ты так не считаешь.
– Нет! – как-то совсем резко ответил Адам.
– Значит, тебя не часто пытались сожрать.
– Для многих из них мы – точно такая же угроза. Для них и их детей.
– Человек разве не должен себя защищать? Ты не считаешь, что без мутантов мир был бы лучше, и человеку бы жилось спокойнее?
– Да, люди должны себя защищать! Но это не значит, что мы должны стереть с лица земли саму жизнь! Один раз мы уже доигрались! Кому нужен ещё один Апокалипсис?! Или мы хотим совсем превратить мир в выжженную пустыню?!
Ворона невесело усмехнулась:
– А этого больше и не надо. Мир уже настолько пропитался радиацией, ядами и заразой, что и так скоро превратится в мёртвый ад.
– Неправда! – Адам почти сорвался на крик, даже Ворона немного испугалась. – Мир не умирает! И не умрёт!
И, после того, как немного успокоился. Видимо, смутившись под взглядом Вороны, устыдившись своей вспышки, добавил:
– Мир не умер, как многие думают. И даже не умирает… Просто…просто, он очень болеет. И ему можно помочь. Его можно вылечить.
Ворона помолчала, потрепала Ракету по холке.
– Ты сказал, что ты пришёл помочь в этом…
– Да, – глухо отозвался Адам, и глаза его заблестели.
– И как же ты справишься…совсем один? Мы, люди, не умеем одним взглядом уничтожать заразу и радиацию. Нас жжёт радиация, разъедают химикаты и вирусы. Мы горим на открытом солнце… Мы не умеем договариваться с мутантами. Они видят в нас только добычу, а не… – Ворона смерила Адама взглядом, – детей.
На это Адам хитро улыбнулся.
– Пойдём, кое-что покажу.
И он зашагал быстрее. Ворона поспешила за ним. Рядом, скептически оглядывая всё вокруг, вразвалочку топал Ракета.
Впереди показались развалины какого-то здания. Щербатые заплесневелые стены, наполовину заросшие мхом и колючим камнеломом, похожим на чёрные вены. Ворона использовала нити этой хрени для создания ловушек по периметру от её убежища. Эту самую хрень почему-то очень боятся мантикоры и сколопендры. И крысы.
– Пойдём, – Адам поманил девушку за собой, к зияющему зеву входа.
Ракета настороженно остановился. Шерсть на загривке енота вздыбилась, зверёк оскалился и заворчал.
– Что там? – спросила Ворона, встав рядом с Ракетой. Ей стало совсем не по себе.
– Со мной ничего не бойся, – он посмотрел на Ракету и тепло ему улыбнулся. Енот как-то немного расслабился, но, всё равно встал перед Вороной – так, на всякий случай.
Адам повернулся к зеву прохода и позвал:
– Князь! Князюшка! Иди ко мне! Иди, хороший!
В проёме замаячила огромная тень.
Ворона в ужасе шумно вдохнула воздух, шарахнулась назад, не удержалась на ногах и шлёпнулась на пятую точку.
Всё, на что её хватило – это только крикнуть:
– Вали оттуда, придурок!
Тут же она вспомнила, что у неё калаш. Резкое выверенное движение – оружие ложится в руки. Девушка щёлкнула затвором…
– Не смей! – заорал на неё Адам, вытянув руку в её сторону. Вторую он держал на холке огромного матёрого лютоволка, покрытого шрамами, виднеющимися сквозь густой серый мех.
Оторопевшая Ворона опустила автомат, и с удивлением наблюдала за тем, как Адам гладит косматую шкуру зверя, чешет за изорванным острым ухом. Чудовище ответило тем, что облизало Адаму лицо широким чёрным языком.
– Подойди, не бойся! – улыбнулся Адам.
– Эти твари чуть не сожрали нас с Ракетой!
Адам погрустнел.
– Да, тут виноват я. Князь и его волки-воины меня защищали. Но и ты меня напугала!
Ворона встала на ноги.
– Я же убила нескольких его воинов! – что, она, действительно это сказала?
– Клыка и Серую Тень. Других только ранила. Клык всегда был очень агрессивен. Серая – его сестра, причём старшая, она не отпускала его от себя никуда.
Он помрачнел.
– Это охота. А на охоте, бывает, что стая теряет членов.
– Погоди, стая???
– Если угодно, его клан…
– Так это чудище здесь не одно?!
– Их около дюжины. Не считая волчат…
– И как они…
– Мы тоже их стая, – спокойно ответил Адам, вытаскивая пригоршню чего-то розового из кармана армейских брюк. Он протянул подарок зверю, и зверь аккуратно – аккуратно!!! – слизал угощение с ладони парня. – Вот, приберёг для него колбасы… Они нас не трогают, и даже защищают. А мы – их лечим и предоставляем убежище, где они могут спокойно держать волчат, пока они не подрастут. Иногда делимся своей едой. Но, чаще они нас кормят. Притаскивают гигантских крыс, или бегемотов.
– Это кем вы делитесь? – опасливо спросила Ворона.
– Ох, ты опять! – вздохнул Адам. – Хорошо: ракорыбами, крысами, бегемотами, лесными демонами, корнями-кровососами, которые мы собираем и готовим из них жаркое. А ещё солонину на холодные месяцы про запас. Из последних отличные колбасы получаются. Убедил? Человечину они не едят! Во всяком случае, стая Князя.
– А ты откуда знаешь?!
– Знаю, поверь! А если ты подойдёшь, и дашь Князю себя обнюхать, он запомнит твой запах, и тебя точно ни он, ни его стая, не тронет! Ну давай уже! И Ракета пусть подойдёт.
Ворона решила, что точно сошла с ума.
Шаг. Ещё один. Зверь смотрел ей прямо в глаза своими золотыми глазами. Ворона переводила взгляд то на мощные клыки, торчащие из пасти, то на чёрные загнутые когти, которые были в разы больше её указательного пальца. Ноздри на чёрном влажном носу расширились, шумно втягивая воздух.
Ещё шаг. Ворона изо всех сил старалась подавить дрожь. Монстр шагнул ей навстречу.
– Стой на месте! – приказал ей Адам, слегка схватив Князя за шерсть на холке.
Ворона, повинуясь неведомой силе в словах юноши, замерла.
Чудовище вплотную подошло к ней. Она ощущала его дыхание у себя на лице – тёплое, влажное. Зверь ещё несколько раз с шумом втянул воздух носом. Затем, ткнул Ворону в плечо и…смачно лизнул её в лицо.
– Вот и познакомились! – обрадовался Адам. – Можешь погладить.
– Чего?
– Погладь, говорю…
А почему бы и нет? Ворона подняла руку. Зверь вскинул голову. Медленно, осторожно, Ворона поднесла руку к мощной голове лютоволка и коснулась длинной жёсткой густой шерсти. Провела ладонью по меху раз, другой. Почесала его за ухом.
Ей казалось, что она спит и видит сон.
– Я же убила членов его стаи… Он должен был меня разорвать, раз это такой необычный зверь, как ты говоришь…
– Он бы и разорвал, если бы меня не было рядом, – сказал Адам, так просто, спокойно. – Ещё тогда. Считайте, вы квиты. Теперь он знает, что ты – своя. И вместе со всеми будешь помогать защищать его детей. Но, опять же, это, ведь я виноват. Они меня защищали…
– Ты, ведь, их чувствуешь, да? – спросила Ворона.
– И не только их. Но с ними мне намного проще, чем с бешеными лесными демонами, мантикорами и сколопендрами. Они, – он кивнул на лютоволка, – ближе к людям…
Ворона мгновение стояла и просто гладила огромное чудовище, которое в обычной жизни и мокрого места бы от неё не оставило. А волк, тем временем, знакомился с Ракетой. Енот встал на задние лапы и без особой опаски положил лапу на огромную переднюю лапу зверя. Подружились. Но, зная Ракету, Ворона даже не сомневалась, что последний чувствует себя выше, чем вожак лютоволков, но, как настоящий хитрец этого не показывает.
– Вот и всё, – объявил Адам. – Теперь, ты тоже его стая. И, похоже, он считает тебя равной. Потому что ты справилась с его охотниками, пусть и молодыми.
– Странно, что он меня принял, всё-таки, – пожала плечами Ворона.
– Ты сражалась честно, как умеешь, – сказал Адам. – И храбро. Мы зря думаем, что они, – Адам указал подбородком на лютоволка, – всего лишь чудовища, которым лишь бы рвать и жрать. Они много понимают. Пойдём. Ещё кое с кем познакомлю!
Ворона отошла от огромного лютоволка и, сама не понимая почему и зачем, кивнула ему в знак прощания.
И чего это на неё нашло? Впрочем, может, так на неё действует Адам?
Парень лишь хитро улыбнулся в ответ.
Впрочем, плевать! Ворона даже поймала себя на мысли, что ей, в общем-то, всё очень даже нравится. Может быть, просто отпустить себя и порадоваться тому, что она нашла нечто большее, чем то, что она искала?
– Кстати, а почему ты называешь себя Ворона? – как бы невзначай спросил Адам. – Аня красивое имя.
Ворона пожала плечами:
– Так меня любя называл мой отчим, Сан Петрович. Говорил, что я особенная. И ему песня одна нравилась…
– Какая?
Ворона набрала в грудь воздуха, и пропела, как могла, сохраняя ритм и звучание, которое само-собой всплыло из тёмных глубин памяти:
Тикают так, как вулканы поют,
Реки стоят, воду больше не пьют.
Ты – как они, я же как ворона.
Стёкла не бьют, потому что их нет,
Сказка о том, где был солнечный свет,
Я же пою, где поёт ворона.
Кто-то стрелял и хотел напугать,
Я же сижу и не буду стоять,
Я не они, я же как ворона.
Птицы от них улетают совсем,
Город затих, повинуется всем,
Я же лечу, как летит ворона.1
Адам слушал внимательно, даже рот приоткрыл.
– У тебя красивый голос, – наконец, сказал он.
Ворона смутилась.
– Ладно тебе подлизываться, – усмехнулась она, ткнув его в плечо кулаком. – Дам тебе послушать. Батарейки в моём плеере, кажется, ещё живы. Думаю, тебе понравится.
– Хорошо, спасибо, – улыбнулся Адам. – Забудешь, напомню.
– А Адам, твоё настоящее имя? – в свою очередь поинтересовалась девушка. – В наших краях оно редкое. Было, во всяком случае.
Адам пожал плечами:
– Так меня назвал папа. Сказал, что подойдёт мне больше всего. Как новому виду человека.
– А как ты думаешь, такие как ты ещё есть? – спросила Ворона.
Адам снова неопределённо пожал плечами.
– Даже не знаю, – он серьёзно посмотрел на девушку. – Должны быть, мне кажется. Слишком много надо сделать. Один я далеко не всё смогу.
– И все они такие, как ты?
– Это какие?
Вопрос застал Ворону врасплох. От чего-то слова тяжело шли на язык.
– Такие…такие интересные?
– Глупые, хочешь сказать? – засмеялся Адам.
– Почему, глупые? Ты вовсе не глупый, просто, – она помолчала, – согласись, странно видеть человека, который настолько открыт миру, что не боится ни радиации, ни заразы. Да ещё и верит во что-то разумное, доброе, вечное. Верит, что что-то ещё можно изменить к лучшему…
Адам кивнул в ответ.
– Понимаю тебя, – он провёл рукой по волосам, убирая со лба непослушную прядь. – А как ты сама думаешь, можно ли человеку жить без малейшей веры в то, что впереди может быть что-то хорошее.
Ворона не ожидала такого вопроса от, по-сути, ребёнка, коим Адам ей казался.
Она повела плечом:
– Мне кажется, так было бы проще. Хотя бы не надеешься ни на что, и потом не больно от разочарования.
Адам кивнул, и как будто бы помрачнел.
– Тогда, лучше, вообще ничего не ждать, – глухо проговорил он. – Лучше ни во что не верить, ни на что не надеяться и никуда не стремиться. В общем, не жить совсем.
Ворона почувствовала, будто бы ей ударили под дых такой страшной и убийственной логикой.
Ответила она, скорее из странного, мазохистического протеста, сама не желая верить в истинность своего ответа:
– Получается, что так…
Адам улыбнулся одними губами, заглянув ей прямо в глаза. Взгляд чистых сияющих глаз обжёг её, и она ухватилась за этот взгляд как утопающий за протянутую руку.
– Скажи, а зачем вы с отчимом, тогда, искали людей? Ну нашли бы, или не нашли. Дальше что? Умирать за компанию веселее? Или что? А если бы не нашли никого?
Странные слова обожгли Вороне душу.
– Может быть, ты и прав насчёт того, что подыхать вместе как-то веселее…
Адам кивнул, показывая, что он отлично понимает, что Ворона сейчас по странному мазохистическому порыву пытается обмануть сама себя. Пытается сбежать в скорлупу отчаяния и одиночества, боясь признаться себе самой в том, что чувствует на самом деле. И чего по-настоящему хочет. И ей было очень важно, чтобы Адам это увидел и понял. И сказал ей об этом.
– Ты в этом меня пытаешься убедить, или себя? Сама-то ты веришь, что тебя такой расклад устраивает? По глазам вижу, что не веришь. И чувствую в тебе азарт, огонь и упрямство, которые не дадут тебе просто так сложить лапки и пойти ко дну.
– А есть какие-то варианты? – не сдавались отчаяние и злость, оплетающие сердце девушки.
– Выбор есть всегда, – спокойно ответил Адам, – Сейчас в тебе говорит страх. Страх поверить в то, что всё можно исправить и исцелить. Страх поверить в сказку, которая может обернуться обманом. Да, может. Но это не значит, что нельзя хотя бы попробовать. И потом не жалеть, что ничего не сделал. Я, папа, все мы…все мы хотя бы попробуем. Предлагаю то же самое и тебе.
Ворона не ответила.
Они вступили на тропинку, поросшую по краям высокой травой и по-осеннему голым кустарником с редкими пожелтевшими листочками. Дорога петляла между больших, замшелых валунов. Кое-где попадались заржавевшие снаряды, врытые в землю. Где-то среди кустарника даже кусок танковой гусеницы, сквозь прорехи которой проросли высокие сочно-зелёные травы, напоминающие злаки. Где-то далеко, в дымке, Ворона даже разглядела остов подбитого танка, завалившийся чуть набок. Искалеченную машину уже облюбовал странный мох и колючий вьюн. Прохладный ветер нёс горьковатый аромат.
Ракета встал на задние лапки и настороженно осмотрелся. Но, видимо, не обнаружил опасности, и, опустившись на все четыре лапы, потопал следом.
– Куда мы идём? – поинтересовалась Ворона.
– Увидишь, – улыбнулся Адам. – Я тебя с Крыланами познакомлю.
– С кем? – забеспокоилась Ворона.
Дорога зазмеилась вниз, превращаясь в каменистую осыпь, некогда бывшую бетонным покрытием. Между расколотыми плитами пробивались пучки сочно-зелёной травы. Сами плиты покрывали пятна пушистого мха. Краем зрения Ворона уловила движение – вытянутый тёмный силуэт скользнул в высокую траву – прямо под приподнятую плиту.
– Ничего не бойся, – сказал ей Адам. – Здесь водятся змеи, конечно, но они предпочитают с людьми не связываться.
Далеко впереди показалось кряжистое строение, напоминающее заброшенный бункер, или пещеру. Дверь была вырвана. Каменные стены покрывал всё тот же вьюн. На макушке этого причудливого каменного холма рос кустарник, и его мощные корни свисали над входом.
– Идём.
Адам пошёл первым. За ним – Ворона. Ракета напрягся, но, всё же, пошёл за друзьями.
Пришлось согнуться, потому что тяжёлый потолок был невысокий.
Было очень темно, и Адам взял Ворону за руку. Его рука была тонкой, как у мальчишки-подростка, но тёплой и крепкой, сильной. И от этой его силы, почему-то, становилось спокойнее.
– Можешь выпрямиться. Тут потолок высокий, – сказал Адам.
– Ты что, видишь всё? – в который раз удивилась пообещавшая себе больше ничему не удивляться Ворона.
– Вижу, конечно, – как само-собой разумеющееся ответил Адам. – Не бойся, я тебя держу. Когда придём, там чуть посветлее будет.
Ворона оглянулась.
Сзади двумя зелёными точками светились глаза Ракеты. Енот так же прекрасно видел в темноте и обладал, к тому же тонким нюхом и осязанием.
И то, что он начал угрожающе ворчать, Вороне совсем не понравилось.
Вскоре, действительно, стало светлее. Крыша в некоторых местах была пробита, и сквозь дыры со свисающими по краям корнями, лился бледный белёсый свет, ложась на щербатые плиты бетонного пола. Запах, конечно, здесь был тяжёлым. И он напомнил Вороне об одном эпизоде из прошлого, когда она едва осталась в живых. Тогда, она провалилась в гнездо вампиров. И едва унесла ноги от мамаши, которая защищала “птенцов”. Благо, что цель у родительницы была защищать потомство, а не накормить его…
Это было ещё до встречи с Ракетой.
Сейчас Ракета снова выгнул спину и угрожающе зарычал, встав перед Вороной.
– Ничего не бойтесь! – в который раз проговорил Адам, и смело зашагал в темноту, там, где кончались пятна света, едва выхватывая пространство из объятий мрака.
Мгновение, и там, в полумраке чёрная тень развернула два огромных кожистых крыла гигантской летучей мыши.
– Привет, Икар! – услышала она голос Адама. – Я тоже рад тебя видеть! И я друзей привёл.
Ворона услышала леденящее кровь то ли чириканье, то ли хриплое урчание.
Но она отдала бы всё, лишь бы его не слышать! Такие звуки издавало только одно чудовище. Гроза Мёртвого Города. Крылатый вампир, владыка мёртвого неба. Тварь, которую боялись даже лютоволки и котопарды.
– Иди, не бойся, Икар не тронет. – Адам бережно взял её за руку.
– Ты с ума сошёл!
– Лютоволки-то тебя не тронули!
– Так то лютоволки!
– А чем крыланы от них отличаются?
– Тем что эти твари в разы агрессивнее и хитрее!
– Да брось! Если бы Икар хотел, он бы раз двадцать нас убил. Иди, дай ему привыкнуть к твоему и Ракетиному запаху. Не трусь!
– Я к этой зверюге не подойду!
– А со мной?
Ворона посмотрела на Адама. Тот улыбался как счастливый мальчишка. И, действительно, от его улыбки стало спокойнее. Да и, в конце-концов, если уж безумствовать, то до конца!
Девушка осторожно пошла к чудовищу.
Вампир сложил крылья и тёр лапами-крыльями голову, как будто умывался. Время от времени, он прятал слегка вытянутую морду под крылом, чистя шерсть. Большие заострённые уши двигались из стороны в сторону. Когтистые сильные лапы, напоминающие человеческие руки с длинными когтями и развитой мускулатурой, цеплялись за перекладину. Да, и тварь висела вниз головой, как настоящая летучая мышь.
Когда Адам, Ворона и Ракета подошли к нему, чудовище раскрыло крылья, замерло.
У Вороны всё похолодело внутри, когда взгляд красных, как угольки, глаз остановился на ней. Морда зверя напоминала лицо человека, только, будто бы сточенного до костей жестокой лихорадкой, и было слегка вытянуто и изящно сужено. Лишённый губ рот являл взору ряд острых зубов с ярко выраженными верхними клыками, и, чуть более короткими, нижними. Голову, лицо, подобно бакенбардам, нижнюю челюсть, и всё тело зверя покрывала густая короткая шерсть чёрного цвета, под которой бугрились крепкие мускулы. Зверь выглядел сухопарым и тощим, но в его силе Ворона убедилась давно.
Но этот…этот не выглядел сейчас страшным. Просто огромная летучая мышь с человеческими чертами. И мурлыкает…повизгивает, как Ракета, когда радуется. Или доволен.
Из упрямства и в протест самой себе, Ворона протянула руку к чудовищу. Зверь дёрнул головой. Раскрыл пасть. Ах, это он зевнул! Ну-ка, какова шерсть на ощупь! Тонкие пальцы Вороны коснулись мягкой густой шерсти…
– Как бархатный, – улыбнулась она. Ворона почесала зверя под челюстью. Тот мотнул головой, заурчал, замурлыкал.
Похоже, впечатлений на сегодня больше, чем достаточно.
Когда Ворона вышла из бункера, она улыбнулась, и вдохнула воздух полной грудью.
Если всё, что она видела сегодня, это, всё-таки сон, то она не хотела, чтобы он кончался. Ей не хотелось покидать этот мир, где можно спокойно жить, радоваться каждому дню. И где мир не умирает, а просто болеет, и он сможет выздороветь.
Адам сидел рядом, гладил Ракету.
– Завтра с тобой на разведку пойдём, – сказал Адам. – Моя очередь завтра дежурить. Пойдёшь со мной?
Ворона лишь кивнула.
Адам, вдруг, поднял голову, будто прислушиваясь к чему-то.
– О! Наши возвращаются!
Он вскочил на ноги, поднял руки и взмахнул три раза, крикнув:
– Фёдор Владимирович! Сенька! Привет!
То, что увидела Ворона поразило её до глубины души. Из дымки, выехало два всадника! Верхом! На лютоволках! Всадники были облачены в армейский камуфляж, поверх которого были надеты бронежилеты с подсумками. За спинами – вместительные рюкзаки. Несколько внушительных вещь-мешков висели на спинах зверей, верхом на которых они ехали. Оба вооружены автоматами.
– Привет, Адамка! – поздоровался старший, – Здравствуйте, девушка!
– Здравствуйте, – выдавила из себя Ворона.
– Как, познакомились с нашей живностью? – Фёдор Владимирович похлопал лютоволка по шее.
– Угу…
Лютоволк почесался задней лапой за ухом. Зевнул, обнажив клыки и высунув язык.
– Фёдор Владимирович, а где Мишка с Лёшкой? С ними всё хорошо? – поинтересовался Адам.
– А Мишка с Лёшкой вперёд нас ушли. Потому что не одни они.
– Как так?
– Девчонку мы в лесу нашли, – ответил Фёдор Владимирович. – Неладное с ней приключилось. Похоже, что она из людей Пастыря. Только, чего она в лесу, голодная-холодная делает, мы так и не поняли. И добиться от неё ничего не удалось. Она даже лютоволков не испугалась – вцепилась в нас и так и рыдает, умоляет спасти. Я спрашиваю, мол, домой тебя отвезти? А она так и затрясла головой, мол, нет, сама насилу сбежала. Сказала ещё, что дома убьют её. Ну а мы чего? Мы дальше за припасами пошли, а Мишку с Лёшкой я к Егор Матвеичу отправил. С девчонкой. Кстати, Адамка, твоя помощь может понадобиться. Девчонка бежала, в чём мать родила. И колотило её знатно. Похоже, жар у неё. Или ещё что похуже. Тут только вы с Егор Матвеичем помочь можете.
– Ого! – на лице Адама отразилось искреннее сострадание и озабоченность. – Фёдор Владимирович, тогда, подвезёте нас?
– А как же! Садись ко мне, а подруга твоя пусть к Сеньке моему сядет.
Адам и Семён помогли Вороне забраться на спину лютоволка. Ракета пристроился за Вороной, вцепившись в неё коготками, как увесистый рюкзачок.
– Держись там, – сказал ей Сенька.
Адам же резво запрыгнул на спину лютоволка, за старшим солдатом.
– Поехали.
Ворона обхватила парня. Щеки коснулась грубая материя рюкзака.
Звери побежали лёгкой рысцой. Ветер засвистел в ушах.
У Вороны в груди заворочалось нехорошее предчувствие.
