Василиса Фонарева
Почему мы считали это нормальным
Каким-то образом дядя потом снова нашел трассу. Уже довольно свободную, и позволяющую разогнаться до приличной скорости. И где-то ко времени, которое в некоторых странах принято называть полдником, мы добрались до монастыря.
Вот здесь мне и понадобился тот самый сарафан. Так сказать, чтобы не упасть в грязь лицом, хотя мое лицо и так уже было грязным донельзя. В монастырь все-таки приехали, пусть я и буду в нем совсем ненадолго. Но я была рада одеть уже хоть что-нибудь, кроме той одежды, что болталась на мне половой тряпкой.
Немного там походили, погуляли, что-то пофотографировали. Не знаю насколько радостно живущие в монастыре согласились оставить у себя маму с братьями на пару дней, но согласились точно. Потому, что мы с дядей их там оставили, попрощались, сели в машину и поехали обратно.
Возможно, я была уже очень уставшей. Возможно, я уже слишком привыкла к шуму мотора. Но про свою музыку я вспомнила спустя примерно час нашего пути и с горечью осознала, что флешка осталась у мамы. Возвращаться было уже поздно. А другой возможности послушать все свои богатства у меня больше не представится. Я впала в уныние, разочаровалась в жизни, поистерила, успокоилась. И все это за пять минут.
Чтобы меня хоть как-то развеселить, дядя нарыл в бардачке давно забытый, с незапамятных времен валяющийся там диск. На нем было всего двадцать песен, и мы переслушали каждую по многу раз. Особенно часто я ставила на повтор «жизнь в кайф».
Мечты о насущном и не очень
Вы когда-нибудь принимали ледяной душ? Такой, когда стоишь на старом дощатом разваливающемся полу, чувствуешь соленый воздух, к которому еще не успел привыкнуть. Крутишь старый ржавый краник, и из такой же ржавой лейки над головой на тебя падают ледяные струи водопадом. Ты слышишь, как рядом шумит море, чувствуешь закатные лучи солнца и покрываешься мурашками то ли от ветра, то ли от холода.
Это был открытый душ на пляже. Облагороженный кустами, не тронутыми человеческой рукой, и несколькими досками, на которых можно было стоять не проваливаясь в песок. Сама лейка и кран тоже крепились на пару досок, неизвестно как еще устоявших до сих пор вертикально.
И я стояла под этим душем, считая его манной небесной и лучшим изобретением человечества.
После нескольких дней дороги, после пыли, грязи, пота и очень малого количества сна, я нуждалась в чем-то более человечном, чем умывания из бутылки. Когда мы вернулись домой за крестным и тетей, единственное что мы сделали – это рухнули на кровати и проспали какое-то количество часов в той же одежде, какой и ехали. Потом проснулись, и снова уселись в машину. Смысла заходить в душ перед такой же дорогой я не видела совершенно. Возможно, зря.
Конечно, как только я увидела море, самым первым и важным делом стало сию минуту в него занырнуть. Я нацепила купальник со скоростью превышающей тайминг пожарных, добежала до воды и плюхнулась с головой, поднимая тучи брызг. Это было неописуемое счастье! Больше уже даже не от самого моря, а от свежести и прохлады. Но счастье длилось недолго, нужно было еще ехать за мамой и братьями, вызволять их из монастыря.
Мы доехали, забрали, вернулись. Еще раз все вместе искупались, наполненные восторгом и нежными чувствами по отношению к огромным массам воды. Мы бы и не вылазили, если бы солнце уже не садилось. А есть к этому моменту хотелось уже так, будто тебя потеряли на несколько дней в лесу. Все начали сооружать костер, вынимать припасы и пытаться что-то с ними сделать, а я наплевала на всяческие нормы приличия. Накопала в недрах вещей полотенце и гель для душа и бесстыдно свалила в душ.
Я – ребенок цивилизации уже не могла выносить столь кочевой образ жизни. В волосах хрустела соль и водоросли. Кожа покрылась неприятной пленкой, которую не смыло даже море. И я решила, что никуда не денутся, покормят.
Я помню ледяные струи пресной воды в лицо и то, какими были шаткими подо мной доски. Но я торчала там до посинения, пока окончательно не убедилась, что смыла с себя все следы дороги. А это было трудно, ведь я принимала душ в купальнике.
Еда, приправленная песком, тоже казалась восхитительной. Честно, я не знаю, сколько килограмм песка мы съели, пока жили там. Даже при условии, что старались как можно быстрее закрывать котелок крышкой, наглый ветер то и дело спешил добавить песчинки в нашу еду. Может быть он считал, что так вкуснее, а может быть не имел никаких намерений.
Мы с хрустом на зубах ели гречку, размешанную с тушенкой, любовались костром, рассказывали друг другу истории из дороги и были очень счастливы.
Ночь под звездами представлялась прекрасной перспективой. Всем, кроме меня. Я выбила для себя единственное место в нашей единственной палатке. И очень долго и тщательно отряхивала перед входом все, что только можно было отряхнуть. Ни дай бог занести внутрь хоть одну песчинку!
С таким же рвением я отряхивала и пенки и подстилки. И очень злилась, когда рядом заваливался кто-то, принося с собой песчаные горы. Конечно, это было неблагодарным делом. Как можно вообще считать, что ты останешься без песка в трусах, живя среди насыпей? Но я считала своим святым долгом злиться и стряхивать подстилки снова и снова.
Была у меня и еще одна мечта, кроме очистки вещей и себя от скверны. Я лежала в палатке, засыпала, и мечтала, что найду любовь всей моей жизни на этом пляже. Мы должны были встретиться взглядами, и наши сердца должны были вмиг растаять. Мы бы вместе заплывали в самую даль, барахтались в пене прибрежных волн, нежно намазывали друг друга кремом и сбегали бы подальше за холмы, чтобы тайком поцеловаться.
Правда, в своих мечтах я не определилась всего с одним моментом. Встретились бы мы после всего этого и жили долго и счастливо, или я бы проводила его грустным взглядом и больше никогда не увидела, но всю жизнь вспоминала.
Мне было шестнадцать, кто вообще не мечтает о таком в этом возрасте?
Но, так или иначе, мечтам не суждено было сбыться. Даже на самую малость. Говоря «самую малость», я имею в виду, что не нашлось даже кандидата, глядя которому в спину я бы могла томно вздыхать. Те редкие семьи, которые нас окружали, не предоставили мне ни одного экземпляра, в которого бы можно было попытаться влюбиться. Влюбляться же в мальчика десяти лет, я считала абсурдом. А остальные были и того младше.
То ли у этих людей не было взрослых детей, то ли эти взрослые дети отказались прозябать днями на пляже без интернета. (Может быть, и правильно сделали.) Но мои мечты разбились в пух и прах о реальность. Правда, горевала я не долго.
Сумасшествие под влиянием ракушек
Кто бывал на море, знает, что на пляже можно найти всевозможные ценности. И я сейчас не про золото или бриллианты. Когда смотришь, как плещутся волны, а солнце рассеивает серебряные блики до самого горизонта, тебе кажется, что никакого другого мира не существует. Все остальное вдруг становится неважным, несущественным и не стоящим внимания. Только сейчас, и только здесь.
Да простят мне мою романтизацию. Конечно, существуют еще мелкие водоросли, которые ты находишь потом даже в таких местах, в которых не ожидал. Существует страшное темное дно и ощущение, будто на тебя оттуда кто-то смотрит. Существует огненно горячий песок. Особенно в самое пекло, когда пройтись без обуви означает поджарить свои ноги.
Мы однажды пошли купаться утром, а вылезли в обед. Кто вообще ходит в шлепках по приятному песочку? Вот и мы с братьями так решили. Но сильно ошибались. Пока с нас еще хоть как-то стекала вода, было терпимо. Дальше каждый шаг напоминал дорогу в ад. Когда же стало совсем невыносимо, мы начали рыть перед собой ямки, чтобы хоть как-то передвигаться вперед, и тихим шепотом ругаться словами не достойными произнесения в приличной семье.
Подняться на холм оказалось невозможным этим способом. Сколько ни рой, прожженный солнцем песок скатывался вниз новыми порциями и сильно обжигал. Нам оставался всего один рывок, и с отчаянным «ааааааа» во всю глотку, мы наконец добежали до палаток.
Уверена, что в этот момент мы выглядели так же дико и устрашающе, как в деревне, когда играли в индейцев. Не хватало только гусиных перьев, привязанных к головам, и боевого раскраса жирными мазками гуаши. Но мы взяли эту крепость, не смотря на отсутствие перьев. Ибо дух наш селен. Ну, еще и потому, что были жутко голодные. Больше мы босиком днем не ходили.
Но вообще, я говорила о ценностях. На каменистом пляже можно найти потрясающие экземпляры красивых камушков. С разными полосами, пятнами, разных цветов. И когда мы ездили на море только вдвоем с мамой, всегда привозили горстку этой красоты с собой. Но здесь был песок, а это значит, что вся наша семья объявила охоту на ракушки!
Они были и плоские, и завитками, и с такими невероятными узорами, что всякий раз возвращаясь из воды, мы тащили что-то с собой. Мы сидели у линии прибоя и выслеживали, что еще принесет море. Мы бродили по колени в воде и высматривали дно. Мы даже насобирали чисто черных и чисто белых плоских ракушек, что было довольно трудно, и сделали из них шашки. Шахматная доска с шахматами была у нас с собой. Кстати, эти шашки живы до сих пор.
Однажды мама с тетей ушли в дальнюю прогулку по берегу, а вернулись с полной шляпой ракушек и крошки. Глаза у них горели, а эту шляпу они держали так, будто это был сундук с сокровищами.
– Я не знаю, как так вышло. – Сказала мама. – Когда мы это увидели, рассудок помутнел, и мы начали сгребать все, что можем.
К слову, шляпа была то ли соломенной, то ли бумажной, и вообще не должна была пережить этого инцидента. Но насколько я помню, все-таки пережила.
Мы с брательниками тоже не отставали. В одну из прогулок с целью изучить окрестности, был обнаружен спуск в лиман с другой стороны косы. Вода там глубиной максимум с человеческий рост, но простиралась довольно далеко. И судя по всему, это место стало пристанищем для кайтсерфингистов. Мы же увидели в нем другую ценность.
И по берегу, и в воде была масса самых красивых и больших ракушек! Это были длинные завитки, похожие на вытянутый круасан. И не смотря на то, что дно было ужасно противным и илистым болотом, я даже не знала, что такое может быть в соленой воде, мы излазили все, что смогли. Стали похожими на детей, искупавшихся в нефти, но нагребли столько, сколько способны унести с собой. И возвращались туда еще не раз.
Может быть, мы массово сошли с ума. Наверное, так и было. Ведь те килограммы, что мы все насобирали, нужно было еще отвезти домой. Но почему-то никому не приходило в голову, что все это можно оставить здесь.
А я нашла применение ракушкам уже там, у моря. Коротать дни без интернета мне помогали купания, перепалки с братьями, игры в шашки, мой блокнот, и тот самый гвоздь с монеткой, которые я взяла в самый последний момент. Я сумела проделать по центру дыру и с великим упоением колотила камнем по бокам, как только представлялась возможность. Я была упрямой, мне нужно было кольцо. И совершенно не думала, что могу кого-то раздражать своим стуком, я вообще не думала.
Но в какой-то момент мне это наскучило. Плести фенечки и записывать умные вещи тоже. И мне в голову пришла гениальная идея – делать брелки из ракушек. Среди них попадались экземпляры уже с небольшой дырочкой, а это значит, что через нее можно протянуть шнурок.
Нитки у меня были, шнурков я наплела. Ручка у меня была, красивые подписи на внутренней стороне были обеспечены. И когда мы наконец-то собрались дойти пешком до ближайшего поселения, где были магазины, я точно знала что хочу купить. Прозрачный лак для ногтей!
Ногти я никогда не красила и не хотела, но знала, что лак сделает мои надписи долговечнее.
Я уже не помню, сколько мы шли до этого города. Я, братья и тетя. Все остальные отказались от участия в этой затее.
Вроде бы это был город, а не село. Прибрежный такой, маленький городок. С кучей палаток с сувенирами и кучей палаток с фруктами. Но шли больше часа, а может и больше двух. Колючки впивались в ноги, а пыль с дороги заставляла чихать. Конечно, идти куда-то так долго в солнцепек не лучшая идея, но сидеть на одном месте уже было выше наших сил.
Там мы нашли детскую площадку с интересными качелями, огромный арбуз, размером с восьмилетнего ребенка, шерстяные носки в палатках, и я все-таки нашла лак! (Не понимаю, почему в сувенирных палатках продают носки, но, наверное, кто-то покупает.) А еще, мне нашли классную клетчатую шляпу, и обратно я шла уже в ней.
После того, как мы вернулись, я засела за брелки. У меня был большой список кому я хочу это подарить и гора ракушек. Мои руки оказались заняты до конца нашего пребывания на море. Наверное, все окружающие были этому несказанно рады. Ведь я перестала стучать.
