Варвара Вьен
Попробуй обмани
17 глава
– Ты чего такой сонный? – поставив перед Ваней стакан и присев рядом, спрашиваю я. – У тебя такой вид, будто ты всю ночь не спал и чем-то таким невероятным занимался, что высосало силы.
– Можно и так сказать, – потирает глаза и широко зевает. – Это мне? – уточняет, взяв и покрутив стакан с кофе.
– Тебе-тебе.
– Ты обо мне сейчас позаботилась? – недоверчиво на меня глядит, а потом вдруг зарывается здоровой рукой в мои волосы на затылки и притягивает, чтобы запечатлеть короткий поцелуй в губы. – Спасибо, мне приятно, – и расплывается в довольной улыбке мартовского кота.
– Ты что творишь?! – запоздало возмущаюсь, отстранившись, и замечаю пристальные взгляды студентов, некоторые из которых даже рты пооткрывали.
– Целую свою девушку.
– И давно Ника стала твоей девушкой? – Ева, поставив поднос на стол, занимает место рядом со мной, а следом за ней появляются блондинчики.
– Мы что-то пропустили? – почти хором спрашивают они.
– Мы вчера целовались.
– Напомни-ка мне, ты со всеми девушками, с которыми целовался, начинал встречаться? – ехидно глядя на парня, спрашиваю я. – Подумаешь, один раз поцеловались. Иногда секс – не повод для знакомства, а тут всего лишь поцелуй.
Взгляды парней скрещиваются на мне, а Вьюнкова, глядя на них, фыркает.
– Что, мальчики, получили обратку за всех обиженных вами девчонок? С другой стороны не так прикольно звучит, да? Всё бывает в первый раз, – пожимает плечами и откусывает большой кусок от булочки, которую купила в местном буфете. Передаёт её мне, и я тоже, отщипнув немного, закидываю в рот.
– Ева, милая, ты чего на нас так взъелась? – первым подаёт голос Гоша. – Мы же тебе ничего не сделали.
– Но неоднократно пытались, – замечает та.
Между ними завязывается спор, под шумок которого ко мне придвигается Рокотов и притягивает к себе, не обращая внимания на моё сопротивление.
– Что ж ты у меня такая вредная? – шепчет на ухо.
– Не у тебя, – поправляю я.
– Это мы ещё посмотрим.
На паре по информатике мы наблюдаем за переглядками Николь и Константина Георгиевича. В этот раз Святова не изображает из себя обиженного ёжика. Кажись, у них потепление с поездки в Москву. Через несколько минут после начала нас просят занять места у компьютера и выполнить практическую работу. Пока все заняты, преподаватель прохаживается по кабинету, всё ближе и ближе подходя к нашей троице. По пути его останавливают наши кумушки и, что реже, парни с вопросами.
– Что у вас тут, девицы-красавицы? – наконец, останавливается за моей спиной и начинает проверять проделанную работу, начиная с Евы, таким образом медленно приближаясь к Николь, которая с каждым шагом мужчины напрягается всё сильнее.
Девушка поправляет горловину вязанного платья молочного цвета, убирает светлые пряди за уши и склоняется к монитору, быстро бегая пальцами по клавиатуре. Переглядываемся с Евой и одновременно поворачиваем головы к Николь. За ней уже стоит Константин Георгиевич с очень умным видом, его губы то и дело пытаются расплыться в улыбке. В итоге, не выдержав, девушка оборачивается, видимо, с желанием узнать его местонахождение и почему ей ещё ничего не сказали, и натыкается на насмешливый взгляд. Тогда она, вздёрнув подбородком, отворачивается, откидывается на спинку стула и расслабляет плечи, после чего продолжает выполнять задание.
Тихо хмыкнув, молодой преподаватель возвращается к своему столу и не выходит из-за неё до конца пары. Он останавливает Николь, когда она собирается покинуть аудиторию, и дожидается, когда вся группа уйдёт.
В Питер приходит снегопад. Многие студенты останавливаются и начинают снимать зимнее явление. Мы с Вьюнковой не исключение. Дурачимся, умудряемся даже поиграть немного снежки. Правда, от них только название, поскольку получаются какие-то мокрые лепёшки.
Когда выдыхаемся и неспешно движемся к выходу с территории института, нас подхватывают под руки двое из ларца и уводит к своему автомобилю, который встречает тёплым салоном. По пути до дома заваливаемся всей честной компанией к Дарине и перехватываем различные вкусности и кофе.
– Это Ване, – девушка вручает мне ещё один пакет. – Передай, пожалуйста.
– Тут вообще-то есть его друзья.
Но меня мастерски игнорируют, увлёкшись новыми посетителями. Заметив хитрую улыбку, закатываю глаза. Она неисправима.
Парни прознают о танцах и всю оставшуюся дорогу терроризируют вопросами, по большей степени самыми дурацкими. Под конец поездки так достают Еву, что она грозит приодеть их и выпустить на танцпол, чтобы они на собственной шкуре, вернее, на собственном опыте прочувствовали танцы. Это помогает и блондинчики переводят тему на проект.
Наконец-то, Света в благостном расположении духа. Занятие проходит легко, весело и очень продуктивно. Успеваем многое сделать, успокаиваемся и перестаём переживать, что не успеем хорошо отточить движения к отчётнику.
Почти сразу после танцев ухожу со Стасом дорабатывать рекламу. Ему удалось выбить разрешение на съёмку на льду. Он показывает несколько упражнений для отработки ведения, а потом забрасывает шайбы в ворота с разных углов и дистанций. Все свои действия друг поясняет, а в конце проговаривает заготовленную речь, которая должна сподвигнуть родителей отдать своих детей в кружки. Закончив со съёмкой, немного катаемся, разговаривая, и уходим со льда, поскольку начинается тренировка у фигуристов.
– Я устала готовиться, мне вообще ничего не хочется, – устало произносит Даша, когда присоединяется к уроку.
– И мне, – соглашается с ней Аня. – Такое чувство, что всё, что я делаю, впустую. Не напишу я экзамен и не поступлю никуда, пойду в местный техникум на повара.
– Девочки, вы устали, и это нормально. Скоро будут новогодние выходные, вам надо будет отдохнуть от учёбы хотя бы пару дней. Вы обе хорошо идёте. Не надо принижать свои действия. Всё будет хорошо, главное не сдавайтесь и не забрасывайте подготовку совсем, а то весь результат обнулится и на самом экзамене придётся тяжело, – пытаюсь успокоить своих учениц, которых объединила с их позволения. – Сегодня мы с вами ничего изучать не будем, повторим пройденные темы и немного поиграем в угадайку по культуре Древней Руси.
Мне удаётся расслабить девчонок и поднять им настроение.
После занятия, полежав немного и сделав домашку, отправляюсь к Рокотову. Выходим с подругой одновременно и её парни подвозят меня до места, на прощание они желают удачи в делах любовных, за что тут же получают по ушам. Лифт ждать приходится долго, но это меня не расстраивает. Я разглядываю интерьер гостевой зоны, часть которой видна отсюда. Довольно уютно, учитывая сколько людей тут бывает. Большие, мягкие на вид кресла, между ними столики, заполненные журналами и горшками с цветами. Откуда-то доносится запах кофе и выпечки.
Поднимаюсь на нужный этаж, нажимаю на звонок и жду, когда откроют. Через пару минут щёлкает замок и дверь открывается.
На пороге меня вновь встречает девушка, а не хозяин квартиры. Я уже начинаю сомневаться, что он тут живёт.
Она симпатичная. Про таких обычно говорят, породистая. Видно невооружённым взглядом. Всё при ней: и ноги, и грудь, и волосы. Королевская осанка, глаза знающей себе цену женщины. Альбина ей явно проигрывает. Девушка проходит по мне оценивающим взглядом и только после этого открывает рот:
– Вы к кому?
– К Ване.
– По какому поводу?
– Простите, а вы его секретарь? – бровь незнакомки поднимается. – Нет? Я так и подумала. Тогда позвольте пройти.
– Вы кто? – встаёт в проходе, не давая мне зайти.
– Ника, знакомая Вани.
– У него таких знакомых много. Не стоит его преследовать, у вас явно уже всё закончилось. Надо иметь гордость, Ника.
– Спасибо за совет, – мне начинает надоедать такая тенденция. – Теперь-то я могу пройти? Я, знаете ли, за сегодня очень устала, да и в мои планы не входили разборки с…, – возвращаю ей оценивающий взгляд. – Вами. Вы, кстати, так и не представились. Наверное, считаете, что я не стою вашего внимания.
– Верно.
Тут появляется хозяин квартиры. Вид его, конечно, красочный. Шорты низко висят на бёдрах, торс оголён, в руках какая-то чёрная тряпка.
– Рокотов, ты в следующий раз предупреждай, что у тебя девушки в гостях, чтобы я вам не мешала. Второй раз прихожу к тебе и второй раз рушу ваши планы, – мельком глянув на застывшую девушку, прохожу внутрь. – Уже даже неловко как-то.
– Какая наглость. Деревенщина, – слышится со стороны незнакомки.
– Согласна. Ужасная наглость, – невозмутимо снимаю обувь и верхнюю одежду. – Только в прошлый раз Альбина была полуголая, а в этот раз ты. У меня к тебе зарождается куча вопросов, – прохожу пару шагов, а потом поворачиваюсь и обращаюсь уже к девушке. – Вы не переживайте, я скоро уйду.
– Никуда ты не пойдёшь, – парень даже хватает меня за руку, видимо, чтобы не сбежала.
– У тебя же гостья, – поднимаю брови, вглядываясь в его глаза.
– Она уходит и больше тебя не побеспокоит, – с нажимом говорит он.
– Это мы ещё посмотрим, – отзывается та. – Ты прекрасно знаешь, что никуда от меня не денешься.
– Ух какая уверенность, – театрально качаю головой и щёлкаю языком.
– Дорогая Ника, он мой жених, – огорошивают меня.
Чувствую, как напрягается Ваня и шумно выпускает воздух из лёгких. Интересный поворот, однако. Это что ж получается, Александр, опять забыла его отчество, Батькович не поверил сыну? Или не дал ему и шанса доказать? Или он вообще тут не причём, а дело всё вот в этой милой девушке, что испепеляет меня грозным взглядом?
– Дорогая Вика, не стоит вводит мою девушку в заблуждение, – возвращает ей приторно-сладкий тон. – Боюсь, она неправильно может понять, – притягивает за талию к себе и демонстративно целует в висок. – А ты со своим отцом уясни, что ничего не будет.
– Твой отец не позволит…
– Мой отец в состоянии решать дела и без вас. Настоятельно рекомендую не лезть в мою семью.
– Я тебя услышала, – холодно произносит Вика и, схватив свои вещи, обувшись, смерив напоследок меня нечитаемым взглядом, выходит, чеканя шаг и громко хлопнув дверью.
Стоит нам остаться одним, как Ваня разворачивает меня к себе, крепко обнимает и целует, не спрашивая, как в прошлый раз. Позволяю раствориться в поцелуе, понежиться в сильных объятиях, которые почему-то, несмотря на мою недоверчивость, вызывают чувства защищённости и безопасности.
– Там Дарина тебе снова передала, – отстранившись, хриплым шёпотом сообщаю. – Иди ставь чайник, а я пойду руки помою.
– Мне нравится, когда ты командуешь, – целует в висок.
– Надоест ещё, – фыркаю я.
Расходимся, чтобы через несколько минут встретиться в гостиной, одевшийся Ваня решает там попить чаю. Он включает музыкальное шоу и раскладывает коробочки, в которых лежат различные пирожные и куски тортов.
– Рассказывай, Иван Александрович, что это у тебя за паломничество, – закинув ногу на ногу и взяв в руки кружку, спрашиваю.
– Ревнуешь?
– Должна? Что это за девушка была? Ой, точно! Невеста. Твоя. Пудришь мне голову при живой невесте. Как тебе не стыдно? – картинно качаю головой. – Смотри, будет у тебя такая же учесть, как у Вадика.
– Язва. Моя язва, – хмыкает парень.
– Не твоя, – возражаю я и притягиваю к себе пирожное, состоящее из трёх шоколадных муссов и тонкого слоя бисквита. – Ну так что?
– Вика – дочь папиного старого друга. Они с моим отцом планировали нашу с ней свадьбу. Ты же слышала и участвовала в нашем разговоре с ним, поэтому знаешь, что тебе ничего не грозит. Я весь твой…
– Надолго?
– Что? – сбивается он и смотрит на меня непонимающе.
– Надолго ты весь мой? – насмешливо спрашиваю. – Я бы хотела знать точные сроки, чтобы быть готовой. Вдруг влюблюсь. Хочу заранее подготовиться к моменту, так называемого, расставания. Знаешь, как будет проще. Я же всё-таки девочка мечтательная, хочу большую взаимную любовь и прочее, что причитается к ней.
– Что ты несёшь? – Ваня забирает у меня всё из рук и садится вплотную.
– Свет и радость, порчу нервов и настроения, – глядя в тёмно-карие глаза, перечисляю с весельем. – Зависит от ситуации.
– И сейчас, как я погляжу, ты занимаешься вторым, – прикасается ладонью к щеке, идёт рукой дальше, зарывается в волосы. Любит он это дело, я заметила. – Может, мы займёмся чем-нибудь другим, – вторая рука ложится на бедро.
– Не интересует, – отпихиваю от себя. – Ты мне ещё справку не предоставил. Это во-первых, – беру в руки недоеденное пирожное. – А во-вторых, я ещё не надумала.
– Ника, – обнимает и прижимает к своей груди, снова целует в висок и стискивает в объятиях. – Зачем ты тогда пришла?
– Слушай, к тебе девицы только для секса приходят? Сочувствую. Пирожное вкусное, – блаженно прикрываю глаза, смакуя.
– Дай попробовать, – дует на ухо и кладёт подбородок на моё плечо.
– На, – со вздохом, будто от сердца отрывая, протягиваю чайную ложку с лакомством, но парень всем своим видом показывает, что хочет, чтобы я его покормила.
Не даю, когда он тянется за следующей порцией. Моё пирожное, мне его и есть. Захочет ещё, пусть и покупает. У него подружка в кофейне работает, деньги есть. Ваня ворчит, бурчит и даже пробует сделать обиженный вид, но я не таю, не сдаюсь. Лакомство одно, а нас двое. В конце концов, я первая его взяла.
– Жадина, – последним выдаёт он, но не отстраняется, продолжая сжимать в объятиях.
18 глава
– Ника, давай на море махнём, а? – Ваня выводит на моём плече пальцем незамысловатые узоры.
Мы полулежим на диване перед телевизором. Я прижимаюсь к его боку. На экране мелькают кадры музыкального шоу, где молодое поколение соревнуется со старшим, поют свои и песни оппонентов.
Я до этого смотрела пару выпусков. Они не все мне понравились, но есть парочка хороших. Самый уютный с Дианой Арбениной и Ваней Дмитриенко. У них получилось не соревнование, а просто песенный вечер. Хорошая атмосфера, которая передаётся даже с записи. Ещё неплохой выпуск с Мари Краймбрери и Катей IOWA. Весёлые девчонки. Если брать из новых, то Юля Савичева и Акмаль тоже мне понравились. Певица победила, просто разорвала зал. Они просто хорошо пели, с душой.
Кошмар! Мы ж сейчас как самая настоящая парочка влюблённых. Внезапно появляется такая мысль в голове. Абсурд какой-то. И как я до такого докатилась?
Признаю, умеет этот парень располагать к себе. Подумать только, ведь я в самом начале его решительно отвергала, не желала смотреть даже в его сторону, не интересовалась им. Зачем мне связываться с типичным мажором, который опробовал, наверное, большую половину девчонок в институте? Так, глядишь, мы и до ЗАГСа доберёмся, не говоря уже о постели. Но я ещё посмотрю на поведение Рокотова. Вдруг у него всё же блажь. Всякое бывает. И я могу вновь дурой оказаться, ошибиться в человеке.
Ваня вызывает у меня диссонанс в восприятии его персоны. С одной стороны, он – мажор мажорный, не плохой, не негодяй, просто беспечный какой-то или даже наивный местами. Вряд ли у него что-то очень плохое в жизни есть или было, чтобы тяжело приходилось. Конечно, я могу и не знать, но Рокотову явно не приходилось считать бюджет на месяц.
А с другой, будто бы простой парень. Да, не знает о некоторых вещах, которые обыденны для людей среднего достатка. Да, привык к женскому вниманию, да и к мужскому, когда с ним многие пытаются общаться. Жаль, что не всем интересна его личность. Милый он временами, как сейчас, например.
Если честно, сложно представить нас вместе. Как пару. В серьёзных отношениях. Не видится мне, и всё тут. К тому же, я не уверена, что то, что я чувствую, может перерасти во что-то большее, что вообще можно интерпретировать в нужном для этого направлении.
И почему в моей голове водятся такие мысли?
– Зачем?
– А зачем к морю ездят? Отдохнём, освежимся…
– Сблизимся, – заканчиваю за него я. – Я, пожалуй, откажусь. Свози лучше своих девчонок, у тебя же их целая куча, выбор огромный. Или невесту. Она рада будет.
– Согласен, Виктория будет рада, – неожиданно раздаётся третий голос, заставив нас с Ваней отпрянуть друг от друга и оглянуться. – Доминика дело говорит. Сын, ты прислушайся к ней.
Александр Николаевич по-мальчишески подмигивает нам и, обойдя диван, присаживается в рядом стоящее кресло, поставив дипломат на пол у своих ног. Сейчас на нём тёмного цвета свитер грубой вязки и простые штаны, больше похожие на спортивные. Необычный вид для состоятельного предпринимателя, но и пришёл он не на деловую встречу, а к собственному сыну. Может, соскучился и решил провести время с ним.
– Пап, а ты как тут? – Рокотов возвращается на место. – Почему не предупредил? Что-то случилось?
– Нет. Почему должно что-то случиться?
– Ты ко мне приехал. Сам, – мнётся он. – Обычно к себе вызываешь через свою помощницу.
– Всё меняется, – пожимаю я плечами. – Пойду чаю сделаю. Вам надо, Александр Николаевич?
Мужчина смотрит на меня, прищурившись, а потом кивает.
Из поля их зрения не выхожу, да и слышимость всё равно хорошая – они слышат меня, я слышу их. Рокотовы перекидываются фразами, а потом обсуждают что-то по компании Александра Батьковича. Как понимаю, Ванюшенька теперь работает у отца. Интересно, что его сподвигло на это?
Через несколько минут приношу кружки с чаем, дополнительные чайную ложку и небольшую тарелку.
—Иван—
Пока разговариваю с отцом, краем глаза наблюдаю за девушкой, которая не так проста, как показалась мне на первый взгляд. Совсем не типичная особа. Кроме Дарины я ни с кем из таких не общался близко. Они, может, и попадались мне на пути, но я, ввиду своего юношеского максимализма, не обращал на них внимание.
Хорошим девочкам не место с клишированными мажорами – это меня так Даринка называет, когда начинаю вести себя, мягко говоря, упорото, как большой идиот. Но я бы не сказал, что Ника хорошая девочка. Она больше похожа на плохую, но в хорошем смысле.
Поначалу наше с ней общение являлось для меня игрой, забавой. Интересно было узнать получится ли завоевать такую необычную крепость. Ника – интересная личность, которую разгадывать и разгадывать, но так до конца и не разгадаешь. Что-то в ней есть такое, что притягивает внимание, захватывает весь фокус на ней. На неё все оглядываются, провожают взглядами, но мало у кого хватает смелость подойти. А она этим не пользуется.
Мало того, девушка очень красивая, привлекательная. К такой хочется весь мир положить к ногам. Что уж говорить, если, похоже, и я попадаю в число таких идиотов, которые многое делают для женщин, потому что хотят.
С каждой встречей, с каждой проведённой минутой я привязывался к ней, что ли. Кажется, что с ней я не могу вести себя, как с теми, с кем привык иметь дело. Ника не вешается на меня, наоборот, при любом удобном и не очень случае мастерски отшивает, без сожаления отказывается от общения со мной. Потребовав у меня справку о моём здоровье, она думала, что таким образом отвадит меня. Но я так просто не сдаюсь. Мне не сложно пробежаться по парочке врачей, если это приведёт меня к приятному итогу. Например, к сексу.
Думаю, он поможет мне избавиться от мании быть рядом с Никой и опять обращать внимание на других классных девчонок. Больше не возьмусь за покорение таких сложных крепостей.
Папа заводит свою обычную шарманку. О работе, к которой вдруг решил приобщить меня. Видите-ли, я достаточно взрослый, чтобы зарабатывать деньги на свои гулянки, которых слишком много в моей жизни. Пора бы мне научиться ответственности, а то стану неудачником, и тогда никакие Виктории мне не помогут, даже не захотят дел иметь со мной.
– Да, дорогой, – доносится до слуха счастливый голос Ники. – Дай-ка, подумаю, – и после паузы добавляет. – Нет, не занята. Вернее, могу с лёгкостью освободить пару часиков. Есть предложения? – наматывает прядь волос на палец. Так обычно делают, когда флиртуют.
Опять, наверное, её Стас. Или тот, о ком мне не известно. Откуда он вообще взялся? До его появления я думал, что осталось ещё немного и девушка будет моя. Как же я ошибался, был слишком самоуверен, самонадеян. Недооценил Нику, хотя она с самого начала дала понять, что мне не по зубам от слова «совсем».
– Уже поздно, – закончив разговор со своим другом, Доминика начинает собираться. – Я, пожалуй, домой поеду. Ваня, не забудь завтра зайти к врачу. Я проверю, – по-детски показывает кулак, вызывая улыбку.
– Я тебя провожу, – подрываюсь с места, но меня останавливают.
– Не стоит, – выходит в прихожую, откуда выглядывает уже одетая, чтобы попрощаться. – До свидания, Александр Николаевич.
– Пока-пока, – хмыкает папа и вдруг говорит. – Можешь отменять такси, мой водитель тебя отвезёт, куда надо. Я уже распорядился. Отказы не принимаю, – оценив выражение лица Ники, добавляет тоном, не терпящим возражения, каким обычно общается с нашкодившими подчинёнными и со мной, когда сильно облажаюсь, то есть, к примеру, схожу на очередную вечеринку, где потрачу кучу денег впустую.
– Спасибо.
Когда я возвращаюсь в гостиную, отец смотрит на меня изучающе.
– Что? – не выдерживаю, падая на диван.
– Поздравляю тебя, сын, с новой лажей. Хоть кто-то на тебя может повлиять, – хмыкает он, а потом вообще расплывается в широкой улыбке очень довольного человека. – Не все девицы на тебя вешаются и не падают к ногам от твоих фирменных приёмчиках.
– Умеешь ты поддержать.
– А что мне надо сказать? Ты же меня не слушаешь, я для тебя просто донор денег и человек, с которым ты не желаешь общаться, – папа подтягивает к себе эклер в шоколаде и, растягивая удовольствие, поедает его.
– Можно подумать, ты стремишься со мной общаться, – вырывается из меня. – Приятного аппетита.
– Спасибо, – кивает он. – Это тебе Ника принесла? – теперь киваю я. – Замечательная девушка.
– А мне показалось, что она тебе не понравилась, – замечаю, глянув на папу с хитрицой.
– Кому понравится наглая девица, не уважающая старших? – берёт ещё один эклер и запивает его чаем. – Но, понаблюдав за вами и за ней, в частности, понял, что такая нам нужна. Хочу её к себе взять.
– Куда это? – ревностно спрашиваю. Само так получается.
Под насмешливым взглядом чувствую себя сопливым юнцом.
– Надо же, – отец становится серьёзным и даже убирает всё из рук, поставив на стол. – Как тебя зацепило-то. Точно надо с ней пообщаться.
– Пап…
– Да не бойся ты, меня не интересуют молоденькие, неопытные, – в который раз усмехается тот. – Если покажет хорошие результаты, то возьму в компанию. Толковые специалисты всегда нужны, как и такие уверенные, самодостаточные личности.
– Ты чего такой добренький?
Наше с отцом общение обычно походит на между начальником и нерадивым подчинённым. Один постоянно распекает, другой, то есть я, покорно выслушивает либо огрызается.
С самого детства у нас напряжённые отношения. Многие, кто был знаком с моими родителями, считают, что отец холоден ко мне из-за смерти мамы, которая умерла при родах. Папа очень её любил и никак не мог смириться с такой потерей. Я, когда был маленьким, частенько подслушивал разговоры взрослых, за что мне иногда прилетало.
Подростковый период проходил очень тяжело. Мы постоянно ссорились, я даже из дома уходил. Сейчас вспоминать стыдно. Всё можно списать на юношеский максимализм, хотя это не сильно оправдывает мои идиотские поступки.
– Решил, что нам надо налаживать отношения, – на лице отца проскальзывает затаённая грусть, но она быстро сменяется равнодушием. С ним всегда так. Никогда не поймёшь, где он настоящий. Возможно я перенял от него эту черту.
– Вовремя как.
– Никогда не поздно, – произносит папа и поднимается с кресла. – На сегодня всё, продолжим потом. Ника твоя дома в целости и сохранности, – проходя мимо, добавляет, как бы между прочим.
– Рад слышать, – иду следом за ним в прихожую. – Так для чего ты на самом деле приходил? – прислоняюсь к дверному косяку. – Вряд ли только потому, что соскучился.
– Женя позвонил, сказал, что ты обидел его дочь.
– А ты, как хороший друг, решил разобраться и вставить по первое число своему отпрыску, – заканчиваю я за него, нахмурившись и сложив руки в карманы домашних штанов. – Но почему-то передумал.
Отец поднимает уставшие глаза и долго смотрит на меня, нервируя этим ещё больше. Я будто снова нашкодивший школьник, который даже не понимает, что опять сделал не так.
– Я решил узнать всё непосредственно у тебя, – наконец заговаривает он, а потом меняет тему. – Завтра жду тебя в пять дома, поедем на деловую встречу. Пора тебе уже вникать в дела компании, не только сидя за стенами офиса, но и, так сказать, работая на передовой.
– Моё мнение учитывается?
– Разумеется, нет.
– Разумеется, – передразниваю я, когда за родителем закрывается дверь. – Такими темпами Ника точно не даст мне ничего. Но кого это волнует? Только меня.
Следующие дни проходят однотипно. У меня не получается нормально завладеть вниманием Доминики, а она не сильно-то страдает без моего присутствия рядом. Постоянно ловлю её с кем-нибудь: то с её стервозной Евой, то с моими пацанами, то с этим Стасом. И ведь ничего не поделать, пока я занят адаптацией к новым вводным моей жизни.
Если честно, то я впервые сталкиваюсь с таким. Ещё не приходилось столько времени и сил тратить на девушку. Обычно они сдаются максимум на третью встречу. Тут же прошло больше месяца. Два скоро будет. Да я даже раньше не считал, сколько верчусь вокруг девчонок, сколько знаком.
Отец каждый день таскает меня на свои деловые встречи, где я молчу, а он говорит. Объясняется такой расклад тем, что мне сначала надо приглядеться, посмотреть, как надо, а как не надо действовать и всё в таком духе. Это меня сильно раздражает, но я ничего не могу поделать, если не хочу потерять компанию, когда она ко мне перейдёт. Наверное, будь у отца ещё один ребёнок, нам было бы легче. Папа готовил бы его на своё место, я бы занимался тем, чем мне хотелось бы. Хотя я понятия не имею чем.
Сегодня у меня не вышло пойти на собрание группы. Хорошо, что в этот раз я предупредил Нику и вкратце объяснил причину. Кажется, не расстроилась и всё поняла. Весь вечер пришлось терпеть незаметных для чужих глаз приставания Виктории. Помимо этого, она ещё постоянно делала разные намёки, сводящиеся к нашей с ней свадьбе. Её родители смотрели на наши взаимоотношения с умилением, раздражая меня всё сильнее.
Если мой отец не навязывает мне женитьбу на ней после того, как убедился, что к Нике я отношусь серьёзно, то Синичкины спят и видят, когда мы с Викой поженимся. Решили за нас, пока мы были маленькими, и вкладывали в голову дочери, что я её судьба. Ну не бред же? Я считаю, что полный.
Отношения должны складываться явно же в осознанном возрасте, тем более брак, если планируешь раз и на всю жизнь.
Из-за этого всего у меня такое отвращение к серьёзным отношениям. Мне всё кажется, что меня заковывают в рамки, кандалы, что лишают свободы, которая так нужна как воздух. Я прекрасно осознаю, что в будущем её будет не в таком количестве, как сейчас или пару лет назад.
В конечном итоге я сбежал со дня рождения Синичкиной-старшей, придумав на ходу, что нужно срочно помочь другу, которой попал в неприятностях буквально только что. Вика порывалась со мной, но я не очень умело от неё отвязался, что её обидело. Девушка провожала меня злым взглядом и надутыми губами. Папа не стал останавливать, хотя мог. Он напоследок наградил меня ироничной усмешкой.
И вот теперь я сижу в одной из комнат на втором этаже ночного клуба в окружении приятелей. Гера, что странно и на него вообще не похоже, пьёт в основном минералку со льдом и отмахивается от девушек, что изъявляют желание скрасить его вечер. Богдан подкалывает его, а сам от приятного общества не отказывается, с удовольствием по обыкновению проводя время. Ещё пара знакомых парней тусуются со своими девушками, с которыми вместе довольно давно.
Глядя на них, чувствую, как ещё больше настроение портится. Меня буквально тянет домой. Только там меня никто не ждёт – живу один. Ни разу ещё не грустил по этому поводу. К отцу ехать смысла нет. Он либо ещё у Синичкиных, либо уже готовится ко сну. Не куковать же нам, двум одиноким мужчинам, в одном доме, но в разных комнатах. Да и не те у нас отношения, чтобы делиться чем-то сокровенным или проводить вечера вместе не за работой.
Побыв от силы часа два в клубе, я собираюсь домой. Парни пытаются меня задержать, предлагают разные развлечения, но мне ничего не хочется от слова «совсем», поэтому прощаюсь со всеми и, вызвав такси, выхожу на мороз.
Мимо мелькают гирлянды, звучит новогодняя музыка, весёлые голоса туристов, которые решили посетить Северную столицу под Новый год, из радио льются рождественские мелодии. Всё это навевает на меня необъяснимую грусть. При входе в парадную обнаруживаю отсутствие ключей, из-за чего мне приходится потратить время, чтобы попасть домой.
Створки лифта открываются, но я продолжаю оставаться внутри, увидев странную картину. Дверь в мою квартиру распахнута, из проёма выглядывает Вика в одной рубашке с мокрыми, всклокоченными волосами, помада размазана по её лицу, на которому блуждает блаженная улыбка, будто у неё недавно был марафон. А прямо перед ней стоит Ника.
– Весёлый вечерочек, милая? – её голосом можно плавить металл – столько в нём яду. – Пять баллов за спектакль.
– Да кто тебе сказал, что это спектакль? – усталым голосом произносит Вика и закатывает глаза, будто бы говоря, что её удивляет такая глупость. – Милая, где твоя гордость?
