Валерий Замулин
Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2

Первым шагом командира после завершения боя (боёв) должны были стать меры по закреплению захваченной территории и постановка ближайших задач войскам. И лишь затем, после получения и уяснения приказа на оборону, он приступал к его реализации. Поэтому во всех армиях и Центрального, и Воронежского фронтов основное строительство на оборонительном рубеже началось именно с тщательного изучения местности и постановки задач. Сразу после принятия Москвой принципиального решения о временном переходе к преднамеренной обороне по всей Курской дуге их Военный совет поставил войскам главную задачу: при нанесении противником удара измотать его силы на подготовленных позициях и не допустить прорыва через обе армейские полосы, в первую очередь на флангах.

Ключевым моментом при организации системы обороны являлось принятие решения собственно командующим армией. Его основу составлял замысел действия, определявший:

– последовательность нанесения удара по противнику имевшимися огневыми средствами на направлениях, где враг вероятнее всего может перейти в наступление;

– районы (участки) местности, которые напрямую влияли на устойчивость всей системы обороны;

– построение рубежа обороны с учётом рельефа местности;

– характер манёвра силами.

Согласно принятому в 1942 г. новому боевому уставу пехоты (БУП-1942), устойчивость обороны и длительность сопротивления войск на определённых позициях, прежде всего зависела от того, насколько надежно укреплены наиболее важные (проходимые) участки местности, населённые пункты на них и даже отдельные строения или сооружения (дома, ангары, разъезды и т.д.). В документе отмечалось, что лишь создав в них сильные опорные пункты и узлы сопротивления, усиленные минными полями, можно рассчитывать на успех. Контроль над этими участками позволял перекрыть путь противнику в глубь позиций частей или соединения, а в случае вклинения лишить его возможности манёвра и одновременно помочь командованию оборонявшихся войск опираться на них, огнём и контратаками (или контрударами) восстановить утраченное положение. А при отсутствии сил для активных действий – блокировать дальнейшее распространение врага в глубь боевого порядка. Для укрепления участков, определённых как ключевые, следовало выделить основные силы личного состава, огневых и инженерных средств. Определением значимости этих районов и участков должны были заниматься лично командиры полков, дивизий, корпусов и даже командармы. Лишь после тщательного изучения местности по карте, проведения командирской рекогносцировки участка и утверждения принятых решений вышестоящим командованием допускалось развертывание масштабных фортификационных работ. Подобный подход помогал свести к минимуму возможность ошибки и более рациональному расходованию сил частей и подразделений при проведении тяжелых земельных работ. Хотя, конечно, на практике в войсках нередко наблюдались отклонения от этой схемы, что приводило прежде всего к просчётам в определении мест для «посадки» долговременных огневых точек и системы огня.

70А, с момента перехода к обороне, на фронте занимала центральное положение (слева развернулись 65 и 60А, справа – 13 и 48А), прикрывая важное кромско-курское операционное направление. После определения наиболее вероятного места главного удара противника первым шагом К.К. Рокоссовского стала перенарезка разгранлиний между 13 и 70А и увеличение полосы обороны последней за счёт уменьшения рубежа ответственности соседа. К 25 апреля она получила ту полосу и основной боевой состав, которые будет иметь в ходе Курской битвы. Из частного боевого распоряжение командующего Центральным фронтом № 00166/оп от 23.00 20 апреля: «С 24.00 20 апреля 1943 г. 28-й стрелковый корпус в составе: 211 сд, 280 сд и 132 сд с его боевым участком и задачами передаётся из состава 13А в состав 70А. С этого времени установить разгранлинию между 13 и 70А: до с. Возы – прежняя, далее: Самодуровка, Гнилец, Воронец, Заречье, р. Ока до устья р. Ицка. Все пункты, кроме ст. Возы, Самодуровка, Гнилец, включить для 70А. Ответственность за обеспечение стыков между 13 и 70А возлагаю на командующего 13А.

Командующему 70А к 25 апреля 1943 г. перестроить боевые порядки армии, имея в первом эшелоне четыре стрелковых дивизии; основные танковые и артиллерийские средства усиления. И во втором эшелоне четыре стрелковых дивизии, из них три стрелковых дивизии за правым флангом армии в районе Красавка, Никольское, Чермошное, Кальчевский Ясенок, Петроселки и одну дивизию в районе Коровки, Гремячье, Поссерново, Моховое.

Основной КП с 25 апреля 1943 г. перевести в район Редогонь, ВПУ – в район Курбаткино»^[218].

Вместе с этим приказом командование армии получило и скорректированную боевую задачу: удерживать рубеж с передним краем: выс.204.1, северная опушка леса севернее Болотный, Рудово, Котомки, Шепелёвка, Верх. Гранкино, Ильинско-Нагорный, Чернь, Золотое дно, роща восточнее Новая Ялта, лощина юго-восточнее выс.260.2, Хальзево, выс.258.4,Трофимовка, Ферезево, /иск/Брянцево. Граница армии справа (с 13А): /иск/ст.Возы, /иск./Самодуровка СС, /иск./Гнилец, Воронец, Заречье, р. Ока, до устья р.??, слева (с 65А): Шмарное,/иск./Нижн. Ждановка,/иск. /Михайловка, /иск./Разветье, /иск./ Брянцево, /иск/Лукинино.

Причина перегруппировки была следующей. Решив, что главный удар немцы нанесут по 13А, руководство фронта озаботилось в первую очередь её усилением, а также созданием прочной обороны главных танкоопасных направлений на участке всёх трех армий, в том числе, естественно, и в полосе войск Галанина. По мнению К.К. Рокоссовского, приведённый выше приказ решал сразу две важные задачи: сокращал почти вполовину полосу армии Пухова и серьёзно усиливал войска Галанина. Действительно, для 13А важность значения этого решения очевидна, что касается 70А, то и для неё оно сыграло положительную роль. Масштабная проверка, проведённая в начале апреля, показала: уровень боеспособности всех её соединений был, мягко говоря, невысок, а штаб вообще не имеет опыта ведения крупной оборонительной операции. Поэтому К.К. Рокоссовский решил усилить армию, передав в её состав 20 апреля три обстрелянных дивизии – 132, 211 и 280-ю, объединив их под командование 28 ск. Они занимали оборону на правом фланге, прикрывая главный танкоопасный участок – района шоссе Орёл – Кромы – Курск. И.В. Галанин также принял меры для усиления своего правого крыла силами армии. Участок к востоку от р. Белый Немедь, имевший протяженность 24 км^[219], теперь удерживался сразу пятью стрелковыми, одной артиллерийской и одной зенитной дивизиями, а также двумя танковыми полками.

Как известно, границы между соединениями и объединениями это самый слабый участок в построении обороны любой армии. Поэтому противоборствующие стороны всегда с большим вниманием относятся к ним и стараются, во-первых, как можно точнее определить разгранлинию в войсках неприятеля, во-вторых, укрепить свои стыки и при этом скрыть их от врага. Однако в отношении армии Галанина изначально командование фронта допустило ряд ошибок. Так, разграничительная линия 70А с соседями и границы внутри её между дивизиями были выбраны неудачно. Стык с 13А проходил по выс.218.3 и далее на север по реке Ока. В этом районе на стороне врага располагались естественные маски – большие сады у с. Верхнее Тагино (свх. «Садовод»), а также много заросших деревьями оврагов, которые немцы могли использовать (и использовали) для маскировки сосредоточения значительных сил, в том числе и техники. Стык между 280 и 211 сд 28 ск проходил в 1 км от основного танкоопасного направления шоссе Орёл – Курск. По обе стороны стыка в руках немцев находились две командные высоты, 257.0 и 254.5, а между ними – роща и залесённый овраг. Таким образом, холмы обеспечивали хорошее наблюдение и обстрел обороны армии, а роща и балка маскировали подвод сил врага из с.Соковинки. Те же просчёты были допущены и на левом крыле армии. Большие рощи на территории занятой противником находились на границе с 65А и на стыках её 106 и 102 сд (в районе сел Щерподье и Лаврово). А стык между 106 и 211 сд проходил по естественной границе – реке Белый Немедь, что позволяло немцам без особого труда определить разгранлинию между этими соединениями.

Установление границ – это прерогатива командования фронта. Почему его штаб, обладавший достаточно большим опытом ведения оборонительных операций, столь невнимательно отнёсся к этому вопросу, пока не ясно. Хотя, судя по отчету армии, для её командования эта проблема была очевидна. Несколько опережая события, отмечу, что при планировании обороны войск Галанина подчинёнными генерал-лейтенанта М.С. Малинина, вероятно, из-за слепого следования в фарватере ошибочного решения Военного совета о наиболее вероятном направлении главного удара немцев в полосе 13 и 48А, был допущен и ещё ряд существенных просчётов. В этой связи уместно напомнить, как разительно отличался подход руководства Воронежского фронта к решению подобных проблем. Н.Ф. Ватутин крайне щепетильно и тщательно проработал эти вопросы. Лично размечая границы армий первого эшелона, он не просто учитывал все особенности местности, но и мастерски использовал естественные препятствия для усиления стыков армий. Наглядным примером может служить граница 6 гв. и 7 гв. А, которая была проведена по труднопроходимой местности у слияния Липового и Северского Донца. И хотя это было направление главного удара ГА «Юг», её войска так и не смогут преодолеть этот участок и будут вынуждены обойти его. Лишь на пятые сутки наступления угрозой окружения противник заставит отойти из этого района части 375 сд 6 гв. А и 81 гв.сд 7 гв. А. Как мы увидим ниже, ситуация в первый день Курской битвы на стыке 70 и 13А будет складываться трагически. И в немалой степени этому будет способствовать, в том числе, неудачная нарезка армейских полос.

Согласно плану обороны, рубеж 70А должен был состоять из:

а) главной полосы, глубина которой колебалась до 3-6 км;

б) второй, проходящей на расстоянии 6-11 км от переднего края главной полосы;

в) тыловой армейской полосы, располагавшейся в 13-19 км от переднего края второй полосы;

г) «тенд-депона»^[220], который возводился на расстоянии 37-39 км от переднего края главной полосы в районе г.Фатеж.

К началу Курской битвы:

– главная полоса проходила по линии: выс.218.0, роща восточнее Пробуждения, Рудово, Котомки, Шепелёвка, Верх. Гранкино, Новый свет, безымянная высота 800 м западнее выс.256.5, Хальзево, Трофимовка, Ферезево, /иск/Брянцево, и состояла из 43 БРО и 12 РОП, которые занимали 132, 280, 211,106 и 102 сд;

– вторая полоса пролегала по линии: выс.228.9, выс.250.2, выс.246.8, выс.228.4, Чермошное, Южн. Турьи, Студенок, Городное, Коровино, Волково, Ивановский, Опека, Горки, и состояла из 32 БРО, которые заняли части 175, 140 и 162 сд (второй эшелон армии).

– тыловой рубеж был выстроен из 14 БРО по южному берегу р. Свапа и не был занят войсками.

Предполья практически не было, окопы дивизии первого эшелона 70А находились на минимальном расстоянии от противника. Лишь на некоторых участках передний край был прикрыт постами боевого охранения. Перед главной полосой, внутри неё, на стыках и перед второй полосой предусматривалось создание участков заграждения. Максимально возможную их плотность планировалось создать на правом крыле, от шоссе на восток до стыка с 13А. Позиции западнее р.Белый Немед предполагалось прикрыть слабее.

Как отмечалось выше, уже во второй половине апреля Генеральный штаб потребовал, чтобы вся оборона под Курском строилась в первую очередь как противотанковая, организовывалась на всю армейскую глубину и, особенно надёжно, в системе главной полосы. Её основу должны были составить огонь артиллерии и танков, заграждения и естественные препятствия (увязанные с системой огня), своевременный манёвр артиллерийско-противотанковыми и танковыми резервами и подвижными отрядами заграждений, система наблюдения и оповещения. Оборонительные полосы во всех армиях состояли из батальонных районов обороны, каждый из которых в свою очередь делился на три ротных опорных пункта. Кроме того, в состав БРО входили противотанковые опорные пункты, которые должны были усилить оборону на танкоопасных участках местности. По расчётам штаба 70А, для успешного ведения оборонительных боёв в каждом БРО было необходимо оборудовать минимум:

– артиллерийских позиций – 10;

– минометных позиций – 10;

– окопов для позиций расчётов ПТР – 24;

– пулеметных точек – 24;

– стрелковых окопов – 36;

– командно-наблюдательных пунктов – 4;

– убежищ и землянок – 18;

– противотанковых препятствий всех видов – 2 км;

– противопехотных препятствий всех видов – 3 км;

– ходов сообщения – 4 км.

Основу инженерных заграждений составили минно-взрывные, тесно увязанные с системой огня всех видов и естественными преградами. Однако с конца марта и почти весь апрель 70А и приданные ей сапёрные подразделения были вынуждены заниматься лишь земельными работами, да и то крайне ограниченно. С учётом погодных условий и состояния грунта готовились стрелковые окопы, траншеи, землянки и различные противотанковые и противопехотные препятствия. Минирование велось, но в небольших объёмах, лишь на стыках дивизий и на правом крыле армии, в районе шоссе. Крупномасштабные работы по созданию минных заграждений во всей полосе армии развернулись лишь с середины мая, со сплошного минирования на главной полосе, а на второй и тыловой – лишь с 20-х чисел месяца. Кстати, немецкая разведка, не понимая до конца проблем советской стороны, расценивала отсутствие до этого времени глубоких минных полей в армиях Центрального фронта как один из важных показателей того, что они готовятся не к обороне, а к наступлению.

Тем не менее, несмотря на столь существенную задержку, в армии Галанина план фортификационных мероприятий до начала Курской битвы был выполнен почти полностью. При этом была проведена колоссальная работа, только земли вынуто почти 3,5 млн кубов. Учитывая, что перед главной полосой существенных природных препятствий не было, сплошное минирование пришлось провести на всей местности перед первой траншеей и возвести ряд искусственных препятствий. В общей сложности было оборудовано 178 противотанковых и 119 противопехотных минных полей (в несколько рядов) протяженностью соответственно 77 100 и 81 195 м, в которых находилось 89 143 различных минно-взрывных устройств. «Усилия были сосредоточены не только по направлению фронта, но и в глубину на этих же направлениях,, – отмечается в отчёта штаба 70 А. – Для этого было создано достаточное количество рубежей, идущих от переднего края в глубину… В нашей обороне заранее предусматривались районы, где противник должен быть задержан и где будет ему дан решительный бой (Верх. Тагино – шоссе Курск-Орёл). Здесь оборона была рассчитана на то, чтобы можно было наращивать свои усилия и свести на нет то численное превосходство неприятеля, которое он будет иметь в первый момент боя. Оборона была рассчитана на то, чтобы дольше затянуть борьбу на переднем крае, с целью лишить противника его преимущества во внезапности нападения и вывести свои силы (резервы) в районы, предусмотренные планом».

Минно-взрывные заграждения, не без основания, считались важнейшим элементом системы обороны. К началу Курской битвы особенно много их будет установлено в полосах 6 гв. А Воронежского и 13А Центрального фронтов. Для производства инженерно-минных работ Ставка выделила фронтам под Курском по две бригады, в том числе по одной специального назначения: К.К. Рокоссовскому направлялась 1-я гвардейская полковника И.Ф. Йоффе, а Н.Ф. Ватутину – 42-я полковника В.П. Краснова, которые имели и большой опыт подобной работы, и новинки специальной техники. Соединение Йоффе особо отличилось в Сталинградской битве, стало гвардейским, а подчиненные Краснова проявили высокое мастерство в ходе обороны Харькова в феврале – марте 1943 г.

Местность от переднего края второй полосы до переднего края третьей 70А была специально выделена для усиленного минирования подразделениями 1 гв.оибр с/н, которая со второй половины мая была разделена в между 13 и 70А. Н.П. Пухов получил три батальона инженерного заграждения, а И.В. Галанин – два. Им предстояло провести рекогносцировку местности, определить виды, систему и объем заграждений, наметить основные маршруты для действия подвижных отрядов заграждения в случае начала боёв. После завершения этой работы им предстояло немедленно приступить к укреплению местности:

6 гв. биз в границах по фронту – Красная Заря, Турейка, Рудово, Разновилье; граница справа: Красная Заря/иск/Подолянь, иск. Бобрик, Самодуровка; слева: иск. Разновилье/иск/ Чермощное до р. Свапа. Основным направлением для действия ПОЗ – шоссе Орел-Курск и стык армий.

4 гв. биз в границах: по фронту – Лепелево, Ниж. Гранкина, Чернь, Плоское,, Опойково, Брянцево; граница справа – граница 6 гв. биз; граница слева – иск. Брянцево, /иск/ Разветье.

Ещё два батальона этой бригады – 3 и 7 гв.биз – были направлены на фронтовой рубеж. Они получили задачу создать зону оперативных заграждений фронта и одновременно стали резервом комбрига, а оставшийся 8 гв. батальон спецминирования был выделен для действия в полосе всего фронта.

Заместитель командира 1 гв. оибр, в ту пору подполковник, В.К. Харченко вспоминал: «Вскоре после прибытия к новому месту дислокации командира бригады и меня вызвали в посёлок Свобода, под Курском, к начальнику инженерных войск Центрального фронта генералу Прошлякову. Алексей Иванович развернул топографическую карту, исчерченную разноцветными карандашами:

– Главный удар врага ожидается в полосе обороны 13 и 70 свм А. Бригаде поручается создать в этой полосе, а также во фронтовой зоне систему минно-взрывных заграждений. Предусматривается установка электризуемых препятствий и минирование средствами специальной техники наиболее важных объектов. Подготовьте свои предложения и доложите мне через два дня.

Ехать с докладом к генералу А. И. Прошлякову пришлось мне, так как Михаил Фадеевич сильно простудился. За два дня мы подготовили карты заграждений; расчёты и таблицы. Все эти документы, на мой взгляд, были довольно убедительны.

Разложив на столе документы, доложил, как планируются действия бригады по устройству заграждений. Прошляков, как всегда, слушал внимательно, не перебивая. Когда я закончил, он поинтересовался:

– У вас всё?

По тону вопроса я понял, что генерал не удовлетворен докладом. Он попросил показать на карте места установки минных полей, поинтересовался, откуда будут туда доставляться мины и какими средствами. Алексей Иванович потребовал назвать ответственных за эту операцию лиц, дать им характеристику. Прошлякова волновали вопросы, кто и какими средствами должен передать приказ на установку мин и в каком направлении должны отходить сапёры в случае прорыва противника?

Уже по заданным генералом вопросам стало ясно, что нам предстоит дорабатывать план, предстоит учесть буквально все так называемые мелочи, пренебрежение которыми во фронтовой обстановке может дорого обойтись. Понял я и другое – генерал даёт понять о недостатках плана в максимально корректной форме.

– Подготовлены ли оперативные группы? – поинтересовался Прошляков.

Я ответил утвердительно. В конце нашей беседы Алексей Иванович ещё раз напомнил:

– Для успешного действия подвижных групп заграждений тщательно отрекогносцируйте местность, наметьте рубежи минирования, пути движения к ним, заранее устройте склады мин»^[221].

Следует отметить, что бригада быстро и точно выполнила приказ командования. В результате оперативно проведённой рекогносцировки была составлена схема заграждений и в полосе обеих армиях, и на фронтовом рубеже, которая также была согласована с комендантами укрепрайонов, расположенных на фронтовых полосах и с руководством 34 УОС. В этом документе перед бригадой ставились следующие задачи:

1. Прикрыть заграждениями танкоопасные направления, начиная от второй армейской полосы (включая её и третью полосу), а также создать промежуточные минные рубежи между полосами. При этом, естественно, учитывалась общая система построения фортификационных сооружений, противотанковых препятствий и система огня.

2. Минировать основные танкоопастные направления: шоссе Орел-Курск, местность вдоль шоссе Орел-Курск, все опасные «коридоры» в направлении Мало-Архангельск – Золотухино – Косоржа, Дросково-Колпна, Дросково-Ливны.

3. Создать предмостные укрепления г. Фатеж («тенд-депон»).

4. Создать в предполье узлы сопротивления вокруг командных высот.

5. Минировать дороги. Причём увязать управляемые минные поля с простыми отсечными полями, жёстко соединить управляемое поле с танконепроходимыми местами (балками, поймами т.д.) для исключения объезда минированных участков.

6. Минировать все мосты и дамбы.

7. Минировать лесные массивы.

8. Установить на дорогах, мостах и объектах (особенно инфраструктуры) мины замедленного действия.

Комбриг М.Ф. Йоффе решил выполнить задание в две очереди. Сначала установить заграждения управляемыми средствами, МЗД и осуществить минирование мостов по 2-й степени готовности (установка мин без взрывателей). И лишь затем планировалось подготовить поля с неуправляемыми средства по третьей степени, т.е. без закладки в лунки. Такое минирование проводилось только в глубине обороны, поля размечались, копались и маскировались лунки, составлялись формуляры, а заряды (мины, фугасы) и взрыватели складировались рядом. Отделению минеров для приведения такого поля (длиной 60-100 м) в боевую готовность требовалось около часа.

После завершения этих двух этапов предполагалось провести изучение маршрутов движения ПОЗ и местности для создания складов для них^[222]. Параллельно с разработкой документации шло детальное изучение местности в полосе обеих армий, после её завершения штабы бригад был вынужден несколько скорректировать своё решение и основные усилия направить на:

а. укрепление всего переднего края обороны войск сплошным минированием противотанковыми и противопехотными средствами;

б. минирование по 2-й и 3-й степени готовности основных танкоопастных направлений, объектов и сооружений с содержанием на них команд минёров и необходимой материальной части;

в. минирование лесных массивов в полосе 70А и её стыка с 13А;

г. заблаговременное минирование управляемыми средствами шоссе Курск-Орёл от выс. 248,3 до выс. 212,5, а также заминировать искусственные сооружения и установить на них мины замедленного действия по второй степени готовности;

д. тщательное изучение местности на танкоопасных направлениях, определить места установки минно-подрывных заграждений, организацию полевых складов для выполнения минирования при прорыве противника в армейскую глубину, непосредственно ПОЗ в ходе боя.

3 и 7 гв. биз получили задачу: провести рекогносцировку местности для устройства второй и третьей полос оперативных заграждений фронта, в предполье – на глубину 15 км и перед передним краем рубежей на глубину 5 км в границах:

а) Рубеж «О» – справа: Ольховатка – Красный Октябрь; слева: ст. Бузец – Фатеж.

б) Рубеж «А» – справа: Дросково – Ниж. Жерновец, слева – Канаева-Служня.

в) Рубеж «Л» – справа: Пересуха – Знаменская – Евланово; слева: Свобода – Никольское – Нов. Савинцы^[223].

Самая высокая плотность минно-взрывных заграждений в 70А бригадой и её войсками создавалась на правом фланге. Здесь, на участке 30 км, который занимал 28 ск, готовились 87 противотанковых, 54 противопехотных и 10 смешанных полей общей емкостью 48 875 ПТМ и ППМ. В результате на один погонный километр приходилось в среднем соответственно 806 и 823 мины. Показатель для того времени весьма высокий. Кроме того, при подготовке обороны армии к битве её командование уделяло существенное внимание и другим инженерным заграждениям, в том числе и на правом крыле. Согласно документам штаба, к началу июля во всей её полосе было подготовлено 30 471 м противотанковых и 22 935 противопехотных препятствий, а также построено 6 плотин, с помощью которых было заболочено в общей сложности 2400 м местности. Впервые в значительных масштабах этот приём в обороне был применён Красной Армией ещё осенью 1941 г. под Москвой. Тогда с Московского моря был сброшен большой массив воды, в результате чего немецкие танки не смогли прорваться через Завидовский залив у Конаково^[224]. Однако в дальнейшем способ этот, в силу своей специфики, широкого распространения в действующей армии не получил. 0 нём вспомнили лишь весной 1943 г., когда Генштаб перед Курской битвой проводил обобщение всего успешного опыта построения полевой обороны за два года войны. Для усложнения прорыва рубежей бронетехникой гидротехнические сооружения планировали использовать и на Воронежском фронте. В частности, недавно рассекреченные документы, хранящиеся в ЦАМО РФ, свидетельствуют, что для перекрытия танкопроходимой местности проводили заболачивание участков в полосе его фланговых армий 38-й и 7-й гвардейской. Однако был ли реализован этот замысел в полном объёме и каков оказался его эффект, пока установить не удалось. На главном направлении, где заняла оборону 6 гв. А, возможности провести такое мероприятие не было. Но как показали боевые действия 5 июля 1943 г. в районе с. Черкасское, 67 гв.сд, используя лишь одну небольшую заболоченную балку прикрыв её минно-взрывными и огневыми средствами, смогла почти на целые сутки удержать даже очень сильную танковую группировку (основные силы мд «Великая Германия» и приданную ей бригаду «пантер») и тем самым сорвать план неприятеля по стремительному рывку в глубь обороны 6 гв. А.

В течение весенней паузы по всему фронту Курской дуги проводился не только отвод части сил дивизий первого эшелона в тылу для проведения занятий и отдых, но и полная смена войск первого эшелона. Поэтому в подготовке главной и второй полос поочередно принимали участие практически все соединения. При этом помимо распутицы на скорость и качество возводимой обороны в каждой армии влияли свои специфические факторы. В частности, в 70А таким фактором явилось местность, где она была развернута. «Основной базой всей нашей группировки (фронта. – З.В.) была cm.Курск, – отмечается в отчете её штаба. – Это положение во многом стесняло нормальную организацию устройства оперативного тыла армий, расположенных в Курском выступе, что, конечно, отражалось и на коммуникациях 70 А. Единственной питающей армию магистралью было кромско-курское шоссе. Остальные дороги в весеннюю распутицу для движения были непригодными. Это требовало укомплектования частей подвоза и вообще подвижных средств армии машинами высокой проходимости. Поэтому тыловые учреждения требовалось располагать вдоль шоссе. Близкое расположение базы к шоссе и резко выраженная пригодность шоссе к перевозкам были причиной постоянного воздействия немецкой авиации по ним»^[225].

Тем не менее к началу июля 70А была возведена сильная, современная система полевой обороны, в которой своей особой прочностью выделялся её правый фланг, где на один погонный километр приходилось 1016 м противотанковых и 764 противопехотных препятствий всех видов. Существенно слабее было укреплено левое крыло. Хотя находившиеся здесь 106 и 102 сд так же вели большую работу, проявляя при этом изобретательность и высокое профессиональное мастерство. На погонный километр их обороны приходилось в среднем 383 ПТМ и 580 ППМ, а всего ими было возведено 1008 м противопехотных и 848 противотанковых препятствий. И тем не менее этого оказалось недостаточно, чтобы восполнить отсутствие штатных подрывных средств, поэтому эти дивизии значительно больше их соседей для минирования применяли трофейные артиллерийские боеприпасы, готовились различного рода сюрпризы, ловушки, более широко использовалось усиление («фугасирование») препятствий гранатами Р-2-400Ф (натяжного действия). Большое распространение в их частях нашли рогатки из сучьев как противопехотных заграждения. Например, только в 102 сд было выставлено 7750 гранат и 6370 рогаток.

Командование войск 9А пристально следило за приготовлениями советской стороны. Наблюдатели на переднем крае круглосуточно изучали всё, что происходило в расположении на противоположной стороне и при любой возможности открывали плотный огонь по местам скопления личного состава и техники или по району, где велись оборонительные работы. Поэтому, например, минирование в батальонах первой линии проводилось исключительно в ночное время. Это очень сложный и крайне выматывающий труд. В работе минера всегда была угроза подрыва из-за собственной ошибки или некачественного боеприпаса, а в ночное время она возрастала в разы.

По возможности скрытно, в сумерках, старались вести на переднем крае и земляные работы, при этом всё, что возводилось перед рассветом, должно было маскироваться. Однако не всегда и не во всех подразделениях делалось это тщательно. Кроме того, дёрн, снятый при установке мин и фугасов, сох, из-за этого заминированные участки постепенно начинали выделяться на общем фоне. Враг это замечал и пытался использовать такие места для создания безопасных «коридоров» для своей разведки, но нередко допускал оплошность, которым пользовалась уже советская сторона. Так, в начале июня на одном из участков 102 сд группа инженерной разведки противника обнаружила минное поле, но при отходе забыла на нём щуп и несколько предметов амуниции. Боевое охранение дивизии отметило пребывание «гостей» и предположило, что немцы придут на следующий день для разминирования и за забытыми вещами. Для подготовки достойной встречи командование дивизии оперативно выслало взвод 10-го сапёрного батальона, который дополнительно установил в этом районе несколько рядов мин натяжного действия. Расчёт оказался точным, и утром на оставленных «сюрпризах» подорвались два немецких сапёра и офицер^[226]. Это лишь один из десятков примеров не только ответственного отношения к службе, но и солдатской смекалки, мастерства воинов 70А, которыми были наполнены те дни. Хотя следует признать, что в это время и в войсках Галанина первого эшелона допускалось немало просчётов, ошибок, да и просто откровенного головотяпства. Вот лишь один пример из директивы начальника Генерального штаба Красной Армии Маршала Советского Союза А.М. Василевского № 12456 от 25 мая 1943 г.: «В 106 сд… целые подразделения уходят с переднего края в тыл на завтрак, обед и ужин, оставляя только наблюдателей, а иногда и вовсе бросают окопы. В результате 13 мая 1943 г. группа немцев беспрепятственно проникла в оборону, захватила два пулемета и безнаказанно ушла обратно»^[227].