Валерий Иванов
Хроники полета на Марс 2078
Сделав несколько шагов вперед, Ястребов продолжал осматривать вершины.
– Да, ребята, подумать только, – сказал он, – здесь все же, думаю, когда-то было море, и зверюшки-то здесь, наверное, были попричудливее. А? Что скажешь, Янсон?
Русскому астронавту интересно было узнать, что скажет старший член экипажа.
Майкл на миг оторвался от гор.
– Я ничего не думаю, мистер Ястребов, – раздался громогласный голос в динамике наушника, – пока ничего.
И он вновь вернулся рассматривать вершины.
– Sento come qui realmente, fai questi alieni da un altro mondo,5 – отозвался эхом Доминик.
– Ощутите, здесь почти отсутствует гравитация, – итальянец сквозь пальцы пропускал струю песка.
– Вы правы и не правы, дорогой Доминик, – в наушниках астронавтов послышался голос французского пилота, так редко общительного на судне. Он появился за бортом корабля последним, снарядившись вслед за Линдау.
– Я только удивлюсь тому, что мог бы выжить, если бы сейчас снял скафандр. А гравитации здесь нет. Только если от мягких подошв вам кажется, что вы подпрыгиваете. Заметьте, мсье Доминик, вы все четыре месяца ходили с магнитами на ступнях, а теперь… – Волон развел руками. – Вы снова на поверхности…
– …Марса, – заключил Ястребов, невольно подслушав разговор.
Серьезному французу показалась ирония в голосе русского пилота.
– Андрей, заметьте, вы первый из людей, ступивших сюда.
– Окей, ребята. Пора ставить палатку, – Янсон, наконец, перестал вглядываться в горизонт, – надо еще уместить в ней приборы для изучения.
Решительным шагом, как и подобает командиру, он направился обратно к челноку. Приближаясь к трапу, он краем глаза заметил со стороны кабины темные, нелепо разбросанные полоски на обшивке корабля.
– Если так задело при посадке, когда мы летели сквозь атмосферу, так за шесть месяцев нас там разорвет… – подумал он. – Здесь такая разряженная атмосфера… При подъеме корабля нужно будет следить за скоростью, она должна быть значительно меньше…
– Ладно, – успокаивал он сам себя, подняв прозрачное забрало шлема, шествуя по коридору судна, – выкарабкаемся. Главное сейчас: надо наладить связь с Землей с помощью второго спутника.
Негромким голосом он скомандовал остальным, чтобы следовали на мостик.
На поверхности Марса гулял легкий ветерок. Это было заметно по завивавшимся песчинкам, которые оседали на разбросанные кругом камни.
Один из таких камешков Ястребов откинул ногой в сторону. Твердый бесформенный комок, отскакивая, поднял к верху пыль рыжего цвета.
– Феррит, – предположил Ястребов, подумав вслух. – Оксиген. Здесь, может быть, кислорода даже больше, чем мы думаем, или же здесь идут одни кислотные дожди.
Жесткие полотна из легированной стали должны были оберегать весь инструмент, размещенный внутри палатки, от всевозможных ветряных бурь и сильного ветра.
Из установленной неподалеку от корабля первой палатки вышел француз.
– Ви, – протянул он, – мадам и мусье, сейчас к нам нагрянут гости. Наши, так сказать, давно обосновавшиеся здесь жители планеты. Мне удалось установить с ними контакт, – его лицо растянулось в улыбке. Но в тени скафандра ее было незаметно, лишь по тону, голоса ощущалось, что он был доволен своими достижениями в радиотехнике.
Ястребов занес в палатку последние аккумуляторы. После того, как он вышел, заметил, что флаг стал развиваться интенсивнее. Европейское полотно, установленное на почти двухметровом шесте, стало изгибаться чаще, чем до того, как они обустраивали лагерь.
– Андрей, – обратился он к французу, – ты не проверял, что показывает о погоде спутник?
– Да, конечно, я сразу же посмотрел. Не ожидается никаких осадков. А что, у тебя есть какие-то подозрения?
– Флаг стал быстрее колыхаться, – он указал пальцем на флагшток, – я подумываю, как бы усиление ветра не привело к песчаной буре. Или того хуже. Мы не знаем, есть здесь ураганы, то какой они силы.
– Ха, Андрей, ну это мы можем выяснить, когда они появятся, приятель, – решил приободрить Ястребова француз.
Волон, как бы в знак согласия о незнании тайн неизвестной природы, похлопал русского по плечу. Он хотел утешить коллегу, не как предписывало союзничество между иностранных коалиций, а как своего друга.
Но Ястребов всегда сомневался, что касалось неточных предпосылок в навигации. Он решил, что о своих наблюдениях лучше поговорить с Янсоном.
Он отключил межсообщения от других членов команды.
– Майкл, – старший экипажа находился в камбуз-отсеке, – ты не заметил ничего подозрительного в изменении погоды?
Янсон, воспользовавшись перерывом в работе, доедал котлету. Но и он не обнадежил своим ответом.
– Я знаю о марсианских бурях не больше, чем ты, Андрей. Но если будет очень туго, то я думаю, нам придется переждать ее в корабле. А пока надо будет просто ускорить строительство сооружения.
Русский пилот не был удовлетворен ответом.
– Ясно… – протянул он.
– Андрей!?
Ястребов еще не успел переключиться на общую коммуникацию между пилотами.
– Да?
– Вы с Волоном все подключили? Я имею в виду из аппаратуры?
– Да, Майкл, все в полном порядке. Все работает и все же…
– Андрей, не думай ни о чем. Если будет что-то серьезное, я позабочусь об этом и предупрежу команду.
– Добро.
Спустя некоторое время Ястребов ел свежий бутерброд. Сделал глоток горячего кофе. Полдник заканчивался. Спокойствие Янсона не успокаивало его. Однако Ястребов был удивлен хладнокровности старшего экипажа. Как раз он должен больше всего беспокоиться.
Они на планете в расстоянии чуть меньше одной астрономической единицы от родной планеты. И если случиться беда, помощи ждать неоткуда, кроме как рассчитывать на самих себя.
Там, далеко на Земле, у американца остались двое детей и жена Кассандра, кареглазая негритянка с короткими волосами пепельного цвета. Эту прическу Ястребов почему-то больше всего запомнил. Он узнал о ней в первый и последний раз во время телетрансляции с Землей. Там ждут его возвращения, когда он вернется домой и привезет им мешочек марсианской поверхности, как Янсон обещал своему младшему сыну Джонатану.
Навигатор находился на кухне один. Снаружи он задержался с работой по установке аппаратуры, и прием пищи пришлось отложить. Ему необходимо было как можно быстрее наладить сенсорику сканирующую поверхность и радиолокационный выход за пределы атмосферы.
Планетолога, после того как Волон, наконец, поймал в поле наблюдения спутник, дрейфующий вокруг планеты, тут же заинтересовала информация, накопленная «древним» зондом. Хотя француз, поразмыслив, поделился с ним своими мыслями о том, решив, что после сведений посланных за полгода до их прибытия на Землю в спутнике, нет ничего нового.
Андрей Ястребов встал из-за стола, закончил полдник, выбросил пластмассовый стаканчик в контейнер с мусором, надел теплоизоляционный костюм. Направился к выходу.
Термоизоляционные костюмы были рассчитаны на максимально низкую температуру, однако пригодны лишь для работы вне космического пространства. Люди выглядели в таких костюмах, скорей, как аквалангисты, в одеянии белого цвета, чем как покорители чужих планет. Теплоизоляционная перчатка позволяла легко работать с клавиатурой оборудования.
Включив микрофон в шлемаке на общий прием, Андрей тут же услышал возбужденный голос Доминика:
– Приближается с востока и что-то непонятное. Еще, северо-восточнее…
Янсон и Джоанна показались из палатки.
– Что это, Андре?
Янсон через скафандр пытался разглядеть появившиеся на горизонте точки. Их было две, и они приближались.
– О! Как я и предупреждал, – в наушнике послышался самодовольный голос Волона, – это наши друзья. Тот, что слева, российский марсоход «Гренада», а там его друг, присланный сюда. Если мне не изменяет память, лет пять назад. «Арес два», европейская сборка.
Ястребов, спускаясь с трапа, вновь обеспокоенный поведением ветра, бросил недоброжелательный взгляд на развевающийся флаг. Тот затихал, то вновь как бешеный, колыхался на глазах у первого пилота. Внутри Ястребова таились нехорошие предчувствия. В детских книжках он не раз читал о марсианских бурях. Мчавшихся со страшной силой уносивших в бездну несчастных астронавтов. И только спасенные чудом главные герои фантастических рассказов оставались живы. Но Ястребов знал наверняка, что он не герой, а если кто и останется в этой «катапульте» живым, так это, наверное, как всегда, конечно же, мужчина.
«Ну, пусть будет… – задумался Ястребов, – например, Дон. Ведь она же ему тоже нравится… Нет, он, кажется, так от нее без ума… И она, Джоанна. Останутся вдвоем… и улетят обратно, и все у них будет…»
Группа, наблюдавшая за далью (Янсон, Луалазье и Линдау), не заметила подошедшего к ним русского астронавта.
– А что вы тут делаете, а? – шутливо спросил он.
Какое-то время на него никто не обращал внимания. Ему удалось оторвать взгляды лишь двум наблюдавшим вдаль астронавтам. Янсон продолжал, не шелохнувшись, вглядываться в горизонт, не отрывая прозрачного забрала от приближающихся двух точек.
Он был вторым из облеченных в скафандр людей лишь для того, чтобы вести тотальный контроль над положением. Встроенные датчики костюма позволяли следить за погодой, воздухом, реакцией аппаратуры и местным временем. Луалазье облачился в скафандр для работы в космосе, потому что не доверял окружавшей его природе.
Просматривая полученную информацию от прибывших к ним марсоходов, ученые нашли подтверждение давним исследованиям роботов, которые были собраны еще в начале столетия. В 2024 году во всех научных журналах была опубликована статья о нахождении где-то в глубинах «красной» планеты части простейших организмов на глубине около полутора метров от поверхности, которые могли развиваться только в воде. По марсологии им насчитывалось не менее шести, шести с половиной миллионов лет. Ученые подсчитали, что это сравнительно малое время со времен зарождения жизни на Земле и начала ее эволюции.
– Андре, сгруппируйте, пожалуйста, находки с обоих марсоходов. Мы передадим их на Землю с ближайшим выходом.
– Как?! – не понял Волон, – я думал, связь с Землей будет сегодня, необходимые приборы уже настроены.
– Нет, Андре, я решил, что трансляцию мы будем проводить позже, когда для этого будут собраны все материалы. Сколько вам необходимо времени для обработки находок, Джоанна?
Линдау всматривалась, наблюдая за портативным компьютером.
– Ну, – на мониторе один за другим высвечивались полученные сборки роботов, непонятные для простого человека.
Оторвавшись от экрана, она обратилась к командиру:
– Мне надо, примерно, часов восемь. Если ничего нового не будет… – она вздохнула, – необходимо будет провести дополнительные исследования. Я имею в виду перепрограммирование марсоходов и постановку их на новое турне.
– Окей, Джоанна, а мы пока втроем поработаем над шатром.
Янсон вышел из палатки. Компьютерная панель для девушки поддавалась на использование легко.
Диск солнца уходил за край планеты. Фобос уже успел скрыться за горизонтом. Луна Деймос, словно маленькая собачонка, следовавшая за своим хозяином, стала центральным светилом.
Картина напоминала пейзаж земного вечера, если не обращать внимания на большие размеры звезды космической системы. Скафандры, и шлемы нельзя было снимать ни при каком желании, такое обстоятельство не позволяло астронавту Луалазье полностью расслабиться.
Горы.
Разбросанные ветрами камни, дневная раскаленная поверхность, пусть чуть странновато бурого цвета, играющий в завитки песок – все это можно увидеть и на своей планете. Так думал Ястребов, глядя вдаль. Он размышлял, о том, что такое творение природы можно увидеть в тех местах «голубой» планеты, где жизнь умерла. Свалки мусора, каменистая пересеченная трещинами поверхность высохших морей, рек. «Но почему, почему такое происходит? – удивлялся про себя Ястребов. – Кто виноват во всем этом?»
Залитые весенним паводком почти тридцать с лишним лет назад несколько деревень и поселков в России из-за глобального потепления, нарушили привычный режим поселения. «Вот ведь парадокс: общее горе способствует объединению». Но времени на философствование не было.
Недалеко от разложенной палатки, слегка колыхавшейся от ветра, продолжал вестись монтаж шаровидного шатра, хижины вместимостью на шесть человек. Луалазье закреплял панель будущего помещения. Как будто что-то вспомнив, он сказался Янсону, что ему необходимо посоветоваться с Волоном. Спустя минут пятнадцать, вернувшись, Доминик продолжил сборку. Было видно, что его что-то беспокоит.
– Что с тобой, Дом, – поинтересовался любознательный Ястребов, когда тот вместо газоверта подал ключ для лазерной пайки.
– Нет, все в порядке. Ну… только просто у меня, кажется, с самого начала, как мы только приземлились, появились галлюцинации…
Итальянец решил не скрывать от русского то, что он чувствует. Тот все равно рано или поздно его расколет, и если узнают о его проблеме, то пусть лучше будут знать сейчас все, нежели потом, когда это станет проблемой всего экипажа, тем более что, как говорил ему Ястребов, тот считает его братом.
– Solo che non sarebbe andato pazzo,6 – пробурчал Луалазье.
– Что за глюки, Дом?!
Ястребов спустился к итальянцу, закрепил следующую шедшую поверх другой пенопропиленовую пластину являвшейся первым слоем будущей научной лабораторией.
– Миа Мадонна, – по лицу лингвиста в отсвете закатывающего светила было заметно, что он был чем-то взволнован, нежели чем-то расстроен. – Мне только тридцать два года… миа Мадонна, миа Сальаточче…
– А это кто еще?
– Кто? – переспросил итальянец русского астронавта.
– Ну, эта твоя Сальаточче?
Луалазье показалась дерзость в шутке русского. Он изменился в лице, в скафандре это было едва заметно, оставаясь пренебрежительным по отношению к обидчику. Все же он, не желая терять себя в обществе, понимал, что команда по отношению к нему может принять решение: признать его неработоспособным. К тому же ему нравилась девушка-пилот, а в ее глазах он никак не хотелось увядать. Забыв, что его могут слышать остальные, обращаясь скорей к Ястребову, решил быть честным перед командой.
– Хорошо, я расскажу, – он очень хотел, чтоб ему верили, – как мне показалось, я видел три объекта, где двое из них были роботами.
– Опа, Домини, и ты расстроился по этому поводу? Это же сенсация! Чего же ты раньше молчал, чудак.
Ястребов по-дружески подтолкнул итальянца в плечо. За прозрачным забралом у итальянца, наконец, появилась едва заметная улыбка.
– Андрей, локатор Волона не засек ничего, кроме двух марсоходов.
В этот момент к ним присоединился Янсон, он случайно подслушал их разговор, в рассеянности Луалазье не переключил микрофон.
– Ну да? – изумился Ястребов, считая французского инженера лучшим техником связи.
– Да, – лингвист смутился, – по-видимому, марсианская оболочная пыль все же действует негативно на мое подсознание и создает в моем мозгу фигуры, дубликаты реальных предметов. Е follia.
– Да, Доми, парень! – в Андрее, казалось, не было никакого сочувствия к коллеге.
Однако, в тайне, Ястребов не верил в безумие лингвиста, как и смутила других остальных астронавтов исследователей мнительность Луалазье, но уверенности в видении того не было ни у кого.
– Говорил на…ное тебе твой дедушка, женись, Доминик, пока молодой и еще пользуешься интересом у девчонок?
– Мой дед умер, когда мне еще не исполнилось шестнадцать лет.
Ястребов нахмурил брови, пытаясь понять сказанное итальянцем.
– Андрей, Майкл, это не мои догадки, – продолжал отстаивать себя Луалазье, – об этом говорится в научных теориях Любовского. При возникновении или перед самой марсианской бурей у некоторых людей из числа миссионеров могут возникнуть галлюциногенные симптомы, так как вихревые потоки создают некоторое подобие силуэта и у людей…
– Так, все, Доминик, иди лучше помоги Джу, ты с ней быстрее успокоишься… Впрочем, – оборвал себя Ястребов, – я сам схожу, у меня вдруг появился ряд вопросов к мсье Волону.
Андрей вспомнил одну фразу из старого, некогда шедшего по всему миру фильма. «…Оставайтесь здесь, продолжайте работать, ребята…» – продекламировал он в шутку, не заметил, как задел камень и, споткнувшись, едва не потерял равновесие. Янсону рассеянность астронавта не понравилась.
– Так, все, после девяти отбой, – сказал он.
Все же он сожалел о том, что не дал по-хорошему передохнуть экипажу после посадки. Почти сразу после приземления Майкл стал отдавать команды по устройству лагеря. Но утешал себя тем, посчитав, что промедление оказалось бы смерти подобно, кто знает, что на планете может произойти в ближайшую минуту.
– Иначе мы тут все не проживем и полтора месяца. Свихнемся, – пробурчал он в переговорное устройство, расположенное почти вплотную к губам.
После того, как Ястребов отделился от их команды, Майкл продолжил накладывать очередной лист пенопропилена другим поверх него из сверхпрочной стали, заканчивая второй слой будущей хижины.
Диск Звезды, прогревая третью планету солнечной системы, зависнув над темной Темзой дождливого Лондона, в это время, размерами с табло Большого Бэна, полностью скрылся за поверхность Марса. Только Деймос светился тускло-серебристым светом, прижимая тень Ястребова, который спешил обратно к Янсону и Луазье. Она извивалась по разбросанным кускам пемзы, по камням и волнистым буграм песчаника казавшегося в темноте ржаво-бурого цвета.
– Я был прав, – астронавт ликовал, – ты, Доминик, не сошел с ума. Это было открытие. Не удивляйся, ты действительно видел неизвестный объект. Это сенсация, ребята, это сенсация! Жизнь на Марсе есть! И… ее не может не быть.
Янсон решил, что на сегодняшний день работу можно было закончить. Увеличив дальность переговорного устройства, потребовал всему экипажу собраться на борту «Паларуса».
Трое уставших астронавтов, двое из них отражая свет от луны Марса на космических комбинезонах, не спеша, возвращались обратно к челноку. Пятый пилот и Джоанна уже были на борту. Географ-планетолог, лингвист и военный бортинженер после завершения работ уже были готовы к открытию Волона.
– Доминик, здесь есть жизнь. Представь себе то, что тебе удалось видеть одному, не является оптическим обманом.
Француз был рад за коллегу. Волнуясь, Волон объявил Луалазье первооткрывателем марсианских жителей, пусть и бесконтактно.
– Понимаешь, Доминик, Майкл … Когда Андрей пришел ко мне …– делился Волон.
Люди поспешили к трапу перед ужином. Расположившись за кухонным столом, где личный состав «Паларуса» подводил итоги. Экипаж был полностью доволен проделанной работой. Все высказали свое мнение, но из-за непривычного рабочего места выглядели немного вальяжно, но довольными своими первыми находками. Так окончился первый рабочий день на Марсе.
– Ну, хорошо, – пробурчал Янсон, – точка на локаторе известна нам всем. Это проявление искусственное и материальное. Каким же образом, – он обвел всех взглядом, внимательно всматриваясь в каждого члена экипажа, словно тот был не только его подчиненным, но и профессионалом, – каким же образом это что-то могло так быстро исчезнуть с поля видимости?!
– Не могу сказать, – Волон развел руками и откинулся на спинку кресла, не желая что-либо доказывать или опровергать.
– Невероятно, но факт, – твердил Ястребов.
Возникла тишина.
Каждый был погружен в свои мысли и был полностью, казалось, поглощен решением какой-то математической задачи. Афроамериканец и северянин, облокотившись о стол, сцепив пальцы рук, глядя в одну невидимую точку над столом, выглядели молящимися. В стуле-кресле в связи с тем, что они находились вне космического пространства, а на поверхности планеты, лингвист мог не пристегиваться ремнями-креплениями к сиденью. На корабле гравитация отсутствовала полностью. Луалазье довольствовался положением скрещения рук, сидел, словно перед телевизором, глядя перед собой в белый эмалированный шкаф.
– Скажите, Андрей, – спросила Линдау, обращаясь к Ястребову.
Она одна стояла на ногах, иногда прогуливаясь по камбузу. Однако почему-то обратилась именно к русскому астронавту. Это вызвало удивление лишь у мавра и француза. Оба каждый связанные из пилотов узами брака давно подмечали в проявлении симпатии к девушке других не женатых астронавтов.
– Как вы думаете, песчаный завиток может отразиться на локаторе? – спросила Линдау.
Но, встретив непонимающие взгляды коллег, пояснила:
– Мм, допустим, множественное слияние песка, щебня и камней могло ли, скажем, принять образования ими какой-либо плотности, скажем, фигуры, при помощи ветра. Может ли это в таком случае отобразиться на дисплее сканера?
– Это песок, – Андрей не колебался, – перекати-поле. Нет, конечно. Впрочем, что собрано из камней.… Да, нет Джоанн, вряд ли. У нас все исправно работает. Спутник направлен не только на обнаружение радиоволн, но и сонарно, то есть на отдельно движимые твердые предметы. Но это то, что предполагалось в одной десятой процента из ста, что по полю Марса будет двигаться нечто, что не создано руками человека.
Ответ убедил Линдау. Вновь воцарилась тишина.
– Значит так, ни у одного из присутствующих здесь нет больше никаких догадок, – заключил он, —ни домыслов по поводу замеченного Луалазье?
Янсон выждал паузу.
– …и не научным утверждениям Волона, – стуча костяшками пальцев о стол, закончил он про себя вслух.
– Ну ладно, – словно взбодрившись, Янсон продолжил, – я думаю, что можно разойтись. Всем желаю отдохнуть, и в семь часов завтрашнего дня мы должны продолжить работу. День здесь, как вы знаете, короток, – говорил он, задвигая стул-кушетку.
– Здесь на Марсе, продолжительность рабочих суток составит двадцать три часа. Но потому, как мы начали работать поздно, в дальнейшем рабочий порядок будет таков: подъем в шесть утра и работаем до пятнадцати. Все, пока все. Всем по каютам, спокойного отдыха!
– Джоанн, можно я вас задержу? Ненадолго, – Ястребов остановил девушку.
Удаляясь из камбуза, Луалазье задумался. Он пытался восстановить в голове картинку, увиденную вдали на поверхности Марса, но ничего отчетливого он вообразить не мог, но был спокоен, что не сошел с ума. Доминик не заметил, как Линдау пропустила его вперед.
– Джоанн, – Ястребов сократил перед третьим пилотом расстояние, когда другие члены экипажа вышли из отсека, – я хотел спросить, пусть вопрос не кажется странным, но что бы вы сказали о… о Луалазье?
Андрей неожиданно для себя сменил тему. На самом деле ему совершенно не было интересно, что думает Линдау об итальянце. Он просто хотел побыть наедине с девушкой. И если не будет робок, то откроется ей в этот момент. Ему хотелось побыть с кем-то, с кем можно быть более откровенным в эти минуты.
Линдау была удивлена.
– Луалазье?! – она не знала, что ответить. – Ну, я думаю, что нам скоро понадобятся его знания.
– И ваши, – Ястребов едва сдерживал свои чувства, как всегда, не решаясь открыться.
– Мои?.. – не понимала она.
– Ну да! – воскликнул он и продолжал. – Вы же психолог, Джоанн, вы должны уметь общаться с людьми, даже с представителями иной цивилизации.
– Андрей… – девушка после недолгого молчания и глядя в его глаза, стала понимать, что он от нее хочет. – Андрей…
Линдау говорила умиляющим голосом и прикоснулась ладонью к его щеке.
– Ведь вы же совсем не знаете меня.
– Что?.. – Андрей понял, что притворяться уже не было смысла. – Вы помолвлены?
Скрывать свои чувства было бессмысленно, но также далее быть откровенным астронавт не желал вопреки всему желанию. Быть отвергнутым – считалось для него худшим из насмешек, и он желал найти истину, перед тем как сделать признание.
– Я догадываюсь. Но за два года все может измениться, Джоанн. Я был в армии, и после года службы одному моему товарищу пришло послание от его подружки. Там говорилось, что она не может его больше ждать и выходит замуж за другого. Он вроде как был его соседом по парте… в школе…
Джоанна внимательно выслушала Ястребова. Она не знала, как успокоить новоявленного поклонника.
– Послушайте, Андрей, вы меня намного старше.
– И вы хотите этим сказать, что я старик? – не сдавался Ястребов.
– Нет, что вы.
Линдау отчего-то вдруг боялась смотреть прямо в лицо русскому. Но и просто оставить его одного со своими мыслями не решалась, так как понимала, что разговор еще не закончен. Конечно, она могла доложить командиру о домогательствах одного из членов экипажа, такое могло произойти в длительном полете, но, с другой стороны, ей было отчего-то жаль Ястребова, как и Луазье. «Почему только спустя четыре месяца он говорит ей о своих чувствах, почему не сказал раньше? Быть может, это просто минутная слабость?» – гадала Джоанна.
Джоанна Алекс Аттиан Линдау родилась шестого ноября в 2054 году.
Окончила колледж и затем поступила в калифорнийский университет. Для будущей работы в космонавтике ее отправили на фельдшерские курсы в Москву, где она там прожила год. Со многими, с кем училась, сдружилась, и в России у нее осталось много ребят и подруг. Но жениха она выбрала там, где родилась, в Южной Калифорнии. Его имя было Карл. Он предприниматель, и у него свой деловой проект. Руку и сердце он предложил Джоанне буквально за три дня до отлета в космос. Линдау вспомнила тот день, ставший для нее очень памятным.
На календаре 26 марта 2079 года.
На радость астронавтам международного космического полета на отдаленные расстояния, которым выдался курс на Марс, движение полотна межнационального флага, установленного за шесть метров от лагеря, уже не менялось. Со временем Ястребову даже становилось спокойнее, его мысли об урагане не подтвердились. Лишь юго-восточнее в Протоке Кулиса по данным метеозонда, который витал по орбите планеты, что-то, походившее на земные бури, не прекращалось. Однако Ястребову не нравилась местная фауна, все здесь слишком спокойно!
– Вы русский, мсье, вам все кажется подозрительным, – Волон развернулся в кресле рубки, он наблюдал за панелью управления. В наружном костюме ему неудобно это было делать. – Мсье Ястребов, это даже не ландшафты Хаборовона.
Ястребов ухмыльнулся, он знал, что Волон был прав. В горных рельефах невысоких гор, где когда-то был глубоководный водоем, образовалось такое подобие ландшафтов. Благодаря сканированию спутника показания монитора представляли еженедельные явления, похожие на ветряные скопления, появлявшиеся северо-восточнее от них. По всем физическим законам такие воздушные массы должны были полностью овладевать этими выемами. Но, как ни странно, ветра властвовали лишь на верхах этих скал.
