Валерий Белов
Второзаконие. Поэтическое прочтение
Глава 22. Противен Богу трансвестит
«Когда вола увидишь брата
Или заблудшую овцу,
Не оставляй в полях, обратно
Гони их к брату аж до хаты,
И привяжи вола к крыльцу.
От поисков весь очумелый,
Обегав все свои поля,
Озлобленный и задубелый
Воскликнет брат – кто это сделал?
И ты ответишь – это я.
Когда твой брат живёт не близко
Иль вовсе с ним ты незнаком
(Возможно, в Книге здесь описка,
Брат просто изменил прописку)
Скотину прибери в свой дом.
Пусть у тебя она побудет,
Доколе где её искать
Подскажут брату добры люди,
И он примчится на верблюде -
Тогда придётся отдавать.
Так поступай с ослом, а шмотки,
Что скинул брат, ты в свой черёд
Возьми себе… (Кто ж знал? – С красоткой
В кустах твой брат… В одной пилотке
Он в сумерках домой придёт).
Когда вола увидишь брата,
Осла, лежащих поперёк
Тропы – сын, засучи рубаху,
Поставь их на ноги обратно,
Пусть постоят ещё с денёк.
Когда к тебе навстречу в яркой
Одежде выбежит чувак,
Кривляясь точно в зоопарке
Мартышка, ждущая подарка –
Ты выпиши ему в пятак…
На женщине одежды дерзкой
Мужской, что тряпкою висит,
Быть не должно. В одежде женской
Вид мужика особо мерзкий.
Противен Богу трансвестит.
Гнездо увидишь у беседки,
На дереве, среди осин,
Мать на птенцах сидит наседкой -
Накрой её кавказской кепкой,
Птенцов возьми, мать отпусти.
Воздвигнешь дом иных огромней
Семью большую разместить -
Не забывай, что час неровен,
Перила сделай вкруг всей кровли,
Чтоб кровь на дом не навести,
Когда какой-нибудь сорвётся
Чудак, сжимая свой баул
В руках, и с крыши навернётся.
Зачем полез, чего неймётся
И что на этот раз стянул -
Вопросами не задавайся.
И при отсутствии перил,
Чем в пустословия вдаваться,
Как смог на крышу он взобраться -
Ты б лучше стоки укрепил…
Не засевай свой виноградник
Сортами разными семян.
Не винограда сбора праздник
Получишь ты, а безобразье
И град насмешек от селян.
За дело главное чтоб взяться,
Всех раньше встанешь на заре
И будешь мучиться, терзаться -
Твой виноград зелёно-красный
Ещё не спел иль перезрел?
Свой урожай собравши в кучу,
Сортов различных ерунду,
Ты не вино тогда получишь,
А (пьяницам на крайний случай)
Перебродившую бурду.
Осла, вола лишь сепаратно
Ты запрягай, потом паши.
Они отличные ребята
И жилы рвут не за зарплату,
Но только порознь хороши.
Одежд из льна, сукна и шерсти,
Из разных сделанных веществ,
Не надевай. От этой смеси -
Электростатика, болезни,
Дурные вести и вообще…»
Скотину, семя, что угодно,
Материал, огонь и снег,
Короче, всё что разнородно,
А также племена, народы
Развёл жрец по команде брэк.
Вернёмся к женскому вопросу,
Что отравляет нашу жизнь
И заставляет всех гундосых
На запись к «ухо, горлу, носу»
С надеждой тщетною плестись.
Кто за невесту денег кучу
Заплатит, в спальню к ней войдёт,
А вылетит мрачнее тучи,
По пустяку поднимет бучу,
Молву худую возведёт
И скажет: "Не нашел в ней девства"
И сцепится с её отцом -
Испачканное полотенце
Достанет мать. Не отвертеться,
Где признак девства налицо:
Колготки в сукровице. Срочно
Старейшин твёрдая рука,
Согласно круга полномочий,
За то, что деву опорочил,
Примерно взгреет мужика.
Сто сиклей серебра в уплату
За непорочность и слова
С обидой (а ругался матом -
Лишить тринадцатой зарплаты.
О том отдельная глава).
Худые мысли безобразны.
Но если в койке не убьёт
Жених свою невесту сразу,
То боль, проникшая за пазух,
Лишь после свадьбы заживёт.
Женой при муже быть девице,
А умереть могла в момент.
Уж кто там смог подсуетиться,
Но полотенце в сукровице -
Сильнее прочих аргумент.
Лишь в случае потери девства
Досрочно – Бог не пощадит,
Не оградит, не даст наследства.
Срамное дело блудодейства
Израиль вырвет из груди.
Сыны камнями малолетку
Забьют безнравственную дочь,
Размажут деву как конфетку
(А сами в мыслях ту нимфетку
На своё ложе взять не прочь).
Нельзя при женщиной замужней
Лежать вдвоём не просто так
Что доказать, конечно, нужно.
Они ж – отнекиваться дружно,
Кивать на мужа, сам дурак…
(Что не умён, понятно детям,
Какому ж рогоносцу быть?)…
Левит, за нравственность в ответе,
Тристана и Изольду этих
Камнями требует забить.
Застукать парочку несложно,
Но девица обручена
С другим. Здесь возраст не поможет.
Джульетта, будь ещё моложе,
За блуд на смерть обречена.
Само собой, срамное дело,
Но ей вменяется в вину,
Что не кричала, лишь сопела,
Будить соседей не хотела,
Не нарушала тишину.
Другое дело, если в поле
Попалась милочка – терпи.
Ори здесь, не ори – пустое.
Все будут думать, ветер воет,
На крик бедняжки из степи.
Отроковицы преступленья
Здесь нет и не за что судить.
Но возникает подозренье -
Зачем ей вдруг по воскресеньям
Так часто в поле выходить
С кольцом на пальце обручальным
С прекрасным алиби – цистит?
В степи не буйволы мычали,
То в поле девица кричала,
Но было некому спасти.
(Погибнет за любовь Олеся,
В средневековье правды нет,
Взметнутся искры в поднебесье.
То будет полдень мракобесья,
А здесь у нас его рассвет).
Когда с намереньем бесстыжим
Насильник будет платье рвать,
То надо женщине, чтоб выжить,
Не напрягать его до грыжи,
А в голос милочке орать.
С подругой спать с необручённой
Позор. Спасти чтоб девы честь,
За пятьдесят всего зелёных
Нимфетку следует взять в жёны.
Что надкусил – изволь доесть.
Права Израильской девицы
Сильнее бьют чем миномёт
По мужику, не уклониться.
И он не может развестись с ней,
Скорей от раны он умрёт.
Жены отца, сын, не пристало
Брать и позорить седину.
Тем более не доставало
К отцу нырять под покрывало…
(Но я немножко загляну).
Глава 23. Про ятра… и яйца Фаберже
В сей главе об обществе Господнем
Речь ведётся и ещё о том,
Что сокрыто под бельём исподним
В смысле переносном и в прямом.
«У кого раздавлены вдрызг ятра
Иль обрезан детородный член…
(Этот образ для меня столь ярок,
Что живот скрутило до колен).
…Не войдёт тот в общество Господне…»
(Почему пред ним такой заслон?
Ну, а если он не греховодник,
Просто мужику не повезло?
Общество Господне с его тайной
Это ж не собранье жеребцов
Племенных…Иль я не догоняю
Высший смысл двух сокровенных слов?
Общество Господне – это звучно…
(Вспоминаю вновь: – Здесь вам не тут!
Быстро вас отвыкнут и отучат
От того, что учит институт…)
Общество Господне – это ярко,
Люди в нём не ходят в неглиже.
Но при чём здесь давленные ятра,
Яйца золотые Фаберже?
О гражданском нашем вспоминаю
Обществе, с Палатою как флюс,
Больше чем в дела его вникаю,
Тем сильнее Господа боюсь.
Подозренье есть, что чья-то каста
Узурпировала все права
Именем народа называться,
Сами ж – от жилетки рукова.
Впрочем, что хотим от «время оно»,
Если в наше время иудей
Самые циничные законы
Принимает именем людей.
Все имеют свойство ошибаться,
Допустил бы я самообман,
Если б эти братцы-депутатцы
Не нашили накладной карман.
Ну, а дальше с помощью законов
Вековой меняется уклад,
Чтобы на несчастьях миллионов
Жировал Господень депутат,
Но не тот, кто кнопки жмёт исправно,
Он всего лишь купленный наймит.
Есть, я полагаю, самый главный,
Кто за этой сволочью стоит -
Представитель общества Господня,
Этих отделяющий от тех,
Тот, кого могу назвать сегодня:
Кукловод для тех, кто «Лучше всех».
На него не ждите папарацци,
Всемогущ невидим он и крут.
Раньше чем в него вы ткнёте пальцем
Вам приватно ятра оторвут.
Не за чьи-то действия, а мысли
Наказует иудейский Бог…
(Извините, отойду пописать,
Что-то заломило между ног.
Я еврей, но лишь наполовину,
В смысле наказания – крипторг.
Мне же, хоть и блудному, но сыну
Оберегом православный Бог).
Но вернёмся мы, как дети к папе,
Вглубь доисторических времён,
Где когда-то с дядей Хаммурапи
Моисей придумал свой закон.
Речь идёт об обществе Господнем,
Что там Иегова говорит,
Из его учения сегодня
Сделали теорию элит.
Бедствие, что хуже наказанья,
Живоописует Моисей
(У меня картина Пред глазами,
Как мужчина плачет у дверей):
«У кого раздавлены все ятра
Или срезан детородный член -
Обществу Господнему не пара»…
Как голосовать ему и чем?
По столу стучать ботинком лучше.
Мы же о «всех лучше» говорим,
Чем без члена смогут они тучи
Разгонять, взобравшись на Олимп?
Все мы перед Господом в ответе,
У его ресниц слезой дрожим
В сущности своей большие дети,
Разве что по-взрослому грешим.
«В общество Господне сын блудницы
Не войдёт. Его до десяти
Поколениям в дверях тесниться»…
Умолять швейцара пропустить,
Клясться Богом, зуб давать при этом,
Исполнять предписанный завет,
А ему – не та у вас анкета
(Впрочем, тогда не было анкет)…
«Общество Господне, оно свято…»
(Извините, а при чём здесь член?
Институт левитов, всем понятно
Для чего он создан и зачем.
Общество Господне благородно,
У него особые права -
Чтоб иметь туземные народы,
А не просто груши оббивать!
Вот где пригодятся ятра с членом.
Тем же, кому сделали кишмиш
Крышкой парты, шпилькою, коленом,
Будут распевать: – шумел камыш…)
«Не войдёт туда аммонитянин
И моавитянин не про нас.
Не гнушайся, если египтянин
Заявленье в Общество подаст.
Племена те сына не встречали
С хлебом-солью на его пути.
А Египет, от кого бежали,
Вас намного раньше приютил,
Пять веков поил водою с глиной,
Вам знаком до каждого прыща.
Годы пролетят, обиды схлынут
И врагов вам следует прощать,
Но не моавита с аммонитом
(Аммонит – народ, не аммонал).
Валаама наняли, бандиты,
Чтобы он Израиль проклинал.
Но Господь определил иное,
Сделал с точностью наоборот,
Выкорчевал племя вековое
И посеял избранный народ».
Здесь неточность или разночтенье,
А, возможно, разная рука
Правила тот текст, но без прочтенья
Досконального, наверняка.
То ещё Спиноза заприметил,
Высказал свои сомненья вслух
И почил всем непонятной смертью
Из общины выгнанный Барух.
Валаам себя повёл героем,
Отказался он Израиль клясть,
Но чуть позже сделался изгоем -
В Иудее изменилась власть
И пошли сектанты масореты
Править тексты, Богу пособить.
Валаам немедленно при этом
Был оболган, попран и убит.
От Моава род моавитяне
Свой ведут, его папаша Лот,
То же самое аммонитяне -
Родственный еврейскому народ.
Когда Бог наказывал Гоморру
И в Содоме всё пошло вверх дном,
Предка их зелёным коридором
Ангел вывел под своим крылом.
Но вернёмся к обществу Господню,
Что ещё придумал иудей?
Моисей здесь снова об исподнем:
«Всякое бывает у людей.
Если от случившегося ночью
В стане кто окажется нечист -
Выйдет пусть, своё бельё замочит
И дрожит от холода, как лист,
К вечеру своё обмоет тело
И по обновлению светил
При луне вернётся в стан свой смело,
Дескать, день моленью посвятил.
Место быть должно у вас вне стана,
Выходить до ветра вам туда
Лишь с курком взведённым у нагана
И с лопаткой, что не ерунда.
Ясно всем, зачем волыну взяли,
А с лопаткой – лучше штыковой,
С нею можно, милый мой Израиль,
Окопаться, не вступая в бой.
На природе будешь, сын, садиться,
За собой, что сделаешь, зарой.
Испражнение твоё не птица,
Чтобы скрыться за большой горой.
Стан, где Иегова поселился,
В святости держи по мере сил,
Дабы в мерзость Он не оступился,
От тебя, мой сын, не отступил».
(Представляю, в кожанках, по-скотски,
Взгромоздившись на один редут,
Луначарский, Крупская и Троцкий
О культуре прения ведут.
Друг на друга следуют нападки,
А дойдёт до апогея спор,
В ход пойдут сакральные лопатки…
Лучше шли б они на скотный двор).
Несогласный с мнением Спинозы,
Что левит писал текст не один,
Объяснит пусть мне метаморфозу -
Почему приличный гражданин,
Воровать добро не возжелавший,
Грешниц не желающий прощать,
Должен принимать рабов сбежавших,
А не господину возвращать?
«Появился раб в твоём поместье -
От кого сбежал, не выясняй!
Пусть живёт средь вас на новом месте,
Ты ж прими его, не притесняй».
(Хорошо, когда раб Египтянин,
Бог за милосердие простит.
А как быть, когда моавитянин,
А ещё страшнее – аммонит?
Думаю, что ренегат-безбожник,
Про раба вписавший здесь слова,
Джефферсону в Штатах много позже
Помогал писать Билль о Правах).
«Не должно блудниц быть из достойных
Дочерей Израиля. Их дом
Пусть не служит местом для притона…»
Хватит и без них девиц кругом
Центровых, дешёвых и не очень
Для братков и бритых сыновей.
(Олигарх девиц таких, как кочет,
Повезёт топтать на Куршавель).
«Перед Господом в его передней
Не к добру развратником прослыть.
Остолопом надо быть последним
За услуги плотские платить.
За духовное – другое дело
Жертвоприношенье принести…
В чистоте держащим своё тело
Бог и прегрешение простит».
(Ехали друзья, с одним случился
По дороге маленький роман,
Полюбил красавицу и смылся.
Благородно, даром задарма
Взял её в общественной уборной,
Предъявил билет ей на Бейрут,
Про оплату заявивши гордо,
Что гусары денег не берут.
Ай да молодец, ну весь в папашу,
Голубая в нём играет кровь.
Чтоб искоренить беспутства наши,
Больше надо ставить на любовь.
Про любовь к народу стонет Дума,
Общество Господне во плоти.
Кто-то в ней придумал очень умный
Про любовь, чтоб денег не платить).
Кстати, о деньгах небескорыстных.
«Иноземцу с мукой на лице
Серебра ты дать и не помысли,
Разве что слупи с него процент.
Под одним с тобой живёт брат небом.
Денег в рост ему ты не давай,
Серебром с ним поделись и хлебом,
Раздели последний каравай.
Землю, что захватите нахрапом,
В одиночку не переварить,
С братом, дав чиновнику на лапу,
По кадастрам будете делить.
Ближнего не обнеси ты долей,
Не плоди раздоры без числа.
Помни, сын, яичко золотое
Деду с бабкой курочка снесла.
Дед и бабка с внучкой веселились,
А других прогнали от крыльца,
С мышкою они не поделились
И остались вовсе без яйца.
Поделись последним и нелишним
С ближним, пока всё не потерял.
То тебе не взяточник-гаишник,
Сам Всевышний свыше приказал.
Обещал что Богу в услуженье
Выполнить, так выполни уже…»
(Добровольное то приношенье -
Золотые яйца Фаберже.
Не искусствовед я, что приятно,
Но фантазий избежать не смог,
Лишь представил золотые ятра,
Снова заломило между ног).
Глава 24. Помни Господа печать!
«В жены муж возьмёт девицу…»
(По любви, а может, нет -
Здесь про то не говорится,
А напрасно, в ней таится
Объяснение, ответ.
Ведь любовь подруги милой
Ввергнет мёртвого в озноб,
А попался к ней на вилы -
Не сорвёшься, до могилы
Впредь висеть тебе, как сноп).
«В жены муж возьмёт девицу,
Дорогих коснётся вил…»
(А связался с аферисткой
Иль попал на феминистку,
Что в психушку угодил).
«Не найдёт благоволенье
Дева вдруг в мужских глазах -
Островатые колени
Или мнений расхожденье,
А в итоге – в пух и прах
Разругались»… (Передряги,
До побоев не дошло б…
Женщины, мои бедняги,
Жизни будничной трудяги -
Как вам с нами тяжело.
Ведь в мужчинах зла не меньше.
Взять японца, паразит,
Сам мотается по гейшам,
А жену отправил к лешим,
Потому лишь что храпит,
Но не он, она, конечно.
Мужу можно, хоть вокзал
Он обрушит храпом встречным
С носопаткою увечной,
Перебитой за «банзай».
Представляете, в квартире
Как в трубе сто децибел,
Не укроешься в сортире,
Впору делать харакири…)
«Со словами – Цоб-цобе!
Муж однажды может выгнать,
Разводное дав письмо
Женщину…» (И пусть на выгон
Та идёт, другой ханыга
В жёны там её возьмёт.
Пусть идёт к другому мужу,
Чай, идти недалеко…
Но и с этим сядет в лужу -
Вновь окажется ненужной…
Как вам с нами нелегко).
«А умрёт сей муж последний -
Ясно от каких причин:
От жены нравоучений
И побочных увлечений,
Что бывает у мужчин.
Из семейной жизни сферы
Прочь уйдёт навеки мать -
Бывший муж, по списку первый,
С имиджем вдовы и стервы
В дом её не может взять.
Мерзость есть дорожкой склизкой
Без любви ходить во брак»…
(А родишься феминисткой,
Будь ты хоть Любовью Слиской,
А счастливой стать – никак.
Женщин я не обижаю,
Сколько зла таит любовь
Знаю, Слиску обожаю,
Всем Арбатовым желаю
Мужикам не портить кровь.
Пусть кого-то выгоняют,
Только чтоб не далеко,
И обратно возвращают,
Прошлые грехи прощают…
Как им с нами нелегко).
«Взял кто женщину недавно
В жёны, сразу на войну
Не идёт пусть, в деле славном
Отличится в самом главном -
Ублажит свою жену.
Целый год увеселяет
Женщину молодожён,
Пусть надежду ей вселяет,
Малыша дождётся, лялю,
А потом лишь – под ружьё».
Молодой народ бедовый.
Во спасение семей,
Благоденствия основы,
Дал семиту год медовый,
А не месяц Моисей
Растянуть любви мгновенья…
Сам пророк не устаёт
От своих нравоучений,
Раз за разом наставленья
Словом Бога раздаёт.
Речь повёл он о залоге.
Людям древний тот закон
Был действительно в подмогу
Обходиться без подлогов…
(То не наш аттракцион
Разных там приватизаций
И другой галиматьи,
Где одним в жиру кататься,
Чёрною икрой швыряться,
А другим за всё платить.
Кстати, что такое деньги?
То овеществлённый труд -
Где один сидит в телеге,
Баловень судьбы, Онегин,
А другие жопы рвут.
Деньги это не бумага,
Это даже не успех -
Труд Магнитки и Гулага,
Всех угробленных во благо
Тех, кто рылом «Лучше всех».
Речь уже не об евреях,
Дескать, как они умны.
От безмозглости не прея,
На солдате вошь жиреет
И мозги ей не нужны.
Отслоились паразиты,
Всплыли на свои посты,
Всё обстряпав шито-крыто:
Свиньям – полные корыта,
Как предел любой мечты.)
Раньше всё понятней было
Очевидней и честней.
Кто кому начистит рыло
Не всегда решалось силой,
Что отметил Моисей:
«Если кто украл у брата
А его поработил,
В рабство продал без возврата -
Я б такого супостата
Собственной рукой убил».
(Здесь двойной стандарт, похоже.
Не попал Иосиф в плен,
А братьями был низложен
В рабство, чтобы стать чуть позже
Основателем колен
Израиля, не чухонцев.
А что вышли в «Лучше всех»
Братья, суть работорговцы,
Место заняли под солнцем -
Моисей забыл их грех.
Чем, скажите, не Расея?
В рабство продан весь народ,
Ропот слышу с областей я:
Голосуй за Моисея
Он порядок наведёт,
Приструнит монополистов.
Но сомнение берёт:
По каким партийным спискам
С Хакамадой или Слиской
Он на выборы пойдёт?
Бог печётся о народе
И слова Его не блеф,
Но сомненья не уходят -
В Моисеевой колоде
Плутоватый Герман Греф.
Человек квартиру строить
Деньги занимает в долг -
Ипотеку Греф устроит,
Но проценты слупит втрое,
Взяв квартиру под залог
И не возвратив обратно…
Из числа убрать нули,
Дутые за метр квадратный,
Взялся Президент за брата
Ту проблему разрулить.
Лидер новоиспечённый,
Оптимизм его черта,
Но признаться обречён он -
Там, где жуликов до чёрта,
Не изменишь ни черта).
Моисей давал в агитке
Указаний на гора:
«С ближним ты делись избытком,
Дал взаймы – забудь убытки,
Не надейся на возврат…
Не бери в залог ты душу,
То, что сохраняет жизнь -
Жернова или телушку.
У младенца погремушку
Брать ты тоже воздержись»…
(Чтоб вернуть свои деньжата
Не возьмёт в залог братан
У могильщика лопату,
Ум и честь у депутата,
А у пьяницы стакан.
Не бери автомобиль ты.
Выживать прикажешь как?
На какой кривой кобыле
От бордюра наш водила
Отбомбит свой порожняк?)
«Если ближнему немного
Дашь взаймы, в дом не входи,
Не высматривай с порога,
Что возьмёшь ты для залога,
За дверями подожди.
Тот, которому взаймы ты
Не последнее ссудил,
Вытащит худое сито,
Под залог отдаст корыто
Да детей, что наплодил.
Не ложись ты спать, имея
На себе чужой залог,
Возврати его скорее
До захода, не позднее,
Чтоб уснуть несчастный мог
В собственной своей одежде,
А не голым на траве…
Возврати залог невеже
До того, как глупый врежет
Умнику по голове».
(Маргиналов, отщепенцев
Не гони с порога прочь
Гастарбайтеров-пришельцев,
Гул наёмных возмущенцев
Отключи и обесточь.
Правду строить на обмане
В блефовстве поднаторев -
Это мерзость. Россиянам
Бог отвёл одну поляну…
Вы согласны, падре Греф?)
«За отцов не наказуют…»
Хоть совсем не богослов,
Извините, протестую:
За других богов ревнуя
Иегова пять родов
Проклинал, я помню, лично.
Кому верить надо всем -
Иудеям фанатичным
Или максиме приличной,
Что поведал Моисей?
За свои лишь метастазы
Должен сын наказан быть.
Про преступные указы
Иеговы бить всех разом
Мне хотелось бы забыть.
За детей породу сучью
Нужно вздрючить пап и мам
Из семей благополучных.
Но закон другому учит -
«Пусть сынок ответит сам
Смертью за свои проступки,
Если пойман, обличён.
Гены – те же незабудки,
А что дочки проститутки -
Мамы точно ни при чём.
Не суди ты их превратно
И не шли таких в острог…
У детдомовского брата
И вдовы в час предзакатный
Не бери одежд в залог…
Всю не оббивай маслину…
Есть у Господа тавро -
Шлёпнет в лоб, и ты счастливый,
Или участью ослиной
Заклеймит старинный род…
Запасая жита в волю,
Ты снопы свои вяжи
И трудись как трудоголик,
А забудешь сноп на поле,
Возвращаться не спеши.
Пусть останется тот снопик
Сироте или вдове
Иль пришельцу. Тех, кто в попе
Оказался, деньги пропил,
Ты не бей по голове.
Виноград свой собирая,
Плод последний не снимай,
Щель оставь в стене сарая,
От трубы теплоцентрали
Ты бомжа не отрывай.
Век тебе пробыть в достатке,
Сердце не ожесточать,
В инсулиновом припадке
Не хрипеть от жизни сладкой…
Помни Господа печать!»
