Валерий Белов
Второзаконие. Поэтическое прочтение
Глава 18. Заклинатели
За бедных левитов замолвите слова,
В раздаче землицы они не у дел,
Сказал в утешение им Иегова:
Левитам своим сам Он будет удел.
Носителям правды, столпам мирозданья
Духовною пищей кормиться с небес,
Но это не значит, что за подаяньем
На старости лет обращаться в Собес.
Житейским разборкам жрецы неподсудны.
На сане священников Божья печать,
От жертв приношений, обильных и скудных
Всегда для левитов положена часть.
«Плечо от овцы и вола, ливер, челюсть,
От хлеба начатки, вино и елей –
С таким продовольственным обеспеченьем
Левит будет жить до скончания дней,
Молясь о народе Моём непрестанно,
От бед и несчастий ваш громоотвод.
Когда вы придёте в край обетованный,
Там вас охранять он найдёт от кого.
Едва вы в желанную землю придёте -
Здоровье подорвано множеством ран,
На вас налетят исцелителей сотни,
Предложат вам зелье и всякую дрянь.
По Нашим понятиям, просто уроды,
Провидцы, пророки у них не в чести.
Детей отдают они бесам в угоду
И всё норовят сквозь огонь провести.
Гадатели и заклинатели, маги,
С могил поднимающие мертвецов…»
(При них аттестаты, дипломы, бумаги
И весь атрибут облапошить глупцов.
Один наведёт, а другой снимет порчу.
Такого обидишь – очнёшься в хлеву…
Не зная каких сил у них полномочья,
Я всех поимённо здесь не назову,
А очень хотелось – Могильные, Ланги,
На лбах их печатью Антихриста знак…
Но Джуну ценю, пред пророчицей Вангой
Главу преклоню, вот такой я чудак.
Чумак, Кашпировский здесь просто не катят,
Один у них фетиш – побольше деньжат.
И как не попасть к прохиндеям в объятья
Ещё Иегова всех предупреждал).
«Туземцы, которых ты гонишь нещадно,
Вступили с гадалкой в преступную связь,
Моё непорочное чистое чадо,
Не лезь, заклинаю тебя, в эту грязь,
Не будь поросёнком… Итог подытожу:
Жить по предсказаньям волхвов и старух
Народу избраннику, право, негоже.
Не то тебе даст Твой Господь-демиург.
Из братьев твоих Я воздвигну пророка,
Дам право ему за Себя говорить.
Кто глух к Слову Бога, с тех крайне жестоко
Взыщу, напущу на них язву, гастрит.
А тот, кто присвоит вдруг прерогативу
Назваться пророком и словом Моим
Без Наших согласий и Нашего ксива –
Его четвертуем, прилюдно казним.
А как настоящих узнать среди прочих
Пророков, пришедших за славой земной?
У них документы проверишь не очень,
Лекарств не придумано от параной.
Есть способ один. Если слово он скажет
От имени Бога, а слово то в срок
Не сбудется вовсе, окажется лажей –
Пророк тот хреновый, совсем не пророк».
Пустой разговор, что первично, вторично:
Материя или сознание, дух…
Ответ я предвижу не очень приличный:
Яйцо или курица? Ясно – петух.
Но если научно и в терминах строгих
Без скидок на глупость и инфантилизм,
Для верификаций пророков двуногих
Как метод Господь предложил эмпиризм.
Глава 19. Города-убежища
«Руку за руку, ногу за ногу,
Справедливо чтоб, глаз за глаз…»
Нам самим, может, стоит заново
Выполнять древний тот указ,
Самосудно карать преступников
Без согласья на то властей,
В паутине слегка запутавшись
Первобытных своих страстей?
Тем, кому не пристало чушь нести
Про права, гуманизм, прогресс,
Стоит, думаю, им прислушаться,
Что советовал древний жрец.
Иегова ведь в прогрессивности
Нашим мало в чём уступал,
Разве что, не с такой активностью
Свои кодексы штамповал,
Над двусмысленностью не морщился,
Над поправками не страдал.
Впрочем, денег Ему за творчество
Березовский не предлагал.
Важно качество – не количество
Тех законов. Ведь их тоннаж,
То есть сколько нулей в наличности,
Больше ценит избранник наш.
Иегова в лоббизме жреческом
Не замечен, наоборот,
Своей подлинной человечностью
Он еврейский восславил род.
«Низкосортные все народности
Уничтожит ваш Бог когда,
Не дома Он тогда игорные,
Там воздвигнет, а города,
Где убийца от мести спрячется
В казино от досужих глаз…
Пока три в Его списке значатся»
(Типа зон для игры у нас).
Но не каждый для расслабления
Сядет там за игорный стол,
Перед этим на сохранение
В гардеробе оставив ствол.
Не мокрушникам и заказчикам
Иегова те города
Предоставит, а неудачникам,
Попадающим иногда
По ошибке в собрата ближнего
На охоте, при рубке дров
Топором отлетевшим в лыжника,
Вдруг возникшего из кустов.
Всем, кто друга убил нечаянно,
Что случается иногда,
Бог евреям тогда печалиться
Дал убежища-города,
Пока три. Но когда с отрядами
Палестина сынов вместит,
Мест число, где убийце спрятаться,
Увеличится до шести.
(Аферист, весь пропахший трупами,
Сгинул где-то и вновь возник…
Интерпол в городах тех купленный,
Невзлин где-то в одном из них.
Березовский, Закаев в Лондоне,
А Вавилов свой тащит крест
В Вашингтоне, наш бывший подданный…
В мире много подобных мест).
Дабы кровь не пролить невинную…
Только тот, кому смерть с руки,
На насилии просто сдвинулся
Или сызмальства был таким,
Будет изгнан пинком за двери аж,
Над таким месть свершить не жаль.
Все, кто зло совершил намеренно,
Экстрадиции подлежат.
Не сослаться на полнолуние
Им, убийцам, на этот раз,
Всех их выдадут правосудию -
Руку за руку, глаз за глаз.
Надо тщательно всё расследовать
И виновного покарать…
Лжесвидетелю ногу следует
Оторвать, впредь не станет врать.
Кровь невинную в отомщение
Только кровью возможно смыть…
Говоря же о всепрощении -
Для любви не созрели мы.
Глава 20. Аника-воин
Когда ты выйдешь на войну с мечом в авоське,
Не обнаружь вдруг слабину, народ геройский.
Когда увидишь, пока зряч, чужое войско,
От страха голову не прячь в свою авоську.
Узрев в дозоре у врага сил в перевесе,
Не мерь размером сапога чужие веси.
Любой ценой решив спастись, от бега парясь,
Ты над собой не распусти дырявый парус.
Взирая на убитых ряд в висок и в темя,
Не думай, где достать лопат. Без эпидемий,
Без смрада, бьющего в лицо, ты обойдёшься,
Когда на землю праотцов своих вернёшься.
Господь могильщика хранит, нявс звёздный китель.
Ему левит как замполит и жрец-хранитель
Народу скажет: Бог за нас! Явим отвагу!
И зачитает всем приказ: Назад ни шагу!
Вперёд погонит храбреца не без успеха,
Штыком направит беглеца обратно в пекло.
Все мелочи предусмотрел завоеватель,
Огромные права имел жрец-надзиратель.
Военкомат забраковать мог кого хочешь
Из тех, кто рвался разорвать туземцев в клочья.
Вручит повестки военком сынам всем разом
И скажет: Кто построил дом где сектор Газа,
Но до сих пор не обновил свои хоромы?
Тебе здесь нечего ловить, иди до дома
Через овраги и ковыль гуляй не хромый,
Пока другой не обновил твои хоромы…
Кто виноградник посадил, корпел, старался,
Но до сих пор вином своим не обпивался? -
В свой край богатый поспеши без дырки в почках,
Пока сосед не осушил в подвале бочки…
С женою обручён кто здесь, но взят служилый
Так быстро, что в кровать залезть к ней не сложилось?
Даёт отсрочку наш Отец доделать дело,
Чтоб смог обрезанный боец потискать тело.
Свой род пусть множит с молодой он без препоны,
А то придёт потом домой с обрезом полным.
От мысли, как герой живёт без обжиманцев,
Тоскою смертною проймёт всех новобранцев…
Тот, кто труслив и от врага прочь убегает,
Пусть ополченье ренегат не разлагает,
Пример не подаёт другим, не ранит в сердце,
Раз некуда отважным им из строя деться…
Кто от природы духом слаб и малодушен
Насиловать строптивых баб кишкой не сдюжит -
Тот пусть обратно в тыл спешит, Аника-воин.
В великой армии служить он не достоин…
Сам Иегова поведёт в бой эскадроны,
На этот случай у него свои законы:
Когда ты город обложил без преференций,
Мир осаждённым предложи, как даме сердце.
Откроет пред тобою враг свои ворота.
Неравный состоится брак не по расчёту.
Когда взойдёшь ты на крыльцо как победитель,
Не плюй поверженным в лицо, пройди в обитель.
На побеждённых посмотри как слон на моську.
Широким жестом разверни свою авоську.
Что съесть не в силах, надкуси, оставь на память,
В натуре что не унести возьми деньгами.
Сверх меры город не тирань, условья ваши -
Пусть побеждённый платит дань, на всех нас пашет.
Ярмо на шею водрузи послушным гоям,
Но свыше меры не грузи, оставь в покое.
Пусть к солнцу задницей стоят средь грядок мирных
И слишком много не трендят про нас любимых…
Когда же, волк, с тобой на мир не согласится,
Осадой, голодом мори его волчицу,
Экономической души его блокадой,
Ворваться в город не спеши под камнепадом.
Когда всех крыс они дожрут, собак и прочих,
От рези с коликой редут ослабнет очень.
На непокорных Бог пошлёт понос и рвоту,
Вам перебежчик отопрёт тайком ворота.
С мечом в руке, с огнём в груди и в эйфории
На ослабевших напади, от дизурии.
Ворвёшься в город, лиходей-завоеватель,
Всех мужиков в нём перебей, детей оставь ты
В живых, а с ними женщин, скот… (С большою клизмой
Веди поверженный народ к феодализму.
Промой заблудшим, сын, мозги до основанья,
Дай грамоту, чтобы могли читать Писанье.
Чуть-чуть народы отдохнут от ксенофобий,
Когда к язычникам придут Кирилл, Мефодий…
Но там, где рубятся концы – не до приличий…)
А что там говорят жрецы? Да, как обычно:
Добычей пользуйся врагов, пируй победу,
У самых дальних берегов оставь полпредов.
Под корень всех не вырезай в местах лишь в дальних,
Но ближе кто – уничтожай как секс анальный,
Души единой не оставь, карай злодеев…
Окрысился Бог неспроста на аморреев,
Народы прочие на ев ему как жабы,
Когда от их порочных дев пойдут арабы.
Не захотят они потом переродиться,
Расстаться с первобытным злом, в ярме трудиться…
Нарисовались – не стереть, так хоть уменьшить.
И нечего тебе жалеть детей и женщин!
От города оставив труп, ослабь подпругу,
Не вырубай, мой лесоруб, леса в округе.
Ведь дерево не человек, корнями крепко
Оно вросло, ему свой век не плавать щепкой.
Его не выгнать из норы как вепря с воем.
Так не тупите топоры вы об секвойи.
(Росли у Иордана вод дубы и пихты,
Но были пущены в расход лесов реликты.
Провидели не наугад года и сроки,
За флору с фауной всегда дрались пророки.
Про плевела и семена вещали с кручи,
Хотя случались времена для дел покруче).
За дерево, чей сладкий плод годится в пищу,
Наш притязательный Господь особо взыщет.
Лес строевой губить нельзя, но тем не мене,
Руби стволы, чтоб в город взять на укрепленья.
(За экологию Гринпис радеет крайне,
Наш Отче-антиглобалист с ним солидарен.
От фирм и прочих на паях контор дочерних
Земля стареет на глазах, лысеет череп.
За чёрных лесорубов Бог с нас снимет стружку,
Без гроба мы загоним в гроб свою старушку.
На укрепленья изведём леса и доски
И хоронить её снесём в одной авоське.
За мир, очищенный от пихт, в порыве мести
На той авоське нас самих Господь повесит).
А что касается мальцов, что не убили,
Они ответят за отцов, как будут в силе…
Что нужно дерево рубить под самый корень -
Так выполняют "Не убий!" жрецы в законе.
Глава 21. Мир от толстосумов спасёт красота
В земле благодатной, представьте картину,
Вдруг найден убитый, лежит на жаре,
Преставился по неизвестной причине,
А может замёрз, ведь февраль на дворе.
(Год круглый там яркое солнце сияет
И не выпадает там снег никогда,
Но если у нас очень жарко бывает,
То значит и их достают холода).
Короче, лежит труп ногами к востоку
И от удивленья глаза закатил -
За что обошлись с ним так люди жестоко?
Притом неизвестно, кто парня убил.
На случай такой в Книге есть указанья.
Прибудут старейшины, что не пустяк,
Измерят до всех городов расстоянья,
Кто ближе к находке – того и висяк*.
Когда же чувак всем назло отключился
На самой границе участка, межи -
То тот, кто быстрей на верблюде примчится,
Имеет возможность труп переложить
На новое место, свезти на телеге,
Свалить, отдышаться, присесть отдохнуть,
Свинью подложить ментовскому коллеге
И в смысле прямом это дело спихнуть.
Оно, может быть, и не очень красиво
Трупешник таскать среди белого дня,
Но надо же как-то оправдывать ксиву
И дел раскрываемость резко поднять.
Старейшины города, что других ближе
К убитому, где обнаружили труп,
Возьмут пусть телицу без травм и без грыжи
И с прокуратурой вопрос перетрут.
Телицу в долине замочат, поляну
Накроют в участке, лицо кирпичом
И руки умоют – убился, мол, спьяну
На нож напоролся, а мы ни при чём.
(Царевича Дмитрия вспомнить здесь можем,
Царя реноме мальчик в Угличе спас -
Дитя налетело на собственный ножик
И делало это четырнадцать раз).
В опричнину, во времена инквизиций,
Сегодня все методы те же что встарь -
Когда есть возможность отчётность повысить
Везде одинаково мыслит сыскарь.
При случае верном пройтись на халяву
Сокроют менты очевидное зло,
Заяву похерят, подбросят маляву
И быстро раскроют, что быть не могло.
В вопросах подлога они эпигоны,
В нём доблесть скорее для них, а не грех,
Семитские оборотни при погонах
Похлеще иных, оборотистей всех,
Отмолят убийство, очистят Израиль
От крови невинной. Священник-левит
Ментам за телицу, что вместе сожрали,
Квартальную премию определит.
Невинную кровь надо смыть в коридоре,
С ней ярость Господня – вещает левит…
Но если такой ты пред Боженькой добрый,
По что твои руки по локоть в крови?
Вопрос риторический. Может случится,
Бог даст тебе право рулить без помех,
Но что за причина давить разночинцев?
Ответ очевидный – ведь ты «Лучше всех».
Когда на войне всех врагов победите
И пленными ты отоваришь свой куш,
Возможно, найдёшь там свою Нефертити
Красивей других намалёванных клуш.
(Любовь переломит хребет исполину,
Спасёт красота мир от скверны и зла,
Спасла же она нашу Екатерину
И даже на царский престол возвела).
Прекрасную видом взять в жёны захочешь -
Веди её в дом. Пусть главу острижёт
И ногти обрежет, одежду всю в клочья
Она изорвёт, честь свою сбережёт,
Живёт в твоём доме и месяц рыдает
По папе и маме, кого ты убил.
Лишь после того, как обида растает,
Возможно и ей помечтать о любви.
Но лишь помечтать, ибо в доме семита,
Куда её рок побеждённой занёс,
Не ей пропускать претендентов сквозь сито,
Кого выбирать – не стоит здесь вопрос.
(И кельты, и франки сейчас жизнью стильной
Живут, накопили в избытке добра,
Но женщин своих они так распустили,
Что в жёны славянок приходится брать.
На всех не хватает, хоть по лотереи
Разыгрывай женщин кто не голубой…
Не бал-маскарад – хуже ряженых геи.
Лужка на них нету, он дал бы им бой**).
С убитой роднёй отошла от падучей
Отплакала и на софе возлежит
Твоя Нефертити… Послушаем лучше
Что скажет на это законник-левит.
Ты можешь войти к ней и сделаться мужем
И будет она тебе верной женой,
Когда ж опостылеет, станет ненужной
Её отпусти и препоны не строй.
Проваливает пусть, идёт куда хочет,
Слоняется тенью меж отчих могил,
Но в рабство продать её будет не очень
И всё потому, что её ты смирил,
Подмял под себя, как молодушку кочет,
И уж за другою хохлушкой бежишь,
Она же пусть квохчет себе, где захочет,
Какой у неё скоро будет малыш.
Любовь чувство сильное, наше начало
Мы пестуем в неге и множим сто крат.
Но как бы любовь себе ни подчиняла,
Сильней на земле социальный уклад.
Возьмём двоежёнца, привычное дело.
Одну ингуш любит отчизны сильней,
Другая до чёртиков осатанела,
Но обе ему нарожали детей.
На свет вышел первым сынок нелюбимой.
Чтоб впредь не дробить сбереженья отца,
Прокатит обычай всех денежек мимо
Любимую очень, а с ней и мальца.
А сын нелюбимой за дело возьмётся,
Удвоит всё, что у любимой украл.
Великая сила закон первородства,
Любовь отожмётся, где царь капитал.
(Лишь мы, раздолбаи, живём на зарплату,
Не в шекелях наш состоит интерес.
Нас много и все мы не хуже, ребята,
Чем те, кто «всех лучше» в оценке на вес.
На круги своя всё вернётся обратно
И женщины выберут нас неспроста.
Когда лишь любовь ген даёт доминантный
Мир от толстосумов спасёт красота).
И в древности были свои недоноски.
На жалобу – сын буйный, пьяница, мот -
Община всем миром побьёт отморозка
Камнями да так, что подросток умрёт,
Но зло беспредела в среде истребится.
С ним тот устранится, кто слишком ретив,
Сын Израильтянин бузить убоится…
(Нацболов и прочих Минюст запретит.
Я также как все ненавижу скинхедов,
Хоть в сущности я, как они, маргинал,
По пьяному делу и в морду заеду,
Но Эдю Лимонова зауважал.
Когда-то в Париж дёрнув от коммунистов,
Он матом ругался, что нехорошо,
Но скоро неистов одумался быстро
И даже в тюрьму за идею пошёл,
Движением крайних заполнил провалы,
Когда довели весь народ до сумы.
Нацболы его как и все маргиналы,
Но разве что чуть маргинальней чем мы.
В своей хате с края народ маргинален,
А кто в середине – Федот, да не тот.
Пока нас с окраин родных не прогнали
Движение крайних Россию спасёт).
Когда преступленье, достойное смерти,
Свершится, и будет злодей умерщвлён,
Повешен, не должно ему на рассвете
Болтаться мешком, привлекая ворон.
Его погреби в тот же день, ибо проклят
Пред Богом смердящий обтруханный труп.
А кто погребёт, не играет здесь роли,
Убрать за собой не сочтите за труд…
Ту землю, что Бог вам даст, не оскверняйте
И свой в чистоте сохраняйте удел.
(А что до других мест – тогда извиняйте,
Про то Моисей рассказать не успел).
Отходы в чужие края вывозите!
Кто даст на отправку зелёный свисток?
Об этом в учении древних левитов
Возможно прочесть, но уже между строк.
* Висяк – преступление, уголовное дело по которому было приостановлено и сдано в архив ввиду невозможности установления личности виновного в преступлении.
** Мэр Москвы Юрий Лужков совместил в один день гей-парад и День десантника.
