Валерия Олешкевич
10 лет выпуску
Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями и людьми случайно.
Глава первая. Портреты
Школа
23-я школа находится на одной из окраин города. В начале нулевых здесь располагались конечные остановки трамвая и двух маршрутных автобусов. В отличие от других районов, этот был густо поросший деревьями, здесь даже находился небольшой лес с истоптанными дорожками. Большая часть домов не превышала пяти этажей, а одна из улиц и вовсе состояла только из двухэтажек.
Почти в каждом дворе находились самостоятельно организованные жильцами клумбы из покрышек, выкрашенных в яркие масляные краски. Кто-то выпиливал из подручных материалов лавки, устанавливал покосившиеся столы.
Дворы, в которых обитало много детей, обычно можно было опознать по прибитым к стволам деревьев мягким игрушкам. Они долго служили в чьей-то из местных семей, но уже изрядно потрепались и стали ненужными. Все это, как правило, выглядело бедно, зато во дворах было на чем сидеть и на что смотреть.
Детские площадки практически все походили друг на друга. Проржавевшие скрипучие качели, наполированные штанами железные горки, самодельные песочницы с оббитыми бортиками. А еще в каждом дворе стояли не относящиеся по своей природе к детским аттракционам выбивалки для ковров, которые дети использовали как турники для кувырков.
В районе школы находились всего два магазина и несколько ларьков с овощами, конфетами, прессой, мороженым и сигаретами. Здесь же располагались несколько забегаловок, где продавали дешевое разливное пиво. Одна из них представляла собой пристройку к зданию детсада «Лютик», который находился через дорогу от школы.
Среди местных жителей были те, кого знал каждый обитатель района. В основном они славились своим криминальным прошлым или настоящим, либо своими врожденными отклонениями. Последних завсегдатаи забегаловок по-доброму называли юродивыми. Иногда просто так угощали их пивом и сигаретами, а иногда просили за это публично сделать какую-то глупость. Например, поймать голубя или собрать все окурки вокруг урны.
23-я школа была ничем не примечательнее других школ города. В первые годы жизни она была самым ярким зданием района – ярко-оранжевая. Но со временем цвет выгорел и стал, скорее, бледно-желтым, местами, где проступала плесень от сырости, коричневатым. Где-то облупилась краска, где-то потрескались оконные рамы, где-то были выбиты кусочки стекол.
В начале нулевых в задней части школы, в подвале, находился тренажерный зал. Сюда ходили исключительно мужчины, потому что здесь можно было только и делать, что тягать железо – никаких беговых и вело дорожек. Здесь находились исключительно штанги и тяжеленные металлические диски.
У главного входа в школу висел несменяемый годами, уже выцветший плакат, на котором был изображен держащий указку ежик в очках. Его голову окаймляли три слова: «Ум, надежность, доброта».
На первом этаже располагались вешалки для верхней одежды и сменки, спортзал для уроков физкультуры, столовая и кабинеты начальных классов. Второй этаж практически весь принадлежал руководству школы. Здесь находились кабинеты администрации, актовый зал, учительская. Этот этаж регулярно ремонтировался, был украшен картинами и цветами.
* * *
Последующие два верхних этажа отличались лишь цветом стен. Третий был выкрашен в масляный желтый, а четвертый – в масляный зеленый. Поэтому у учеников школы выработалась привычка называть этажи по цвету: «Математика у нас на зеленом, а физика на желтом».
А еще на верхнем этаже находились два туалета, в котором старшеклассники иногда удачно, а иногда и нет, закрывались для коллективного курения. Как правило, компания от пяти до семи человек – больше не помещалось – выкуривала одну сигарету, передавая ее по кругу. Последним часто не доставалась затяжка, но это не оправдывало их в момент, когда директриса или кто-то из учителей школы застукивал собрание в облаке дыма.
В женских и мужских туалетах отсутствовали кабинки. Где-то еще частично сохранились перегородки, а где-то лишь основания, на которые они когда-то крепились. Вместо унитазов были оборудованы дырки в полу, похожие на медицинские утки. Слив, как правило, работал плохо. В бачке либо не было воды, либо отсутствовала веревочка, за которую нужно дергать для ее спуска. Поэтому в туалетах часто воняло испражнениями, реже – хлоркой.
В кабинетах русского и литературы висели портреты отечественных классиков, в кабинетах истории – портреты отечественных историков. В кабинетах географии половину доски прикрывала карта мира, а в кабинетах химии – таблица Менделеева.
Самыми яркими считались кабинеты английского языка. Казалось, что иностранный изучают только пятиклашки. Стены украшали разные вариации алфавитов, на которых каждая буква изображала какую-то рожицу. Мультяшные персонажи показывали на плакатах образование времен, множественного числа, спряжений. Минималистичной выглядела лишь таблица с неправильными глаголами. Потому что именно к ней учителя английского относились с особой строгостью. Они ничего не требовали от учеников так, как знание трех форм неправильных глаголов.
Список мероприятий в 23-ей школе оставался неизменным. Замдиректора по воспитательной работе с особой строгостью наблюдала за тем, чтобы каждое из них проходило по плану. К нововведениям здесь относились без энтузиазма, и, как правило, придумывали какие-то причины для отказа: ремонт нужного кабинета, отсутствие денег для создания декораций, нехватка канцелярских запасов.
Из года в год здесь отмечали строго восемь праздников: 1-е сентября, День учителя, Новый год, 23-е февраля, 8-е марта, День космонавтики, День победы и последний звонок. Это помогало сохранять в школе дух единения поколений. Многие годы разные ребята украшали одними и теми же игрушками новогоднюю елку, развешивали одни и те же плакаты с изображениями солдат и Юрия Гагарина, приклеивали одни и те колокольчики к стенам коридоров на выпускные.
На первом этаже постоянно пахло столовой. Как правило, гуляшом или супом. Это было самое любимое место в школе для всех, включая случайных посетителей. Сюда после обеда заглядывали жители района, чтобы купить оставшиеся после налета учеников булочки с повидлом, коржики, конвертики со сгущенкой и пирожки.
Цены росли медленно. Постепенно увеличивалось лишь количество копеек. Круглой суммы здесь не было написано ни на одном товаре. Например, булочки стоили 1 рубль 23 копейки, конвертики – 2 рубля 37 копеек, а пиццы – самый раскупаемый товар – 4 рубля 58 копеек. То же правило распространялось и на напитки: стакан компота – 1 рубль 6 копеек, чай – 1 рубль 28 копеек, какао – 2 рубля 3 копейки. Неизменный кассир Валя ежедневно с недовольством просила рассчитаться без сдачи, чего никогда не происходило. Тогда она громко с глубоким выдохом начинала отсчитывать мелочь из кассы.
Библиотека почти всегда пустовала. Исключительными были две первые и две последние учебные недели года, когда школьники получали и сдавали учебники. Редко сюда заглядывали те, кому нужно было исправить оценку по литературе, для чего обязательным к прочтению назначалась какая-нибудь скучная книга.
Ученики 23-ей школы не носили форму, здесь не было строгого дресс-кода. Периодически лишь вводились некоторые ограничения. Например, в начале нулевых, когда девочки фанатели от Бритни Спирс, руководство школы вынесло строгое предупреждение для тех, кто приходил с голыми пупками или в шортах. В середине нулевых выборочные замечания часто делались по поводу пирсинга на лице, ярко-выкрашенных прядей и кричащих причесок.
В общем, это была обычная школа без регалий, особых статусов и высоких рейтингов. Из года в год сюда приходили и отсюда выпускались обычные ребята из обычных семей. Из года в год здесь выбирались свои звезды-старшеклассники и свои звезды-старшеклассницы, в которых влюблялись младшие ученики. Здесь одинаковые драмы переживали девочки и мальчики. Здесь одинаково устраивались разборки на заднем дворе. Отсюда из года в год вот уже много лет выпускались новые люди.
Краля 11 «А»
Катю выделял из всех её дурацкий смех. Он звучал как-то ложно-омерзительно и все время невпопад. Однажды на уроке немецкого Юра читал текст, в котором встретилось слово «авторитарный». Почему-то Катю оно насмешило, что стало неожиданным даже для учителя – она так растерялась, что не успела сделать замечание в неловко повисшей тишине. Юра же покрутил у виска и продолжил читать.
Катю воспитывала мама – стандартная женщина, пережившая перестройку в беременности. Светлана Михална – полная приземистая женщина – в свои сорок лет, когда Катя училась в 11 «А», уже имела половину рта золотых зубов, густозалаченную укладку и стервозный нрав. За время учебы никто из Катиных друзей не видел её с мужчиной.
Светлана Михална входила в родительский комитет и была на короткой ноге со всеми классными руководителями дочери. Она всегда дарила самые большие и самые вульгарные букеты – те, в которых каждая умирающая розочка обёрнута гофрированной бумагой и посыпана блестками, а все вместе они упакованы в три слоя фиолетового глянца.
Лишь в 10-м классе у Кати проявились гены мамы. Теперь она садилась за первые парты, сдружилась с королевой класса и начала густо краситься. Её волосы из родного каштанового преобразились в бордовый, а природные кудри высохли и образовали мочалистый шар.
Теперь от Кати постоянно пахло сладкими духами и каждую неделю она демонстративно хвасталась маникюром из наращенных ногтей. За внутреннюю и ярко-выраженную внешне непосредственность одноклассники ласково звали ее Краля. Легкомысленное и звонкое прозвище подходило Кате намного больше пресного имени.
Краля была известна тем, что дружила с королевой класса – отличницей и самой модной девочкой Кристиной. В отличие от нее, Краля получила славу дурочки среди мальчиков-одноклассников. С ней все дружили, отчасти потому, что она никогда не отказывала в списывании. Но дать списать для Крали в десятом классе уже не было просто дружеским жестом. Теперь она была убеждена, что любая блажь для парней – ключ к популярности. Ребята же пользовались положением.
Однажды на перемене, когда Краля в модных неприлично-заниженных джинсах наклонилась к соседке по парте, одноклассник подрисовал ей на копчике маркером стринги. Катя, заметив это, начала кокетливо и хохоча своим ненормальным смехом бить одноклассника по спине. Ей нравилось, что она в центре внимания.
Поэтому ни для кого не было удивительным, что именно Катя создала беседу выпускников.
На момент, когда в строке «Тема беседы» Катя печатала «10 лет выпуску!» ей уже исполнилось 28, она имела диплом о средне-специальном образовании по направлению бухучёт и три записи в трудовой книжке.
После окончания колледжа Катя несколько месяцев работала продавцом-консультантом в магазине бытовой химии, потом – долгое время – кассиром в ремонтно-строительном супермаркете и последний год числилась менеджером в лавке канцелярских товаров в торговом центре.
С личной жизнью у Кати до сих пор не складывалось, но она это не очень-то осознавала. Несколько кратковременных романов со старшими выпускниками и несколько – с парнями из соседней школы.
Катя жила со Светланой Михалной, хотя один раз предприняла попытку уехать от неё к своему очередному парню.
Он жил с родителями, но в Катином мире заявиться к нему домой было чем-то естественным. «Если ты собираешься со мной семью строить, то ты должен поселить меня у себя. Мужчина забирает женщину в свою жизнь вообще-то», – заявила Катя своему тогдашнему ухажеру. Но он оказался не готов к столь тесным отношениям и, быстро подыскав повод, выдворил Катю обратно к Светлане Михалне. Мама всегда принимала сторону дочери, всячески покрывая разнообразной лексикой её несостоявшихся женихов.
На момент создания беседы Катя пребывала в стадии флирта с мужчиной сорока трёх лет по имени Костя. Он снимал квартиру неподалёку от Светланы Михалны, был в разводе и имел дочь.
С Кралей они познакомились в супермаркете. Он предложил проводить её до дома, и Катя, перецеловавшая к тому моменту всех районных лягушек, уж в этот раз уверилась – эта лягушка станет её принцем.
После того, как встреча появилась в списке у всех в нее приглашенных, Краля свернула соцсеть и открыла смс-переписку с Костей.
Кэтти: «Я иду на вечер встреч выпускников. Хочу новое платье. Как думаешь, какое мне пойдёт?»
Костик: «Мне уже ревновать?»
Кэтти: «Кто знает…»
Костик: «Не понял?!»
Кэтти: «Поверь мне, там некого ловить!»
Через минуту Катя: «Если только меня!»
Лика 11 «Б». Саша 11 «А»
– Все же кто-то сподобился собраться на вечер встреч, – лёжа в кровати с ухмылкой сказал Саша.
– Интересно, меня позовут или это только ваш междусобойчик, – суетясь в поисках тапка, выпалила Лика.
К своим 26-и годам Лика состоялась в полной мере: она защитила кандидатскую диссертацию по лингвистике, открыла успешно процветающую языковую школу и страдала сезонной ипохондрией. Саша же получил диплом инженера, работал по присвоенной ему квалификации в частной компании и стал идеальным мужчиной и мужем. Семья Лики и Саши узаконена чуть больше трёх лет, хотя вместе они с одиннадцатого класса.
Лика училась в малочисленном 11 «Б», где из 13-и учеников в вуз собирались поступать лишь четверо. Тогда она воображала себя редактором именитого издательства и мечтала поступить на филфак. Хотя её внешний вид не соответствовал классическому представлению о филологинях.
В 10-м классе она чуть больше месяца гордо носила звание девушки одиннадцатиклассника, который постоянно ходил в наушниках и прокалывал уши подросткам иголкой в подъезде. Он подсадил Лику на альтернативную музыку и привил ей любовь к рокерским цацкам: шипованным напульсникам, футболкам с какими-то рок-группами, по которым в то время сохли все подростки, дредам и пирсингу. Правда, с последним обошлось – Макс оставил на память Лике лишь четыре дырки в ухе для дополнительных серёжек. От других внеприродных отверстий девочку уберегла семья.
Лика росла в полноценной простой семье. Родители никогда не препятствовали её выбору до тех пор, пока она не выпаливала по выходным что-то типа: «Я решила сделать пирсинг в брови!» или «Я вообще хочу жить всю жизнь с собакой – мне муж не нужен!». Тогда папа, а именно он в семье Лики обладал рассудительностью и умением спокойно и доходчиво доносить информацию до подростка, проводил краткие и убедительные беседы с дочерью. Они всегда заканчивались успехом, ведь Лика не просто любила родителей, как это можно себе представить, она уважала старших.
Вообще, несмотря на гормональные скачки пубертатного возраста, девочка если и теряла рассудок, то уж больно аристократично – без суицидальных порывов и побегов из дома. В моменты эмоциональных припадков она садилась писать то рассказы, то стихи, то вообще сценарии к воображаемым фильмам. В 13 лет Лика написала книгу. Это был детский триллер, в котором главной героиней была бабка-ведьма, варившая в котле плохих ребят.
В момент, когда Лика хотела поддержки, она писала своему другу Саше в соцсети километровые сообщения, в которых подробно излагала черты своей индивидуальности и то, как тяжело ей в этом мещанском обществе.
Саша же не пропускал ни одного сообщения Лики. Он даже на смайлик пытался найти такой ответ, чтобы его лучшая подруга не прерывала диалог. Тогда они ещё свято верили в то, что дружба между мужчиной и женщиной – это нормальное для их поколения явление.
Саша учился в 11 «А», отращивал волосы, ходил в рваных джинсах, из-за чего не раз был выставлен охранником за порог школы, и в 10-м классе разбил голову о железную раму окошечка в раздевалке во время дежурства, когда тряс головой под дикий хэви-метал. При этом он был неглупым, но ленивым подростком, который, в отличие от своей подруги, понятия не имел, что вообще делают люди после школы. Он усердно налегал на физику и алгебру, потому что мама решила отправить сына учиться на инженера: «А куда ты пойдёшь? Вон, папка выучился, и ты выучишься».
На момент, когда Лика выясняла отношения со своим одиннадцатиклассником, Саша лишь предпринимал застенчивые попытки познакомиться хоть с какой-то девушкой в соцсетях. Он практически никогда не говорил Лике о себе – её, казалось, мало интересовало, что с ним происходит. Ей было достаточно того, что Саша охотно отзывается словами поддержки на её эмоциональные сообщения.
В школе они редко пересекались на переменах. После уроков расходились по домам, тем более что семья Лики увезла её в центральный район города, а школу менять девочка отказалась. Редко они встречались по выходным и просто гуляли по дворам – Саша приезжал к дому Лики.
Ему было с ней весело и по-ребячески спокойно. Ему нравилось слушать Лику, что бы она ни говорила: критиковала ли толстую тетку впереди, размышляла ли о пропасти между поколениями и о том, как будет выглядеть их жизнь через пять лет. Изредка она давала ему советы, которые он никогда не просил. Но они всегда были полезными и казались ему самыми правильными. Саша испытывал восторг от того, как она машет руками, когда говорит, и что может искренне расплакаться просто потому, что представила какую-то несчастную собаку.
Лика же любила Сашу как своего подданного. Он был добр и хорошо воспитан. Этого ей было достаточно для того, чтобы наседать ему на уши. С первых дней дружбы она уверилась в том, что Саша всегда будет рядом, и она не ошибалась. «Ты клевый друг. Рада, что ты не пристаешь ко мне. А если б хоть какие-то поползновения я почувствовала – я бы удалила тебя из друзей».
И как-то раз она сказала Саше: «Я бы никогда с тобой не встречалась. Ты бы мне наскучил». Через два месяца они поссорились – Саша не смог приехать на празднование 16-летия Лики. Она закатила виртуальный скандал, после которого удалилась у него из друзей. А ещё через пять месяцев полнейшего игнора и в Сети, и в школьных коридорах они начали встречаться. Лика и сейчас отчетливо помнила этот день – день, когда призналась Саше, что, кажется, влюбилась в него.
За неделю до этого она увидела экс-друга в школьной рекреации. И каким-то странным он показался ей тогда. Саша стоял в компании одноклассников и над чем-то смеялся. На этот раз он предстал перед Ликой не в рубахе с нашивками «Punks not dead», а в строгой чёрной водолазке. За окном палило солнце, и Саша будто светился от него. Тогда Лика впервые увидела в нем взрослого парня, красивого и физически слаженного – высокий, худой с роскошными темными волосами и белоснежной улыбкой. Это был первый раз, когда Лика заметила, что у Саши гипнотизирующая улыбка. До этого, казалось, она вообще не заглядывала в его лицо. И вот в тот момент произошёл щелчок заржавелого дружеского двигателя – через неделю Лика, потупив взгляд в потертый паркет, на большой перемене пыталась объяснить Саше, что он тот самый.
Так все началось и дотянулось до сегодняшнего дня. Лика устраивала эмоциональные вбросы в идиллический уклад семьи, особенно когда у нее что-то болело. Ипохондрия периодически достигала истерических пределов и тогда Лика убегала с деньгами по врачам в сопровождении мамы. Саша никогда не препятствовал жене. Наоборот, в такие моменты он часто оставался дома один и писал гитарные партии: в студенчестве Саша чуть больше года играл в рок-группе и даже выступал на городских рок-концертах.
Детей у Лики и Саши не было. Лика имела европейский взгляд на жизнь женщины, и, после того как год проучилась во Франции, еще больше убедилась в его правильности. На первое место она ставила карьеру и личный комфорт.
Ее переменчивое настроение, безумные идеи и даже визг при виде паука приводили Сашу в восторг. Больше всего Саша ценил в Лике то, что еще ни разу за десять лет ему не было скучно. Ни одна другая девушка, а таковые встречались не раз, не смогли даже на пару часов удержать его внимание. Они все казались ему заурядными, наскучивали так, что даже вызывали физическое отторжение. Он до сих пор до беспамятства любил Лику.
Но, несмотря на внешнюю идиллию, роскошные апартаменты элитного дома в центральном районе города, дорогую машину и несколько десятков папок с фотками из путешествий на компьютере, «жили долго и счастливо» оказалось не про них.
* * *
– И меня добавили. Я даже удивлена, – съязвила Лика, увидев, что и её добавил в беседу одноклассник. – Пойдём?
– Я пойду. Ты смотри сама, – Саша уже листал новости на каком-то сайте.
– В смысле? Вообще-то мы семья. Ты собирался без меня идти?!
– Я просто знаю, что ты там почти никем не интересовалась никогда. Да и моих одноклассников там больше.
– Вот и пойду просто с тобой за компанию.
Лика молча уткнулась в книгу, Саша отложил телефон и повернулся на бок.
Через несколько минут она добавила:
– Только не говори им, что мы разводимся. И кольцо наденешь.