Валентина Михайловна Ильянкова
Праздничный Коридор
Глава 15
После возвращения из Москвы прошла неделя, но спокойствие и полное понимание произошедшего, почему-то не наступило. Зосино сознание во сне и наяву не покидала одинокая мужская фигура, оставшаяся на Лабенецком вокзале.
Анцев ей не звонил, а его домашняя линия была недоступна. «Что-то случилось с нашими отношениями, – пробовала разобраться в ситуации Зося, – но, что, именно? Все было так хорошо. Даже была уверенность, что счастье реально существует и никогда не закончится. Совершенно точно только одно – Александр Михайлович меня любит. Это я сама не сумела убедить его, что у меня тоже все серьезно. Неужели мы с ним расстались навсегда?»
Зося занималась домашними делами, составляла с Людмилой список необходимых семян для весенней посевной, но все делала машинально и неохотно. Даже встреча с паном Станиславом не смогла отвлечь ее от грустных мыслей. Она привезла ему из Москвы пакет семян экзотических овощей, купила обычный набор продуктов, которыми можно порадовать пожилого человека, и вместе с Людмилой отправилась к пану Станиславу в гости.
Дверь им открыл молодой юноша, внешне очень похожий на пана Станислава. Увидев входивших в его комнату Зосю и Людмилу, старичок разволновался, растрогался. На его глазах блеснула слеза. Пану Станиславу нездоровилось, на нем была одета меховая безрукавка, а сверху накинут большой женский платок.
– Пани Зося, пани Людмила! У вас, при всей вашей занятости, нашлось время навестить больного старика? У меня радость – внук приехал на зимние каникулы. На агронома учится, еще один год остался, а дальше защита. Летними каникулами он хотел бы со мной поработать на Вашей земле, пани Зося. Если Вы позволите, то буду премного Вам благодарен. Его тоже Станиславом зовут. От меня ему имя досталось, внешность и любовь к земле.
– Вы еще спрашиваете, пан Станислав! Пусть работает, мы ему зарплату назначим. Правда, Мила?
– Спасибо, пани Зося. Деньги ему, конечно, нужны. Мы с ним вдвоем живем на мои доходы. Но пока он может без денежного вознаграждения поработать.
– Только за зарплату, пан Станислав! Я, когда училась, мне тоже позволили работать все летние каникулы в банке. А за мое присутствие на рабочем месте еще и деньги платили. Теперь-то я понимаю, что таким способом банк мне материальную помощь оказывал. Умница наш Александр Михайлович, – голос Зоси стал грустным и нежным, – он понимал, что просто так я деньги не приму, лучше умру от голода. Зато деньгами, полученными в банке по ведомости, я гордилась, потому что считала их честно заработанными. Мне их потом на целый год хватало, конечно, при условии разумной экономии. Вот, же не дал мне Бог ума, когда-нибудь зайти к Александру Михайловичу со словами благодарности за эту поддержку. Вы мои воспоминания, пожалуйста, не относите к Вашему Стасику. Он-то, наверняка, свою зарплату заработает. Поедем, Мила, домой. Там Санечка, наверное, заскучал.
Но Людмила знала, что кроме Санечки, Зосю еще интересует домашний телефон. Она всегда первой подбегала к звонившему телефону, а потом разочарованно передавала трубку кому-то из домашних. Анцев не звонил! Людмила тоже нервничала – она страстно хотела, чтобы Зося навсегда уехала к своему банкиру. Она мечтала стать богатой, выйти замуж и нарожать детей. Но Зосино присутствие в доме могло перечеркнуть все ее планы.
Наступали выходные дни, и Зося вспомнила, о неисполненном обязательстве прошлого года – она обещала Оксане, что найдет свободное время для встречи с ней сразу после праздников. Вечером позвонила Оксане домой, и они договорились о месте и времени встречи.
Оксана утратила свою былую жизнерадостность, похудела, побледнела, возле рта залегла тяжелая складка. Когда Зося уселась рядом с Оксаной за столиком в небольшом малолюдном кафе, Оксана достала носовой платочек, вытерла мокрые от слез глаза:
– Прости меня, Зося! Не знаю, чего больше я ожидаю от нашей встречи – сочувствия, помощи или просто мне нужна всепонимающая и прощающая жилетка, в которую можно уткнуть разбитое в кровь лицо.
– Оксана, ты, в первую очередь, успокойся. Главное, что ты жива и здорова, а с остальным давай будем разбираться. Я сегодня оставила своего малыша в надежных руках, на целый день. Мы с тобой можем не спеша все обсудить и, возможно, принять какое-то решение.
– Ладно, – Оксана отпила глоток кофе и отставила чашку, – моя жизнь летит быстрыми темпами под откос. Про моего Павлика ты знаешь многое – он драчун, наркоман и маленький бродяга. Его до такой степени затянуло это болото, что он в последнее время старательно избегает со мной любое общение. Он стал прятаться от меня у своих друзей, а иногда перебирался жить на чердак или в подвал. Одновременно, я заметила, что у них намечается какая-то дружба с Савой. Первое, что я испытала от своих наблюдений – это счастье. Наконец-то, думала я, Сава заметил мальчика и протянул нам руку помощи. Но я ошибалась. Именно, Сава учил мальчика ненависти ко мне. Он поучал Павлика, что меня совсем необязательно называть мамой, я чужой ему человек, а у него где-то есть настоящая, любящая его мама, которая вероятно уже ищет его, чтобы забрать к себе домой. Павлик стал меня называть Ксюшей, а когда хотел мне за что-нибудь отомстить или унизить, то придуманная им для меня кличка «швабра» была одним из лучших обращений ко мне. Тогда же, в характере мальчика, я с ужасом обнаружила дикую жестокость. В тот день у меня на работе разболелась голова, Иван отпустил меня пораньше домой, чтобы я смогла принять аспирин и отлежаться в постели. Я открыла дверь своим ключом, разделась и прошла в комнату. Сава и Павлик были чем-то заняты на балконе, меня не заметили. Я уже хотела их окликнуть, когда заметила, что руки Павлика в крови. У нас на балконе голуби слепили гнездо, вскоре там запищали голые птенцы. Так вот, Павлик в руках держал птенца. Как я потом сообразила, он пальцами разорвал его грудь, затем достал трепещущее, живое сердце. Второй птенец лежал рядом, уже разорванный и недвижимый. Я была потрясена – под вполне благополучной, я бы даже сказала, невинной внешностью моего сына скрывается такая крайняя жестокость.
– А что же твой муж? – спросила Зося
– Сава стоял возле Павлика и поощрительно улыбался. Мне даже показалось, что Саве жестокость мальчика доставляет физическое наслаждение. Сава всегда увлекался охотой, и в первые дни нашей совместной жизни, иногда, с восторгом мне рассказывал, как он разделывал раненого, но живого зайца, или как пульсирует сердце в разрезанной грудине косули. Он даже пил свежую кровь застреленных животных и ел сырую печень. Со временем, он, по моей просьбе, перестал посвящать меня в эти пикантные подробности своей охоты, потому что наши взгляды на мирное сосуществование человека с представителями фауны и флоры кардинально различались. От увиденного в тот день, я потеряла сознание, и рухнула возле входной двери на балкон. Очнулась от шока – меня обильно, из ведра поливали ледяной водой. Снова исполнителем был Павлик, а Савелий, довольно ухмыляясь, стоял рядом. Я заболела, целую неделю провалялась в постели, а когда мой лечащий врач начал догадываться, что у меня, возможно, был нервный срыв, попросила закрыть больничный лист. Я не хотела посвящать в свои семейные проблемы посторонних людей.
– А для себя ты сделала какой-то вывод?
– Безусловно. После этого случая, стала активно подыскивать для лечения Павлика подходящую клинику. Но, ты сама понимаешь, что для этого требовались большие деньги. Представляешь – я собрала необходимую сумму! Возможно, ты заметила, что с момента появления у меня Павлика, я начала экономить на всем. Отказывала себе в покупке самых необходимых вещей, продуктов, а о косметике вообще забыла. Открыла счет в Сбербанке, каждый месяц, в день зарплаты, его пополняла. Я уже тогда понимала, что Павлик нуждается в длительном лечении. После случая с птенцами, я решила, что откладывать лечение Павлика больше невозможно. Недостающую часть денег мне прислала моя тетя из Крыма. Я их тоже временно положила на свой счет в сберкассе. Ходили различные слухи о возможных непопулярных мерах правительства в отношении вкладов населения, но я в них не верила. А еще была уверенность в том, что я все успею сделать вовремя, иначе быть не может, ведь от этих денег напрямую зависело здоровье моего Павлика. Но не успела – мои деньги заморожены на счете в сберкассе. Ты представляешь мое отчаяние? – Оксана снова судорожно всхлипнула и приложила платок к глазам.
– Оксанка, может, мы продолжим разговор в другом месте? Я знаю такое место, там, кстати, и пузырек настойки валерианы найдется.
– Да, давай уедем отсюда. Не могу переносить чужие любопытные взгляды – я физически ощущаю их липучий холод.
Зося привезла Оксану в квартиру, где раньше жила вместе с Розой Самуиловной и Михаилом Исааковичем. Возле входной двери стала искать ключи в своей сумочке и неожиданно наткнулась на связку ключей от московского особняка. «Как они здесь оказались, – удивилась Зося, – я прекрасно помню, что оставила их на полочке в прихожей. Возможно, это Александр Михайлович возвратил ключи в мою сумочку? У меня уже накопилось много вопросов, самый правдивый ответ на них я смогу получить только от Анцева. Не звонит? Что ж, я сама поеду в Москву за ответами».
– Проходи, Оксана. Располагайся, осматривайся. А я сварю кофе. Может, ты что-нибудь выпьешь? – Зося заглянула в маленький кухонный бар, – коньяк, водка, вино?
– Да, я выпью. Лучше коньяк и кофе.
Зося сварила крепкий кофе, налила в рюмку коньяк. Чашечки и рюмку поставила на поднос и пошла в гостиную. Оксана сидела, сгорбившись в кресле, сжатые в кулачки руки лежали на подлокотниках.
– Оксана, ты у меня дома, тебя здесь никто не обидит, ты можешь расслабиться.
– Ты здесь живешь?
– Нет, давно переехала жить к отцу. Квартира сейчас пустая. Если ты хочешь, то живи пока здесь. Отдохнешь и успокоишься.
Оксана одним глотком выпила коньяк и взяла в руку чашечку:
– Я могу продолжить свою горькую повесть? Я не смогла обеспечить Павлику квалифицированную медицинскую помощь – у меня не было денег. Савелий в последний год неплохо зарабатывал, но просить у него деньги на лечение чужого ребенка – бессмысленно и, как он бы сказал, безнравственно. Я знала, что каждый новый день может закончиться бедой. Павлик становился все более агрессивным и неуправляемым. Лучшим вариантом в этой ситуации был специнтернат для душевнобольных детей. Павлик не был придурком и мог окончательно деградировать в обществе умственно отсталых детей, но у меня не было другого выхода. Мы вместе со школой оформили документы, но отвезти Павлика в интернат самостоятельно я не смогла, пришлось за помощью обратиться в инспекцию по делам несовершеннолетних. Милиционеры его поймали в очередном подвале и доставили в специнтернат. Сейчас я его навещаю, но на первые каникулы домой взять побоялась – у нас с Савелием каждый день скандалы, все это нельзя выворачивать перед Павликом.
Оксана налила себе коньяк и снова выпила одним глотком.
– Оксанка, – попробовала остановить ее Зося, – может не стоит заливать проблемы алкоголем? От этого их не станет меньше.
– Не обращай на меня внимания, а главное не останавливай. Я хочу хоть на несколько часов все забыть и отдохнуть от своих мыслей. Ты, наверное, полагаешь, что мне проблемы создает только Павлик?
– Давай на несколько минут прервемся. Мне нужно позвонить домой и узнать, как там ребенок.
К телефону подошла Людмила:
– Милочка, как там Санечка? Ты его уже уложила спать?
– А ты во мне сомневаешься? У нас с Санечкой все в порядке.
– А у кого не в порядке?
– Сейчас скажу, – Людмила перешла на шепот, – Николай Васильевич места себе не находит. Его очень беспокоит твое долгое отсутствие – ругается на всех, даже поссорился с Розой Самуиловной. Она ушла в свою комнату и попросила сердечные капли. А ты, когда домой?
– Я задержусь, видимо, надолго. Позови папу к телефону. Папочка, здравствуй! Извини, не могла раньше позвонить. Я задерживаюсь, ты не жди меня, ложись спать.
– Зося! Это черт знает, что! Ты где? Почему бросила ребенка? Немедленно иди домой.
– Папочка, я тебе сказала, что сейчас занята. Давай мы с тобой дома все обсудим. Извини. В следующий раз, пожалуйста, не допускай подобный тон разговора. Целую тебя.
Зося опустила трубку на телефонный аппарат и возвратилась в гостиную. Бутылка с коньяком была наполовину пуста.
– Оксанка, мы говорили о втором источнике твоих проблем.
– Да, но там не один источник, а целых два. Представляешь, Инга все-таки познакомилась с Савелием. Если быть честной, то я сама их познакомила. Инга после работы увязалась за мной с понятной тогда, очень простой целью – пробежаться по магазинам. Потом проводила меня до дому, попросила напоить ее чаем. Я согласилась – как-то не смогла отказать в таком незначительном знаке гостеприимства. Савелий был дома. В тот вечер Инга блистала красноречием и эрудицией. Даже я с удовольствием и заинтересованностью слушала мифы о древних героях и богах в ее трактовке.
– Ты говоришь мифы? Я знаю другую историю, когда Инга, чтобы привлечь к себе внимание понравившегося ей мальчика, увлеклась спортом и, в частности, футболом. Ее познания в спорте в те дни сделали ее популярной у всех моих сокурсников мужского пола. Если Инга поставила перед собой конкретную цель, то к ней она будет ломиться напролом через любые препятствия. Воля у нее железобетонная, только не в ту сторону направлена. Извини, не сдержалась. И что же твой Савелий?
– Что Савелий? Они нашли друг друга – мой любимый муж Савелий и коллега по работе Инга Золотарева. Инга стала у нас появляться почти ежедневно. В один из вечеров я их застала за вполне понятным занятием. Самое интересное в том, что мое появление им нисколько не помешало. В моем присутствии они со стонами и криками закончили свой акт. Потом Инга сказала мне, что я к их любви добавила экзотику и шарм. Был экстрим и безумие, поэтому она не возражает против любви втроем. Я была уничтожена. В тот миг я выглядела полнейшей дурой. Лучшее, что я сообразила сделать, так это развернуться и уйти в другую комнату.
– И это все, что ты сделала? – удивилась Зося.
– Через пару дней я подала заявление на развод. Сава не возражал, но потребовал, чтобы я ушла из квартиры, которую получал он. Конечно, из квартиры уйти я не согласилась – он ее получил, будучи женатым на мне. Там есть и моя площадь. Судом мы разделили квартиру – каждому из нас по комнате. Павлик остался прописанным на моей площади. От опеки над Павликом он не отказался. Вроде бы разделились и все – давай жить просто по-соседски. Нет, у нас так не получилось. Мои соседи по коммунальной квартире начала активно меня выжимать с законных, судом отчужденных метров. Инга ушла от Сергея, там же оставила детей. Сейчас живет в гражданском браке с Савой. К ним иногда заходит очень интересный гость – Авдей Эдвард Станиславович, наш нынешний начальник филиала банка. Оказывается, они с Савелием старинные друзья. К его приходу Инга выставляет из горки мою праздничную посуду, накрывает моей же скатертью стол. Иногда, на стол попадают мои продукты из холодильника. Инга снова работает в нашем филиале, поэтому старательно ухаживает за Савелием и Авдеем. Ее приняли переводом, в качестве помощника начальника по общим вопросам. Как я поняла, она занимается выполнением ремонта в банке и заодно ремонтирует банковскими материалами личный коттедж Эдварда Станиславовича.
– Все понятно. Только не понятно, что ты там делаешь? Тебя держат твои квадратные метры в малогабаритной квартире? Ты можешь пожить вот здесь, пока решишь свою жилищную проблему. По-моему, в банке несложно получить комнату в общежитии малосемейного типа. Или можно перевестись на работу в другой город. Тогда и Павлика своего ты сможешь с легким сердцем забирать на каникулы домой. В чем дело, Оксана? Почему ты опустилась до войны с ничтожным человеком за совершенно бросовое имущество? Оставь все ему и уйди, не унижай свое достоинство и не губи здоровье. Ты молода, красива, впереди все еще может состояться – любовь, дети, квартира, карьера. Да, что угодно…
– Все дело в Павлике. Я тебе уже говорила, что Савелий оставил за собой опекунство над Павликом. Павлик элементарно может стать орудием мести в руках моего бывшего супруга. Из Павлика умелым скульптором можно слепить, что угодно – уголовника, маньяка, алкоголика. Все, что пожелает Савелий. Пока я нахожусь рядом, Савелий не посмеет глумиться над Павликом – я ведь в милицию могу обратиться.
– За что он так ненавидит Павлика?
– К Павлику он совершенно равнодушен. Месть предназначается мне. А руками Павлика меня можно просто уничтожить, а самому при этом остаться чистым и незапятнанным. Мальчик состоит на всех учетах, которые существуют в нашем городе. Савелий законы знает – что можно предъявить психически неуравновешенному ребенку?
– Скажи, Оксана, у тебя в этом городе есть какой-нибудь друг, покровитель. Тот, кто сможет тебя защитить?
– Да, есть человек, которого я давно люблю. Но я ему ничего о войне с Савелием не рассказываю. У него крутой нрав, за эти фокусы он может просто убить Савелия, как он говорит – без суда и следствия. Нет, я свой крест должна нести сама, до последнего конца. Это, как я понимаю, расплата за мои былые грехи. Человек за все должен платить. Таков закон жизни.
– Как ты сказала – за все должен платить? Наверное, ты права. Мне тоже стоит задуматься о некоторых зигзагах своей судьбы. Я несколько лет была влюблена в своего сокурсника. Мы кругами ходили друг за другом, но, при этом, дистанция между нами никогда не сокращалась. И вот случай, в буквальном смысле, бросил нас в объятия друг друга. Расстались мы потом холодно, я бы даже сказала враждебно. Но я решила, что мне просто необходимо родить от него ребенка. Я молилась и просила Богородицу подарить мне сына. Она меня услышала – я родила своего Санечку. Но мой любимый внезапно ударился в пьянство, наркоманию и загулы в женских компаниях. Возможно, у него отсутствовала элементарная ответственность за последствия нашей связи или он прятался от нее, предварительно отключив свои мозги. Но, что странно – после рождения ребенка я поняла, что не люблю Санечкиного отца. Я думала, что наши чувства заболели и умерли, потому что мы никогда о них не говорили. Но вот сейчас ясно осознала, что это расплата за мою просьбу. За рождение сына и материнскую любовь я должна была отказаться от любви к его отцу. Все взаимозаменяемо. Ты правильно сказала – закон природы.
– Ты внимательно наблюдай своего малыша. Он рожден от мужчины с плохой наследственностью.
– Что ты говоришь? Причем здесь Александр Михайлович? Разве Анцев смог бы бросить своего ребенка?
– Анцев? Я говорю о биологическом отце Александра. Зоя Николаевна, а Вы уважаемая, ничего о своем Александре не знаете? Очень жаль! Там присутствует скверная наследственность. Зося, давай я тебе кое-что расскажу. Не относи это к категории сплетен, а считай изучением родословной своего ребенка. Слушаешь?
Растерянная, потерявшая дар речи Зося, в знак согласия кивнула головой.
– Биологический отец Александра, – продолжила Оксана, – жив, здоров и работает на химкомбинате, мастером цеха. Одно время я работала вместе с ним и хорошо его изучила. Он внешне красив, Александр на него поразительно похож. Имеет высшее образование, которое не улучшило его умственные способности. Кляузник и скандалист. Возникшие проблемы, жалобы или обиды предпочитает излагать анонимно. Свою анонимную творческую деятельность от коллег по цеху не скрывает. Его гневная тирада «Пойду, навострю им под самое, под то» вошла в историю комбината, как самый рассказываемый анекдот, и стала основой его клички «Вострячок». Но у него есть и несомненное достоинство – он, как магнит притягивает женское внимание. Главное хобби Вострячка – коллекция разбитых женских сердец. Но, ни с одной из своих женщин он надолго не задерживается. Официально был женат не менее пяти раз.
–Татьяна Алексеевна одна из его жен?
– С Татьяной Алексеевной он познакомился в цеху – она начинала свою трудовую биографию на нашем комбинате обычной рабочей цеха. От Вострячка забеременела, но он детей не хотел. Анцев, в то время как молодой специалист банка, получил комнату в общежитии комбината и жил на одном этаже с Вострячком. Там же, познакомился с Татьяной. Фабричная девочка сразу сообразила, что можно своего ребенка предъявить перспективному во всех отношениях Анцеву. Интеллигентный и застенчивый Анцев почему-то принял все за правду и, когда ребенку было уже года два, женился на Татьяне, а ребенка усыновил.
– Он до сих пор остается в неведении?
– Самое непонятное в этой истории то, что, оказывается, Анцев знал, что ребенок не его, и втайне от Татьяны подстраховался – заплатил деньги Вострячку и получил от него расписку в том, что тот отказывается от сына, и никогда не будет предъявлять претензии на установление отцовства. Татьяна при поддержке Анцева окончила институт, получила работу и все материальные блага жены крупного руководителя. Но Татьяна и в замужестве осталась той, же скаковой кобылицей, как и в девичестве. Когда она снова возвратилась на работу в администрацию химкомбината, то ее встречи с Вострячком возобновились – его, как он сам комментировал эти отношения, возбуждала неординарность связи с женой банкира, и свой оргазм он получал уже тогда, когда задирал юбку высокопоставленной дамы, где-нибудь в грязном углу цеха или в рабочей бытовке.
– Не может такого быть!
– Зося, все это правда! Кроме самого Вострячка, на комбинате продолжают работать очевидцы этой истории. Твой отец давно дружит с Анцевым и, наверняка, знаком с историей его семьи. Поверь мне на слово, или задай несколько вопросов своему отцу. Мне кажется, что в своем коридоре любви ты вошла не в ту дверь. Теперь судьба возвращает тебя назад, чтобы ты попробовала исправить свою ошибку. Я несколько раз наблюдала, как Анцев заходил в твой кабинет – он перед тем, как постучать, нежно прикасался к двери, за которой находилась ты. Я была потрясена – он любит даже дверь, имеющую к тебе прямое отношение. Для меня Александр Михайлович – это образец мужского достоинства и красоты. Именно о таком мужчине мечтает большинство женщин. А если говорить в частности, то три четверти нашего женского коллектива серьезно влюблены в нашего руководителя. Возможно, все дело в его харизме? Под его обаяние попадаешь после первой встречи. Я видела его всего несколько раз, а присмотрелась, когда мы ходили поздравлять с рождением внука. Он тогда был счастливый и веселый, угощал нас шампанским. И оторвать от него взгляд было невозможно – безупречный костюм, белоснежная рубашка, приспущенный узел галстука, смуглая кожа, черные с проседью, густые волосы. Фигура по-настоящему мужественная, сильная, притягательная. Улыбка искренняя, голос низкий, чарующий, богатый оттенками. И смотри, какая стойкость – руководит женским коллективом, но за все это время не замечен ни в одной любовной интрижке. В чем ты сомневаешься, Зося? Сарафанное радио из Москвы донесло, что твой сын называет его папой. Если ты уже допустила любовь своего ребенка и взрослого, влюбленного в тебя мужчины, то это может означать только то, что ты сама к нему тоже не равнодушна. Я никогда не поверю, что все дело в его нынешней должности.
– А что, так тоже говорят?
– Говорят разное, но самое главное, что наш коллектив, а ты сама знаешь, что это очень непростой коллектив, с интересом наблюдает за развитием ваших отношений и искренне желает счастья и удачи вам обоим. Вы равноценная пара и пусть вам повезет.
– Однако, как быстро в нашем банке моя личная тайна стало достоянием общественности. Я тоже хороша – как любопытная Пандора, не сдержалась и заглянула в ларец с личными секретами семьи Анцевых.
– Там секреты не хранились. Их прилюдно, сама Татьяна Алексеевна давно вытащила из ларца. Тебе же, надеюсь, эти сведения принесут спокойствие. Разве тебя не угнетало то, что дедушка твоего сына влюблен в тебя и что эта связь может быть греховной?
– Дискомфорт по этому поводу, несомненно, был. Я даже хотела сходить в монастырь и поговорить с матушкой-игуменьей.
– Человек по своей природе от рождения греховен, но лучше жить с добрыми делами и чистой совестью, потому что былые грехи все равно придется искупать, иногда ценой своей жизни. Я это знаю на опыте собственной жизни. Но об этом как-нибудь в другой раз. Ты смотрела на часы? Мы с тобой всю ночь проговорили. Поедем домой? Твой сын тебя уже заждался!
– Да, поедем. Разговор у нас с тобой получился очень продуктивным и полезным для меня тоже. Оксана, я очень хочу тебе помочь. Но как? Перевод на работу в другой город ты не рассматриваешь, переезд на другое местожительство тебя тоже не устраивает. Тебе нельзя оставаться в одной квартире вместе с Савелием. Ты это понимаешь?
– Да, понимаю! Но пока я буду жить там, ради Павлика. Чем ты можешь мне помочь? Выходи скорее на работу. Это и будет твоя помощь. Мы поговорили, и я снова готова жить! Тяжело годами носить в себе груз обид и собственных греховных падений.
Зося приехала домой к обеду. Тетя Рози и Людмила сидели за кухонным столом и вдвоем кормили Санечку. Ребенок капризничал и отказывался от надоевшей каши. Зося взяла в свои руки тарелочку с кашей и быстро накормила малыша.
– Странное дело, – сказала Люда, – из твоих рук он все ест и не отказывается, а мы битый час пытались втолкнуть в него эту кашу и все напрасно. Делись секретом особого подхода к Санечке.
– Никакого особого подхода нет. Нельзя с ним сюсюкать и причитать. Он все понимает и считает себя сильнее вас. Веди себя с ним на равных, и ваши отношения изменятся. Поучись у Зои Николаевны – она несомненный авторитет у всех пеленочных детей. Стоит ей взять на руки кричащего кроху, как он сразу затихает и начинает улыбаться. Могу вам предоставить время для практических занятий с Санечкой – присмотрите за ним два-три дня. Мне срочно, сегодня же, нужно уехать в Москву. Присмотрите?
– Зосенька, могла и не спрашивать, ухаживать за Санечкой, это удовольствие для нас с Милочкой, – сказала тетя Рози, – ты, конечно, уезжай. Но, прошу тебя, предварительно поговори с отцом. Он сегодня ночь не спал, бродил по дому. Он не одобряет твое поведение. Считает, что, как бы ты ни любила Сашу, все равно должна сохранять свое достоинство. Да и Сашу он, мягко говоря, недолюбливает.
– Какое на сегодняшний день отношение имеет ко мне Саша? – удивилась Зося.
– Ты разве вчера не с ним встречалась?
– Нет. Моя коллега попала в неординарную, тяжелую ситуацию. Говорили с ней о наболевшем, всю ночь.
– Так бы и объяснила Коленьке. Ему сказали, что Саша на днях должен приехать в Москву и, возможно, захочет встретиться с тобой и Санечкой. И твою нынешнюю поездку он может аналогично расценить.
– Да, я хочу поговорить с Сашей, но с другим. Папе я позвоню.
Зося набрала рабочий телефон отца. Услышав его раздраженный голос, сказала:
– Привет, папочка! Кто тебя рассердил? Если я, то прошу у тебя прощения. Я и предположить не могла, что моя встреча с подругой может тебя так огорчить. Ты уже не сердишься? Спасибо. Еще я хочу тебе сказать, что уезжаю на несколько дней. Мне нужно поговорить с дорогим для меня человеком. Папочка, поверь мне, это не Санечкин отец. Веришь, да? И больше не сердишься? Целую тебя. Пока.
В купе Зося ехала одна. Впереди была ночь, она постелила постель и улеглась. Колеса поезда выстукивали «Са-ша, Са-ша», под этот перестук она сразу уснула и проснулась только в Москве. На такси заехала в гастроном, купила продукты и вскоре открывала дверь Анцевского дома.
Она жила здесь совсем недолго, но сегодня возвратилась в этот дом, как в свой собственный, родной, где она жила долгие годы, а потом уехала в ненужную командировку, и там очень скучала по своему домашнему уюту.
Зося обошла все комнаты с инспекционной проверкой хорошей хозяйки, поддерживающей в своем жилище чистоту и порядок. Вот на стуле висит мужская рубашка. Зося сняла ее и положила в стиральную машину. На столике стоит чашка с недопитым кофе – чашку вымыть и поставить в шкафчик, с прикроватной тумбочки вытереть пыль. Она возвратилась в гостиную и решила навести порядок на столике, стоявшем возле камина. Это было ее любимое место – она здесь любила посидеть в кресле с чашкой чая. Взяла в руки прозрачный кейс, чтобы под ним вытереть пыль, и сквозь обложку разглядела свою фамилию.
«Странно, – подумала Зося, – какие документы я могла здесь забыть? Раз там написана моя фамилия, значит, я имею право посмотреть на эти бумаги».
Это был технический паспорт Анцевского дома, выписанный на Зосю. Внутри паспорта лежала дарственная от Анцева на ее имя. Зося сложила бумаги и положила их на прежнее место.
«Наверное, это как-то связано с его служебным положением. Не захотел или не смог покупать дом на свое имя. Сам мне все расскажет, когда вернется домой. Пока я здесь возилась, уже и рабочий день заканчивается – нужно позвонить Анцеву и сказать, что я здесь», – решила Зося и подошла к телефону.
Сегодня домашняя линия была свободна, но к телефону долго никто не подходил. После множества звонков трубку сняла Верочка и сообщила, что Анцев неделю назад уехал в командировку и когда возвратится, она не знает. Зося вздохнула – зря приехала. На вечерний поезд она уже опоздала, поэтому решила остаться в Москве еще на один день. Завтра можно будет походить по Москве, обязательно пешком. И, в первую очередь, побывать на Красной площади. Для самостоятельной пешей прогулки хорошо бы изучить карту Москвы. Ее можно завтра купить в киоске и следом потерять несколько часов на изучение, а можно поискать на книжных полках дома и составить маршрут сегодня.
Зося поднялась наверх, переоделась в домашний халатик и отправилась изучать содержимое всех книжных полок. Карту она нашла на столике в спальне Анцева. Зося развернула карту и улеглась на его кровать. Проложить для себя пеший маршрут по огромному незнакомому городу – дело очень увлекательное и кропотливое. Зося водила пальцем по улицам и переулкам, которые должны были ее вывести к Красной площади, и старалась запомнить их название. Было уже очень поздно. Зося сложила карту, но уходить из спальни Александра Михайловича не хотела – здесь она была рядом с ним, да и пустой дом пугал ее темнотой и ночными звуками своей повседневной жизни. Зося нырнула под одеяло и по привычке свернулась калачиком.
Она уже засыпала, когда громко щелкнула дверная задвижка входной двери и послышались шаги на первом этаже. Зося встала и тихонько приоткрыла дверь – Анцев прошел мимо в душевую комнату.
