Валентина Михайловна Ильянкова
Праздничный Коридор
Зося и Саша барахтались в воде до самого вечера. И только, когда Зося без страха и опаски научилась самостоятельно держаться на воде, занятия на сегодняшний день решено было прекратить. Они уже сложили свои вещи и переоделись, когда за Розой Самуиловной и Зосей приехала машина.
– О, да я вижу, вы время зря не теряли и даже здесь себе компанию нашли, – удивился водитель.
– И не просто компанию, – весело ответила Зося, – а своих земляков. Кроме того, с Сашей мы учимся в одном институте, на одном факультете и в одной группе.
– Вот ведь как бывает, – изумился водитель, – ну, что уезжаем?
– О, нет, – запротестовали в один голос Анцевы, – нам тоже нужно возвращаться в Феодосию, вот, мы наших дам и доставим к месту их проживания. Но пока у нас еще не полностью реализован план сегодняшнего дня – задержались на пляже. В нашей программе сегодня еще шашлыки и молодое вино. Кто возражает против шашлыков – поднимите руки.
Никто не возражал. Водитель пожелал им удачного вечера и уехал. Наступивший вечер они провели в кафе, на открытой веранде. Местный повар гордился своим шедевром кулинарного мастерства – шашлыками из молодой баранины с огненным соусом и периодически спрашивал:
– Ну, что вкусно? Еще повторить? Ешьте, такие шашлыки, как у меня, никто на этом побережье готовить не умеет.
Зажаренное на шампурах мясо действительно было нежное и просто таяло во рту. Зося решила, что в этом кафе есть свой собственный секретный рецепт маринада для подготовки мяса. Саша подозвал повара:
– Спасибо вам за отличные шашлыки и соус. Скажите, у вас есть какой-то секретный способ маринования мяса?
– Есть секрет, но не в маринаде, – засмеялся довольный повар, – секрет в самом барашке. Если молодой барашек правильно выращен, то мясо мариновать не надо. Но шашлык обязательно нужно оттенить соусом. А он у нас тоже фирменный.
– Поняла, Зоська, такие шашлыки, из правильно выращенного барашка, можно найти только здесь. Ты согласна каждый год приезжать сюда, чтобы насладиться шашлыками и соусом?
– Конечно, я согласно, а вот смогу ли я еще приехать в Крым – это время покажет, – ответила рассудительная Зося.
Роза Самуиловна и Александр Михайлович переглянулись и заулыбались. Молодец, девочка, ответ вполне достоин взрослого человека!
Назад, в Феодосию, они ехали поздно вечером, уставшие, и молчаливые. Александр Михайлович и Роза Самуиловна, отведавшие местного вина, дремали на заднем сиденье. Зося сидела рядом с Сашей, который осторожно вел машину по незнакомой дороге, и восхищалась:
– Какой вечер! Смотри, Сань, небо опустилось на землю. А звезды такие крупные и яркие, словно на новогодней елке. Я бы так ехала, и ехала до самого утра.
– Да ты, Зоська, романтик! Я раньше не замечал, что звезды здесь действительно намного ярче и крупнее, чем у нас. Слушай, вы завтра с Розой Самуиловной вставайте пораньше и выходите к дороге. Мы с папой приедем за вами – вместе позавтракаем, а потом поедем куда-нибудь. У папы все расписано и на карте помечено – я знаю только, что там есть лиманы, город Керчь, мыс Хрони, поселок «Новый Свет», каменоломни, царский курган, развалины турецкой крепости и множество еще интереснейших мест. Кстати, у меня есть с собой фотоаппарат. Ты любишь сниматься для истории, в семейный альбом?
– Подожди, Саша! Роза Самуиловна, возможно, не захочет вас обременять. Мы с ней этот вопрос должны обсудить.
– На самом деле, это ты боишься кого-либо обременить, а Роза Самуиловна – человек демократичный и без предрассудков. Я ее давно знаю – она учила меня в техникуме. Так, что давай, Зоська, соглашайся!
– А твой папа? А если он не хочет, чтобы мы своим присутствием ваш совместный отпуск испортили? Он ведь планировал его провести только с тобой. Ты, если я правильно поняла, у своих родителей единственный ребенок?
– Ой, Зоська, какая ты зануда! Да, я единственный ребенок, но мой папа будет только рад вашему обществу. Кстати, это именно он мне поручил получить твое согласие. А с Розой Самуиловной он уже давно договорился. Ему будет с кем в отпускные дни обсудить внутреннюю и внешнюю политику нашего государства, и поговорить о дальнейшей стратегии развития банка. Он почитает и уважает Розу Самуиловну за ее ум и талант педагога, как и я, впрочем. А ты для него – объект восхищения и поклонения.
– Ну, тогда, я согласна!
– Наконец-то, королева дала свое согласие!
Каждый следующий день для дружной компании начинался пляжем, а заканчивался в знакомом кафе с шашлыками. В промежутках были поездки по местным достопримечательностям. Александр Михайлович знал историю Крыма и был прекрасным рассказчиком. А Саша-младший – фотографировал. Зося здесь, Зося там, Зося улыбается, Зося восхищается… Зосю он держал в объективе фотоаппарата целый день. В дегустационном зале завода шампанских вин Саша через объектив фотоаппарата наблюдал за Зосиным лицом, когда она пробовала отличить вкус обычных вин от коллекционных. Понятно, для Зоськи все вина на один кислый и неприятный вкус! И все-таки, золотистое шампанское с россыпью мелких, спешащих вверх пузырьков, и Зоську заинтересовало. Саша перевел объектив фотоаппарата на бутылку и сфотографировал – для истории. Александр Михайлович в местном фирменном магазинчике завода потом купил несколько бутылок этого шампанского и сказал:
– Коллекционное шампанское «Новый свет», брют. У Зоси отменный вкус. Она выбрала лучшее крымское шампанское, его у нас покупает вся Европа. Одну бутылку мы выпиваем в последний день нашего пребывания здесь. Остальное вы везете домой, для вашего Михаила Исааковича. К сожалению, его алкогольные предпочтения мы не знаем, но я уверен – это шампанское не может не понравиться.
Отпуск заканчивался – через неделю Зосе и Саше надо быть в институте. Саша и слышать не хотел, чтобы Зося и Роза Самуиловна возвращались домой на поезде.
– Пап, ну ты подумай, как можно им ехать поездом! Мы на машине доедем гораздо быстрее. А все это упрямая Зоська! Она боится нас стеснить.
– Нет, сынок, ты не прав – Роза Самуиловна предпочитает поезд. Говорит, что в поезде можно полежать и отдохнуть, и, вообще, там комфортнее, нежели, чем в машине. Может, она и права, ты уж, пожалуйста, не дави на нее.
– Еще чего! А кто у меня штурманом будет? Ты, что ли? Зоська меня всегда своевременно предупреждает об изменении направления движения, а ты любишь в машине подремать. Вспомни, сколько раз мы возвращались назад, потому что повороты проезжали из-за того, что ты заснул.
– Ну, ты эгоист! Тогда сам убеждай Розу Самуиловну.
Розу Самуиловну Саша уговорил быстро – знал какие-то подходы к своей уважаемой учительнице. Вещи уже были упакованы и размещены в багажнике машины. Ранним утром планировался выезд из Феодосии. Сегодняшний вечер был свободным. Зося и Саша решили погулять по набережной и попрощаться с морем.
Они рядышком шли по набережной и молчали, словно, чужие, незнакомые люди, которым просто по пути. Сашу угнетало это тягостное молчание.
– Зось, ты почему сегодня такая молчаливая, что-то не так?
– Все, Саня, так! И не молчаливая я, а просто грустная. Завтра мы сядем с тобой в машину и уедем. А вся эта красота здесь останется – и золотой ракушечный песок на Арабатской стрелке, и карманный пляж, где мы встретились, и эта синяя громада воды. Здесь бы остаться и сутками смотреть на воду. Зачем нам куда-то уезжать, а, Сань?
– Учиться, моя дорогая сокурсница. Останешься на море и станешь дикаркой, без образования и работы.
– Конечно, этого я совсем не хочу. Прекращаю хныкать, и едем учиться, учиться и еще раз учиться. Так мама говорила.
– Какая безграмотность – так дедушка Ленин говорил, Владимир Ильич.
– И моя мама.
– А кто твоя мама?
– Обычная любящая меня мама. Только она несколько лет назад умерла. Саш, давай я потом тебе о ней расскажу. О моей маме нельзя впопыхах рассказывать, нужно время и другое место. Не обиделся?
– Все нормально, Зося! Будет у нас еще время и другое место. Ведь будет, Зося?
– Я не знаю. Как жизнь распорядится.
– Философ доморощенный ты, Зоська! Ладно, ты мне лучше честно скажи – наш отпуск в Крыму будешь помнить?
– Здесь я твердо могу тебе ответить – буду помнить всю жизнь. Здесь мне так хорошо было, как будто жизнь у меня заново началась. Спасибо тебе, Саня. Это благодаря вам всем я увидела, что жизнь может быть сияющей и разноцветной. До Крыма она у меня была в основном черного или серого цвета. И за уроки плавания тебе спасибо. Оказывается, плавание это не только спорт, но и наслаждение. До твоего мастерства мне, конечно, еще очень далеко, но зато есть к чему стремиться. Ну, море, спасибо тебе огромное, за то, что ты нас баловало теплой, ласковой водой и прощай.
– Спасибо, море, и до свидания! Мы через год возвратимся сюда вместе с этой занудой Зоськой.
Путь домой показался Зосе долгим, а дорога, неожиданно длинной.
Михаил Самуилович говорил, что писем нет, но ведь он мог и слукавить, чтобы Зося не волновалась. Возможно, от Пети уже есть письмо, а, может, и не одно. Скорее бы приехать, тогда все и прояснится.
Михаила Исааковича они застали в постели. Оказалось, что он заболел неделю назад. Гипертонический криз, а на его фоне – учащенное сердцебиение. Ложиться в больницу он отказался – ожидал возвращение своих розочек – Розу Самуиловну и Зосю.
– Ты, что же, Миха, творишь? Если бы ты нам не поленился сообщить о своей болезни, то мы бы с Зосей дома были на неделю раньше, и от твоего давления сейчас остался бы только пшик, – возмущалась поведением своего преданного друга Роза Самуиловна.
– Не шуми, Розочка, нашу девочку напугаешь. Не хотел я вас беспокоить, тем более что у вас впереди была еще целая неделя отдыха. Зосенька мне по телефону взахлеб рассказывала, как вам в Крыму весело и интересно. У нее и голос даже от возбуждения изменился, стал какой-то звонкий и, похоже, счастливый. Я ее сразу-то и не признал. Обычно от нее каждое слово можно рассматривать, как подарок, а тут за весь наш разговор я сказал только несколько слов, да и то потому, что нужно было отвечать на ее вопрос – есть ли письма от Пети. Все звенела и звенела, как вы там осетрину с белужиной ели, хамсу и керченскую селедку. Про какие-то шашлыки из молодого барашка и золотое шампанское. Разве мог я, ссылаясь на свое маленькое недомогание, вырвать вас из всего этого великолепия. Выглядите вы обе прекрасно – две мои красавицы, глядя на вас, и я сразу поздоровел. Тем более что завтра, Розочка, мы должны прокатиться по базам и магазинам. Я тут свои старые связи подключил и договорился на торговых базах о новых вещах для Зосеньки. Ее гардероб к новому учебному году нужно обновить. Платьица, туфельки, сапожки, там всякие свитерочки хочу новенькие купить. Пусть моя девочка выглядит королевой. Я всю жизнь работал, а деньги потратить было не на кого. Так сейчас за честь почитаю их на моих красавиц транжирить. И ты, Розочка, обнови свой гардероб, сделай мне одолжение.
– Хорошо, Миха. Завтра все обсудим, но при условии, что у тебя давление не будет за норму зашкаливать. Мы тебе тоже подарки привезли. Зося, иди, золотце, сюда, и подарки для дяди неси.
Роза Самуиловна ушла на кухню, а Зося заняла ее место возле постели Михаила Самуиловича.
– Смотри, дядя, эти ракушки я собирала на «карманном пляже». Ты когда заведешь нам золотую рыбку, мы их положим на дно аквариума. А вот этот парусник сделан тоже из ракушек крымскими умельцами, его тоже можно опустить на дно аквариума. Представляешь, какая будет красота. А вот это – крымское шампанское. Александр Михайлович Анцев сказал, что это лучшее крымское шампанское и пьют его настоящие гурманы. Он сказал, что тебе тоже оно обязательно понравится.
– Спасибо, мой ангел. Рыбку золотую мы с тобой завтра же и купим. А скажи мне, пожалуйста, не найдется ли у тебя свободный часик, чтобы ты мне все самым подробнейшим образом рассказала о вашем отдыхе в Крыму.
– Я и сама хотела у тебя подольше посидеть. В Крыму было замечательно, но, если бы ты поехал вместе с нами, то было бы еще лучше.
Зося, как опытная сиделка, придвинула стул к кровати Михаила Исааковича и ровным, тихим голосом начала рассказывать о развалинах турецкой крепости, о каменоломнях, о древней церкви Иоанна Предтечи. Михаила Исааковича убаюкал ее голос, и он заснул. Зося тихонько прикрыла дверь в его комнату и пошла к Розе Самуиловне.
– Заснул дядя Миха. Моя мама говорила, что крепкий сон лечит любую болезнь. Пусть поспит подольше и поправляется. А мы с тобой тем временем ему ужин приготовим. Тетя Рози, ну почему он нам ничего не сказал о своей болезни? Ему уход нужен был, а он лежал здесь один, в пустой квартире, без нормальной еды и питья.
– Не горюй, Зося, мы его быстро на ноги поставим.
– Хорошо бы. Моя мама тоже говорила, что все будет хорошо, и она скоро поправится, а вышло все совсем не так. Я так боюсь за дядю! Скорее бы он поправился.
– Успокойся, Зося! С дядей ничего не случится. Болезни разные бывают – у твоей мамы болезнь была неизлечимая, а дядю мы обязательно поставим на ноги и будем беречь. Все будет хорошо.
Михаил Исаакович разомлел от изобилия женского внимания и пролежал в постели еще три дня. Можно было и через день подняться на ноги, но Роза Самуиловна сказала, что к выходным дням можно приурочить еще и понедельник, так, как в понедельник серьезные вопросы не решаются. А покупку дефицитных вещей с торговых баз, где обсуживается партийная и государственная управленческая элита общества, она считала делом важным, которому кроме денег, должна сопутствовать еще и удача. Три дня Зося не отходила от постели Михаила Исааковича и готова была ему даже книжки читать на ночь, чтобы он спокойно засыпал. Напуганная потерей матери, Зося не могла доверить случаю здоровье человека, который стал ей близким и родным.
Роза Самуиловна удивлялась – девочка в заботах о здоровье Михи, даже про почтовый ящик временно забыла.
– Ты, Миха, обрати внимание на нашу девочку.
– Да, конечно. А с ней что-то случилось?
– А ты и не замечаешь! Конечно, случилось. Глаза потемнели, а бледность и через южный загар проступает. Особенно, когда ты капризничаешь, и не хочешь пить лекарства. Разве ты забыл, что у нее практически на руках мать умирала. А сейчас она за тебя боится, как бы с тобой чего не случилось. Ты уж, пожалуйста, поскорее поправляйся. Ну, или беспрекословно исполняй все ее указания.
– Хорошо, Розочка. Больше ни слова против Зосиных указаний. Я уже совершенно здоров, но Зося настаивает, чтобы я еще пару денечков полежал. В былые времена своего одиночества я бы на следующий день отправился по своим делам, а сейчас Зосенька не разрешает. Да и мне самому очень уж приятна ваша забота.
Зося совершенно равнодушно относилась к своему гардеробу. Конечно, она давно выросла из одежды, которую ей покупала мама. Но это была не большая проблема – платье за несколько минут у нее могло превратиться в юбку или блузу, а пальто – в теплый жакет. Короткие рукава удлинялись с помощью накладных манжет. Даже эта переделанная и перекроенная ею одежда сидела на ней безупречно. А какая одежда может испортить стройную девичью фигурку с идеально пропорциональными формами? Это еще и постараться надо. Но уговорить дядю Миху не выбрасывать деньги на ветер ей не удалось.
– С тобой никто и не спорит, – говорил он ей, – у тебя действительно много хорошей одежды, но она вся детская. А ты у меня бриллиантик, а потому и оправа должна соответствовать. Собирайтесь и не ждите, когда у меня снова поднимется давление.
«Про давление я, может, и зря брякнул, – пробовал раскаяться Михаил Исаакович, – но каков результат! Больше ни одного возражения».
Торговые базы занимали большую территорию на окраине города. При ближайшем рассмотрении это были длинные кирпичные склады с пандусами для отгрузки товара, который отправлялся по торговым точкам. В каждом складе, за отдельной перегородкой, хранился импортный дефицит.
Церемония допуска к заветным полкам была одинакова для каждой базы – из управленческой конторы вместе с Михаилом Исааковичем появлялся директор базы и сопровождал избранных посетителей в святая святых – небольшой складик импортных товаров.
Там и совершалось таинство отбора необходимых вещей. В углу помещения, для тех, кто попроще, была устроена ширма – примерочная. Высокопоставленным особам товары для примерки, по списку, доставлялись домой.
Зося, да, впрочем, и Роза Самуиловна были смущены проявленным к ним вниманием занятых людей и старались держаться за спиной Михаила Исааковича. А вот Михаил Исаакович, который со всеми директорами торговых баз был на ты, наоборот, гордился своими спутницами. На традиционный вопрос каждого из директоров:
– Миша, а ты с кем?
Михаил Исаакович с гордостью отвечал:
– С женой и племянницей.
– Какие красивые женщины!
В каждом складе доставались пакеты с красивыми вещами, и Зося должна была это все примерять. Ее лепет о том, что не хотелось бы в очередной раз раздеваться, взрослыми всерьез не воспринимался. Зося надевала очередную вещь и выходила из примерочной. Для Михаила Исааковича и Розы Самуиловны все вещи казались красивыми и достойными, но главным кутюрье здесь был сам директор и его добровольные помощницы из работниц склада.
– Да, конечно, красиво, – задумчиво произносил друг Михаила Исааковича, – но ей можно подобрать более стильную и удобную вещь. Давай-ка, Людочка, достань тот костюмчик, который мы специально заказывали для дочки Ивана Петровича, а он ей оказался мал. По-моему, этой девочке он будет в самый раз.
Зося с ужасом смотрела на очередной пакет, и покорно шла в примерочную. И только когда машина была до отказа загружена пакетами с одеждой и обувью, Михаил Исаакович решил, что можно возвращаться домой.
Дома Зося уже с большим энтузиазмом вновь перемерила все покупки и, неожиданно для себя, осознала, что все это ей очень нравится.
– Спасибо, дядя Миха, мне все вещи очень понравились.
– Вот видишь, мой ангел, дядя плохого не посоветует. Носи на здоровье, тебе все подходит, как будто сшито по твоим меркам.
Петя не писал, и Зося решила, что он, наверное, на своей загадочной базе. А раз она секретная, то связи там, конечно, нет. «Напишу ему сама, небось, корона с моей головы не свалится. Тем более что ему нужно рассказать про Крым и Анцевых», – решила Зося и уселась за свой рабочий стол. Письмо получилось длинное и обстоятельное, на нескольких тетрадных листах. Зося сложила исписанные листики, поцеловала и вложила в конверт: «Давно нужно было написать ему письмо, а уж, затем и ответ ожидать. Может, Петя обиделся на меня – я тут отдыхаю, а у него занятия без выходных и праздников. Жалко, что я позвонить ему не могу – голос бы его услышала. И почему он не разрешает мне звонить в его училище? Может, думает, что у меня денег нет, так тетя Рози говорит, что я могу заказывать любой междугородний разговор с домашнего телефона, а они потом счет оплатят». В своем дневнике Зося коротко описала свои впечатления о Крыме, затем, после некоторого раздумья написала: «Анцевы – папа и сын. Глядя на них, я не один раз пожалела, что у меня нет папы. Александр Михайлович – удивительный. А какой собеседник и слушатель! Большой, сильный. Я на его фоне совершенная худышка и заморыш. О таком можно только мечтать. Саша-младший – умный, красивый, стильный. В институте я этого не замечала. Разглядела вблизи, и как будто заново с ним познакомилась». Зося отложила свою тетрадочку, перешла на диван и закрыла глаза. И вот оно, синее море, брызги сверкающей в ярком солнце воды, сильные мужские руки на ее теле, а рядом смеющиеся карие глаза. Сердце сладко стукнуло – Саша. Сегодня Саша позвонил Зосе, и они договорились, что завтра он за ней заедет, и они вместе поедут в институт.
Саша приехал раньше условленного срока. Дверь ему открыла Роза Самуиловна.
Зося в своей комнате, в который раз, придирчиво рассматривала себя в зеркале:
«Может, стоит переодеться. Конечно, этот костюм очень красивый, а белая блузка выглядит просто ослепительной в контрасте с загорелой кожей и темными волосами. Но что может обо мне подумать Саша? Не придет ли ему в голову, что я для него вырядилась? А впрочем, замена этого костюма ситуацию не изменит – все мои вещи, стараниями дяди Михи, выглядят празднично и нарядно. Ладно, пусть думает, что хочет. Надеюсь, он понимает, что я за ним бегать, как другие девчонки, не буду». Решение она приняла, но так, же стояла перед зеркалом, и выйти в прихожую не решалась.
– Роза Самуиловна, позвольте подарить Вам вот эти цветы. Вас завтра на работе благодарные ученики завалят розами, а вот эти скромные гладиолусы, пусть будут у вас дома. Конфеты и вино тоже для Вас. Зося завтра будет далеко, а вы с Михаилом Исааковичем устроите праздничное чаепитие и, пожалуйста, поднимите бокал за наши пятерки в новом учебном году. Хризантемы – для Зоси. Я не знаю, какие цветы она любит и купил просто то, что мне самому понравилось.
Вот в прихожую уже и Михаил Исаакович вышел, а Зося все никак не могла преодолеть внезапную растерянность.
– Зосенька, ангел мой, – дядя Миха тихонько постучал в дверь ее комнаты, – ты где? Тебя тут молодой человек ожидает.
Зося решительно открыла дверь и вышла из своей комнаты.
– Ну, ничего себе, – восхищенно протянул вместо приветствия Саша, – ты, Зоська, видимо с пользой провела последние дни перед учебой. Не иначе, как в Париж успела слетать и пробежаться по модным магазинам.
– Нет, это дядя Миха решил меня одеть по своему вкусу. Я говорила, что не привыкла носить такие дорогие вещи, но он и слышать ничего не хотел. Я могу переодеться в спортивный костюм.
– Прошу тебя – никаких переодеваний. У твоего дяди вкус джентльмена. И выглядишь ты потрясающе, принцесса из королевской семьи. Ну, мы, пожалуй, поедем. По дороге где-нибудь остановимся – хочу Зосю сфотографировать. Хорошо, что про фотоаппарат вспомнил – у меня для вас целый пакет крымских фотографий.
– Давай их мне, – протянула руку Роза Самуиловна, – будем с Михаилом Исааковичем рассматривать. А ты Зося, если тоже захочешь их увидеть, то приезжай к нам поскорее. А-то сейчас начнется – то в колхоз на уборку каких-нибудь овощей, то потом в библиотеку. А мы здесь скучаем без тебя.
Только в машине Зося спохватилась:
– Сань, может, нам вернуться – я твои цветы забыла взять.
– Не будем мы возвращаться за цветами. Я тебе их знаешь, сколько еще подарю? Очень много.
– Не надо, Сань. Я не могу принимать от тебя подарки.
– Зоська, что ты несешь? Какие подарки? Цветы – это не подарок, а знак внимания. Да расслабься ты. Мне приятно дарить тебе цветы, а еще более приятно смотреть, как ты при этом смущаешься. Ты на себя в зеркале попытайся взглянуть чужими глазами – может это тебе уверенности добавит.
– Не совсем понимаю, о чем ты.
– Да, все очень просто – ты красивая, умная девушка и одета по последнему писку моды. Такие девушки уверены в себе, ходят с гордо поднятой головой и принимают, как должное, восхищение окружающих их людей. Так, все, закрываем эту тему. Вон, видишь, какая красавица березка стоит возле дороги – здесь останавливаемся, и я тебя фотографирую.
Саша остановил машину.
– Смотри, Зоська, а тебя комар грызет.
– Где?
– Да вот же, вот. Ты разве не чувствуешь?
Саша приблизился к Зосиному лицу и губами ласково дотронулся до ее губ. Зося резко отпрянула от него и забилась в угол машины.
– Никогда, Саша, не позволяй себе ничего подобного.
– А я ничего себе и не позволил. Комара согнал с твоего лица, вот и все.
– Я тебя еще раз прошу, Саша, если мы с тобой друзья, то и веди себя по-дружески.
– Зося, а вот ты ведешь себя, как дикарка с необитаемого острова. Я до тебя просто дотронулся, а если бы даже и поцеловал, то это вовсе не повод для такого переполоха.
– Дело в том, Саша, что у меня есть парень, который сейчас очень далеко. История нашей дружбы насчитывает несколько лет. Эти годы, пожалуй, самые тяжелые в моей прошлой жизни.
– Вы любите друг друга?
– Я пока не знаю точного определения наших взаимоотношений, но заменить их какими-то другими, точно не могу. Это будет предательством по отношению к нему.
– Зося, взгляни на эту ситуацию глазами взрослого человека – там у тебя, как я понял из твоих слов, просто дружба. А почему такой же дружбы не может быть у нас с тобой?
– Конечно, может быть. Просто дружба, без цветов и нежностей.
– Хорошо, нежности исключим, а вот с цветами может возникнуть проблема. Ты меня просто оскорбишь, если откажешься принять цветы. Если ты обратила внимание, то я Розе Самуиловне тоже подарил цветы, и она их приняла. Это нормальные отношения между людьми. Разве твоей маме не дарили цветы?
– Дарили, очень часто. Не дарил ей цветы только ее муж.
– А тебе твои поклонники?
– У меня никогда не было поклонников. Если ты заметил, то в институте я до сих пор не завела друзей. Я предпочитаю одиночество.
– Вот и славно. Я тоже не обзавелся в институте друзьями, твое общество меня вполне устроит. Будем молчать вдвоем.
