Валентин Никора
Для кого закон не писан. Хроника четвертая
Глава 2
Хулио Хренжуйский сидел в библиотеке и нервно барабанил костяшками пальцев по подлокотникам старого кресла. Граф думал.
Складывалась крайне неприятная ситуация. Внутри графства творились необъяснимые вещи. Это означало, что в замок скоро начнется паломничество колдунов, юродивых и шарлатанов. А такое стечение народа может натолкнуть королей Костоломии и Радикулии на мысль, что графство Хренжуйское должно принадлежать именно им.
Хулио был очень умным правителем. Именно поэтому графство, принявшее подданство обеих корон, мирно процветало, а не стало яблоком раздора. Скрыть же случившееся было нельзя. Дурные вести имеют свойство распространяться со скоростью ветра. Над этим как раз и размышлял Хулио.
В дверь постучали.
– Войдите. – разрешил граф.
В кабинет, шурша платьем, вплыла Изаура.
– Ты, как всегда, прекрасна!
– Не время для комплиментов. – глухо отрезала графиня.
– У тебя, что: проблемы? – Хулио саркастически усмехнулся. – Посмотри на меня: у меня проблем никогда не бывает.
– Хватит шутить, граф, я только что говорила с мальчишками. Херо и Варт состояли в банде, и в этой пещере у них располагался штаб.
– Да, это, действительно, все меняет. – лоб Хулио прорезали две вертикальные черты. – Плохо дело. Возможно, нашего наследника хотели либо убить, либо выкрасть. А что ты думаешь по этому поводу?
– Кто, здесь, в конце концов, мужчина и правитель?!
– Мудрость заключается именно в том, чтобы выслушать всех, но поступить по-своему. – Хулио больше не улыбался. – Ты думаешь, что в этом может быть замешан Уркесюк?
– Да. – холодно обронила Изаура. – Со времени нашей свадьбы герцог сильно изменился. Он, действительно, иногда стал зеленеть, точно покойник. А еще он часто стал говорить странные вещи и появляться в самые неподходящие для этого минуты.
– Да. – кивнул головою граф. – И он очень живо интересовался всем происшедшим на Свиняре. Мне даже показалось, что он знает больше всех, но молчит.
– Нам нужно быть осторожными. – графиня шумно опустилась в кресло.
А угрин в это время, совершенно случайно, прогуливался мимо по тайному ходу и внимательно слушал, о чем это воркуют супруги Хренжуйские.
«Ну-ну, – подумал Уркесюк, стоявший почти у самых потайных дверей, ведущих в кабинет графа, в том самом месте, откуда вчера выскочил Херо, – это мы еще посмотрим, кто кого».
И тут во мраке тайного тоннеля блеснули бусинки глаз. Это были черные крысы.
Уркесюк, больше всего на свете боявшийся этих милых грызунов, засунул себе в рот рукав дорожного плаща и отступил к двери.
Боги, что это? Одна крыса, две, три, десять… Да их тут сотни! Умные голодные глаза смотрели прямо в душу!
Страх окатил угрина ледяною волной. Не помня себя, Уркесюк выскочил из тайного хода за спиною Хулио и Изауры, хлопнул дверью и закричал:
– Крысы! В замке сотни крыс! Это нашествие!
Супруги не видели, как именно угрин появился у них за спиною.
Муж и жена ничегошеньки не знали о тайном ходе, им и показалось, что Уркесюк, появился прямо из воздуха, именно потому, что за последние годы их свидетель просто продал душу дьяволу.
– Где вы видите крыс, герцог? – скрывая первый испуг, спокойно спросил Хулио.
– Они всюду! Загляните в подвалы! – бушевал Уркесюк. – Я знаю, это проделки негодяя Мерлина! Ох, он у меня еще поплачет!
Графская чета не знала никакого Мерлина. А поведение угрина было, мягко говоря, немного странным. Можно было подумать, что герцог сошел с ума.
Тревожило только одно: как в кабинете появился сам Уркесюк? Не мог же он, в самом деле, материализоваться прямо из воздуха только от одного упоминания его имени. Или мог?
А если мог, то кто он на самом деле: давний знакомый или враг, неведомым образом надевший чужую личину?
А, может быть, это и есть истинный герцог, только переметнувшийся на сторону зла? Ведь все течет, все меняется. И ни в чем уже нельзя быть полностью уверенным…
Крики о нашествии крыс пошли гулять по коридорам и лестницам.
Паника тут же охватила весь замок; так же, как вчера, во время грозы. Это наводило на странные мысли. Создавалось такое впечатление, будто угрин с некоторых пор просто притягивал к себе все неприятности, которые только могут случиться с человеком. Случайно или умышленно. Вопрос оставался лишь в том, зачем ему это было нужно?
Охрана пыталась успокоить слуг.
Хулио вышел из кабинета и с удивлением воззрился на бегущих, рвущихся на свежий воздух людей:
– В чем дело?
Спокойный тон и насмешливая улыбка вернули людям силы. Поварята, лакеи, гувернер, прачка – все кто остановились в коридоре, неожиданно спросили сами себя: «Черт подери, а в чем, действительно, дело?»
Каждый занимался своими обязанностями, как вдруг всем примерещились огромные черные крысы, вылезающие из погреба.
– Мне привиделись крысы, мон синьор. – понуро признался Гулливер. – Огромные и черные.
– И нам! – поддакнули поварята.
– И мы их видели. – хором сказали слуги и лакеи.
А прачка добавила:
– Кажется, эти бестии орудуют в подвале.
– Но никто из вас в подвал не спускался? – продолжал упорствовать граф. – Так или нет?
Люди поникли. Никому не хотелось проверять, есть ли в замке крысы.
Хулио начал злиться:
– Хорошо. Оставайтесь все на своих местах. Чтобы осмотреть погреб со мной отправятся два гвардейца. И без паники! Изаура, позаботься о женщинах и детях.
Уркесюк даже не порывался пойти следом за графом: видно было, что гостя просто всего трясет от страха.
«Что-то здесь не так. – подумал Хулио. – Не одному угрину сегодня привиделись крысы, однако, вчера, во время грозы, герцога так не колотило. Если Уркесюк маг, то отчего он сам боится собственных иллюзий? Или он сотворил нечто такое, что вышло из-под его контроля? В таком случае придется быть очень внимательным и осторожным».
Как знать, может быть в подвалах, и впрямь, орудуют крысы. Когда пещеру на Свиняре завалило, городок тоже тряхануло: не сильно, но, все-таки, ощутимо. Может быть, открылись старые водопроводные трубы или появились трещины в земле, по которым крысы и переправились из замурованной пещеры?
Да полноте, если там играли дети, то откуда крысы? Впрочем, а откуда огненные кони?
Когда граф спустился к винтовой лестнице, ведущей в погреба, то на мгновение задумался. Здравый смысл подсказывал, что необходимо принять меры предосторожности. Хулио резко развернулся и остановился перед гвардейцем:
– Бегом наверх, приведешь еще пятерых…
Через пару минут семеро солдат и граф стояли у дверей с пылающими факелами, щитами, крепленными к поясам и с обнаженными мечами.
– Будьте осторожны. – сказал Хулио. – После вчерашней трагедии я готов поверить во что угодно. Если в подвале крысы – отступаем немедленно. Я встречался с этими тварями. Сотня таких бестий за несколько минут может обглодать до костей любого из нас. И охнуть не успеем. Все ясно?
– Да, сир! – хором выдохнули гвардейцы, и один из них распахнул дверь ударом ноги.
Каменная лестница, ведущая вниз, хорошо просматривалась. Она была пуста. Но странный, незнакомый запах шибанул в нос. Нет, это было не прокисшее вино.
– Ч-черт! – закричал Хулио и бросился к дверям. – Заприте её!!!
– Но там же ничего нет. – попытался возразить один из гвардейцев, как с потолка на него прыгнуло черное существо размером с кота, и вцепилось зубами в глотку.
И сразу же лестница превратилась в кишащее черное море.
Да, это были крысы. Их кровавые зрачки блистали безумием, а голые хвосты приводили в содрогание. Крысы были безобразны, но в них таилось особое, колдовское очарование безграничного, умного, почти человеческого зла.
В считанные секунды крысы вырвались из подвала и принялись заполонять собою все пространство.
Хулио и шестеро гвардейцев с трудом успели выскочить и захлопнуть за собой еще одну, уже чугунную дверь, которая загрохотала подобно набату в ночи. Этой дверью не пользовались уже, наверное, лет двадцать. И, слава богам, что петли не износились!
Когда солдаты пересчитали друг друга у дверей, за которыми слышался яростный визг и скрежет когтей, то поняли, что Мишель остался там, с крысами.
– Может, вернуться? – спросил один из гвардейцев.
– Слишком поздно. – ответил Хулио. – Двое останутся здесь у дверей. Остальные – за мной. Нужно организовать эвакуацию людей из замка и из города. Живо. А ты, – и граф ткнул пальцем в трубача, – найди Гумбольдта и Уркесюка, передай им, что здесь видел. Всем все ясно?
– Да! – рявкнули гвардейцы и кинулись выполнять приказ.
Тем временем, когда Изаура покинула комнату сына, Херо нервно прошелся по комнате, и грустно посмотрел на друга:
– Кажется, наша «Черная кошка» превратилась в мокрую курицу.
– Банда – это не только пещера со столом, лежанкой, знаменем и деревянными мечами. Группировка – это состояние души. Шайка – это философия жизни. – сказал Варт и почесал нос. – Пока мы с тобой вместе – мы одна банда. Вот станем взрослыми и создадим Синдикат.
– Может быть. – вздохнул Херо. – А я так мечтал отметить свой день рождения в кругу друзей, подраться на мечах, испечь на углях яйца дрозда и тетерева, да картошечки с луком. Игнасио принес бы свиные копыта с хреном. Эх, какой это был бы пир. Я бы даже пива достал. Все-таки тринадцать лет не каждый день исполняется.
– Не петушись. – рассудительно заметил Варт. – Стоит посмотреть на все это и с другой стороны. Ну, хорошо, не пошли бы мы вчера на Свиняру, дождались бы твоего дня рождения. Собрались, глотнули бы пивка, а тут нас всех и спалили бы. И что? Если не выпендриваться, сам ведь знаешь, что пацанам хватит и пробки понюхать, – сразу развезет. Так что не ной, а благодари богов, что все мы живы остались.
– И все-таки жаль.
– Чего? – Варт начал сердиться.
– Да я вдруг понял, что детство уходит. Вчера мы потеряли штаб и знамя. Это – судьба. Я все время стремился повзрослеть, а сейчас ощущаю себя глубоким стариком. Я чувствую: изменилось само время. И того, что было, уже никогда не вернуть.
– Ты, конечно, и старше, и книг больше прочитал, и графом станешь, когда вырастешь. И все такое. Но чего ты воешь и сокрушаешься? Подумаешь: тринадцать лет ему исполняется. Старец, блин, тут выискался!
Но закончить спор мальчишкам не дал шум, поднявшийся со всех сторон.
– С тех пор, как к нам приехал Уркесюк, житья не стало! – в сердцах фыркнул Варт. – Опять что-то стряслось.
Парни вышли в коридор и увидели поварят, бегущих сломя головы. Следом мчались растерянные слуги и Гулливер.
– Крысы! Крысы! – кричали они.
– Час от часу не легче. – глубокомысленно изрек Варт. – Вчера: огненные кони и молния, сегодня: твоя мама и крысы. О боги, что день завтрашний для нас готовит?
– Чахотку, видно, и потоп. – проворчал Херо.
На самом деле дон Педро процитировал строчку из бандитских, запрещенных песен декабристов, но никто не обратил на это внимания. Всем было не до того: все боялись крыс.
– Я с ними не побегу. – сказал Херо. – Больно надо. Если в замке есть крысы, нужно поставить ловушки и насыпать яда кураре, бромистого калия, фтористого йода, еще чего-нибудь, а не носиться по замку с глупыми воплями, побросав работу.
– А если крысы окажутся два раза умнее тебя, и обойдут яды и ловушки? – Варт нахмурился. – Я о таком слышал. Гумбольдт рассказывал, что у них там, на севере, было нашествие черных крыс, которые кушали детей и взрослых. Но даже те, кого просто покусали, – начинали болеть, бредить и умирать. И тогда в тот город пришел пастух со свирелью и, под звуки своей музыки вывел полчища этих зверюг к морю. Трое суток пастух играл на свирели, стоя на плоту, а крысы шли в воду стройными рядами и тонули.
– Враки. – вздохнул дон Педро, но в душе, все-таки, испугался.
– Может быть. – пожал плечами Варт.
А потом крики в замке утихли.
– Вот видишь. – сказал Херо. – Ничего не случилось.
И парни вернулись в детскую комнату.
Им нужно было решить еще кучу вопросов. Например: кто взял книгу без спроса и вынес её вон? А еще мальчишек интересовало, что будет теперь с бандой «Черная кошка»; где нелегкая носит Уркесюка; откуда берутся огненные кони, почему молнии бывают шаровыми?
Но поработать мозгами друзьям так и не пришлось. В комнату вновь постучали, и на пороге показался один из гвардейцев:
– Именем графа Хренжуйского, прошу следовать всех за мной.
– А что стряслось? – Херо встал и подбоченился.
– В замке крысы, сир. – ответил воин. – Приказано вывести всех людей за пределы города.
Мальчишки переглянулись: значит, – все правда! Угрин огненный колдун: сначала он приехал на волшебных конях, но плохо их привязал; потом – призвал шаровую молнию, но не смог ударить ей по Херо; теперь вот – крысы, наверняка, необычные – колдовские!
От этих размышлений бросало в озноб. Утешало только одно: если Уркесюк и волшебник, то, судя по всему, какой-то явно не доучившийся.
Глава 3
Началась эвакуация жителей города. Обыватели наотрез отказывались покидать свои дома.
Херо и Варт, ехавшие в карете, под охраной двух усачей гвардейцев, видели через окошко, как горшечники визжали на весь переулок, что, мол, как только все покинут дома, первыми город заполонят не крысы, а воры и мародеры. И кое в чем эти мастера были правы. В толпе уже мелькали странные типы весьма подозрительной наружности с бегающими, плутовскими глазами.
А за городскими стенами уже разбили лагерь: ставили шалаши и жгли костры. Лица людей были встревоженными. Видимо, городской бедноте уже приходилось сталкиваться с крысами, и это не воодушевляло жителей.
Херо и Варт, пользуясь шумихой и суматохой, выпрыгнули из кареты на полном ходу, и бегом вернулись к замку.
Война с грызунами, что может быть интереснее?! Никак нельзя пропустить подобное зрелище, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитое детство!
Не ходить с ободранными локтями и коленями, никогда не носить синяков и царапин, ожогов и укусов таинственных жуков – это удел девчонок! Да и то не всех. Уж кто-кто, а Херо с Вартом знали, что девчонки тоже встречались нормальные: с некоторыми из них, из девчонок, можно было идти в разведку! Да и ходили, но все-таки… каждому – своё.
Улицы были заполнены телегами, коровами, оборванцами. Создавалось такое впечатление, будто началась война. Нет, особой давки и паники пока не было. Исход людей из города был спланирован, и направляем.
Всюду высились гвардейцы, зорко следящие за порядком. Путь к замку для мальчишек был полностью отрезан. Еще повезло, что гвардейцы в карете зазевались и не заметили дерзкого побега, а то пришлось бы сейчас скучать в лагере беженцев…
– Блин! – в сердцах завопил Херо. – Отец там сейчас бьется не на жизнь, а на смерть, а я здесь прохлаждаюсь.
– Не кричи. – спокойно вздохнул Варт. – Будет хуже, если нас заметят. Мало того, что ничего не увидим, так меня еще и выпорют.
Херо сразу смолк и поник.
А навстречу мальчишкам вышел ослик. Грустный такой, как будто его лет десять не кормили. Печальные глаза смотрели вниз, точно ослик искал на дороге потерянный хвостик или вчерашний день.
И дон Педро вдруг понял, что сейчас очень походит на этого упрямого осла. Подумаешь, из замка выставили!
Но развить философские мысли по поводу бренности и тленности всего живого, юному графу не пришлось.
В переулке мелькнуло и забелело что-то черненькое. Толпа взревела и кинулась к воротам, теряя последние ценные вещи, деньги, драгоценности, бриллианты, толкая друг друга и отчаянно вопя при этом.
Варт схватил Херо за шкирку:
– Бежим!
И мальчишки мигом свернули к городским воротам.
Ох! Вот это была давка! Все стремились вперед, а ворота из города были узки для такой бушующей толпы. Некоторые беженцы попытались вскарабкаться на стены, но сорвались и были затоптаны.
Гвардейцы мелькали всюду. Они были в самой гуще людей: одни воины хватали тех, кто начинал задыхаться в толчее, и пропихивали по цепочке к выходу.
По ту сторону ворот тоже стояли гвардейцы. Они выдергивали людей сквозь двери, точно шомполом пробки из бутылки и тут же говорили: «Не стойте: уходите подальше, к лагерю беженцев».
Казалось бы, зачем мешаются гвардейцы? Однако именно солдаты спасли от давки и смерти целую кучу обезумевшего народа.
– Я в толпу не пойду. – заявил Варт.
– Ты чего? – удивился Херо. – Да, мы уже сделали одну глупость, обманув охрану и вернувшись сюда.
– Вот именно. – Варт казался неумолимым. – Крысы нас, может быть, еще и не съедят, а вот в толпе – точно: задавят. Давай-ка, лучше залезем пока на чердак вот этого дома.
Херо хотел возразить, но, глянув, как с городских стен по опустевшим улицам хлынул град стрел, быстренько согласился. Где еще можно было посмотреть на войну с крысами?!
Не успели парни залезть на чердак трехэтажного, пустого особняка и забаррикадировать вход, как крысы не замедлили показаться. Паника у ворот усилилась. Теперь задние ряды напирали воинственнее. Это было похоже на кошмарный сон.
Живая черная лавина обрушилась на пустой город. Крысы бежали так быстро, что, казалось: у каждой из них не по четыре, а по сорок лап.
Булыжная мостовая превратилась в живой ковер. Королевская гвардия выступила вперед, плотно сдвинув щиты, выставив копья.
И снова туча стрел накрыла собой крыс. Но остановить нашествие было невозможно. Черная лавина ударилась о щиты, как морская пена об утес. И так же, как водные брызги, десятки крыс подпрыгнули вверх и впились зубами в лица солдат.
С чердака это все было очень хорошо видно.
Боги! Херо никогда не думал, что крысы так отвратительны и так высоко умеют прыгать. До сих пор он считал, что они чуть побольше мышей и хомяков. Да не тут-то было! Это просто какие-то маленькие демоны!
И вдруг за спиной у мальчишек полыхнуло разноцветное сияние, раздался хлопок. Херо и Варт метнулись под перекладинами к кирпичной трубе печи, обогревающей весь дом, а потому такой большой, что за ней вполне можно было укрыться.
Спотыкаясь и ругаясь, мальчишки, все же успели забиться за трубу. Эх, не было с собой даже перочинного ножика, не говоря уж о даге! Страшно!
Утешало только одно: крысы не владели волшебством. По крайней мере, никто и никогда ни о чем подобном не слышал.
Выглядывать мальчишки боялись. Так прошло несколько мгновений. Потом колдовской свет погас, и кто-то тихо охнул:
– Проклятый ревматизм! Ох, напишу я Сведенрегу по поводу заслуженного отдыха. Сколько лет я на страже мира и порядка, а он, охламон, до сих пор ни одного диспансера для чародеев не построил. Вот загнусь, кто меня мухомором натирать будет? Бабка моя, что ли? Да она еще недели три в Плайтонии просидит и ничего не заметит.
Херо с Вартом переглянулись. Да, географию они знали так себе. Ну, то, что земля плоская и круглая, как ливра – старинная монета – это знал каждый. Но что за страна такая Плайтония – было непонятно. Впрочем, если быть честными, то парни, кроме существования родных Костоломии и Радикулии толком-то, вообще ни о чем не знали. Но все же: нет такой страны на карте!
Наверное, она там, в мировом океане, в котором вся земля покоится на трех страшных чудищах елефантах, которые в свою очередь стоят на рыбе-ките.
Это же откуда волшебник прибыл? Сначала плыл, потом карабкался на кита, потом лез по слонам, прошел через адские подземные ворота…
Стоп! Так это же Уркесюк получается!
Херо посмотрел на Варта с немым вопросом на лице: «Угрин?»
Сын лакея лишь помотал головою в разные стороны: мол, нет: у этого – голос другой, более добрый и старческий.
Раздался шорох шаркающих шагов. Мальчишки замерли. Незнакомец явно подошел к круглому слуховому окну, у которого минуту назад стояли сами ребята и, видимо, выглянул наружу, потому что следующим восклицанием было:
– Ах, твою мать, недоучка!
Что это могло означать, ребята догадались сразу: у кого-то будут большие неприятности. Взрослые любят так кричать, когда не хотят ходить на работу или делать за детей домашние задания; когда начальство не хочет прибавлять им зарплату, когда клиент во всем прав, и так далее.
В общем, когда взрослые не спят и не воспитывают детей, все остальное время они примерно так и разговаривают. А когда не находится благодарно слушателя, взрослые, особенно старики, начинают рассказывать самим себе, и всем, кто подвернется под руку, как раньше все было хорошо, и как мир давно погряз в грехе и разврате.
Херо даже зевнул: он-то думал, что волшебники – это особый народ. Смешно сказать, но когда в пять лет дон Педро привели в подготовительный класс, юный граф всерьез полагал, что учителя – наместники бога на земле, потому все и знают.
Херо считал, что педагоги – это особая каста, другая национальность: они не едят, не ходят в туалет, не делают ошибок. Каким же потрясением для дон Педро было то, как он однажды увидел Кассандру, учительницу, выходящую из комнаты для девочек!
Вот и сейчас, услышав ругательства чародея, Херо почувствовал в груди легкий холодок: еще одна романтическая иллюзия разбилась вдребезги.
Со стороны это, может быть, и забавно, но юному графу взгрустнулось. Если так и дальше пойдет, может оказаться, что и на турниры ездят вовсе не для того, чтобы меряться силою и прославлять Дам Сердца, а чтобы нажраться на халяву, да в ближайшем притоне девок пощупать. Что ж, вполне может быть. Вот ведь и настоящий колдун вовсе не говорит витиевато и странно, как в книгах. Неужто ничего святого в королевствах не осталось?
– Пеницилиниус, скарлатиниус, гомункулоглистиус, угринохрянь! – словно откликаясь на мысли Херо, громовым голосом прорычал колдун, невидимый мальчишкам из укрытия.
Херо с Вартом переглянулись и высунулись из-за печки, примерно так, как это делают тараканы: осторожно и тихо, только что усами не шевелили.
У самого слухового окна стоял старик в серой мантии, с всклокоченными седыми волосами и говорил свои глупости, обернувшись лицом на улицу. Наверное, он воображал себя репетирующим актером. Но, если честно, хитон его был мятым, грязным, точно это был вовсе и не колдун был, а нищий попрошайка из Тупикового переулка.
Однако, как только этот смешной чародей начал махать руками, так с кончиков его пальцев мигом сорвались голубые молнии.
Мальчишки попятились назад с широко раскрытыми глазами.
«Кажется, это я неудачно зашел», – подумал Херо. А Варт, всегда такой спокойный и невозмутимый, вдруг побледнел.
И над городом мгновенно собрались грозовые тучи.
Никто, кроме мальчишек, не видел старого мага. Именно поэтому, всем в городе показалось, что это внезапно налетела буря. И разразилась гроза. Люди закричали.
Но, странное дело: крысы остановились и даже попятились. Мальчишки видели это все через щели между черепицей.
А на улице тем временем ударила молния, хлынул дождь.
Боги! Это было жуткое, невероятное зрелище.
Крысы вдруг начали надуваться, точно шары и взрываться маленькими зелеными вспышками колдовского огня. Это были не настоящие грызуны! Вернее – не все крысы оказались живыми.
Некоторые из них визжали и искали укрытия от непогоды, но большинство из них, все-таки, – взрывалось. Хлопки превратились в рокот салюта.
Обескураженные солдаты, лишь плотнее сжали щиты и тупо смотрели на мистерию, разыгрывающуюся прямо у них на глазах.
Крысы оказались мороком, но, все же, погибших от испуга и задавленных в давке было уже не вернуть. Люди, павшие в боях с призраками грызунов не воскресали. Неправильное это волшебство, нечестное!
А старый колдун, уничтоживший крыс, вдруг и сам исчез. Он просто растворился во вспышке света.
Все это было очень странно.
Выждав несколько минут, убедившись, что никого на чердаке не осталось, мальчишки выползли из своего укрытия и бросились к окну.
Да, вам не видать таких сражений: крысы взрывались, ливень заливал площадь, солдаты стояли и плакали, толпа в воротах замерла.
Никто ничего не понимал, но над городом зависло странное, почти физическое ощущение покоя. На несколько секунд. А потом вернулись крики, беготня, стоны.
Минут через десять ливень закончился. Вода стояла на булыжной мостовой большой мутной лужею. А там, где были просто проселочные дороги: все превратилось в жидкое месиво.
Никогда раньше такого не было.
И в этой воде плавал серый пепел. А десяток живых крыс разбежалось, грызуны нырнули и забились в щели. Но, все-таки, именно теперь стало страшнее всего. Мальчишки осознали опасность только сейчас, когда все закончилось.
Херо с Вартом переглянулись: им обоим было плоховато, то бишь очень и очень худо. Херо, вообще, тошнило.
Нет, дон Педро никогда даже и не думал, что созерцание поля битвы может вызвать у него такую реакцию. Согнувшись пополам, Херо низвергнул себе под ноги содержимое желудка, отошел на пару шагов и в изнеможении рухнул на балку. Силы покинули мальчишку.
Варт чувствовал себя молодцом, но последние события подкосили и его. Сын лакея сел у слухового окна, оперся затылком о несущую балку и закрыл глаза. Тупая головная боль пришла как спасение. Ничего не понимая, Варт закрыл глаза и мир понесся куда-то в бешеной пляске цветов, крыс, огней, пещер…
Мальчишек нашли не сразу: часа через два. Оба парня так и провалялись на чердаке без сознания. Вокруг не было ни единой дохлой крысы, но странный горелый запах висел под потолком: это ударила магическая молния Мерлина, и это она слегка подпалила крышу.
Друзей обнаружил хозяин дома – купец Гарри-Бальди, живущий в этом особняке со всем своим многочисленным семейством. Осматривая комнату за комнатой на предмет дохлых крыс и пропаж, купец заглянул и на чердак: закрыто. Слугам пришлось взломать дверь.
На место происшествия граф Хулио прибыл лично. Он дотошно осмотрел весь чердак. Хулио был ранен. Голова его была перевязана, кровь на рукаве. Грязные следы за ним тянулись повсюду. Но купец не сказал ни слова: уважал чувства отца.
Уркесюк после всех этих беспорядков сидел в своей комнате, в замке, и никуда не выходил. Вид у герцога был жалкий, точно его облили помоями и дали хорошего пинка, дабы не путался под ногами.
Изаура проводила время в лазарете у изголовий раненых.
И весь город гудел, точно растревоженный улей: никто ничего не понимал.
Священники вышли на улицы и стали убежденно, с пафосом и надрывом, врать, что, дескать, Господь призрел на молитвы грешников графства Хренжуйского, и даровал людям победу над демоном, принявшим облик черных крыс. И теперь все должны были молиться, поститься, благодарить бога, а также: каждый день умываться и чистить зубы, расчесываться, и еще: раз в неделю мыться и стричь ногти.
Ох, и смешные же эти священники: чего только не навыдумывают, чтобы у них десятину не отобрали, а пуще того – чтобы не изъяли винные погребки.
Но священников слушать не стали. Всю работу по случаю счастливого избавления от крыс побросали. Никто ничего и не мог делать. Все только и говорили, что о чуде, о ливне, о взрывающихся грызунах.
Вскоре на улицах началось массовое народное гуляние. Все шлепали по лужам, и пили пиво пенное «Гибло-бастард-3» – самое популярное в народе.
Те же, кто был совсем беден, угощался пивом сорта «Завтра», «Кряже», «Хмельное». Купцы пили вино из мандрагорского корня «Нюх дракона» и «Черный танец», «Евнухово шушуканье», а также бальзам под роковым названием «От всего».
Нищие сновали и подбирали пустые кувшины, сдавали их, и тут же покупали пиво на разлив.
Перепуганные дети молча лопали сладости: мармелад, шоколад, воздушные палочки, сладкую вату, леденцы, булочки, пирожные, безе, мороженые шарики, семечки тыквы и подсолнуха.
И только Херо с Вартом ничего не ели и не пили. Они лежали в замке на роскошных кроватях и болели. Вот им было обидно!
А у городского пруда, по распоряжению Хулио, устанавливали малые праздничные пушки для фейерверка. Праздник обещал быть удачным. Все-таки не каждый день из замка крыс изгоняют!
К вечеру, прослышав о чуде, прикатили «Беременные музыканты» из Мухельнска. У них, у этой труппы, была принцесса с писклявым голосом, а так же: ослица, собака, курица и кошка. И все они, эти музыканты, были в интересном положении. То есть с животами.
Поглазеть на такое диво собрался весь город. Близились выборы губернатора деревеньки Расторгуево, что в трех милях от замка Хренжуйских, и в графстве вот уже две недели муссировали тему демографического кризиса. Мол, детей рождается меньше, чем стариков помирает. Мол, скоро работать будет некому. Придется звать дворниками и разными грязнорабочими иностранцев. А вот новый губернатор Расторгуево сам придет и наделает детей всем без разбора, как группе «Беременные музыканты».
Людям, конечно, такое страсть как интересно. Вот народ и толпился, мешал рабочим устанавливать сцену: чуть было даже не обронили строительные леса. Рабочие сильно ругались.
Так, всем графством, после счастливого избавления от напасти, дружно готовились к празднику.
Когда на город упали сумерки, старый фонарщик зажег все восемнадцать фонарей. А люди толпились у городского пруда на каменной набережной, хлестали свое пиво и ждали продолжения банкета.
Как только фонарщик закончил свою работу, сразу затрещали барабаны, заревели литавры, а на сцену вышли «Беременные музыканты».
– Мы к вам заехали не «в лом»! – пискляво пропищала принцесса, кидая в толпу томные взгляды в поисках подходящего кавалера, в которого можно было влюбиться.
– Всем привет. – сказала на чистом костоломском языке ослиха, чем вызвала у слушателей бурю восторга.
– Где ваши руки? – закукарекала мокрая курица. – Я не вижу ваших рук!
Толпа возмущенно взревела: рук взметнулся целый лес – раза в два больше, чем торчало любопытных голов. Просто, никто не знал, что вокалистка-курица страдала тяжким недугом: куриной слепотой. Это такое заболевание, когда червяков она, бедняжка, еще видела, а все остальное – расплывалось перед ней в багровом тумане.
Кошка была самой умной и потому ничего не сказала. Она обмахнулась хвостом, взяла флейту и заиграла.
Ослиха ударила в барабаны, принцесса схватила гитару и принялась стучать ею об сцену.
В общем, полилась тихая, нежная музыка.
Если кто-то сомневается в том, что беременные звери умеют играть, петь и разговаривать, то стоит напомнить сомневающимся: жрать захочешь, – всему научишься…
И принцесса запела чистым сопрано. Впрочем, грязного сопрано никто никогда и не слышал.
Песня была о муках безответной любви юного трубочиста к прекрасной, но немного пожилой (всего-то: шестьдесят пять годочков) принцессе. Баллада повествовала о том, что пришлось пережить девятнадцатилетнему парню, как именно ему пришлось бороться за свою любовь и с миром проклятого капитала, и с оголтелым феминизмом самой возлюбленной.
Многие плакали и романтично утирали насморк пальцами, другие, размазывая слезы по щекам, очень культурно сморкались соседям на ботинки.
А потом началась дискотека.
«Беременные музыканты» знали целый десяток зажигательных мелодий, а принцесса была еще и ди-джеем, по совместительству.
