Вадим Зеланд
Жрица Итфат. Тафти жрица. Трансерфинг реальности: Ступени I, II, III, IV, V
Наюкоёлоги
Итак, наша «экспедиция», целью которой являлась ликвидация крышки, отправилась в свой решающий поход. Во главе процессии шагал Адя Зеленый, зеленый в буквальном смысле, в своем бесформенном балахоне и неизменных солнцезащитных очках, но уже без дубины, поскольку оставил ее за ненадобностью.
Второй шла королева Брунхильда, царственного вида особа в средневековом платье из грубого полотна, с русыми волосами, заплетенными в косицу, с венчавшим голову золотым обручем и боевым мечом, спрятанным под юбкой.
За ними – Оранжевая Корова, в своем новом обличье миловидной толстушки с рыжими волосами, одетой в оранжевое платье до колен и черные аляповатые туфли.
Следом шла Желтая Подлодка, тоже в новом обличье легкомысленной с виду блондинки в желтом брючном костюме и оранжевых сапожках.
Затем Кошиса, то ли женщина, то ли кошка, но определенно эффектная брюнетка с копной взлохмаченных волос, в черной меховой курточке и штанишках, в белых сапожках и перчатках, с роскошным пушистым хвостом и ушками на макушке.
Замыкал процессию Лохматая Зверюга, ныне юноша приятной внешности с большими грустными глазами и каштановыми волосами до плеч, элегантно одетый в костюм из черного бархата с большими золотыми пуговицами и белоснежной рубашкой с пышным жабо, но странно обутый в лохматые шерстяные мокасины.
Вскоре вся эта колоритная команда оказалась на площади перед высоченно-помпезным зданием, на котором заносчиво-огромными буквами красовалась надпись: «АКАДЭМИЯ НАЮКИ». Причем, буква «ю» выглядела явно свежее остальных, будто ее недавно сменили.
Зайдя внутрь, друзья оказались в просторном зале с помпезно же высоким потолком. Несмотря на простор, в помещении было душно и пахло старыми книгами. К одной из стен были прислонены буквы, похожие на внешнюю надпись и сложенные в слово «УПРАВЛЭНИЕ». На полу скрипел ветхий паркет. Наверх вела широкая парадная лестница, устланная стоптанной ковровой дорожкой. У лестницы стоял стол с потертой и потрескавшейся поверхностью. За столом, лицом к входной двери, сидел усохший старичок в очках с толстыми линзами и в поношенном костюме с нарукавниками, соединив руки в пальцах.
– Так, вы куда? Вам сюда нельзя! – сразу закричал он, даже не спрашивая посетителей о цели визита.
Кошиса вышла вперед, положила лапки на стол, наклонилась и промурлыкала:
– Муррр-можно-о-о!
Старичок опешил, но быстро оправился и опять заладил свое:
– Вы кто такие? Вам сюда нельзя! Здесь наюка!
– Кошиса! – зашипела на нее Корова.
Адя оттащил Кошису назад, пока она так и гипнотизировала старичка взглядом пантеры, а затем обратился к нему сам.
– Уважаемый, мы явились в Академию науки с официальной миссией и хотели бы…
– У нас не наука, а наюка! – перебил его старичок, подняв указательный палец кверху. – Так звучит гораздо намного более внушительно, не правда ли?
– Да, разумеется, – ответил Адя, от удивления сняв очки. – Мы хотели бы встретиться с учеными по поводу…
– А называемся мы теперь по-другому – не ученые, а гораздо намного более представительно: наюкоёлоги! И у нас теперь не Акадэмия, а Управлэние. Видите, готовимся сменить вывеску.
– По какой причине, позвольте узнать? – поинтересовался Адя.
– Потому что мы решили, что наюку следует не изучать, а управлять ею.
– А что, уже все изучили?
– Вот именно! Уже все знаем про наюку.
– А как собираетесь управлять?
– Как нам вздумается. Но конечно, чтобы все было строго наючно.
– Да, так оно верно, и даже правильно, – сказал Адя. – Но мы все-таки хотели бы встретиться с учеными… простите, наюкоёлогами.
– К ним нельзя, они заняты.
– Чем?
– Они думают.
– О чем?
– О наюке! – ответил старичок, подняв кверху указательный палец.
– А чего о ней думать, если вам уже и так все известно?
– Нам известно не только все, но даже и больше того!
– Больше всего?
– Да. Но осталась еще класси-си-фи-кация и принци-пили-али-зация всего что ни на есть.
– Что-то типа инвентаризации?
– Именно. Требуется проделать очень большую работу. Класси-си-фи-цировать, что относится к наюке, а что нет.
– И по каким же критериям это делается?
– Очень просто. Если что-то не поддается наючному объяснению, значит, это не наючно. Если мы что-то не понимаем, мы это отвергаем.
– Но ведь необъяснимые вещи не перестают существовать лишь оттого, что их пока не объяснили, – возразил было Адя.
– Так, прошу очистить помещение! У нас наюка! А у вас что?
– А мы тоже пришли с наюкой! – включилась в разговор Корова. – У нас есть строго наючная гипотеза, и мы хотим ее предложить лично вам.
– Какая гипотеза? Почему лично мне?
– Потому что по вам сразу видно, что вы корифей наюки.
– И что там у вас за гипотеза? – немного смягчился старичок.
– Ну, например, вы знаете откуда у древних цивилизаций появилась наюка? Ведь они же были древними, неразвитыми?
– Тогда не было и не могло быть никакой наюки, – снисходительно усмехнулся старичок. – Наюка только у нас!
– А как же сохранившиеся мегалиты, письмена, рисунки, артефакты?
– Повторяю, все это с точки зрения наюки необъяснимо, а значит, ненаючно.
– Совершенно с вами согласна! Но вы можете все это обратить в наюку, если строго наючно обоснуете нашу гипотезу.
Друзья в недоумении переглянулись, не понимая, к чему клонит Корова. Она же, тем временем, как-то вся преобразилась, встрепенулась, и вдруг обрела свое прежнее обличье оранжевой коровы с крылышками. Замахав крыльями и поднявшись в воздух, она пропела:
– Давным-давно, когда еще не было никакой наюки, коровы вышли из моря и научили людей письменности, астрономии и всяким другим наюкам! Потом коровы ушли обратно в море, а люди принялись изучать и развивать наюку, доведя ее до пределов, которым нет совершенства, а также до совершенства, которому нет пределов, в результате чего и появилась современная наюка, совершенно беспредельная и совершенная до беспредела!
Наюкоёлог таращился на дивное зрелище ошеломленный и завороженный. Но когда Корова приземлилась и перевоплотилась обратно в девушку-толстушку, он очнулся от наваждения и изрек:
– То, что я сейчас видел и слышал, невозможно, потому что это не наюка.
– Но вы же видели это, своими глазами, – заметил Адя.
– Видеть мало, требуется наючное обоснование, – ответил тот.
– Вот вы и обоснуете, строго наючно, – сказала Корова. – И тогда гипотеза превратится в открытие наюки.
– Да, пожалуй, если это сделаю я, то это будет наюка, – согласился, подумав, старичок.
– Конечно! Только вы и никто другой!
– Тогда я немедленно бегу писать диссертацию, – засуетился тот и порвался было уходить, но спохватившись, вернулся.
– А вам все равно здесь нельзя, здесь наюка!
– Простите, а с кем имеем честь? – осведомился Адя.
– Я дежурный по наюке!
– Мы тоже имеем непосредственное отношение к наюке, поскольку представляем комиссию от наблюдательного совета и пришли по делу.
– У нас своих комиссий и комитетов предостаточно. И если потребуется, создадим еще одну, а чужие нам без надобности.
– Да, но мы особо уполномоченные особы, наделенные особыми полномочиями складывать полномочия с соответствующих и прочих должностных лиц, а посему мы освобождаем вас от полномочий дежурного по наюке, и вы можете спокойно идти и погружаться в бездну наючного знания. Вот, взгляните.
Адя протянул старичку бумажку. Тот, внимательно ее изучив, нехотя согласился.
– Что ж, в бездну я не погружался давно.
– Вот и погружайтесь, а нас отведите к самому главному наюкоёлогу.
– Главный наюкоёлог сейчас занят, он проводит ответственный эксперимент наюки.
– Вот и отлично, мы будем присутствовать.
– Ну, коли так… под вашу ответственность, – старичок, наконец, прекратил артачиться и повел всю компанию наверх по лестнице.
Пришли они в уже знакомую по рассказу Карамиллы лабораторию, где базировался электрический телеграф. За его пультом сидел оператор и время от времени нажимал какие-то кнопки, из чего можно было заключить, что электрическая штуковина активно работала. Кроме того, шла подготовка к чему-то чрезвычайно важному, поскольку повсюду деловито сновали люди в белых халатах и блестящих комбинезонах. Друзья поднялись в стеклянный бункер, где находился председательствующий, руководивший всем действом, и еще несколько наюкоёлогов.
– Так, вы кто такие? Вам сюда нельзя! Здесь наюка! – закричал председатель.
– Мы комиссия от наблюдательного совета, – сказал Адя, предъявив бумажку. – Уполномочены наблюдать и присутствовать, а также присутствовать и наблюдать.
– Так, наблюдайте, только не мешайте. У нас сейчас очень ответственный момент.
Председатель, видимо, был настолько увлечен своим занятием, что ему было недосуг вступать в препирательства.
– Так. Внимание! Все по местам! – прокричал он в микрофон. – Начинаем мопыт изобретения!
Люди в халатах и комбинезонах засуетились пуще прежнего.
– Приготовились! – продолжал командовать председатель. – Обзор… Управление… Понтроль!
Люди забегали еще быстрее, но вскоре, наконец, угомонились и расселись по своим местам за пультами и мониторами.
– Все приборы поставлены на понтроль! – отрапортовал один из операторов.
– Внести специальный мобразец для мопыта! – раздалась очередная команда.
Открылась дверь, и в лабораторию вошел человек в белом костюме радиационной защиты. На нем так же были надеты внушительные сапоги, перчатки и шлем с небольшой стеклянной прорезью для глаз. На вытянутой руке он нес крысу, держа ее за кончик хвоста.
– Внести экранирующий контейнер! – скомандовал председатель.
Открылась вторая дверь, и вошел второй человек в таком же костюме, держа кастрюлю на вытянутых руках.
– Внести антипредохранительную крышку!
Открылась третья дверь, из нее появился третий участник эксперимента, у которого в руках была крышка от кастрюли.
– Внимание! Моделируем крышку!
Все три космонавта повернулись друг к другу и четко слаженными действиями посадили крысу в кастрюлю, накрыв ее крышкой.
– Натура природы готовсь! – прозвучала следующая команда.
Наши друзья только сейчас обратили внимание, что в середине зала на постаменте стояла микроволновка. Трое космонавтов подошли к постаменту, один открыл дверцу микроволновки, другой поставил кастрюлю с крысой внутрь, третий закрыл дверцу.
– Обозлить натуру природы!
Один космонавт включил микроволновку в розетку, второй установил время, а третий вытянул палец с готовностью нажать кнопку «Пуск».
– Так, начинаю просчет! – торжественно провозгласил председатель.
Все присутствующие в зале напряглись, уставившись в свои мониторы, видимо, показывающие ход эксперимента.
– Ваша кокотница сейчас взорвется, – нарушила всю торжественность момента Кошиса.
– Т-с-с! – зашипели на нее наюкоёлоги.
– По моей поманде! – прокричал председатель и принялся отсчитывать. – Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль… Полет!
Один из космонавтов запустил микроволновку, все трое стали вокруг нее и замерли в ожидании. Микроволновка загудела, заискрила, задымила, а затем взорвалась и развалилась на части. Все присутствующие в зале инстинктивно пригнулись, но никто не пострадал. Кастрюля с крысой тоже, на удивление, осталась стоять нетронутой на прежнем месте.
– Подтвердить наюку! – скомандовал председатель после недолгой паузы.
Космонавты подошли к постаменту, один снял крышку с кастрюли, а другой извлек оттуда крысу. Крыса оказалась живой и невредимой.
– Наюка победила природу! Поздравляю всех с успешным мопытом! – провозгласил председатель. Последовали бурные аплодисменты.
– Мопыт изобретения показал, что наша крышка не только безвредная, но и антипредохранительная! И теперь это строго наючно доказано!
– И мы тоже, от имени наблюдательного совета, поздравляем вас с успешным мопытом, – взял слово Адя. – А теперь позвольте, от имени и по поручению названного совета, объявить успешный понец эксперимента наюки.
– То есть как это, понец? – пришел в недоумение председатель.
– То есть, так и есть, мы объявляем успешный понец и на том закрываем эксперимент наюки. Можете выключать электрический телеграф.
– Но нам высший наблюдательный совет приказал…
– То был высший, а мы высочайший.
– Но у нас наюка!
– А у нас полномочия, – Адя потряс бумажкой у носа наюкоёлога.
Наюкоёлог некоторое время колебался, но потом решительно произнес:
– Нет, мы не можем прекратить эксперимент. У нас наюка!
– А почему бы вам не научиться жить в гармонии с природой, вместо того чтобы пытаться на нее воздействовать? – включилась в разговор королева.
– Как это? Не понимаю.
– Вот есть ваш мир, вы в нем живете. Зачем вам что-то с ним делать? Зачем его теребить, ворошить, изменять, перестраивать?
– Как зачем? Чтобы окончательно победить природу!
– Но почему обязательно надо ее победить? Почему нельзя просто гармонично существовать в этом мире?
– Потому что мы умнее природы, мы придумаем лучше!
– И вы все знаете о природе и устройстве этого мира? – не унималась Брунхильда, хотя Адя уже махнул рукой и готовился к плану Б.
– Конечно, уже все знаем про наюку!
– А как ваша наюка объясняет зеркальный объект за городом?
– Какой объект?
– Невидимая стена, через которую нельзя пройти.
– А, ну это не наюка! – усмехнулся наюкоёлог.
– Но это часть мира, о котором вы якобы все знаете. Так как вы это объясните?
– Очень просто. Нет никакого объекта.
– Как это нет, если он есть?
– Мы не можем это объяснить, значит, этого не может быть. А если этого не может быть, тогда какой вывод?
– Какой?
– Этого не существует!
– Ваше величество, – шепнула Корова Брунхильде. – С ними бесполезно разговаривать, пора останавливать киноленту.
Но тут в диалог вдруг вмешалась Подлодка.
– Смотрите на меня внимательно! – сказала она и у всех на глазах трансформировала свой облик, став как прежде желтой подводной лодкой в оранжевых сапожках. – Такого тоже не может быть?
Наюкоёлог сначала опешил, но быстро оправился и опять вошел в свою роль.
– Конечно не может!
– Но я же перед вами! Я не мультяшный персонаж, я существую! – сказала Подлодка и ткнула наюкоёлога якорем.
Однако тот ничуть не смутившись заладил свое:
– Такого не может быть, потому что по наюке такого быть не может!
– Мау! Вы не только про свою кошелогию, вы про себя ничего не знаете! – включилась Кошиса.
– Так, я отказываюсь продолжать этот ненаючный спор.
– Вы начали изобретать всякие штуковины, а себя забыли, – продолжала Кошиса.
– Нам обязательно нужны штуковины, мы без них не можем, – неожиданно послушно стал отвечать наюкоёлог.
– Да, вы без них не можете, – Кошиса вперилась взглядом в наюкоёлога и будто гипнотизировала его. – Вам нужны штуковины.
– Да, они нам нужны.
– Отвечайте на вопрос: вы себя знаете?
– Я себя знаю?
– Можете сказать: «Я это я»?
– Могу я сказать… что?
– Сейчас мы по очереди скажем «я это я», а затем вы.
Друзья окружили наюкоёлога и принялись повторять свое заклинание. Никаких вопросов больше не потребовалось. Лишь только круг замкнулся, наюкоёлог покрылся восковым налетом и замер. И все вокруг замерло.
Зверюга, не медля ни секунды, кинулся прямиком к адской машинке наюкоёлогов, быстро отыскал на пульте надпись «ПЭН», разбил стекло и повернул красный рычаг до упора.
– Теперь бежим! – крикнула королева, и друзья стремглав бросились в направлении к выходу из Академии.
Изнанка реальности
Подлодка семенила в своих оранжевых сапожках, еле поспевая за остальными. Она все еще пребывала в своем мультяшном обличье.
– Подождите меня, я так быстро не могу!
Друзья бежали по длинным коридорам Академии, с трудом вспоминая обратный путь. Кино остановилось уже привычным для них образом, однако в этот раз было что-то не так, как раньше. В воздухе висели мелкие блестящие хлопья, похожие на застывший в падении снег. Казалось, зависла не только реальность, но и само пространство. И окружающие предметы смотрелись как-то неестественно, будто не из этого мира.
Но когда вся компания выбежала на улицу, их взорам предстала поистине грандиозная фантасмагория. Вся земная поверхность стала прозрачной, обнажив под собой черную пропасть, на дне которой виднелись мириады параллельных светящихся дорожек, уходящих в бесконечность. Дорожки напоминали киноленты, поскольку были поделены на отдельные кадры. Кинолента, находившаяся отвесно под ногами, светилась ярче остальных.
Друзья вскрикнули от неожиданности и упали на четвереньки, потеряв равновесие. А Подлодка с испугу вновь обернулась в девушку-блондинку. Совершенно обалдевшая от трансформаций, произошедших в реальности, а также в ее собственном обличье, она вдруг закричала, используя лексику Кошисы.
– Кошец! Вот это есть полный кошец! Полный-преполный!
– Полный или неполный не знаю, но кошический точно! – отозвалась Кошиса.
– Космический! – добавила Корова.
– Космологический! – добавил Адя.
Королева и Зверюга оставались невозмутимыми и лишь молча оглядывались по сторонам. Они первыми поднялись на ноги.
– Смотрите, мы что, окошели?! – воскликнула Кошиса. – У нас у всех кошицы! И у меня? И у меня тоже?
Все посмотрели друг на друга. У них из затылков выходили светящиеся сплетения, похожие на косицы, подобно тому как это было у застывших манекенов, только без синих лучей.
– Не совсем чтобы окошели, Кошиса, – сказал Адя, – но да, странное образование присутствует, и у тебя в том числе.
– Я ничего не ощущаю! – сказала Подлодка, ощупывая свой затылок.
– Я тоже, – сказала Корова.
– А теперь взгляните на кошицы у манекенов! – опять воскликнула Кошиса.
Друзья только сейчас обратили внимание на стоящего рядом прохожего, замершего в полушаге. Его косица переходила в синий луч, который падал отвесно далеко вниз, прямо на светящуюся дорожку. Такая же картина наблюдалась у еще одного, и еще одного манекена – у всех, кто находился на площади. Застывшие фигуры были словно привязаны лучами к остановившейся внизу киноленте.
– Это что?! – закричала Подлодка. – Нам показали, как устроена реальность?
– И у меня такое чувство, что перед нами предстала реальность в своем истинном обличье, – сказал Адя.
– Кошиса, вот тебе и наглядная иллюстрация твоего предположения, что здешние люди как марионетки в кукольном театре, – сказала Корова.
– Скорей как персонажи, живущие в кинокартине, – уточнила королева.
– А мы нет! – отметила Кошиса. – У нас кошицы свободные, свои!
– Так мы же это кино остановили, и гуляем здесь живьем, – объяснил Адя.
– Да! Мы живые в застывшей кинокартине! – воскликнула Подлодка. – Колоссально!
– Значит, мы тут гуляем, а они живут, – констатировал Зверюга. – Они тут живут, а мы гуляем. Интересный факт.
– А еще интересно, это весь мир остановился, или только то кино, в котором мы находимся? – спросила Корова.
– Едва ли мы способны остановить весь мир, – ответила королева.
– Кино, как мы убедились, может быть локальным и вложенным, – сказал Адя. – Помните, сначала мы остановили реальность в кафе, а потом увидели, как другая часть реальности, вместе с сумасшедшим писателем и его питомцами, продолжает плясать.
– Сейчас, похоже, вообще все здешние киноленты остановлены, судя по тому, что хлопья висят в пространстве. Раньше их не было, – заметила Кошиса.
– Не только потому что хлопья, – сказал Адя. – Вот те светящиеся дорожки, скорее всего и являются кинолентами, а окружающая реальность – их проекция. И они все не двигаются, стоят.
– Но что это вообще за косицы такие? – озадачилась Подлодка. – И почему раньше их не было, а сейчас они появились?
– Моя королева, – обратился к Брунхильде Зверюга, – у тебя одной волосы сплетены в косицу, но она не совпадает со светящейся. Светящаяся идет под наклоном к спине и заканчивается на расстоянии в пол-локтя от лопаток.
– Что бы там ни было, мы сейчас не можем объяснить происходящее с нами и с реальностью, – ответила Брунхильда. – Нам надо бежать, пока кинолента не запустилась.
– А может, и не надо? – предположил Адя. – Что увидят наюкоёлоги, когда очнутся? Что мы внезапно исчезли. Вот мы были, а потом раз, и нет.
– Да, а с их точки зрения это ненаючно! – заметила Корова.
– А если ненаючно, значит, этого не может быть! – заключила Подлодка. – А значит, нас и не было!
– Не так все просто, – сказала королева. – Главное, что они увидят крах своей наючной штуковины. А кто мог запустить ликвидацию? Только мы, потому что мы исчезли. Нам лучше не искать себе неприятностей и поскорей убираться подальше от «места преступления».
– Вы правы, Ваше величество, – сказала Кошиса. – Надо кошачить отсюда.
– Только куда? – спросила Подлодка. – Может, в нашу виллу Маравиллу?
– Туда пока нельзя, – ответила королева. – Если нас всех поймают, навлечем подозрение на Карамиллу. Надо затаиться где-нибудь в городе и понаблюдать.
– Это точно, мы ведь даже не знаем, что будет дальше, – сказал Адя.
– Вон башня городской ратуши, хороший наблюдательный пункт. Давайте туда заберемся? – предложил Зверюга.
– А как мы туда проникнем? – спросила Подлодка.
– Да просто! – ответила Корова. – Пока кинолента стоит, и все люди как манекены, мы можем свободно перемещаться где хотим.
– Идем, – сказала королева.
Они быстро перебежали через площадь и поднялись на башню ратуши по внутренней лестнице. Наверху была смотровая площадка с часами и колоколом. Оттуда открывалась панорама на весь город. Точнее, это была панорама не одного города, а множества его копий, повторяющихся и уходящих вдаль по всем четырем сторонам света.
Весь окружающий ландшафт был разлинован как шахматная доска. Если вглядеться в одну сторону, то было видно, что на клетке помещалось два-три ближайших квартала, на следующей клетке они повторялись, а в промежутке зиял пустотой уже знакомый нашим друзьям черный конструкт, уходящий вниз и совпадающий с промежутком на светящейся далеко внизу дорожке.
На дальних клетках уже было плохо различимо, что там находилось, то ли копии тех же кварталов, то ли следующих, но в целом создавалась оптическая иллюзия, будто все повторяется, причем все эти повторения были словно вложены друг в друга. Общая картина выглядела как череда уходящих в бесконечность зеркальных отражений с уменьшающимся масштабом, так что вдали виднелись уже копии целого города. И вся эта картина смотрелась как сложносоставная голограмма, которая одновременно являлась проекцией находящихся внизу кинолент. Небо, однако, закрывала сплошная темная поверхность крышки.
Друзья отчаянно пытались разглядеть, где и какое отражение куда вложено, но иллюзия постоянно ускользала, показывая то одну свою грань, то другую. Оставив попытки постичь непостижимое, они почти впали в прострацию, не зная, что и сказать. Тем более что окружающая реальность представлялась несуществующей, ненастоящей, будто сами они были вырезаны из другой реальности и вставлены в эту, как живые в застывший фотоснимок.
В этой паузе, казалось, прошла целая вечность, но внезапно все пришло в движение. Подул легкий ветер, появился фоновый шум, киноленты внизу задвигались, сначала центральная, а за ней и остальные с нарастающей скоростью. Блестящие хлопья растворились в воздухе, а земная поверхность затянулась и вновь стала непрозрачной. Шахматная доска подернулась, ее клетки слились, и вся вложенная голограмма плавно перетекла в одну-единую и привычную картину реальности. Манекены на площади зашевелились и пошли своей дорогой как ни в чем не бывало. Кино запустилось.
В следующий момент со стороны Академии раздался треск, сопровождающийся короткой вспышкой света, а затем и непривычно яркий солнечный свет заполонил все пространство. Крышка растворилась в небе, словно ее и не было.
