Вадим Иванович Кучеренко
Любомир и Айи
– Вы удивлены, я вижу, – сказал Самуил Ааронович, протягивая руку и делая вид, что пытается встать с кресла. – После вашего визита многое изменилось.
– Надеюсь, не я этому причиной, – вежливо произнес Игорь, пожимая мягкую влажную руку. – Мне было бы очень жаль.
– Ну, что вы, – благодушно заметил Самуил Ааронович. – Я лишился своего помощника, который вел все дела, и передо мной встала дилемма – либо потерять ломбард, либо… самому приняться за дело. И как вы думаете, что я должен был выбрать?
– Вы сделали правильный выбор, – сказал Игорь. – И он явно пошел вам на пользу. Вы выглядите намного моложе, чем раньше. И значительно здоровее.
– Это все потому, что я похудел из-за всех этих забот, – разоткровенничался Самуил Ааронович. – Я стал резвым, как скаковая лошадь. И гораздо лучше себя чувствую.
Он улыбался, но его глаза были немного печальными. Видимо, Самуил Ааронович все-таки грустил о своей прежней беззаботной жизни. А, быть может, его глаза были такими всегда, генетически предрасположенными к грусти. Игорь не рискнул бы утверждать обратного. Его не интересовал ни сам Самуил Ааронович, ни тысячелетняя драматическая история его народа. У него были собственные проблемы. Он достал шкатулку, которую принес, раскрыл ее и высыпал на стол золотые монеты. Одна из них, встав на ребро, покатилась по столешнице. Самуил Ааронович молниеносным движением, словно наносящая удар змея, накрыл ее ладонью. Пересчитал остальные, укладывая одна на другую в столбик. Закончив, с удовлетворением посмотрел на дело своих рук.
– Вот она, истинная Вавилонская башня, послужившая в прошлом причиной раздора народов, – сказал он. – А вовсе не из камня и песка, как это принято думать. Золото – худшее зло из всех существующих. Вы так не считаете?
– Все зависит от человека, – подумав, ответил Игорь. – Все, что угодно, может стать злом, даже любовь, если она слепа и безмерна. Но и зло иногда можно обратить во благо.
– Вы думаете, вам это удастся? – недоверчиво спросил Самуил Ааронович.
– Во всяком случае, я попробую.
– Искренне желаю удачи, – сказал Самуил Ааронович. – Здесь десять штук. Как я и обещал, я заплачу вам по пять миллионов за каждую. Вам выписать чек или наличными?
– Лучше наличными, – сказал Игорь. – Если вас не затруднит.
– Ничуть, – заверил его Самуил Ааронович. – Мне бы только подняться с этого проклятого кресла. И почему только их делают такими маленькими? Как будто все деловые люди обязаны быть пигмеями. А вот я, например, далеко не пигмей. Но кого это волнует?
Говоря это, он с кряхтением выбрался из недр кресла и прошел за ширму, стоявшую в углу комнаты и сливавшуюся по цвету с обоями. Ее можно было и не заметить, если не знать о ее существовании. Монеты он взял с собой. Послышался звук открываемой стальной дверцы. Вероятно, это был сейф, в котором Самуил Ааронович хранил деньги. Звякнули монеты. Послышался шелест бумажных купюр. Потом дверца закрылась, и он вышел из-за ширмы с кожаным свето-коричневым портфелем. Портфель был туго набит и напоминал крупного откормленного поросенка. Но в руках тучного Самуила Аароновича он выглядел крошечным.
– Пересчитайте, если хотите, – сказал Самуил Ааронович, передавая портфель Игорю и снова с тяжким вздохом втискиваясь в кресло. – Здесь ровно пятьдесят миллионов. Сто пачек купюрами по пять тысяч.
Игорь открыл портфель и заглянул внутрь. Пачки были в банковских упаковках. Их явно никто не вскрывал. Наметанным глазом банкира он сразу определил это.
– Пересчитывать не буду, – сказал он, закрывая портфель и вставая. – С вами приятно иметь дело, Самуил Ааронович.
– Уже уходите? – спросил тот грустно. – Жаль. Мне так одиноко.
– К сожалению, у меня еще много дел, и я спешу. Но я знаю того, кто с удовольствием скрасит ваше одиночество, – улыбнулся Игорь.
– И кто же это? – заинтересованно спросил Самуил Ааронович.
– Ее зовут Изольда, и она работает в вашем ломбарде.
– Только не говорите мне о ней, – с некоторым испугом произнес Самуил Ааронович. И, понизив голос, доверительно сказал: – Вы знаете, мне иногда кажется, что она хочет женить меня на себе. Я даже начинаю побаиваться ее.
– А почему бы и нет? – улыбнулся Игорь. – Мне кажется, из Изольды выйдет хорошая жена. Говорят, что из женщин с бурным прошлым выходят лучшие жены. Они умеют ценить семейный уют и покой.
– А что сказала бы моя мама, если бы узнала об этом? – почти с ужасом воскликнул Самуил Ааронович. – Взять в жены неизвестную ей женщину – и это после того, как я отказался от всех дочерей ее подруг, которых она мне предлагала при жизни. Мама перевернулась бы в гробу! Я не могу так с ней поступить. Уж лучше я закончу свою жизнь в одиночестве, и мне некому будет подать стакан воды на смертном одре, но я не огорчу свою маму. Вы не представляете, что это была за женщина! Папа ее просто боготворил. И, сходя в могилу, взял с меня слово, что я буду о ней заботиться до конца ее дней.
– Ваше дело, но мне кажется, что ваш договор с папой закончился, когда мама умерла, – сказал Игорь. – Теперь вы можете сами распоряжаться своей судьбой. Вы уже никому ничего не должны.
– Вы так думаете? – задумчиво спросил Самуил Ааронович. По всей видимости, эта мысль была для него неожиданной. И она понравилась ему. Его глаза даже немного повеселели. Когда Игорь вышел, он еще долго сидел без движения, глядя куда-то в пространство. И по его лицу медленно расползалась счастливая улыбка.
Игорь выходил из ломбарда, когда позвонила Анастасия.
– Нам надо срочно встретиться, – взволнованным голосом сказала она. – У меня есть для тебя подарок. Только не знаю, обрадует ли он тебя. Ты можешь быть через полчаса на Пироговской набережной? На нашем месте?
– Могу, – сказал он, взглянув на часы. – Кстати, и у меня есть для тебя важная новость. Я как раз собирался тебе позвонить и пригласить прогуляться.
– Вот и хорошо, – обрадовалась она. – Тогда до скорой встречи!
На Пироговской набережной в этот час было еще более малолюдно, чем обычно. Сонная Большая Невка лениво текла между гранитных берегов, матово блестя под лучами солнца. Несколько апатичных рыбаков закинули удочки в реку и замерли в ожидании чуда, будто соляные столбы. Сначала, проходя рядом с ними, Игорь и Анастасия невольно понижали голос, словно опасаясь спугнуть рыбу. Но потом они увлеклись разговором и перестали замечать их.
– Купить букинистический магазин? – задумчиво переспросил Игорь. – Ты считаешь, это хорошая идея?
– А почему нет? – сказала Анастасия. – Ты любишь книги больше, чем деньги.
– Тебя я люблю еще больше, – улыбнулся он. – Однако мне бы даже в голову не пришло тебя покупать.
– Оставь свои шуточки, – обиделась она. – Разница в том, что меня купить невозможно, а магазин – запросто. И по случаю недорого.
– И что мы с ним будем делать?
Анастасию порадовало это «мы». Но одновременно удивило. Еще никогда она не видела Игоря таким. Он всегда знал, что надо делать. Сомневалась, как правило, она. И вдруг роли переменились. Это настораживало.
– Я буду продавать книги, – сказала она. – А ты покупать. Ту же библию Гуттенберга. Наконец-то ты сможешь осуществить свою давнюю мечту.
– Это было бы хорошо, наверное, – сказал он. – Но неправильно.
– Поясни, – попросила она. – Я тебя перестала понимать.
– И давно? – спросил он.
– Вот уже несколько минут. До этого ты был для меня как открытая любимая книга. Я читала ее с удовольствием. И вдруг ее страницы покрылись иероглифами. Ты не мог бы перевести текст на понятный мне язык?
– Когда ты злишься, ты становишься необыкновенно милой, – улыбнулся Игорь. – Но, кажется, это я тебе уже говорил.
– Не уходи от темы, – потребовала она. – Итак, почему купить букинистический магазин – это неправильно, по-твоему?
– Последние события заставили меня задумать над своей жизнью, – сказал он с таким видом, будто размышлял вслух. – Как я жил до этого? Как прирожденный эгоист, я был всецело поглощен собой. Мне не было дела до чужих страданий. Я мог пройти мимо нищего калеки и не подать ему копеечку, сделав вид, что не заметил его протянутой руки. Эта грязная дрожащая рука вызывала во мне только брезгливость и отвращение. Что уж там говорить о чьих-то чувствах! Я не замечал даже близких мне людей, их желания были мне безразличны. Как я теперь думаю, отсюда проистекали и все мои беды. Я говорю не о материальном, а о духовном, если ты понимаешь. Я был одинок, мне казалось скучно жить, единственной целью моей жизни была пресловутая Библия Гуттенберга. Иногда мне хотелось выть от такой жизни. Чаще всего это случалось в полнолуние. Луна пробуждала во мне философа, как в оборотне – зверя. Ты бы только знала, о чем я думал ночами, когда не мог заснуть! Но лучше тебе не знать.
Анастасия взяла его под руку и ласково потерлась щекой о плечо. Игорь благодарно улыбнулся.
– Да, разумеется, – сказал он в ответ на ее невысказанные слова. – Я встретил тебя, полюбил, и все изменилось в моей жизни. Но в действительности перемены во мне начались чуть раньше. Быть может, без этого я бы не понял, какое ты сокровище и что ты для меня значишь. Мне даже страшно подумать об этом сейчас. Но я хочу быть честным с тобой. Поэтому признаюсь тебе в этом. Считай, что это моя исповедь.
– Я не обижаюсь, – сказала Анастасия. – Ты не думай.
– Все началось, когда я встретил Айи и Любомира. И дело не в том, что она русалка, а он леший. Петербург город необыкновенный, здесь на каждом шагу можно встретить такое, о чем и помыслить бы не мог. А главное, рассказать потом никому не решишься из опасения, что тебя сочтут умалишенным или того хуже.
– Но я же поверила тебе! – укоризненно воскликнула Анастасия.
– Ты сама необыкновенная, – улыбнулся ласково Игорь. – Какой с тебя спрос.
– Вот спасибо! Даже и не знаю, похвалил ты меня или упрекнул.
– Это был комплимент, – заверил он ее. – Но если позволишь, я закончу свою исповедь.
– Как хочешь, – пожала она плечами. – Я тебя все равно не разлюблю, даже не рассчитывай на это.
– Так вот, причина не в том, что Айи русалка, а Любомир леший. Главное было то, что они любили друг друга, но не могли встретиться. И я оказался той ниточкой, которая должна была связать их. Впервые моя бесцельная доселе жизнь приобретала смысл. Ты меня понимаешь?
– Да, – уже без улыбки ответила Анастасия. Она понимала, что для Игоря этот разговор был очень важным. И хотела ему помочь, но не знала как. – Теперь ты снова для меня открытая книга с понятным текстом. Но что из того? К чему ты клонишь?
– К тому, что я не стану тратить деньги, которые мне дала Айи, на букинистический магазин, а значит, на себя, – не допускающим возражений тоном произнес Игорь. – Это мог бы сделать прежний я. А тот, которым я стал благодаря ей, потратит эти деньги на Айи. И, конечно, Любомира. Потому что Айи не может быть счастливой без Любомира, как и он без нее. Деньги не всегда зло. Употребленные на благородное дело, они могут стать добром.
– Я окончательно запуталась, – призналась Анастасия. – Поняла только, что магазин ты покупать отказываешься. А дальше – густой туман.
– Чтобы развеять его, я приглашаю тебя совершить небольшое путешествие со мной на Ладожское озеро, – сказал Игорь. – Ты можешь сегодня отпроситься с работы?
– Легко, – беспечно произнесла Анастасия. – Моя интуиция подсказывает, что мне лучше вообще не показываться в магазине после того, как ты отказался его покупать. Мне там будут не рады. Так что я абсолютно свободна. И сегодня, и завтра, и все ближайшие дни, пока не найду новой работы.
– Вот и хорошо, – сказал Игорь. – А что касается твоей новой работы… Именно об этом я и хотел поговорить с тобой.
– Я превратилась в одно большое ухо, – сказала она. – Надеюсь, эта работа оплачивается? Потому что на старой мне не заплатили ни копейки. И едва ли заплатят. Я даже уверена, что не заплатят. Моя интуиция меня никогда не обманывает. И сейчас она буквально вопиет…
Игорь остановился перед арендованным автомобилем, который припарковал невдалеке от Сампсониевского моста. Отключив сигнализацию, он открыл перед Анастасией дверцу. От изумления та замолчала, не договорив фразу. Потом с недоверием спросила:
– Это твоя?
– Я арендовал ее для нашего путешествия, – сказал он. – Для плохой дороги лучше быть не может.
– А мы поедем по плохой дороге?
– Местами даже переходящей в бездорожье. И надеюсь, ты сама поймешь почему. Но пока ни о чем не спрашивай меня. Хорошо?
Анастасия жестом показала, что она закрыла рот на замок, а ключ выбросила. И без лишних слов забралась в машину на переднее сиденье.
– Поехали, – сказала она. – Что же ты стоишь? Или ждешь, что за рулем буду я? Это запросто. Только предупреждаю, что водитель из меня аховый. У меня даже водительских прав нет.
– Нет, поведу я, – сказал Игорь, садясь за руль. В этот день он занимался таким множеством серьезных дел, что совершенно потерял чувство юмора. И ее слова воспринял всерьез. Он включил навигатор и произнес: «Ладожское озеро». После чего сказал Анастасии: – Поездка займет часа два в одну сторону. Я выбрал самый красивый маршрут. Мы проедем Свердловский сад, потом Кондратьевский, Упсала-Парк и парк академика Сахарова, Бестужевский сад…
– Поверните направо, – произнес женский голос в навигаторе, перебив его.
– А нельзя эту штуку отключить? – спросила Анастасия. – А то мне неприятно, что какая-то чужая женщина в моем присутствии указывает тебе, что делать.
– Боюсь, что нет, – ответил Игорь, взглянув на часы. – Нас ждут на Ладожском озере, а без ее подсказок я могу заплутать на городских улицах, а тем более за городом. И мы не успеем.
– Только не подумай, что я какая-то паталогическая ревнивица, но пообещай мне, что это происходит в первый и последний раз, – потребовала Анастасия.
– Обещаю, – произнес он. – Подобного не повторится. А теперь давай помолчим, если ты не возражаешь. Признаюсь тебе, что водитель я тоже не ахти какой.
– Ты просто опасаешься не услышать подсказок своей сладкоголосой сирены, – не удержавшись, съязвила Анастасия.
Но он укоряюще взглянул на нее, и следующие два часа они не обмолвились ни словом. Только изредка Анастасия сообщала ему интересные, на ее взгляд, сведения о Ладожском озере, которые она находила в интернете, войдя в сеть через свой мобильный телефон.
– В древних скандинавских сагах его называли Альдога, а в Несторовой летописи оно упоминается как «озеро великое Нево». Только с тринадцатого века озеро стали именовать Ладожским. Это крупнейшее пресноводное озеро в Европе и второе по величине в России после Байкала. Что неудивительно, поскольку триста миллионов лет назад оно было морем. Даже сейчас его глубина местами превышает двести метров.
Игорь только кивал в ответ, давая понять, что слушает, но не отводил глаз от дороги. Постепенно городской пейзаж сменил сельский. Теперь вместо многоэтажных домов вокруг были деревья и поля с густорастущей травой. Воздух начал пахнуть не пылью и гарью, а пряно и вкусно.
– Ладожское озеро изображали на своих картинах такие известные русские художники, как Шишкин, Куинджи, Рерих…
Время пролетело незаметно. Когда впереди показалось Ладожское озеро, Игорь знал о нем все, что только было возможно почерпнуть в интернете. На развилке дороги он снизил скорость и съехал на обочину, где уже стоял темно-синий Mitsubishi Pajero Sport с крытым кузовом. Увидев их, из джипа вышел высокий мужчина, длинные светлые волосы которого были заплетены в косичку. Он был одет в просторную рубаху, ниспадающую на короткие мешковатые штаны. У него было суровое неулыбчивое лицо.
– Ты только посмотри, да ведь это вылитый викинг! – воскликнула Анастасия. – Потомок тех варягов, которые пришли в эти места в восьмом веке, а потом положили начало Киевской Руси. Ему не хватает только рогатого шлема, секиры в одной руке и боевого топорика в другой. Послушай, а он точно из нашего времени? Или попал во временной провал в своем и оказался здесь?
– После встречи с Айи и Любомиром я уже ничему не удивлюсь, – сказал Игорь.
Он помахал мужчине рукой, тот ответил таким же приветственным жестом.
– Ты его знаешь? – изумилась Анастасия. – А я уже начала думать, что это мне привиделось. Как его зовут – Альрик или Ньорд?
– Это Стефан.
– Тоже подходяще для викинга, – одобрительно кивнула она. – Имей в виду, что перед битвой воины этого древнего народа пили медовый напиток с галлюциногенными грибами, который приводил их в состояние наркотического транса, и они переставали чувствовать боль. А верховный бог викингов Один и вовсе питался исключительно вином, если верить скандинавским легендам. Интересно, твой Стефан предложит нам выпить? Если да, то будь, пожалуйста, осторожен. Кто знает, что тебе может привидеться в таком состоянии.
– Прекрати, а то он услышит, – с улыбкой сказал Игорь. – Вдруг он примет за чистую монету твой треп и обидится. Ведь он же не знает тебя так хорошо, как я.
– И, надеюсь, никогда не узнает, – заявила Анастасия. – Смотри, он делает тебе знак ехать за ним. Так что можешь даже не выходить из машины. И хорошо, мне так будет спокойнее за тебя. Места-то дикие…
Следующие полчаса они следовали за джипом Стефана вдоль Ладожского озера. Казалось, тот нарочно выбирал самые непроходимые и запутанные грунтовые дороги, которые зачастую напоминали тропинки. А потом дороги и тропинки и вовсе закончились, и они двигались между деревьями, петляя, пока перед ними не заблестела ровная гладь озера, похожая на отливающий голубизной кусок льда. Даже издали от воды веяло холодом. Зато снова началась дорога. Вернее, это была гать из срубленных и уложенных на землю деревьев, которая вела к ограде из заостренных, потемневших от времени, бревен. В ней были прорублены ворота. Распахнутые створки были чуть ли не в руку толщиной, в движение их приводил скрытый механизм, иначе ворота было бы невозможно открыть. За оградой располагался дом, очень необычный на вид. Он был построен из горизонтально сложенных массивных бревен, пропитанных янтарной смолой. Над его крышей, напоминающую перевернутую лодку, возвышалась башня, из-за чего строение походило на рыцарский замок. Деревянные двери были украшены резьбой с переплетающимся орнаментом из фантастических животных и растений. Окруженная частоколом усадьба напоминала неприступную древнюю крепость. Для полноты картины не хватало только флага с гербом владельца замка на башне.
– Какой красивый дом, – восхитилась Анастасия. – Мне кажется, он был построен без единого гвоздя лет эдак двести или даже пятьсот тому назад. И простоит еще много веков.
– Тебе действительно нравится? – спросил Игорь, бросив на нее испытывающий взгляд. – Тогда попросим хозяина показать нам его.
– А это удобно? – спросила она с сомнением.
– Разумеется, – ответил он. – Ведь я собираюсь купить его.
Это известие так ошеломило Анастасию, что она долгое время молчала, следуя, как тень, за Стефаном, который провел им экскурсию по дому и его окрестностям. Мужчина был скуп на слова. Было видно, что ему не доставляет удовольствие то, что он делал. В завершение он сказал:
– Этот дом построил мой прадед, и он принадлежит нашей семье уже более ста лет. Но дом рассчитан на века, так что пусть этот срок вас не беспокоит. Если, конечно, вас все устраивает, и вы решите его купить.
– А почему вы хотите его продать? – спросила Анастасия, не сумев совладать со своим любопытством.
– Я последний в нашем роде и вынужден покинуть эти места, – ответил Стефан с грустью. – Никогда не думал, что доживу до этих дней, но обстоятельства порой сильнее нас. Я не могу бросить дом своих предков на произвол судьбы, поэтому продаю. Вместе со всеми прилегающими к нему окрестностями. Но не первому встречному. Вы с мужем понравились мне, поэтому… Выбор за вами.
Анастасия растерянно посмотрела на Игоря. Но тот не поправил Стефана. Промолчала и она, опасаясь, что Стефан передумает продавать дом, узнав, что она и Игорь не муж и жена. Ей даже понравилось, что их считают семейной парой. Она представила, что они женаты уже не первый год, и выбирают дом, в котором будут жить их дети… Это была замечательная картина. Внезапно Анастасия поймала на себе взгляд Игоря, и ей показалось, что он прочел ее мысли. Она покраснела и опустила голову, чтобы скрыть смущение.
– Вы позволите нам немного посовещаться? – спросил Игорь.
– Разумеется, – ответил Стефан и отошел от них. – Не буду вам мешать.
Они вышли на берег озера, от которого тянуло холодком. Но Анастасии было жарко. Она все еще не могла преодолеть смущения и взглянуть на Игоря.
– Мне думается, пришло время все тебе рассказать, чтобы ты могла дать мне обдуманный совет, – сказал он.
– Да уж, пожалуйста, – ответила она. – А то я никогда не чувствовала себя такой растерянной. Боюсь даже слово вымолвить, чтобы ничего не испортить. Порой мне кажется, что скажи я невзначай что-нибудь не то, и этот дом, и сам Стефан, и все, что вокруг – испарится, как мираж.
– Так оно и есть, – кивнул Игорь. – Только не в том смысле, в котором ты думаешь. Лишь от твоего желания зависит, исчезнет для тебя этот дом или нет. Захочешь ли ты в нем жить…
– Я? Жить? – с удивлением произнесла Анастасия. – Только не говори, что ты хочешь купить его для меня. Это было бы слишком во всех смыслах.
– Вообще-то я хочу его купить для себя, – улыбнулся он. – Но в некотором роде и для тебя. Ведь ты же сама говорила, что собираешься искать новую работу. Я тебе хочу ее предложить. Если мне не изменяет память, ты по образованию ландшафтный архитектор?
– Да, – кивнула она, чувствуя, как у нее замирает сердце. – И как ты только запомнил?
– Ты можешь превратить территорию вокруг этого дома в такое место, в котором Любомир будет чувствовать себя как дома?
– Легко, – ответила она, оглядываясь. – Тем более, что и стараться много не придется. Здесь такая восхитительная глушь! Достаточно внести несколько дополнительных штрихов.
– Ты права, здесь глушь, – сказал Игорь. – Поэтому ты можешь отказаться. Жить здесь не то же самое, что в городе. А чтобы на твой выбор не влияли материальные причины, посмотри сюда.
Он открыл кожаный портфель, который все это время носил с собой, и показал ей деньги.
– Здесь пятьдесят миллионов, которые я выручил, продав золотые монеты, полученные от Айи. По справедливости половина этой суммы принадлежит тебе. Без твоей помощи я не смог бы обойтись. Так что в деньгах ты не будешь нуждаться. И переезжать в глушь у тебя нет необходимости.
Анастасия равнодушно посмотрела на деньги. Они не вызвали у нее радости, как ожидал Игорь.
– Зато я нуждаюсь в работе, – сказала она. – И деньги здесь совершенно не при чем. Если я могу что-то сделать для Любомира… – Внезапно она с тревогой воскликнула: – А как же Айи?! – И тут же, уже радостно, издала еще одно восклицание: – Неужели?..
– Надеюсь, Ладожское озеро ей понравится, – улыбнулся Игорь. – Здесь лес простирается до самой воды.
– Так в чем же дело? – возмутилась Анастасия. – Неужели ты мог подумать, что я откажусь? Тем более, что это не так уж и долго – превратить эту первозданную местность окончательно в дикий лес. Я еще так молода, что могу позволить себе потратить несколько недель или даже месяцев на жизнь вдали от цивилизации.
– Вообще-то мне хотелось бы, чтобы ты потратила на это намного больше, в идеале всю свою жизнь, – смущенно сказал Игорь. – Видишь ли, я собираюсь также перебраться сюда. Ведь кто-то должен следить за домом, да и за тем, чтобы свиданиям Любомира и Айи никто не мешал. Мало ли кто может ненароком забрести сюда. Не говоря уже о том, что мне здесь очень нравится. Я с удовольствием буду здесь жить. Но вот как ты?
– Никак не пойму, к чему ты клонишь, – задумчиво произнесла Анастасия. – Ты не мог бы изъясняться яснее?
– Я хочу сказать, что был бы счастлив, если бы ты приняла мое предложение стать моей женой, – произнес Игорь с таким чувством, будто с головой окунулся в ледяную воду Ладожского озера, плескавшегося у их ног. – И согласилась жить в этом доме… И в этой глуши. – Он с облегчением перевел дух. – Теперь я все сказал. Но имей в виду, что это никак не связано с твоей будущей работой. Или почти не связано. В любом случае, даже если ты откажешься быть моей женой… Или от работы…
Он смолк, окончательно запутавшись. Анастасия наблюдала за ним, не говоря ни слова. Затем сжалилась и пришла на помощь.
– Как много слов, – произнесла она насмешливо. – А ведь достаточно одного, в крайнем случае, двух-трех. Скажи, что любишь меня, и я пойду за тобой на край света. Даже туда, где никогда не ступала нога цивилизации.
– Я люблю тебя, – просто сказал Игорь. И поцеловал ее.
Поцелуй был долгим. А потом Анастасия озабоченно спросила:
– А нам хватит денег, чтобы купить этот дом? Мне почему-то кажется, что он стоит намного больше пятидесяти миллионов. Кстати, древние викинги предпочитали серебряные дирхемы из Центральной Азии. Ты знаешь об этом?
– Ты права, он стоит больше, – сказал Игорь. – Но еще я продал свою квартиру. А раз ты отказываешься тратить исключительно на себя свою долю золотых монет, то нам хватит денег даже на то, чтобы купить автомобиль Стефана и его моторную яхту, которая стоит в лодочном сарае. Ты ее еще не видела. Я хотел сделать тебе сюрприз. Это был мой троянский конь. На тот случай, если одного дома и предложения руки и сердца окажется недостаточно.
– И тебе удалось, – сказала она. – Всю жизнь мечтала прокатиться на яхте под парусами по Ладожскому озеру. Даже только ради этого я была бы готова стать твоей женой. Кстати, а как ты относишься к детям? Я бы хотела не меньше трех. А ты?
– И я, – ответил Игорь. И удивился: – Кажется, впервые мы сошлись в чем-то. Просто поразительно!
– То ли еще будет, – загадочно улыбнулась Анастасия. – Готовься к тому, что я буду удивлять тебя каждый день. Жена – это не то же самое, что очередная проходная любимая девушка.
– Я никогда не считал тебя очередной и проходной, – сказал он.
– Я знаю, – сказала она.
На этот раз их поцелуй был еще более нежным, чем предыдущий. И намного более долгим.
Любомир сидел на пеньке и играл на дудке, вырезанной из дерева. Мелодия была печальной. У лешего был грустный вид. Он явно хандрил. Даже увидев Игоря, он, вопреки обыкновению, не обрадовался ему, а только безутешно вздохнул.
– Почему тоскуем? – жизнерадостно спросил Игорь. Он являл полную противоположность Любомиру и смотрел на него с улыбкой. – Видел плохой сон?
– Сегодня пытался вспомнить, какие глаза у Айи, и не смог, – пожаловался леший. – Представляешь, забыл. Столько веков прошло…
– Прекрасные у нее глаза, – сказал Игорь. – А главное, любящие. Каждый раз, когда она произносит твое имя, они вспыхивают, словно два солнца. Можно ослепнуть, если не отвести взгляда.
– Ты влюблен, и потому говоришь, как поэт, – снова вздохнул Любомир. – И ты каждый день видишь свою любимую. А что бы ты сказал, если бы тебя разлучили с ней? Если бы между вами встало безликое чудовище, разверзло непреодолимую пропасть, простерло выжженную землю, пересечь которую и остаться в живых не мог бы ни ты, ни она? И вам оставалось бы только любить друг друга на расстоянии. Сколько бы ты выдержал, признайся? Ты не представляешь, как это ужасно, когда нельзя ни увидеть, ни прикоснуться к той, кого любишь…
Он помолчал, а затем мрачно спросил:
– Зачем мне такая жизнь?
– Но ведь все может измениться, – сказал Игорь. – И ты снова увидишь Айи. Скажи честно, ты все еще любишь ее?
– Если бы я не любил ее…, – голова Любомира поникла, а голос пресекся, словно от подступивших слез.
– Любишь настолько сильно, что был бы готов пожертвовать ради нее своей жизнью? – продолжал допытываться Игорь.
– Да, – ответил Любомир. Он поднял голову и испытывающе посмотрел на него. – А зачем ты спрашиваешь меня об этом? Тебе доставляет удовольствие травить мне душу?
– В таком случае, ты не откажешься рискнуть, зная, что от этого зависит жизнь и счастье Айи? – не отвечая на вопрос лешего, спросил в свою очередь Игорь.
Леший поднялся пенька.
– Горе тебе, если твое любопытство праздное, – сказал он тревожно. – Айи что-то угрожает?
– Как и тебе, – сказал Игорь. – Одиночество. Оно разъедает ваши души, как ржа железо. И пришло время это изменить. Скажи, ты готов покинуть свой захудалый парк и совершить со мной небольшое путешествие?
– Это выше моих сил, – с упреком посмотрел на него леший. – Ты же знаешь. Зачем мучаешь меня?
– Я придумал способ, как это сделать.
Любомир в одно неуловимое мгновение оказался около него и начал трясти за плечи.
– Так говори же! Что ты все ходишь вокруг да около, как лиса возле курятника.
– Отпусти, а то всю душу вытрясешь, – почти простонал Игорь. – Или кости переломаешь. Если уже не сломал.
– Прости, – отпустил его Любомир. – Я забылся. Сам виноват. Так что это за способ?
– На окраине парка, с восточной стороны, стоит мой автомобиль. Его ни с каким другим не перепутаешь. Он темно-синий, как глаза Айи. А еще у него крытый кузов наподобие небольшой пещеры. Кузов наполнен ветвями деревьев и прочей растительностью, какую мне только удалось насобирать в лесу. Мы идем с тобой туда. Я открываю заднюю дверцу, ты ныряешь внутрь и готовишься претерпеть тяжкие испытания. Быть может, они будут даже похожими на пытки – этого я не знаю. Но это продлится не более двух часа. Я постараюсь, чтобы меньше. Ты выдержишь?
– И я увижу Айи? – спросил Любомир.
– Да, – пообещал Игорь. – Но повторяю – прежде будет очень больно и страшно.
Любомир рассмеялся, словно услышал радостное известие.
– Идем, – сказал он. – Где твой Ноев ковчег?
Игорь покачал головой. Он все еще не мог привыкнуть к некоторым образным выражениям лешего, которыми тот время от времени удивлял его.
– Учти, что ты уже не вернешься сюда, – предупредил он. – Ничего не хочешь взять с собой?
– Вот единственное, что мне дорого, – показал Любомир на дудку. – Все остальное гроша ломаного не стоит. Я отрясаю прах прошлого со своих ног. И вступаю в новую жизнь, как новорожденный младенец, не отягощенный ничем.
– Замолчи, умоляю тебя, – попросил Игорь. – Иначе я буду смеяться всю дорогу и не смогу управлять автомобилем. Никогда не думал, что я так выспренно выражаю свои мысли. Бедная Настя! Неужели ей приходится выслушивать от меня такой вздор?
– О чем это ты? – озадаченно посмотрел на него Любомир. – Не понимаю тебя.
– И не надо, – сказал Игорь. – Бери свою дудку и иди за мной.
Он привычно продрался сквозь кусты и свернул на тропинку, ведущую к восточной окраине парка. Вечерние сумерки не мешали Игорю ориентироваться среди деревьев. Заходящее солнце было у него за спиной. Он удивлялся, как мог той ночью, когда его вели по парку со связанными руками, заблудиться. Сейчас это казалось невозможным. Несмотря на поздний час, парк был полон людьми. Он несколько раз оглядывался, но не заметил Любомира. Однако тот следовал за ним, Игорь это знал. Он всегда чувствовал, когда кто-то смотрит ему в спину, даже оставаясь невидимым. У него был такой природный дар, который некоторые психологи называли сверхчувствительностью, связывая его с индивидуальными особенностями нервной системы человека. Однажды Игорь вычитал в одной из книг на эту тему, ее автором был некий Элейн Эйрон, что подобное свойство давало таким людям способность «к более глубокой обработке физических, социальных и эмоциональных стимулов». Он ничего не понял из этих научных терминов, но на всякий случай запомнил, решив поразмышлять на досуге. Однако так и не нашел на это времени, удовольствовавшись самим фактом. «Быть может, поэтому со мной все это и произошло?» – вдруг подумал он. – «Будь на моем месте другой, менее чувствительный человек, он прошел бы мимо, ничего не почувствовав и не заметив ни русалки, ни лешего». Догадка поразила его, но возражение нашлось только одно.
