Уэсли Чу
Воин пяти Поднебесных: Судьба
Глава 12. Пестрое сборище
Еще не рассвело. Король едва показался на горизонте, а два петуха уже пытались друг друга перекричать.
Цзянь не спал уже больше часа – он совершенно неподвижно сидел, скрестив ноги, на шатком балкончике, прилепившемся к краю утеса. Юноша нянчил маленький ветерок, водоворотом крутившийся между его вытянутыми руками. Нужно было изо всех сил сосредоточиться, чтобы управлять крошечными потоками воздуха, заставляя их равномерно двигаться по кругу. А он-то счел этот урок легким! Подчинить воздух своей воле оказалось гораздо сложнее, чем просто прицепиться к потоку и ехать на нем.
Дела не упрощало то, что Цзянь выполнял упражнение на шаткой платформе, которая содрогалась от ветра, дувшего вдоль отвесного лика скалы. Его подруга Михе некогда назвала этот насест Площадкой Безнадежной Веры. Очень метко. Цзянь страшно скучал по старой подруге.
Наконец небольшой поток, пробившийся сквозь трещины между досками, влился в искусственный водоворот и разрушил хрупкое равновесие, которое Цзянь так тщательно создавал. Воздушная спираль лишилась центробежной силы, и ветерки разлетелись в стороны. Цзянь вздохнул. Этот водоворот продержался чуть дольше двухсот ударов сердца – немногим лучше последней попытки, но гораздо хуже того, чего следовало достичь. У него ушел целый год, чтобы добиться даже нынешнего результата.
Цзянь стер пот с лица. Тяжело было оставаться расслабленным, чтобы сосредоточить ци. Очевидно, он что-то делал неправильно. До завтрака оставался еще час, а потом было нужно размяться к утреннему занятию. Цзянь потряс руками, попил из стоявшей на земле чашки и предпринял очередную попытку.
Вот уже две недели, с тех пор как Цзянь и Цофи вернулись из Бантуня, Тайши не давала ученику спуску. Занятия превратились в сущую каторгу. Тайши не стеснялась прибегать к палке, когда он ленился или просто отвлекался, и поговаривала, что нужно добавить еще один вечерний урок. Поскольку Цзянь и так обычно просыпался с петухами, ему, видимо, предстояло вовсе обходиться без сна. Что такое нашло на Тайши?
Он еще несколько раз попытался удержать в ладонях ветерок, а потом перешел к самому сложному упражнению – жонглированию. Цзянь поставил перед собой ведерко с водой, погрузил в него правую руку и быстро вытащил, увлекая за собой струйку воды. Согнутая лодочкой левая ладонь нырнула под правую и ловко обернула воду слоем воздуха, превратив ее в шарик размером с детский кулачок.
Сначала Цзянь чуть его не упустил, но все-таки успел подхватить. Водяной шарик вращался и бурлил над раскрытой левой ладонью. Убедившись, что шарик хорошо держит форму, юноша снова окунул правую руку в ведро. Это было сложнее. Только после шестой попытки Цзяню удалось сделать второй шарик. Настала очередь самого сложного. Он перевел дух и уже собирался сделать третий, когда в нос ему ударил запах гнилого мяса и мокрой шерсти. Кто-то крикнул:
– Привет, Цзянь! Вот это ловко!
Цзянь тут же отвлекся и упустил один, а затем и второй шар. Тот, что поменьше, упал рядом, а большой влетел ему в лицо.
– У меня почти получилось, – сказал Цзянь, вытерся и погрозил кулаками небесам, а затем обрушился на нежданного гостя: – В следующий раз, пожалуйста…
Кайю сидел верхом на коричнево-рыжем льве, крупном, красивом и грозном. Густая вьющаяся грива у него ниспадала волнами, из нижней челюсти торчали длинные клыки. Грудь удивительного существа была широкой и мощной, ноги короткими, но мускулистыми. Лев разинул пасть, обнажив несколько рядов изогнутых острых зубов, шевельнул раздвоенным языком и издал немелодичный вопль, который напоминал предсмертный крик осла.
Цзянь позеленел от зависти.
– Это твой дзиси? Какой красивый!
– Нет, – ответил мальчик. – Это лев мастера Пси. Он хочет, чтобы я сначала поучился ездить и ухаживать за Сорок Вторым. Когда вылупится мой, я буду уже готов.
– Сорок Второй?
– Мастеру Пси лень выдумывать имена. Каждое животное получает номер в зависимости от своей роли. Сороковые номера предназначены для наставников.
Что-то мелькнуло в воздухе, и рядом с Кайюем беззвучно приземлился Каза. Цзянь заметил, что Каза держал в руке Летнюю Радугу, свое фамильное оружие – необыкновенно длинный и гибкий посох с серебряными наконечниками и гравировкой вдоль древка.
Цзянь поклонился.
– Мастер Хван, вот неожиданность. Я вас и не заметил. Чем обязан?
– Позови наставницу, – коротко ответил тот.
– И принеси чашку улуна, – добавил кто-то.
Цзянь заметил, что позади Кайю на льве сидит женщина. Почему он раньше не обратил на нее внимания? Она была немолода, красива, с бледным лицом и волосами цвета полуночного неба, которые развевались на ветру. Ее глаза – один зеленый, другой желтый – взглянули на Цзяня, и юноше стало так спокойно, будто его уложили в уютную постель.
– Покрепче, завари дважды, дай постоять, не жалей агавы и добавь немножко семян чиа. Ступай.
– Слушаю, госпожа, – Цзянь несколько раз поклонился, прежде чем бегом пуститься к дому.
– Это он? – спросила женщина, когда он ушел.
– Да, это и есть спаситель Чжун.
– Что-то не похож.
– Увы.
– Но он очень добрый, – добавил Кайю.
– Еще хуже, – сказала женщина.
Цзянь этого не слышал – он спешил на кухню, чтобы исполнить приказ гостьи. Он налил воды в чайник и бросил в очаг пригоршню огненных камней, а затем принялся хлопать дверцами шкафа и рыться в припасах.
– Улун, улун… где ты, улун?
Он схватил банку, в которой могло быть то, что нужно, и вдохнул горьковатый запах темно-зеленых листьев.
– Кажется, это оно, – пробормотал Цзянь. – Что еще? Семена чиа и агава…
Он твердо вознамерился их найти, пусть даже толком не знал, что это такое. Цзянь снимал с полок все подряд горшочки и коробки и заглядывал под крышки. Поиски становились всё лихорадочнее.
– Мне нужны семена чиа!
– Мак и льняное семя тоже сгодятся, если чиа нет, миленький, – проворковал кто-то у него за спиной.
Цзянь с испугом обернулся и увидел девушку, которая сидела за столом, положив подбородок на руку. Она была примерно одних с ним лет – миловидная, темнокожая, с лучистыми глазами и густыми черными волосами, собранными в большие пучки повыше ушей. Посередине лба висел ярко-синий камень.
– Но агаву лучше найди, иначе будет плохо.
– Кто ты? – спросил он.
– Не обращай на меня внимания, миленький, – ответила девушка, и Цзянь перестал о ней думать.
– Так… Кладовка! – он щелкнул пальцами, бросился в другой конец кухни и распахнул дверцу. Спустя несколько мгновений Цзянь вынырнул, торжествующе воскликнув:
– Кажется, нашел!
Но девушка уже исчезла. Может, ее и не было?
Цзянь по-прежнему не думал о ней, когда, весело насвистывая, снял чайник с огня и налил воду в лучшую стеклянную чашку. Он старался приготовить лучший улун в Просвещенных государствах, когда появилась Цофи. Дочь картографа оглядела разгромленную кухню, разинув рот.
– Что такое? Почему всё нараспашку?
– Я готовлю улун для госпожи, – ответил Цзянь, сосредоточенно заливая листья кипятком.
Цофи растерялась.
– Но Тайши ненавидит улун.
– Не для нее… – Цзянь полностью погрузился в свое занятие. – Для…
Как там звали гостью?
– Ты какой-то странный. Что случилось? – поинтересовалась Цофи. – Опять хлебнул сливового вина?
– Нет, мне просто нужно приготовить чай для госпожи! – отстраняясь, ответил Цзянь.
– Тайши! – крикнула Цофи. – Твоим учеником овладел демон, обожающий улун.
– Ерунда. Всем известно, что духи пьют только сливовое вино, – сказала Тайши, входя, и гневно взглянула на стол. – Что за беспорядок?
Наставница посмотрела на Цзяня, прищурилась и издала неодобрительное рычание. Она подошла к юноше и ткнула его указательным пальцем в левый висок, а потом в верхнюю часть лба. Прежде чем Цзянь успел почувствовать боль, Тайши развернула его спиной к себе и нажала в основание шеи.
Цзянь пришел в себя. Он моргнул и огляделся.
– Что я делаю? И где эта симпатичная девушка?
Цофи нехорошо прищурилась.
– Какая девушка?
– Эта ехидная лиса! – Тайши бросилась во двор. – Бхазани! Тебе что, жить надоело, если ты решила запудрить мозги моему простофиле-ученику?
– Что случилось? – спросил Цзянь.
Цофи схватила его за руку и потащила следом за Тайши. Тут же в нос ударил запах гнилого мяса и тухлых яиц: Кайю въехал на Сорок Втором во двор и торжественно продефилировал вокруг колодца.
– Что делает в моем доме эта вонючая тварь? – поинтересовалась Тайши.
– Это мой лев, мастер Тайши, – сияя, ответил Кайю. – Я учусь ездить.
Тайши выдавила холодную улыбку.
– Молодец, мальчик. А теперь иди и привяжи свою зверюгу в сарае, только подальше от кур. Если она хотя бы на них посмотрит, я из нее шубу сошью.
– Хорошо, мастер Тайши.
Красавица с необыкновенными черными волосами вошла во двор следом; Каза и девушка с синим камнем на лбу шагали за ней. Цзянь облегченно вздохнул – он уж начал думать, что ему померещилось. Женщина, широко раскинув руки, приблизилась к Тайши.
– Милая сестра, как я рада. Сколько лет мы не виделись!
– И не без причины, Бхазани, – колко ответила Тайши. Она указала на Цзяня: – Больше так не делай.
– Успокойся, я просто хотела знать, насколько он стоек. Между прочим, он не прошел испытание, – Бхазани погрозила Цзяню пальцем. – Растаял, как сосулька летом в землях Син. Ты приготовил чай, малыш?
– Да! – воскликнул Цзянь. – Возьмите, госпожа.
Тайши вскинула руку.
– Ни шагу!
Ее слова рассеяли туман в голове Цзяня. Он нахмурился, глядя на чашку, которую держал в руках, потом пожал плечами, отхлебнул и скривился.
– Какая гадость.
– Не сердись, – сказал Каза, обращаясь к Тайши. – Она пришла, чтобы помочь тебе.
Цзянь склонился к Цофи.
– Что случилось?
Та легонько оттолкнула его.
– Молчи.
– Я убью этих двух недоумков! – взъярилась Тайши. – Я ведь перечислила им тех, кого желаю видеть.
– Это я ее пригласил, – сказал Каза. – Бхазани мне кое-чем обязана и в любом случае далеко не бесполезна. Ты знаешь, что стоит на кону, и она тоже, поэтому забудь про гордость и не груби.
Цзянь никогда не слышал, чтобы с Тайши говорили таким тоном.
Тайши подозрительно взглянула на гостью.
– Что он для тебя сделал?
Бхазани пожала плечами.
– Починил мне водопровод в прошлом году… – Она взглянула на Цзяня. – Я рада, что Каза обратился за помощью. Ты не укрепила голову мальчика. Шаманы превратят его разум в масло.
– У меня и так дел по горло… – Тайши закрыла глаза. Ее грудь бурно вздымалась и опускалась. Наконец она открыла глаза и указала в сторону дома. – Цофи сейчас приготовит чай для троих.
– Фаузан и Сонь тоже скоро явятся.
– Вот и хорошо, не придется бегать за этими полудурками.
Двор быстро опустел. Цофи заспешила на кухню, готовить чай и закуски, а Цзянь остался наедине с темнокожей девушкой.
Он приветственно помахал рукой.
– Здравствуй. Меня зовут Цзянь. Вэнь Цзянь.
Она оглядела его с головы до ног. Ее глаза лучились весельем.
– Я о тебе читала. А остальное узнала, прочитав тебя. И увидев объявление о розыске. Вживую ты далеко не так страшен, воин пяти Поднебесных, – она поджала губы. – Это слишком длинно. Я буду называть тебя Пятерка.
Цзянь не стал спорить.
– Ты учишься боевым искусствам?
Девушка вздернула подбородок.
– Я Рас Сонайя, дочь и наследница Нарвани Бхазани, мастера стиля Погруженного Кулака.
– Бхазани – твоя мать? – удивился Цзянь. – Вы совсем не похожи!
– Ученицу всегда считают дочерью.
– А если берут мальчика?
Девушка устремила на него бесстрастный и не самый добродушный взгляд.
– Матушке нужны покои в главном доме.
– У нас нет отдельной комнаты для гостей, – сказал Цзянь. – В главном доме всего две спальни. Тайши занимает одну, а мы с Цофи другую. Можем поместить вас в кладовке. Там сыро, зато не тесно. Или на сеновале…
Выражение лица Сонайи не изменилось.
Цзянь вздохнул.
– Ладно, пойду соберу вещи.
– Мудрое решение. Матушка никого не пускает в свои покои.
«Ее покои!»
– Я тебе дам одеяло. На сеновале бывает прохладно.
– Я останусь с матушкой.
– Ну конечно.
С ума сойти, он уступил гостьям собственную кровать. Более того, он уступил и кровать Цофи. Она его убьет.
Цзянь подхватил плетеную дорожную корзину и повел Сонайю в дом.
– Зачем вы приехали в Облачные Столпы?
– Разве моя наставница только что не говорила об этом с твоей?
– Тайши вас совсем не ждала… – Цзянь взглянул на прекрасный, затейливо вышитый дорожный плащ Сонайи. – Ты тоже не знала?
Непрошибаемая уверенность Сонайи слегка ослабла.
– Матушка сказала мне, когда я готовила ей утреннюю ванну.
– Вы принимаете ванну чаще раза в день?
Сонайя не ответила.
– Она сказала, что мы едем отдыхать, – продолжала она. – Это оказалось неожиданно… – в голосе Сонайи зазвучала обида. – Я думала, мы поедем в Возан или в горы Кунь. И вот я здесь… Сама не знаю где, – девушка огляделась. – По крайней мере, стиль интересный, хоть и мрачноватый.
– Здесь был людоедский храм, – ответил Цзянь с преувеличенной небрежностью.
Ему очень хотелось смутить Сонайю, но старался он напрасно.
Когда Цзянь собрал скудные пожитки, свои и Цофи, Сонайя сказала, что поможет отнести их в амбар. Это-де самое малое, чем она ему обязана.
– Я никогда раньше не слышал про стиль Погруженного Кулака, – сказал Цзянь, пытаясь удержать тюфяки. Когда Сонайя предложила помочь, оказалось, что она имела в виду только подушки. – Хотел бы я глянуть, что это такое. Может быть, поупражняемся вместе? Не думай, что я бросаю вызов, – спешно добавил он. – Мастер Тайши всегда говорит, что мне нужно испробовать побольше разновидностей военного искусства.
– Ты это уже видел, – ответила Сонайя. – Когда моя наставница велела приготовить чай.
Цзянь замер.
– Какое же это боевое искусство?
– Ци проявляется по-разному, – сказала Сонайя, ткнув его в грудь. – Можно направить силы на тело противника…
Она придвинулась ближе и шепнула:
– А можно – на кое-что помягче.
– Не понимаю, – сказал Цзянь.
Слова Сонайи звучали еле слышно:
– Никакой лужи тут нет.
Цзянь своими глазами видел лужу, когда они шли через двор, и все равно в нее наступил. Он выругался, ухнув по щиколотку в грязь.
– Что это было?
Сонайя лукаво взглянула на него.
– Я охотно приму твой вызов, Пять.
Глава 13. Старые друзья, новые враги
Сонь и Фаузан прибыли тем же вечером вместе с Гачи, наследником Фаузана, который плелся за ними, перебросив через каждое плечо по большому мешку. Также с ними явилась незнакомая молодая девушка, которая шагала в хвосте процессии. Очевидно, храму людоедского культа предстояло пережить очередное превращение, на сей раз в приют для дряхлых военных искусников.
– Вы, гнилые дыни, мы вас заждались, – сказала Тайши, взяла длинными палочками две неглубоких чашки с цзуйжо и метнула их через всю комнату. Бог Игроков ловко подхватил свою чашечку, закрутил ее на кончике одного пальца, потом другого, затем поймал ладонью и сделал глоток. Вот позер.
Соня чашка стукнула в грудь, и цзуйжо намочил грязную рубаху.
– Прошу прощения за опоздание, – сказал Фаузан и помахал сидевшей напротив Бхазани. – Приветствую.
– Как твое плечо? – спросила та.
– Болит только во время дождя, – ответил Фаузан, шевеля плечом. – Как поживает Пушок?
– Он умер десять лет назад, дубина. Собаки не живут так долго.
Они обменялись долгим красноречивым взглядом. Очевидно, у этих двоих было непростое общее прошлое.
Тайши решила облегчить душу, прежде чем приступить к делу.
– Я дала вам очень четкий список имен: Донь, Мейзан, Хамраки, Лунь, Сюань – тот, уродливый, – Пабин, сестры Мапо и кто угодно из семьи Сарань.
Сонь немедленно отозвался:
– Умер, умер, накачивается опиумом до полной потери рассудка, решительно отказался, потому что ненавидит тебя и готов убить. Остальные либо счастливо живут на покое, либо не желают связываться с тобой и Цзянем, особенно с тобой.
– Вы двое сейчас не самая безопасная компания, – подхватил Фаузан. – Но, полагаю, все к лучшему. Бхазани превосходит всех, кого ты перечислила.
Он был прав, но поступиться принципами Тайши не могла.
– Бхазани и на сто шагов не приблизится к моему ученику.
Та пожала плечами, повернувшись к Казе.
– Видишь, я же тебе говорила.
– Тайши, будь благоразумна, – сказал Каза и удостоился сурового взгляда.
– Она может остаться здесь на несколько дней, но я хочу, чтобы к концу цикла она уползла обратно в свою нору, – проговорила Тайши и подала знак своим подопечным.
Цзянь принес стулья и расчистил место за столом для новоприбывших, а Цофи расставила тарелки. Затем они вышли вместе с другими учениками и закрыли за собой дверь. Впрочем, это большой роли не играло, все равно деревянная рама была обтянута простой бумагой.
– Прежде чем мы начнем… – сказал Каза и наполнил чашку до краев. – Редкая честь пить вино в обществе столь высокочтимых мастеров. Пусть у нас еще будут мечты, а не только воспоминания.
– С такой компанией… вряд ли, – усмехнувшись, ответил Сонь.
Фаузан поднял чашку обеими руками.
– Пусть ваши династии не прервутся во веки веков.
Тайши на правах хозяйки осушила чашку первой.
– Пью за всех.
– За всех, – эхом отозвались остальные.
Каза был прав. В этой комнате присутствовали те, кто достиг вершин мастерства. Объединившись, они могли истребить целый городской гарнизон. Тем не менее лучшие годы для них давно миновали. Сонь почти не видел в потемках. Фаузану даже в пору расцвета недоставало выдержки. Больше, чем бросать кости, он любил только жареное свиное брюшко. А Каза… Каза просто состарился. Бхазани не считалась.
– Почему вы задержались? – поинтересовалась Тайши.
– Застряли в Мейпе, – сказал Сонь. – Там снова напали на караван, в том числе разграбили почтовую повозку.
– Опять? – Каза покачал головой. – Скверно.
Остальные с ним согласились. Разбойники-дилетанты привлекали нежелательное внимание, совершенно не нужное лунному двору. Порядочные грабители следовали правилам и не привлекали внимания властей; все заинтересованные лица оказывались в выигрыше. Никто не отправлялся за решетку и не умирал. Кто нужно – получал плату.
Каза осушил чашку и вытер подбородок рукой. Затем он жестом попросил тишины.
– Власти об этом не забудут. Скоро в Облачных Столпах будут кишеть лауканские Белые Тигры и шуланьские Мясорубы.
Сонь покачал головой:
– Княжеские солдаты – что жуки в рисе. Если заведутся, выгнать их почти невозможно.
Бхазани фыркнула:
– Ты преувеличиваешь. Это кучка тупых, отчаявшихся беглых крестьян, которые не знают правил. Они, вероятно, сейчас сидят в лесу, пьют собственную мочу и грызут кору. Достаточно местного представителя лунного двора, чтобы вразумить этот сброд. Они быстро усвоят правила. Если нет – скрутить их и продать вербовщикам. От пополнения никто не откажется. Тот, кто настолько туп, чтобы грабить княжеские повозки, сгодится и в качестве мишени для стрел.
Тайши повысила голос.
– У нас есть дела поважнее. Я пригласила вас сюда, чтобы вы помогли мне завершить обучение Предреченного героя Тяньди. Если бы моей задачей было только сделать из него величайшего в мире военного искусника, я бы не беспокоилась. Но ему нужно большее. Он должен стать хорошим вождем, дипломатом, военачальником и политиком. Цзянь должен вдохновлять и командовать.
– Ему необходимо умение смотреть на вещи с разных сторон, – подытожила Бхазани.
Тайши неохотно кивнула.
– Есть вещи, которые я Цзяню дать не могу.
– Что ему нужно, так это разок-другой разбить себе лоб, – сказал Сонь. – Малыш должен окрепнуть. Ему нужен опыт.
– Вэнь Цзянь – хороший юноша, – произнес Каза. – Наша ответственность как братства мастеров – вести его по нужному пути.
Бхазани проворчала:
– Не только братства.
– Товарищества! – огрызнулась Тайши. – Сначала я думала, что буду отправлять Цзяня к вам поочередно, но теперь, с этими объявлениями о розыске и нападениями на почтовые фургоны, быть может, лучше все делать здесь.
– Это разумно, – мастер Немеркнущего Яркого Света взял кувшин и налил себе еще цзуйжо. – В игорный дом в Бантуне вчера вечером явился княжеский посол. Белые флаги с изображением серого клыка.
Тайши нахмурилась.
– Лауканский сыч, судейский чиновник. Он собирается занять поселок.
– Подожди, вот Саан узнает, что Дунши передвинулся на его западный фланг, – усмехнулась Бхазани. – Тогда у красавчика случится припадок.
Фаузан покачал головой.
– Саан даже не заметит. Он слишком занят – он получает трепку от Сунри. Четыре битвы – четыре поражения?
Сонь буркнул:
– Или больше. Мы бы знали, если бы на почтовые повозки не нападали бандиты.
Бхазани жестом попросила Фаузана ей подлить. Тот повиновался.
– Я слышала, что Третья Золотая Свита кое-как отступила обратно, через Большую Голову. Это своего рода победа.
Тайши покачала головой.
– Бедняга Саан наверняка в ярости. Он ненавидит проигрывать, особенно собственной мачехе.
Князь Шуланьский некоторое время обучался у Тайши. У него были скромные задатки военного искусника и смазливая мордашка, однако умом Саан не блистал.
– Интересно, сильно ли его лупят, – сказала Бхазани.
– Мне совсем неинтересно, – с усмешкой ответил Каза и подался вперед. – Я видел, как Сунри прибыла к Яшмовому двору императора. С самого начала было ясно, что эта наложница очень честолюбива и у нее свои замыслы. Некоторые предполагали, что она поднимется аж до ранга четвертой или даже третьей Жены. Она стала первой наложницей через год. Четвертой Женой через три. А теперь она – военачальница, – Каза пожал плечами. – Одна из пяти претендентов на трон.
Остаток вечера мастера договаривались и строили планы. Тайши недвусмысленно дала понять, что она главная. Окончательное решение остается за ней. Цзянь – ее ученик, и она за него отвечает. Тайши не хотела сбивать юношу с толку. Именно ее голос должен был громче всего звучать в голове Цзяня в бою.
К концу переговоров все совсем осоловели (особенно Сонь, который опустошил пять бутылей). Каза, который обычно ложился спать сразу после ужина, первым собрался на отдых. Он с трудом поднялся и зевнул.
– Я иду отдыхать. В роще остался гамак?
– В доме есть постели, Каза, – сказала Тайши. – Сопляков я выгоню вон.
Бхазани покачала головой.
– Там уже расположилась я. Извините.
– А как насчет того, чтобы уступить место старшему? – спросила Тайши.
– Мы все старшие, – ответила мастер Погруженного Кулака. – Что такое разница в несколько лет в нашем возрасте? Однако если старший брат Каза пожелает, я охотно уступлю ему постель.
– Не надо, – ответил тот. – Я люблю спать под открытым небом.
– А я где лягу, Тайши? – Фаузан встал и потянулся, расправляя руки; впрочем, левая не поднималась выше плеча. Бог Феникса подверг его пытке, чтобы выведать местонахождение Ивовой богини, и последствия до сих пор давали о себе знать. Лет тридцать назад буквально каждый военный искусник, стоивший своего меча, пытался себя обожествить. Тайши не удостоила вниманием эту убогую и предосудительную моду. Только заслуженный титул Фаузана продержался много лет.
– У меня не гостиница, – ответила Тайши. – Сам ищи место.
Ученики сидели во дворе вокруг костра. Цзяню редко доводилось вот так собираться со сверстниками. Он посмотрел на сидевшую напротив Сонайю. Скорее всего, знакомству было не суждено продлиться. Их наставники, похоже, ладили плохо. Гачи и Кайю играли в загоне с Сорок Вторым. Ученик Фаузана пришел в такой восторг от ручного льва, что, возможно, и сам был бы не прочь завести дзиси. Все трое были в том возрасте, когда большинство местных подростков заводили себе львов-стражей. Дзиси служили хозяевам верой и правдой, но главное – умели лазать по отвесным скалам. Это давало возможность свободно путешествовать по Облачным Столпам.
Дверь кухни открылась, и вышел Сонь с новой ученицей. Мастер Немеркнущего Яркого Света сказал девушке несколько слов и отослал ее к огню. Затем он подозвал Цзяня.
– Слушаю, мастер Соа, – вежливо отозвался тот.
Скорее всего, мастер хотел, чтобы ему принесли еще несколько бутылей с вином.
– Слушай, Цзянь, – произнес Сонь и указал на удалявшуюся девушку. – Это Винь, моя новая ученица. Она у меня совсем недавно. Буквально только что. Свежий улов, прямо с побережья.
– Я позабочусь о том, чтобы она чувствовала себя как дома, – ответил Цзянь с легким поклоном.
– Нет, нет, меня не волнует, будет она чувствовать себя желанной гостьей или нет, – Сонь положил руки на плечи Цзяня. – Скажем так, нам нужно пережить нечто вроде испытательного срока, чтобы понять, ну… достойна ли она доверия. Поэтому лучше помалкивать о том, кто ты такой, пока мы не узнаем Винь хорошенько…
Цзянь замер.
– Вы не доверяете собственной ученице?
– Это всего лишь осторожность, сынок, – поспешно ответил Сонь. – Ты – очень важная тайна.
– Тогда зачем вы вообще ее сюда притащили?
Мастер Немеркнущего Света, казалось, слегка смутился.
– Не хотел оставлять ее одну дома. Я не исключаю, что до моего возвращения она бы меня обчистила.
Цзянь совсем потерял терпение.
– И вы привели ее сюда? Тайши вас убьет!
– Она сама велела мне поговорить с тобой, когда я поделился с ней своими сомнениями касательно Винь… – Мастер помолчал. – Действительно, угрозы убийства в ходе разговора звучали, но мы достигли полного взаимопонимания.
– Подождите, – перебил Цзянь. – Разве Винь не узнает и Тайши?
Сонь пожал плечами.
– Ты представляешь, сколько Тайши в мире? Было время, когда женщины являлись к Шуланьскому двору только затем, чтобы Тайши благословила их новорожденную дочь, свою тезку.
Цзянь растерялся.
– То есть в мире могут жить и сотни Вэнь Цзяней?
– Ну нет, с какой стати называть ребенка в честь Предреченного героя. Это глупо.
«Почему?»
– А мне нравится мое имя.
Мастер Немеркнущего Яркого Света покачал головой и повысил голос:
– Так или иначе, Гиро, обращайся получше с моей новой ученицей. Пусть не чувствует себя отщепенкой.
– Хорошо, мастер, – ответил Цзянь.
– И не доверяй ей ни на грош, – закончил Сонь, возвращаясь на кухню.
Цзянь посмотрел ему вслед, а затем пошел представиться новой ученице. Винь, маленькая и худенькая, выглядела младше Цзяня, но глаза у нее были взрослые, а лицо настороженное. В течение вечера она в основном держалась наособицу, предпочтя проводить время в передней, а не с остальными учениками на кухне. Даже теперь она, когда Цзянь приблизился, посмотрела на него недоверчиво. Однако Цзяню хотелось, чтобы она чувствовала себя как дома. Этот урок он усвоил в Лунсяне, когда Синьдэ, которого он считал старшим братом, из кожи вон лез, стараясь сделаться его другом. Цзянь надеялся продолжить традицию.
Он приложил кулак к ладони.
– Я Гиро. Мастер Соа сказал, что ты родом с Тикского побережья. Добро пожаловать в Облачные Столпы. Ты давно здесь?
– С прошлой недели.
Цзянь попытался подсчитать.
– То есть ты учишься у мастера Соа всего…
– Девять дней, – ответила Винь.
Некоторым ссадинам Цзяня было больше времени.
– А раньше ты у кого училась?
– Ни у кого, – с гордостью ответила ученица. – Я лучше всех дралась в нашей деревне. Когда мастер Соа появился у нас, я подумала – почему бы не посмотреть мир. Я подошла к мастеру и бросила ему вызов.
– Ну и как? – поинтересовался Цзянь.
– Я пропахала носом грязь.
– А потом ты встала и снова бросила вызов? – Цзянь одобрительно кивнул. – Молодчина. Упорство военному искуснику необходимо; этому нельзя научиться. Нужно подниматься, даже если тебя сбили с ног.
– Двадцать шесть раз подряд.
– Что?
– Мастер Соа сбил меня с ног двадцать шесть раз подряд, – бесстрастно повторила Винь. – Затем он утомился и велел принести ему воды из ручья. Я принесла, даже не зная, кто он такой и какую школу представляет. Мне просто хотелось уйти из деревни. И вот я – наследница стиля Немеркнущего Яркого Света и законная владелица обширной сети школ!
Это звучало не так уж наивно.
Цзянь поднял взгляд и помахал Гачи и Кайю, которые выходили из загона. Кайю подошел поговорить с Цофи, которая что-то делала за столом, а Гачи приблизился к огню и сел рядом с Цзянем. Ученик Пальца-Бича был первым, с кем Цзянь подружился в Облачных Столпах. Цзянь страшно тосковал после отъезда Синьдэ и Михе, и Тайши пригласила в гости Фаузана и Гачи. «Чтоб детки поиграли», как она выразилась. Наследник Пальца-Бича был на пару лет старше Цзяня. Высокий, худой, любящий книги, он совсем не походил на военного искусника, но в поединке юноши не уступали друг другу.
– Слушай, у меня есть мысль, Цзя… – начал Гачи.
– Звезды сегодня светят тускло, – быстро перебил Цзянь.
Все мастера и ученики – во всяком случае достойные доверия – были хорошо знакомы с правилами, которые установила Тайши ради безопасности Цзяня. Первое правило гласило – скрывать, кто он такой. Поэтому те, кто его окружал, условились об особых сигналах.
– …Гиро, – как ни в чем не бывало закончил Гачи.
– Какая мысль?
– Когда научишься летать по воздуху, давай откроем курьерскую службу и будем доставлять посылки на Облачные Столпы. Тем более что караваны в последнее время часто грабят. Быстрая гарантированная доставка под защитой опытного военного искусника за небольшую плату.
Гачи всегда хотел побыстрее разбогатеть.
– То есть всю работу буду делать я?
– Вот почему я честно предлагаю делить доход пополам, – ухмыльнувшись, ответил Гачи. – Что скажешь?
– Никуда не годится.
Цофи вышла из дома, неся в одной руке котелок, а на сгибе локтя – стопку деревянных чашек. Она поставила котелок на ближайший стол, вручила Сонайе и Винь по чашке, а третью бросила Цзяню. Та взлетела на высоту второго этажа и нырнула в кусты.
Цзянь вытянул шею, пытаясь разглядеть, куда упала чашка.
– Ну и кто так бросает?
– Иди и подними.
Цзянь знал, что спорить не надо. Когда он нашел чашку и вымыл ее, Цофи успела обслужить всю компанию. Она налила Цзяню черпак темно-коричневой жижи, в которой плавали какие-то клейкие волокна.
– Мастера умяли все самое вкусное, но я нашла на кухне немного старого рисового вина.
– Неважно, вся выпивка на один вкус, – сказал Цзянь, поднося чашку к губам. – И вся – гадость.
Он опорожнил чашку залпом и тут же об этом пожалел. Он ошибся: скверный напиток от хорошего можно было отличить сразу. Глаза у него защипало, в животе все перевернулось, и Цзянь с трудом подавил тошноту. К счастью, не он один боролся с собой. Сонайя, вся позеленев, зажимала рот рукой. Гачи, поджав губы, со свистом выдохнул. Кайю перегнулся вбок, и его вырвало.
Только Винь понравилось. Она облизнулась и сказала:
– Еще неделю-другую – и дозреет в самый раз.
Ветер был легкий, небо ясное. Королева взошла на небо, и вместе с Принцем теперь заволакивала окрестности блестящей дымкой цвета морской воды, как будто все находилось на дне кристально чистого озера.
Кайю то и дело вставал, чтобы взглянуть на Сорок Второго, и каждый раз заявлял, что будет спать со своим львом. Остальные не возражали, поскольку ночевать можно было только в сарае, который не отличался размерами.
