Уэсли Чу
Воин пяти Поднебесных: Судьба
Глава 16. Непрошеная помощь
Тайши проделывала переход от Третьей Формы с Прямым Мечом к Шестой, стоя на верхушке высокого бамбукового стебля. В предках у нее были люди, которые не обладали богатым воображением. Ей посчастливилось, что Танец Ласточки не назвали Длинной Острой Палкой.
Легкий ветерок пронесся через лес, шурша листвой и качая стебель из стороны в сторону. Тайши оставалась одним целым с веткой; колыхаясь вверх и вниз, она не прерывала упражнения. На ее лице и шее блестел пот. Третья Форма состояла из набора движений, которые Тайши освоила в девятилетнем возрасте, но до сих пор пыталась довести до совершенства. Так всегда бывает с боевыми искусствами. Цель вовсе не в том, чтобы достичь идеала. Задача военного искусника – стремиться к нему.
Круг над Головой сменился Змеей в Траве, а потом Тайши аккуратно встала на пятку одной ноги, замахнулась и остановилась в поклоне; клинок проделал долгий путь сверху вниз и снова устремился наверх, теоретически – в незащищенное горло врага. Или в живот, или в пах. Это все были смертельные удары – при наличии такого хорошего меча и такой мощной ци, как у нее. Тайши качнула запястьем, направляя меч вбок, и быстро перешла в защитную стойку.
Она уже проделывала завершающую последовательность движений, когда мимо пролетела металлическая палочка для еды. Тайши даже не удосужилась увернуться.
Она взглянула на нападавшую.
– Ты промахнулась.
Бхазани преувеличенно пожала плечами.
– Я и не старалась. Мне уже давно неинтересно испытывать твои умения.
– И к тому же ты близорука, как червяк, – сказала Тайши. – Так ведь, Четырехглазая?
Бхазани на мгновение застыла и устремила на Тайши холодный взгляд. Затем ее гладкая кожа пошла морщинками. Бхазани улыбнулась.
– Вот это было обидно. Ты вспомнила давние времена…
Тайши фыркнула.
– Учитывая твое прошлое, я могла бы назвать тебя и похуже.
– Ничего личного, Тайши, только дела. Помни это.
Бхазани вскинула руку и метнула вторую палочку. На сей раз она хорошо прицелилась, прямо между глаз Тайши. Та неохотно признала умение соперницы: сложно бросить тонкий предмет так высоко. Она, конечно, успела перепрыгнуть чуть пониже, оттолкнувшись от ствола бамбука, и палочка безобидно пролетела у нее над головой.
Шепот защекотал ей ухо.
– Не двигайся, Утка. У тебя на ноге ядовитый паук.
Тайши застыла. К слову о давних временах – от сильнейшего мысленного нажима Бхазани разум у нее заволокло воспоминаниями. Издевательское прозвище заставило Тайши погрузиться в полузабытые события прошлого. Уже более полувека никто не смел назвать ее Уткой, как в те времена, когда Тайши и ее самооценка были еще малы и хрупки.
Бхазани забирала глубоко. Мастер Погруженного Кулака всегда утверждала, что знает своих противников лучше, чем они сами. У всех, по ее словам, есть свои приметы, от походки и ритма дыхания до едва заметных движений пальцев во время разговора. Обрывки сведений служили подсказками, которые опытный мастер Погруженного Кулака использовал против врага. И еще действеннее это выходило оттого, что Бхазани и Тайши много знали друг о друге. Бхазани, располагавшая массой полезных сведений, могла сломить Тайши при помощи точных ударов, – звуков, запахов, прикосновений – приковывавших ее память к прошлому.
На мгновение Тайши перенеслась в те годы, когда она была щуплой, страшно не уверенной в себе девочкой в сером ученическом одеянии, приехавшей в летнюю тренировочную школу в Алланто. Ребята, изучавшие боевые искусства, собрались со всех краев Чжун. Те, кто уже входил в какую-нибудь семью, приехали поупражняться и посостязаться, чтобы отточить свои навыки, познакомившись с чужим опытом. Другие, не принадлежавшие к династиям, явились в надежде побиться с мастером.
Тайши помнила свой ужас во время первой поездки в Сверкающий город. Она вошла в ворота школы и оглянулась на мать. Юньши со слезами на глазах махала своему единственному ребенку, а потом Муннам обнял жену за плечи и повел прочь. Маленькая Тайши попыталась броситься за ними, но столкнулась с другой девочкой, черноволосой и белокожей.
Тайши протянула ей руку, помогая встать.
– Прости.
Бхазани не отказалась от помощи.
– Поосторожнее.
На много лет они стали неразлучными подругами и сражались бок о бок во многих кампаниях. До предательства Бхазани.
Мир моргнул, и прошлое начало колебаться. Небо было слишком синим, здания слишком высокими. Улицы в Алланто никогда не блистали такой чистотой. Облака над головой, казалось, скользили по небу, как змеи, а спрятавшийся за ними Король словно пульсировал. Тайши посмотрела вбок и увидела, как дерево вырвало собственные корни и зашагало прочь, сотрясая землю с каждым шагом.
Тогда Тайши поняла, что у Бхазани видения.
У мастеров Погруженного Кулака, как и у Шепчущих ветров, тоже было свое последнее испытание – ритуал, во время которого следовало выпить светящийся синий чай, приготовленный из редкого гриба, растущего в Кислых Болотах на западной границе Просвещенных государств. Погруженные Кулаки полагали, что подобного рода средства раскрывают и расширяют сознание. Большинство мастеров этой школы обычно пили грибной чай лишь время от времени, но Бхазани употребляла его регулярно. Возможно, он в самом деле расширял ей сознание, но заодно снабжал видениями, которые прорывались всякий раз, когда она направляла свою волю на другого.
Тут Тайши за руку укусил паук, вырвав ее из состояния сна. Она выругалась, почувствовав, как боль и яд распространяются по телу, и вернулась в настоящее как раз вовремя, чтобы увернуться от палочки, которая вполне могла вонзиться в плоть. Тайши с рыком бросилась вниз, держа перед собой Танец Ласточки. Бхазани раскрыла Сестер – свои стальные веера, носившие названия Правда Сна и Правда Лжи.
Сестры столкнулись с Танцем Ласточки, когда Тайши атаковала. Стычка могла закончиться быстро, если бы призывы Бхазани не лезли ей в уши, пытаясь внушить неверное движение или склонить к ошибочному решению. Разум Тайши был отлично укреплен, но и Бхазани обладала огромными умениями. Тайши постепенно наступала, отмахиваясь от мысленных атак, и наносила Бхазани удар за ударом. Поединок завершился быстро. Кончик Танца Ласточки рассек кожу между большим и указательным пальцем на правой руке Бхазани. Та вздрогнула и выронила Правду Лжи. Тайши закрепила победу, вышибив второй веер, а затем подставила Бхазани ногу, заставив ее упасть на колено, и приставила меч к основанию шеи.
Тайши сама удивилась тому, что запыхалась.
– Ну, все.
Бхазани небрежно подняла руки.
– Значит, ничья.
– Ну ты и нахалка, – фыркнула Тайши, помогая ей встать.
Бхазани поднялась, отряхивая красивое зеленое шелковое платье.
– Твоя воля по-прежнему сильна, как скала, и ты по-прежнему лучше всех, хоть и утратила былую хватку.
– Я не…
Бхазани отмахнулась.
– Не стыдно это признать. Мы все ее утратили. Молодая и проворная Тайши сбила бы меня с ног с расстояния в сто шагов, прежде чем я успела бы пробраться ей в голову…
Женщины зашагали рядом по поросшей мхом дорожке.
– Никогда нельзя было победить великую Линь Тайши оружием. Это чистое самоубийство. Нет. Сила Тайши – в ее опорах. Семья, ученики, друзья… – Бхазани наклонилась ближе. – Если сокрушить опоры, пошатнется и она.
Тайши гневно уставилась на нее.
– Я тебя поняла. Но теперь-то это при чем?
– Ни при чем, потому что ты сошла со сцены. Наверное, это немного досадно.
– Вовсе нет, – буркнула Тайши.
Она покривила душой, но не собиралась изливать свою боль Бхазани. Тайши взяла сложенный плащ с ближайшего валуна и сунула Танец Ласточки в ножны. Женщины миновали бамбуковую рощу и вдоль скалы направились к храму. Тайши могла просто доехать до дома на попутном ветерке, но было бы грубо бросить гостью, пускай она и не искала общества Бхазани. Насколько Тайши знала, мастера Погруженного Кулака не имели особых способов путешествовать, разве что заставляли кого-то себя нести.
– Послушай, – сказала Бхазани на четверти пути вверх по тропе, огибавшей скалу. – Только пойми меня правильно. Что с тобой такое?
Тайши уж точно поняла ее неправильно.
– Хочешь еще подраться и выяснить?
– Я бы сказала: «Когда ты наконец повзрослеешь?» – но, кажется, уже поздно, – Бхазани погрозила ей пальцем. – Помнишь, как мы встретились в последний раз?
– Нет. – А потом Тайши вспомнила. – Лет пятнадцать назад?
– Скорее, двадцать. Мы обе охотились за одной наградой.
Тайши всё вспомнила и скривилась.
– Скользкий тип из Шелкопрядов продал нам одни и те же сведения. Всегда лучше покупать то, что точно не уйдет к другим.
– Крохоборство никогда не оправдывает себя, – согласилась Бхазани. – И все-таки мы сильно удивились, когда вместе оказались на корабле. И тут ты налетела на меня и чуть не оторвала мне голову. Ты больше хотела добраться до меня, чем получить награду за печально известного работорговца.
– Я помню… – глаза Тайши потемнели. – Это случилось через полгода после того, как ты нанесла друзьям удар в спину. Ты правда думала, что мы обнимемся и обо всем забудем?
– Из всех вкусов в мире Тайши предпочитает соленый, – отрезала мастер Погруженного Кулака. – Я принесла тебе корзину бао, а ты меня чуть не убила. Как грубо.
– Бао с начинкой из красных бобов! Ты же знаешь, как я их ненавижу.
– Но у меня были добрые намерения! Ну и потом, в пекарне все равно больше ничего не осталось, – признала Бхазани.
Тайши фыркнула.
– Ну конечно.
Бхазани ответила тем же.
– Я не сомневалась, что ты злишься, но не ожидала, что ты попытаешься снести мне голову.
Тайши невольно почувствовала, что Бхазани пытается пробраться в ее мысли. У этой женщины был природный дар.
– Мы сражались рядом, как сестры, раз десять, не меньше, а потом… потом… Что, просто разойтись было мало? Две связки золотых ляней за предательство?
Бхазани сжала зубы. На ее безупречных щеках пролегли морщины.
– Я знаю, что сделала. У меня были свои причины, но ты полностью права. Я удивилась, что ты не бросила мне вызов в ту самую минуту, когда я приблизилась к твоему дому. Тайши не из тех, кто пускает старого врага в свое жилище.
Тайши скрестила руки на груди.
– Сначала ты обвинила меня в злопамятности, а теперь говоришь, что я размякла. Где правда?
– Ни тут, ни там, – ответила Бхазани. – Ты по-прежнему непоколебима, как эта скала, и вряд ли научилась прощать, поэтому… – Она устремила на Тайши внимательный пронизывающий взгляд. – Тайши, что-то случилось, что-то очень серьезное. Поэтому у тебя изменились виды на будущее.
С губ Бхазани сорвался легкий сочувственный вздох.
– Ты тяжело больна.
Будь проклята эта женщина, умеющая читать мысли.
Тайши отвела взгляд.
– Возможно, я не доживу до исполнения пророчества. Цзяню понадобится помощь.
– Сколько тебе осталось?
Тайши пожала плечами.
– Год? Десять лет? Какая разница?
– Между одним годом и десятью – большая разница.
– Больше мы говорить об этом не будем, – отрезала Тайши и ускорила шаг.
В любом случае они уже почти дошли до храма. Тайши миновала шаткую деревянную платформу на краю отвесного утеса, отметив по пути, как потрескавшиеся доски постукивают друг о друга на ветру. Она вспомнила, как выстроила эту платформу, когда впервые объявила храм Дийю своим домом. Теперь дерево было старо, как сама Тайши, оно гнило и разваливалось.
Ее подопечные трудились на дынном поле. Цофи собирала недозрелые дыни, а Цзянь держал в руках шест, на концах которого висели большие кувшины с водой. На нем была надета куртка, нагруженная песком. Сегодня ему велели упражнять ноги. Увидев двух мастеров, юноша поклонился.
Бхазани улыбнулась и шевельнула пальцем. Цзянь заухмылялся и помахал в ответ. Шест скатился с его плеч, кувшины перевернулись, вода разлилась.
Мастер Погруженного Кулака обратилась к Тайши, не размыкая губ:
– Ты пренебрегаешь его умственной стойкостью. Его разум – что мягкая глина. Я проникну в него без всяких усилий и раздавлю, как спелую дыню, если захочу. Сила – ничто без крепкой воли. Помимо могучих мышц, Предреченный герой Тяньди должен иметь могучий разум, иначе Хан пожрет его изнутри.
Бхазани всегда питала пристрастие к этой игре. Тайши, от природы имевшая железную волю, вкладывала в борьбу не так много усилий. Однако отчасти она согласилась со словами Бхазани.
А еще она была упряма с самого рождения.
– Я располагаю задачи по степени важности. Мальчишка тонул, как рыбацкая посудина в бурю. Нужно было подлатать его и хотя бы научить драться.
– Вырастить из него свою копию, так?
– Ну, ему не настолько повезло, – усмехнулась Тайши. – Нет. Это не вопрос самолюбия, если что.
– Приятно слышать, – отозвалась Бхазани. – Так позволь мне помочь.
– Ты, наверное, грибов объелась, если думаешь, что я соглашусь.
Мастер Погруженного Кулака фыркнула.
– Ослабь оборону, сестра. Я вовсе не пытаюсь похитить твоего любимца.
Она по-прежнему обвивала юношу мысленными приказами, словно змеями, – несомненно, чтобы добиться своего. Бхазани жестом поманила Цзяня, и тот немедленно приблизился, подскакивая на ходу, как щенок, желающий поиграть.
Тайши прорычала:
– Учти, я закончу начатое, если ты будешь кружить ему голову.
– Он такой милый, – Бхазани явно не собиралась уступать. – К лотку приучен?
– Перестань. Сейчас же.
Бхазани не сводила глаз с Цзяня.
– Посмотри на него. В моих руках он все равно что тесто. Позволь мне помочь. Преодолей себя и подумай о благе Вэнь Цзяня и наших сородичей.
Тайши вспыхнула при мысли о том, что кто-то – а уж тем более давняя соперница! – будет обучать ее наследника. Это было оскорбление – достаточное, чтобы бросить вызов на бой. Но Цзянь нуждался в обучении, и отказываться от помощи действительно не стоило…
– Ладно, – сказала она. – Позанимайся с ним утром. Посмотрим, что получится. Но не лезь куда не надо. Только разум. Я не хочу, чтобы он путался.
– Обижаешь. Я мастер.
– Это меня и смущает.
– Значит, договорились, – Бхазани взяла приблизившегося Цзяня за подбородок. – Мой маленький сладкий персик, тебя ждет угощение. Сегодня у нас состоится урок. Будет очень весело. Ты рад? Ну конечно. Хороший мальчик…
Цзянь хихикал и явно был в полном восторге. Бхазани протянула руку, чтобы погладить его по голове.
Тайши прошипела:
– Не смей.
Бхазани убрала руку и усмехнулась.
– Придется потрудиться. Я ведь почти и не старалась. Можешь прийти на урок и посмотреть, если хочешь.
– Это излишне, – ответила Тайши, развернулась и зашагала к дому. – Давай, учи его своим фокусам. А я лучше полежу в ванне.
Глава 17. Выбор
После короткой встречи с Шобансой Сали передала все дорожное снаряжение Хампе и отправилась в банную пещеру. Она была даже рада, что от нее воняло. Обычно Сали за кучей важных дел совсем забывала о том, что она вернулась из долгого путешествия. Неотложная нужда в мытье позволила ей немного отвлечься.
Она вошла в главное помещение, куда сходились несколько туннелей. Левый вел туда, где обитала большая часть племени, а правый – к хранилищам. Длинный коридор впереди уходил глубже под землю, к раскопкам. Потому-то Мали и притащила все племя в эту яму.
После бегства из Цзяи целью Незры было не только выжить, но и сделать так, чтобы племя не распалось. Для этого людям требовался дом… Иными словами, предстояло выстроить новый город. Они нуждались в коконах, в большом количестве коконов. Это стало навязчивой мыслью Мали и, соответственно, всего племени. Мали сделалась для Незры источником вдохновения. Люди больше ни о чем не думали, с тех пор как три года назад шаманы их изгнали. За это время Мали успела обыскать Травяное море, собирая слухи о затонувших или разрушенных коконах. Первый год они завершили с пустыми руками, но тогда на кону стояло выживание. На второй год они отыскали два небольших боевых кокона, а в начале третьего полузаконным образом приобрели еще два. Затем шаманы натравили на них Ликузу, и они пустились в бега. Полгода назад Мали приобрела карту у одного горнодобытчика; полученные сведения привели их глубоко в недра горы Шетти, где они обнаружили целую группу коконов, вмерзших в лед. Мали убедила все племя перебраться сюда, и с тех пор они выкапывали и чинили коконы.
Сали прошла вдоль череды извлеченных коконов – пять легких боевых, один оборонительный, один жилой… Общее количество доходило до десяти. Вот чем они пока располагали. Она задумалась, кому раньше принадлежали эти коконы. У каждого города были свои отличия, но эти украшения и росписи были ей незнакомы. У коконов, которые они обнаружили, броня напоминала крылья, а лестницы завершались подобием огромных львиных когтей. Очевидно, эти коконы принадлежали древнему городу, память о котором скрылась под водой. Неплохое приобретение для начала, хотя Незре было нужно гораздо больше, если племя хотело восстановить свое положение среди остальных. Намного больше, если Незра желала вернуть былую славу. Они поставили на кон все, что имели. Шобанса сказал: если у механиков ничего не выйдет, они так и застрянут в кратере. Проклятая долина Шетти получит еще одну жертву.
Явившись в купальню, Сали еще больше обрадовалась, когда обнаружила, что одну из каменных ванн уже наполнили горячей водой. У Вани, очевидно, хватило предусмотрительности послать Бупа вперед с приказом. Эта девчонка однажды станет вождем.
Пар, поднимавшийся над водой, так и манил. На пороге купальни Сали сбросила с плеч мокрый и грязный дорожный плащ, за ним последовали головной убор, наплечники, наручи и другие части доспехов. Чешуйчатый нагрудник и юбка упали наземь последними. Хампе в любом случае пришлось бы их отчищать. Обычно этим занимались ученики, но у Хампы был хлопот полон рот с ревунами, особенно после столь долгого отсутствия.
Скоро Сали сидела в ванне, по шею погрузившись в горячую, почти кипящую воду. Казалось, по всему телу пробегают острые когти. Вода облегчала муки, которые причинял Зов Хана – как если бы кто-то наступил Сали на живот и принялся скручивать внутренности в узлы. Постепенно горячая вода умерила острую, режущую боль и превратила ее в мерно ноющую. Сали лежала в солоноватой воде, наслаждаясь восхитительным легким жжением. В такие минуты она забывала, что превратилась в увядшую оболочку, и чувствовала себя чистой и свежей, почти как в прежние времена. Сали уже почти не помнила, каково это – быть цельной и здоровой. Боль и слабость всё увереннее прокладывали дорогу в ее тело.
Прошел час. Кто-то подлил еще горячей воды. Старухи племени взяли на себя заботу о Сали. Это было очень учтиво с их стороны и в то же время раздражало. Люди обращались с Сали как с хрупким сосудом, затаив дыхание, словно она в любой момент могла разбиться вдребезги. До нее доходили разные слухи. Все племя за ней следило. Если бы она сегодня умерла во сне, никто бы не удивился.
Сали продолжала лежать в горячей соленой воде, когда в дверях появилась голова Шобансы.
– Если от тебя больше не воняет, как от мокрого шакала, можем заняться делом.
Нет, не все ходили вокруг нее на цыпочках.
Сали приоткрыла один глаз.
– До утра не может подождать?
– Время – это лишь плод нашего воображения. Так что никакой разницы нет.
– Не понимаю.
Шобанса решил, что это позволение продолжать.
– У нас достаточно припасов и еды, чтобы пережить третий цикл. Лекарств маловато, но как-нибудь справимся. Я заключил торговый договор с несколькими племенами, которые не боятся приказов шаманов. Почти все наши хранилища наполнены доверху. Главное, ничего не тратить впустую.
Сали нахмурилась.
– Ну и хорошо. Так в чем же дело?
– Если ты заметила, я сказал «почти все», – ответил Шобанса. – То, что нужно жестянщикам для работы, истощается быстрее, чем вода в пустыне Син. Признаться, Мали требует столько, что цены на железную руду выросли во всей округе. Огненные камни мы расходуем так быстро, что не протянем год. Зима третьего цикла убьет нас задолго до того, как это сделают враги. Мы не можем сидеть здесь бесконечно. Каждые несколько лет кратер заливает, и он превращается в болото.
– Мы будем делать то, что скажут жестянщики, – произнесла Сали. – Пусть берут всё, что им нужно, и не торопятся.
– Я тоже хочу обзавестись домом, Сали, – сказал Шобанса, – но коконы никому не будут нужны, если мы все умрем.
– Постарайся как-нибудь! – ответила Сали и помедлила. – Сколько огненных камней мы уже сожгли?
– Годовой запас! Не говоря о том, что медь и цинк тоже закончились.
– Я поговорю с Мали, но… добудь еще! Любой ценой, Шо.
Она запрокинула голову и закрыла глаза.
– …и гигантские ящерицы.
Сали вздрогнула.
– Что?
Шобанса достал трубку и закурил. Едкий запах табака защекотал Сали ноздри.
– Девочки наткнулись на кладку яиц размером с крупную собаку. А потом встретили мамашу и едва унесли ноги. Они говорят, эта тварь способна проглотить быка.
Он протянул трубку Сали, и та затянулась. Несколько мгновений она удерживала теплый дым в груди, а затем выпустила его тонкой струйкой.
– Ты просишь разрешения собрать охотников или спрашиваешь у меня, что делать?
– Мне не нужно просить разрешения, Сали.
Она помахала трубкой.
– Если ящерица действительно такая огромная, мы получим много мяса. И яиц.
Шобанса невозмутимо смотрел на нее.
– Превосходно. Когда же ты убьешь эту тварь и возвратишься с двумя тоннами мяса?
– Я не собираюсь гоняться за ящерицей, Шо.
– А твой ученик? Он за это возьмется?
Сали вздохнула.
– Боюсь, его сожрут.
– Очень жаль. Очевидно, наши люди будут дрожать от страха, пока кто-нибудь из так называемых воинов не прикончит ящерицу. В любом случае поговори со старшим механиком, хорошо? Она твоя сестра, она тебя послушает. Кстати, ты нашла того, кого искала?
Сали кивнула.
– А исцеление?
Она надула щеки и выдохнула.
– Мне указали путь. На сей раз в сторону Подлинной Мерзлоты.
– Это неприятно, – согласился Шобанса. – Я когда-то водил в ту сторону караваны. Прибыльно, но смертельно опасно. Когда отправляешься?
– Не знаю. Может быть, никогда.
Сали провела руками по лицу и посмотрела на помутневшую воду, в которой сидела.
– Возможно, я оставлю всё как есть и не буду больше об этом думать. Почему бы мне не остаться здесь, со своим племенем, и не испустить последний вздох среди сородичей?
– А потом? – спросил Шобанса. – Что будет, когда ты умрешь?
Сали отвела взгляд.
– Надеюсь, к тому времени появятся новые воины, способные защитить племя. А пока… ликузцы подбираются всё ближе. Я нужна здесь.
– Несомненно, но ты будешь нужна и потом. Не сомневаюсь, ты примешь верное решение, а не самое простое… – Шобанса помедлил на пороге. – Поговори с сестрой, Сальминдэ. Я не хочу умереть от холода зимой.
Сали закрыла глаза и вновь поддалась дремоте. Она провела целый год в мучительных поисках исцеления от Зова Хана. Сали знала, что время истекает. Но многое еще нужно было сделать – и многое стояло на кону. Сали странствовала по всему Травяному морю. Сначала она испробовала всевозможные зелья, медитации и очищения. Потом принялась искать целителей и шаманов. Она испытала десятки так называемых чудесных средств. Некоторые, наподобие горячей ванны, помогали ослабить попеременные приливы жара и озноба, которые так истощали Сали, но ничто не давало постоянного облегчения.
Сали устала от скитаний, поисков, погони за надеждой. Мысль о том, чтобы смириться с неизбежным и просто прожить то недолгое время, которое ей еще оставалось, наконец начала ее привлекать. В конце концов, тогда она проведет последние дни со своим народом и будет делать то, что важнее всего. Она завершит обучение Хампы и наречет его Броском Гадюки, хотя в глубине души Сали предпочла бы увидеть окончательную гибель секты, чем пойти на сделку с совестью.
Она продолжала лежать в ванне, наполовину погрузившись в соленую воду. Ее тело приподнималось и опускалось с каждым вздохом. Она едва успела скользнуть за грань сознания, когда в купальню кто-то вошел. Грудь Сали в очередной раз собиралась погрузиться под воду, когда она почувствовала приближение угрозы.
– Ты себялюбивая дрянь!
Сали открыла глаза и села – как раз вовремя, чтобы перехватить летящее в ее сторону полено. Она поймала его одной рукой, и ни капли воды не выплеснулось из ванны.
– И я рада тебя видеть, Веточка.
– Терновник сказал, что ты вернулась, но даже не зашла ко мне! – так Мали называла Шобансу, когда они ссорились, что происходило почти каждый день.
– Мне было нужно вымыться.
– Терновник сказал, что ты перестала искать исцеление, хотя есть еще средства!
Сали удивлялась тому, какой решительной и властной стала ее младшая сестренка. Застенчивая девочка, которая целыми днями сидела за книгами и что-то мямлила в ответ, превратилась в пылкую и нередко чересчур требовательную предводительницу мятежников, которая страстно хотела выстроить новый дом для племени. Честно говоря, Сали перед ней благоговела.
Но Малиндэ по-прежнему оставалась ее младшей сестренкой.
Сали поднялась и задрожала, когда прохладный воздух коснулся обнаженного тела.
– Подай полотенце.
Мали схватила аккуратно сложенное полотенце и запустила в Сали. Та ловко его поймала, обернула вокруг груди и вышла из ванны.
– Ты поправилась. Снова работаешь по ночам и жуешь что попало? Тебе тоже нужно отдохнуть.
– Ты сейчас говоришь прямо как наша мать.
– Кто-то же должен о тебе позаботиться, если ты сама не желаешь этого делать. Как продвигаются раскопки?
– Мы работаем непрерывно. Механизмы сильно попортились от времени. Набивку придется всю менять, большую часть шестеренок – перебрать… Эй, не увиливай!
Сали почти преуспела. Отвлечь Веточку всегда, с самого детства, было на удивление просто. Сали заговорила медленнее, словно беседовала с ребенком.
– Послушай, Малиндэ, это скверный совет. Мне придется ехать в Хуршу, на самый край Травяного моря. Возможно, я вообще не вернусь – или просто не успею вернуться, если… – Сали подавила то, что хотела сказать. – Нестерпимо думать, что меня во второй раз не окажется на месте, когда клану будет необходима моя помощь. На сей раз я до самого конца останусь там, где нужна.
– Ты будешь нужна здесь и завтра, и в следующем цикле, и через год, и через два. Что, по-твоему, случится, когда ты умрешь от Зова Хана? Кто возглавит оборону Незры? Хампа? Ты совсем с ума сошла?
Мали была права. Едва она упомянула Хампу, Сали немедленно вспомнила, что племя отчаянно нуждается в опытных военных искусниках. Впрочем, она не собиралась уступать.
– Я останусь со своим племенем, пока мои силы не иссякнут, пока мое дыхание оживляет тело, а мои братья стоят рядом со мной, сомкнув щиты! Мы не падем.
Веточка вдруг нешуточно ее толкнула – по крайней мере, попыталась.
– Не смей, Сали. Не смей ставить мечты о славной гибели выше нужд племени. Не думай только о себе! Перестань лениться и возьмись за дело – постарайся выжить!
У Сали отвисла челюсть.
– Что ты сказала?! Да как у тебя язык-то повернулся! Я бросила все, чтобы отыскать тебя! Я возмутила небеса, предала свою веру и втоптала честь в грязь! Ради твоего спасения я пожертвовала всем!
– Значит, это я виновата?
Спор перешел в перепалку, и крики эхом отдавались от стен пещеры – все племя могло их услышать. Прямодушная Мали всегда выпаливала то, о чем следовало помолчать, а Сали отвечала небрежно, но потом сильно жалела о сказанном. Хуже всего, когда ссора вспыхивает из любви.
– Ты беспокоишься только о том, что подумают другие! Какие песни сложат! Какие истории будут рассказывать о великой Сальминдэ Броске Гадюки! Больше всего ты боишься умереть от старости. Ты не хочешь, чтобы тебя запомнили старой каргой.
Она была права.
Но чем дольше хворала Сали, тем несдержаннее становилась.
– Тебе никогда в жизни не приходилось принимать сложных решений. С самого детства ты думала только о себе. И всегда добивалась своего, потому что ты избалованная дрянь!
У Мали глаза полезли на лоб; она попыталась что-то выговорить и не смогла. Затем она разразилась слезами. Слезы Мали всегда чудесным образом действовали на родителей. Но не на Сали.
Ну, почти.
– Прости, я не хотела тебя обидеть.
Действительно не хотела. Но слова нельзя вернуть. Она слишком далеко зашла.
Мали замерла, и губы у нее дрогнули. Она словно колебалась между горем и гневом. По щекам девушки текли крупные слезы.
Наконец, бросив на Сали еще один обвиняющий взгляд и шмыгнув носом, Мали через силу усмехнулась.
– Дуреха. Я вовсе не объедалась. У меня будет ребенок. Мы хотели прийти к тебе сегодня и рассказать.
На мгновение Сали застыла. Ей и в голову это не приходило. Она ахнула:
– Я стану теткой?
Ей всегда хотелось детей, но она уже давно смирилась с тем, что этому не суждено статься. Будучи старшей сестрой, Сали всегда считала Малиндэ ребенком и даже не задумывалась о том, что у Веточки однажды будут собственные дети. Мысль о новом поколении нарушила все ее расчеты.
Мали кивнула, снова разразилась слезами и обняла Сали. Та крепко прижала к себе сестру. Ничего не должно было измениться… но изменилось.
Сали закрыла глаза и вздохнула.
– Хорошо. Я съезжу в эту дурацкую Хуршу и узнаю, нет ли там какого-нибудь дурацкого средства.
