Уэсли Чу
Воин пяти Поднебесных: Судьба
Глава 9. Новая служба
Цисами думала, что ее привели на аудиенцию к княгине. Но встречи не состоялось. Она сидела в задней комнате целый день, пока Старшая Жена не пришла за ней, чтобы отвести обратно в повозку с клетками. На следующий день все повторилось. Другие люди сидели, ждали, входили и уходили, но все они в конце концов отправлялись по своим делам, кроме Цисами. Она напоминала себе жареную утку, висящую в лавке мясника. Старшая Жена в очередной раз явилась за ней вечером, когда перед ними возникла высокая худая женщина в белом кожаном одеянии и с белой маской на лице.
Старшая Жена кивнула.
– Голос Двора…
– Министр, наконец вы вернулись, – звучным голосом проговорила женщина в маске. – Вас ожидали несколько недель назад.
– Княгиню интересуют только выполненные приказания.
– Ваше промедление не обошлось без последствий.
– Я ловила тень-убийцу, а не рыбку.
Они явно были хорошо знакомы – и соперничали. Голос Двора повернулась к Цисами:
– Тебя вызывают. Следуй за мной.
Две Немых зашагали следом. Старшая Жена и Голос Двора бок о бок поднялись по узкой лестнице на верхний этаж. Там, перед массивными дверями, стояла еще одна сурового вида женщина с закрытым лицом, на сей раз в красном – Госпожа хороших манер.
Она преградила Цисами дорогу.
– Поклонись.
– Сама поклонись, – отрезала Цисами.
Ответом ей был бесстрастный взгляд.
– Покажи, как ты будешь кланяться княгине.
Цисами и не знала, что кланяться можно по-разному. Она неохотно приложила правый кулак к левой ладони и слегка согнулась в поясе.
Женщина недовольно зацокала языком.
– Это не уличная школа боевых искусств. Ладони вниз, правая рука поверх левой. Никогда не сжимай кулаки в присутствии княгини. Поклонись низко, медленно, перегнувшись в поясе. Быстро взгляни на ее светлость, опусти глаза и не поднимай их. Понятно?
Цисами ничего не понимала, но все-таки кивнула и сделала как велели.
Мерзкая баба шлепнула ее веером по руке.
– Ладони вниз, а не к себе, дрянь. Ты не равна княгине.
– Я тебе покажу, кто тут кому равен, – пробормотала Цисами, но развернула кисти сообразно наставлениям Госпожи хороших манер.
– Когда войдем в покои, стой позади меня, на расстоянии вытянутой руки, опустив голову и сплетя пальцы на уровне пупка. Слева. Ты не мужчина.
Цисами снова кивнула. Ей, в общем, было все равно, где стоять.
Госпожа хороших манер дала еще несколько указаний. Держать глаза опущенными. Не смотреть в лицо. Идти мелкими шажками. С достоинством и в то же время покорно. Не обращаться к княгине с вопросами. Ни за что не поворачиваться спиной. Покинуть комнату, пятясь, опять-таки мелкими шажками. Не сопеть. Дышать медленно и глубоко.
Цисами сомневалась, что все это выполнимо, но тем не менее не стала спорить. Что могла ей сделать эта камнелицая старуха?
Госпожа хороших манер кивнула двум Немым. Цисами едва сдержала смешок. Князья шпыняли Немых, самых опасных воинов в Просвещенных государствах, как лакеев. Она подумала, что даже Молчаливая Смерть нуждается в оруженосцах.
Дверь открылась.
Старшая Жена и Голос вошли вместе, а Цисами следом за ними, как ей велели. Наемный убийца не протянет долго, если не умеет выполнять простые указания. Покои княгини выглядели так, как и следовало покоям могущественной особы. Они занимали целый ярус повозки. Цисами никогда не любила громадные помещения. Ей нравились каморки и коридоры, полные темных уголков и щелей.
Прямо напротив входа стоял огромный манекен, облаченный в княжеский наряд – желтый с красной отделкой, которая напоминала змеившиеся по подолу вены. Над платьем высился знаменитый головной убор, Десятизвездный Феникс, сверкая металлическими перьями. Кровавый Танцор располагался на отдельной стойке рядом, на расстоянии руки, если бы Цисами он понадобился в качестве ценного трофея или чтобы проложить себе путь на свободу. Пока она сама не знала, чего желать.
Главное место принадлежало роскошной кровати размером с бассейн. На нее можно было уложить всю свиту (судя по скандальным слухам, которые ходили про Сунри, именно для этого она, возможно, и предназначалась). Цисами сразу повеселела. Справа от кровати стояли письменный стол и шкафчик с напитками. По другую сторону находилась небольшая тренировочная площадка, огороженная толстыми деревянными панелями.
– Чифана, министр по Важнейшим вопросам, вернулась, ваша светлость, – объявила Голос Двора.
– Приветствую Львицу Пустыни, – Чифана, она же министр и Старшая Жена, безупречно повторила поклон Голоса. Надо же, сколько титулов. – Мацза Цисами, тень-убийца, приняла ваше приглашение, ваша светлость.
Как будто у Цисами был выбор!
Поклон Цисами выглядел далеко не так изящно, но он хотя бы соответствовал правилам. Она не сводила глаз с богатых полов красного дерева. Тот, кто захватит эту крепость, озолотится.
– Очень хорошо. А теперь уйдите. Все.
Голос помедлила.
– Это убийца. По крайней мере, оставьте Немых.
– Вон. Сейчас же.
Чифана и Голос одновременно поклонились, как партнерши в танце. Уходя, Голос шепнула:
– Тень, помни свое место. От этого зависит твоя жизнь.
Цисами оказалась наедине с Сунри… или наоборот. Она по-прежнему не понимала, каким образом удостоилась внимания княгини, не говоря уж о гневе. Тени-убийцы старались избегать большой политики, как дурной болезни. Нет, неудачное сравнение. Дурных болезней они опасались меньше.
Кровавый Танцор, лежавший на стойке, буквально просился в руки. Стоило сделать всего два шага. Все, что нужно, чтобы обрести свободу. Княгини умирают, как простые крестьянки. Разумеется, это была крайняя мера. Убить княгиню – значит круто изменить свою жизнь; обратной дороги не будет.
Цисами рискнула поднять глаза и получила редкую возможность полюбоваться княгиней Каобу вблизи. Легенды о Сунри не врали: высокая, стройная, необыкновенно красивая. Тонкие черты и пронизывающие глаза цвета морской пены. Темные волосы ниспадали с безупречной головы на безупречное плечо, прикрывая безупречную грудь. Купальный халат, хотя и простой, подчеркивал фигуру самым выигрышным образом: он туго облегал тело, а выше раскрывался, подобно тюльпану, обнажая острые плечи.
Этого следовало ожидать. Красота Сунри служила темой песен, опер и непристойных баек. Княгиню рисовали, ваяли и вышивали на гобеленах. На серебряных лянях Просвещенных государств красовался ее профиль (эта сторона называлась «лучшей половиной»). Эту честь оказал Сунри князь Янсо из Гияня в те времена, когда был простым казначеем, пересчитывающим монеты.
Но, по правде говоря, все описания Сунри устарели лет на десять. Хорошенько присмотревшись, можно было понять, что роскошных комплиментов она уже не достойна – и что тем не менее в молодости она их заслуживала, все до одного. Безупречно расчесанные волосы цвета воронова крыла испещряли седые нити. Вокруг глаз виднелись тонкие, но хорошо заметные морщинки. Знаменитые высокие скулы слегка просели, так что лицо казалось костлявым, а кожа, не покрытая белилами и пудрой, выказывала обычные признаки возраста. Цисами никогда не приходило в голову, что княгиня Сунри может состариться – такой блистательной и ужасной славой обладала эта женщина. Несмотря на небольшие изъяны, Сунри по-прежнему выглядела великолепно. Высокая, красивая, источающая уверенность. Она оставалась святой покровительницей маленьких жестоких девочек. Ни один человек в Просвещенных государствах не вызывал столько благоговения и ненависти одновременно.
Княгиня взглянула на Цисами.
– Ты меньше, чем я думала.
– А вы старше, чем я думала, – выпалила Цисами и прикусила язык. Это была ошибка.
– «Вы старше, чем я думала, ваша светлость», – поправила княгиня, но, казалось, ответ Цисами ее не оскорбил. – Людям гораздо проще повиноваться репутации, чем старухе…
Она указала на столик, на котором стоял чайник.
– Это редкий сорт, «Алое одеяние». Выпей со мной чаю. Сядь.
Возможно, все ошибались насчет легендарно жестокой княгини Сунри из Каобу. Цисами повиновалась. Госпожа хороших манер гордилась бы ей, увидев, как она кланяется и семенит по комнате. От хладнокровия Сунри Цисами стало не по себе. Просто удивительно, как спокойно та держалась в присутствии тени-убийцы. Ни слуг, ни охраны, ни Немых. Будь княгиня намеченной жертвой, Цисами протянула бы руку и сломала ей шею.
Сунри удивила ее еще раз, лично налив обеим чай. Затем княгиня жестом велела Цисами сесть.
– Мое лицо здесь, наверху. Не смотри в пол в моем присутствии.
Цисами хорошо помнила наставления Госпожи хороших манер. Она подняла голову и уставилась в воздух поверх плеча княгини.
– Да, ваша светлость.
Сунри вздохнула.
– Посмотри на меня, тень-убийца. Обещаю не выкалывать тебе глаза.
Это не особенно успокоило Цисами, но все-таки она повиновалась.
– Хорошо, ваша светлость.
Княгиня отпила чаю.
– Можешь звать меня Сунри.
Цисами разинула рот от удивления. Неслыханно! Она выпалила:
– Это какая-то ловушка?
– Мой Голос Двора слишком суров. Я даю тебе позволение называть меня по имени в моих личных покоях. – Княгиня поставила чашку на столик и взглянула на Цисами, как будто изучала породистое животное. – Мацза Цисами, бывший боец алмазного ранга, прошла обучение в привилегированной тренировочной школе Ба Па Мо Фо. Среди однокашников считалась не самой блестящей, но зарабатывала при этом гораздо больше их, а однажды даже оказалась четвертой в списке наиболее успешных…
Цисами прищурилась.
– Вам многое известно о действиях Союза.
– Я княгиня. Мое дело – знать все, – ответила Сунри. – Ты была восходящей звездой… но три года назад тебя публично и бесцеремонно лишили алмазного ранга и понизили до бронзового, – в ее голосе даже зазвучало сочувствие. – Наверное, тяжело лишиться доступа к первоклассным контрактам и быть низведенной до уличных сделок, подобающих новичкам и дряхлым старикам.
Она откинулась на спинку кресла.
– Это серьезно. Расскажешь?
– Не стоит, – ответила Цисами. – Вы ведь и так уже знаете, правда?
– Знаю, – сказала Сунри, наливая себе еще чаю. – Долг довольно большой. Такой большой, что ты вряд ли сможешь его когда-нибудь уплатить.
Цисами вспыхнула гневом.
– Вы похитили меня, чтобы позлорадствовать? Это недостойно вас… – Снова она забыла свое место. – Ваша светлость.
– Наоборот. Идем.
Княгиня двинулась в переднюю часть повозки. У Цисами не осталось выбора, кроме как последовать за ней. Сунри подставляла ей спину. Княгиня, очевидно, не сомневалась в своих умениях, хотя ее тело вовсе не выдавало владения боевыми искусствами.
Княгиня потянула за шнур, и деревянные панели раздвинулись. За ними оказались большие окна… а за окнами шагала армия. Цисами увидела четыре вереницы боевых мамонтов, которые тянули повозку-крепость по дороге. Впереди ехали тяжеловооруженные всадники – их ряды растянулись почти до горизонта. Пехота – тысячи крошечных красно-желтых муравьев – спешила по извилистой дороге меж холмов, сколько хватало глаз.
– Что ты видишь? – спросила Сунри.
Цисами пожала плечами.
– Людей, которые идут на убой.
– Это Алая армия Каобу – Ну Гуй. Ее создали почти двести лет назад, после того как величайший правитель, которого видели народы Чжун, император-воин Хуа Сань И, пал в Четвертой битве при Шиньюне. Силы Чжун были истреблены и вынуждены отступить. Остатки армии, воины и герои со всех восьми концов Просвещенных государств, собрались в Цзяи. Желая смыть свой позор, выжившие объединились и подняли алое знамя Ну Гуй в память о великом императоре-воине. С тех пор все императоры, начиная с преемника Хуа Сань И, называли Ну Гуй своей личной гвардией. Это лучшая армия в мире, символ гордости и мощи Чжун.
– Здорово, – Цисами никогда не интересовалась даже именем собственного дедушки, не говоря уже о том, чтобы учить древнюю историю. – И что?
В голосе Сунри звучала гордость.
– Когда скончался Сюаньшин, мой супруг и император, Алая армия сплотилась вокруг стяга Каобу. Это должно было показать всем, кто законная императрица.
Цисами слышала и другую версию, но решила не спорить.
– Если вам нужно кого-нибудь прикончить, обращайтесь. Если нет… при чем тут я?
Сунри смотрела за окно.
– Алая армия под моим командованием никогда не знала горечи поражений. С тех пор как началась война, мы одерживали верх во всех крупных битвах, с любым противником, на любой стороне. Тем не менее мы проигрываем. Я железным гребнем проредила армию Син, однако они стягивают силы к моим границам. Я разгромила лауканцев, однако их флот мешает моим поставщикам. Гияньцы удирают каждый раз, когда мы выходим на поле боя, но не упускают возможности нанести удар и наброситься на трупы, подобно падальщикам…
– А как ведут себя солдаты князя Саана? – поинтересовалась Цисами.
Только княжество Шулань могло бросить вызов Каобу.
Сунри ответила коротко:
– Мой пасынок сопротивляется.
– В школе у нас было присловье, – произнесла Цисами. – В гущу событий стоит лезть…
– …только если это пирушка. Да, я знаю.
Сунри указала на лежавшую на столе карту.
– Я давно поняла, что нужно занять ключевое положение. Чтобы преуспеть, пришлось двигаться обходными путями. Остальные считали меня выскочкой и не подкрепили свои притязания достаточной поддержкой. Я бы не обошлась без помощи Ну Гуй, а условием ее верности было взятие Небесного дворца.
– Это рискованно.
– Я получила преимущество и победила бы, если бы не орда. Катуанцы напали на наши земли, как саранча, и князья были вынуждены заключить условное перемирие, которое дало им время оправиться от поражения. Теперь, когда катуанцы усмирены, прочие княжества поправили свои дела и осадили меня со всех сторон.
Гораздо сильнее Цисами впечатлило, что княгиня знала их школьную поговорку. Видимо, знать тоже любила пирушки.
– Я, как любой наемный убийца, люблю интересные истории про войну, но при чем тут мое похищение?
Сунри провела пальцем на север, вдоль дороги Куюби.
– Прежде чем закончится цикл, моя армия окажется у ворот Алланто. Я встречусь с князем Сааном и князем Янсо, чтобы обсудить наш союз. Каобу займет в нем третье место. Я выхожу замуж за Янсо.
– Э-э-э… Поздравляю с грядущим бракосочетанием.
Княгиня Сунри поморщилась.
– Даже стая шакалов может справиться с львицей. Чтобы выжить, иногда нужно чем-то пожертвовать. Многим не по нраву этот союз; они пойдут на все, чтобы брак не состоялся. Шпионы сообщают о замыслах мерзких мятежников и наемных убийц. Мне нужен опытный воин, который знает их уловки.
– Вы хотите нанять меня? – выпалила Цисами. – Вы шутите? Это невозможно. Союз не позволит никому, особенно в бронзовом ранге, вмешиваться в политику…
И тут до нее дошло.
– Вы хотите провернуть это… негласно?
Сунри не стала возражать:
– Союз уже одобрил контракт на мое убийство. Ему нельзя доверять.
Цисами была потрясена. Она никогда раньше не слышала, чтобы Союз делал мишенью одного из князей. Но предложение Сунри нравилось ей еще меньше. Правила строго запрещали двум отрядам бороться друг с другом. Союз не допускал убийства одних теней другими. Если ее люди попадутся, их повесят.
Нужно было как-то выкрутиться.
– Прямо сейчас я очень занята, и цены у меня заоблачные…
– Уверяю тебя, Мацза Цисами, ты свободна и более чем доступна. Мое вино стоит дороже.
Княгиня, очевидно, водила знакомство со счетоводом Союза.
– Воспользуйтесь услугами своих шпионов, наймите чайный дом, пригласите охрану, которая занимается именно такими делами…
Сунри покачала головой.
– Мои люди для этого не годятся. Мне нужен тот, кто мыслит и действует как тень-убийца.
– И сколько я получу?
– Если я доживу до конца переговоров, считай долг Шелковым Рукам уплаченным. Ты будешь чиста и свободна. Также я позабочусь, чтобы тебя восстановили в алмазном ранге.
Предложение было щедрое, но далеко не такое привлекательное, как думала княгиня. Слишком велик риск попасться на негласном контракте против другого отряда.
– А если я откажусь?
Сунри помолчала, как будто мысль об отказе не приходила ей в голову.
– Это твой выбор. Я не вынуждаю тебя соглашаться под прицелом арбалета. Я никого не заставляю служить мне. Выбирать клиентов – твое право.
Так просто?
– Прекрасно. Спасибо, ваша светлость, за щедрое предложение, но мой отряд не годится для этой работы.
Цисами поклонилась и двинулась задом к дверям, как ее учила Госпожа хороших манер.
По комнате разнесся звон, и металлическая арбалетная стрела впилась в стену, задев кончик носа Цисами. Та, разинув рот, уставилась на короткое черное древко, торчащее из деревянной балки. На древке была вырезана голова без лица.
Княгиня вернулась к небольшому столику и налила еще чаю.
– Насчет арбалета я немного покривила душой. Думай, что говоришь, тень-убийца. Следующая стрела вонзится тебе в череп, а затем я велю поджечь повозку с клетками.
– Жаль, хорошая повозка, – со вздохом сказала Цисами. – Вы, кажется, говорили, что я вправе выбирать?
– И не отказываюсь от своих слов. Еще чаю?
Все-таки насчет Сунри люди были правы.
Глава 10. Бантунь
Цзянь, Цофи и Кайю приехали в Бантунь к вечеру. Король только начинал склоняться к далеким пикам гор, а Принц начал восхождение от северной кромки леса. Королевы видно не было. Редко когда Принц и Принцесса отделялись от матери. Это случалось только в первую половину второго цикла каждые восемь и пятнадцать лет. Именно такой год выпал теперь, потому-то, вероятно, дожди пришли раньше обычного.
Бантунь был торговой факторией, расположенной в ложбине между Пятью Уродливыми Братьями, вблизи южной оконечности Облачных Столпов, на берегу могучего Юканя. Поселок состоял из одной-единственной длинной, извилистой улицы, тесно обрамленной домами. В обоих ее концах высились ветхие и по большей части бесполезные ворота.
Век назад какой-то дальновидный торговец решил, что фактория в долине – именно то, чего не хватает шахтерам, лесорубам, беглецам и просто местным жителям. С течением времени по обе стороны проселочной дороги выросли дома; Бантунь даже попытался стать настоящим командорством со своим наместником, чиновниками и гарнизоном. Но эти помыслы оказались чересчур честолюбивыми, и фактория в конце концов осталась поселком, достаточно большим для того, чтобы удостоиться упоминания на карте, но и только. Обитателей Облачных Столпов это вполне устраивало.
Кайю миновал открытые ворота и остановил повозку на первом же удобном месте, сотней шагов дальше. Все вылезли, предоставив лошадям кормиться у колоды. Конокрадство здесь было редким. В Облачных Столпах его крайне не одобряли. Если человека называли конокрадом, следовало либо вызвать оскорбителя на смертный бой, либо признать свою вину.
Сначала ребята зашли в лавку мясника, миновав по пути блестящие, готовые для жарки, красные утиные тушки, свисавшие с потолка. За прилавком в белом фартуке стоял настоящий великан, почти не уступавший монаху Ханьсу, с руками, как каменные колонны, и густыми седыми бровями. Двое подмастерьев медленно поворачивали вертел с утками над жаровней.
Мясник держал гигантский нож, а разделочной доской ему служил огромный пень. Вероятно, в молодости великан был превосходным воином. Он разрубил четыре тушки шестью точными ударами и живо превратил их в маленькие аккуратные квадратики, способные поместиться в деревянные ящички. Стопку ящичков он протянул молоденькой девушке.
– Первый мусорщикам. Второй скорняку. Заказ для городского суда будет готов к твоему возвращению, так что поторопись.
Цзянь и его друзья терпеливо ждали в очереди. Мясник отсек заднюю ногу свиной туши, завернул ее в бумагу и дружелюбно поболтал с клиентом, прежде чем протянуть покупку через прилавок.
– Следующий!
Тут великан поднял взгляд и уныло вздохнул:
– А, это ты.
– Здравствуй, Сума.
Цзянь понятия не имел, отчего мясник огорчился, увидев его.
Цофи уперла руки в бока.
– Где мое мясо, Сума? Ты обещал мне индейку еще весной, и я заплатила сполна.
Сума закатил глаза. Очевидно, этот разговор между ними шел не впервые.
– На все нужно время, девочка. Дело не пойдет быстрее оттого, что ты будешь мне докучать. Индейку пришлось заказать на другом конце Просвещенных государств! Да еще эта война…
– Не берись за то, что не можешь сделать, – отрезала Цофи. – Я требую возмещения.
– Возмещения? – воскликнул мясник. – Заказ почти доставлен! Нельзя взять и отменить его. Индейка, вероятно, уже на полпути. Будь благоразумна!
Требовать от Цофи благоразумия было большой ошибкой. Она закатала рукава и хлопнула себя по бедрам, как настоящая сварливая хозяйка.
– Благоразумна я была три месяца назад! Если ты не мог выполнить то, за что взялся, не надо было брать денег. Более того, ты мне должен с процентами, потому что я тебе, по сути, дала в долг.
– Нет, девочка, ничего не выйдет. Я лучше вообще брошу торговать мясом, чем верну хоть один лян, – Сума с размаху воткнул массивный тесак в колоду. – Вот что. Я дам тебе жареную утку, чтоб ты успокоилась, и не буду в обиде.
– Я тебе заплатила по-княжески, а ты хочешь умаслить меня какой-то подпорченной уткой? Кто тут должен быть в обиде, я или ты?
Цзянь затаил дыхание. Сума пробасил гулким голосом, напоминающим раскаты грома:
– Как ты назвала мою дважды обжаренную в собственном жире утку?
Цофи действительно хватила лишку, но не отступала.
– Ты кладешь слишком много приправ, и я подозреваю, что мясо стало хуже. В последнее время утки у тебя с душком.
Сума покраснел. Он дважды тяжело вздохнул и склонился к Цофи.
– Ты это чуешь?
– Да. У меня тонкий нюх. Большинство здешних рудокопов не отличат утку от кролика… – Она задумалась и потребовала: – Дай мне три утки.
– Три!
Цзянь взял Кайю за плечи и повел прочь.
– Пошли. Она тут надолго. Встретимся у повозки.
Цофи крикнула им вслед, когда они выходили из лавки:
– Проследите, чтобы кактусовый чай был свежий! И даже не заходите на рынок – ты, Цзянь, все равно не умеешь выбирать дыни.
– Вот и умею!
– А еще ты каждый раз привозишь петрушку вместо кинзы.
– Ладно. Сама возись, – сказал Цзянь, отмахнувшись, и вышел на улицу.
– Почему они ссорятся? – поинтересовался Кайю.
– Цофи тоскует по дому. А мясник сказал, что может заказать у поставщика настоящую пустынную индейку и кувшин цацики. Пока что ни того ни другого она не получила.
Кайю поморщился.
– Индейки – гадость.
Цзянь усмехнулся.
– Если Цофи что-то обещали, слово придется сдержать. Исключений не бывает.
Они торопливо направились к чайному дому «Туманные сны», примыкавшему к лавке мясника, и открыли низкую фиолетовую дверь с ярко-зеленым рисунком. Все строение было оранжево-синее, единственный яркий дом в унылом поселке. Когда юноши вошли, звякнул колокольчик.
– Здравствуйте, тетушка Найфунь, – сказал Кайю.
Его все считали своим названым племянником.
Пожилая женщина с длинными, белыми, как полотно, волосами, переброшенными через плечо, приветствовала мальчика радушной улыбкой, которая почти не сходила с ее губ.
– Кайю, дитя мое, как поживает отец? Надеюсь, он еще доставит мне хлопот.
На Найфунь было яркое желтое платье, расшитое розовыми цветочками. Тонким вкусом она явно не отличалась.
Цзянь передал записку от Тайши, пока Найфунь продолжала над ними ворковать.
– Как поживает тетушка Роха, Гиро? – спросила она, взвешивая мешочек с чаем.
От нее пахло старостью и свеженарезанным чаем.
– Все хорошо, госпожа, – ответил Цзянь, отводя взгляд.
Он подождал, когда хозяйка чайного дома запишет их очередной долг в книгу, и быстро отступил в сторонку, чтобы Найфунь и Кайю могли поболтать.
Цзянь проводил время, притворяясь, будто рассматривает десятки горшочков с чайными листьями, стоявшие аккуратными рядами вдоль обеих стен. В отличие от Кайю, Цзянь с трудом заводил друзей. Поначалу он думал, что это из-за вынужденной скрытности, а потом понял, что Предреченного героя Тяньди никто и не удосуживается узнать. Просто Цзянь не умел заводить друзей. В Небесном дворце все хотели с ним сблизиться, потому что считали его спасителем Чжун. В Лунсяне ученики дружили, потому что считались братьями и сестрами. Но здесь… Цзянь был никем.
Он приблизился к маленькой библиотечке Найфунь, единственной в поселке. Она содержала большой запас любовных романов, которые читали и Цофи, и Тайши. Вскоре одна из учениц Найфунь, изящная, миловидная девушка с пухлыми щечками и длинными черными волосами, принесла ему сверток, перевязанный веревочкой и запечатанный воском. Найфунь держала несколько учениц, что было странно для чайного дома в столь отдаленном уголке Просвещенных государств. Неужели так сложно готовить чай?
– Здравствуй, – сказал Цзянь. – Я Гиро.
– Мы уже три раза виделись, – ответила девушка. – И ты каждый раз знакомишься заново.
Цзянь смутился.
– А… напомни, как тебя зовут?
– Не стоит, – ответила она, покачала головой и ушла.
Входная дверь звякнула, и вошедший покупатель избавил Цзяня от смущения. Юноша взял Кайю за локоть и вывел на улицу. Они двинулись дальше по делам, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться на новое оружие на прилавке у кузнеца или восхититься нарядным воином, проезжавшим через поселок. В Бантуне царила непривычная суета. Обычно в это время года большинство жителей затихали и выжидали смены погоды.
– Эй, смотри, там мастер Урван. – И Кайю убежал, прежде чем Цзянь успел ответить.
Мальчик бросился через дорогу к большому загону, в котором находились лошади, гигантские игуары и дзиси, приготовленные к аукциону. Когда Цзянь нагнал его, Кайю уже засыпал старика Урвана вопросами.
Мастер Пси Урван был еще одним ушедшим на покой военным искусником. В свою бытность старшим конюшим гияньского князя он с успехом обучал всадников князя Янсо и водил их в бой. Теперь, давно уже вложив саблю в ножны, он наслаждался покоем и пользовался репутацией лучшего заводчика в Облачных Столпах.
– Как поживаешь, мой мальчик? – спросил Урван у Цзяня, прервав расспросы Кайю. – Как дела у твоей наставницы?
Цзянь поклонился, приложив кулак к ладони.
– Наставница здорова и посылает вам привет.
– Ей скоро понадобится помощь в строительстве загона? – подмигнув, спросил Урван.
Цзянь прикусил губу.
– Я пытаюсь ее убедить.
– Она еще передумает, – Урван похлопал Цзяня по плечу и вновь повернулся к Кайю, который продолжил с того места, где его прервали.
Юноши некоторое время рассматривали разноцветных игуан и косматых львов, которые резвились, как щенята. Но Цзянь помнил, что его послали по делу. В любом случае – зачем смотреть и завидовать?
Он оставил Кайю и двинулся дальше по длинной извилистой улице, миновав несколько лавок. Цзянь решил, что зайдет в них на обратном пути. В первую очередь нужно было сходить в пекарню. Обычно к вечеру там распродавали всё, что напекли за день. Цзянь очень надеялся, что не опоздал. Он предпочел бы переночевать в повозке, чем возвращаться к Тайши с пустыми руками.
На полпути его внимание привлекла пустая витрина на месте магазинчика «Свиной жир Ви Ви».
– Пожалуйста, пусть здесь откроют еще одну пекарню, или книжный магазин, или лапшичную, – взмолился Цзянь вслух. – А лучше всего почтовую контору.
Ему страшно надоело таскаться за почтой на самый верх Четвертого Уродливого Брата.
На двери виднелось только изображение указательного пальца – традиционное обозначение лавки, – и это подстегнуло любопытство Цзяня. Слева от входа стояли козлы для пилки дров, справа лежала груда старых досок. Дверь была слегка приоткрыта, и изнутри сочился золотистый свет. Цзянь прижался носом к грязному окну, ища каких-нибудь подсказок. Большой кусок пергамента, которым окно было завешено изнутри, загораживал обзор, но Цзянь разглядел смутные очертания прилавка у дальней стены и полку, на которой раньше стояли бочонки с маслом.
У окна мелькнула тень, напугав Цзяня. Кто-то зашагал к двери. Цзянь хотел удрать, но споткнулся о разбитый бочонок. Боевые искусства не помогли ему, когда он поскользнулся на испачканной маслом доске и с грохотом рухнул.
На пороге показался наголо бритый молодой человек чуть старше Цзяня, с подведенными краской бровями.
– Чем могу помочь, дружище?
Цзянь, упираясь в землю скользкими от масла руками и ногами, попытался встать.
– Простите, что побеспокоил, – сказал он. – Мне просто было интересно, что тут у вас.
Молодой человек шагнул через порог. На нем было простое красно-белое одеяние, наброшенное на плечи и завязанное на талии узлом, на ногах – веревочные сандалии, а в руке – необыкновенно длинная метла. Он протянул свободную руку Цзяню.
Поначалу тот посмотрел на незнакомца с подозрением, а потом спохватился, что слишком долго раздумывает. Если он не примет помощи, это могут счесть подозрительным. Цзянь быстро схватился за протянутую руку и встал.
– Спасибо. Я, наверное, пойду. Мне вовсе не хотелось вам мешать.
Бритоголовый дружелюбно улыбнулся.
– Ничего страшного. Все прохожие непременно пытаются заглянуть. Не желает ли молодой господин зайти?
Наверное, соглашаться не следовало. Тайши внушила ему, что ни с кем не нужно особенно сближаться, тем более с чужаками. «Вполне возможно, что томная красотка на ночном рынке – это шпионка, которая выдаст тебя одному из князей».
Цзянь хотел уже извиниться и пойти дальше, в пекарню, но любопытство взяло верх.
– А что вы тут продаете?
Молодой человек с улыбкой ответил:
– Ничего. Мы предлагаем спасение и путь на небеса. Бесплатно. Заходи, заходи.
Цзянь ничего не понял, но тем не менее последовал за молодым человеком в дом. Внутри было пусто, не считая полок, прилавка и нескольких маленьких бронзовых урн под окном. В некоторых курились цветные палочки благовоний. На дальней стене висела какая-то картина.
И тут Цзянь ее узнал. Оранжево-желтое небо и свет Короля, золотящий облака. Сине-зеленая земля с горами и змеящимися по ней реками, складывающимися в фигуру обнаженной женщины. Подземные пещеры, полные рогатых огненных демонов. Это была мозаика Тяньди. Ее изображение висело над алтарем в каждом храме. Цзянь уже давно не видел мозаику, так как после бегства из Небесного дворца избегал всего, связанного с религией Тяньди. Юноша даже особенно не задумывался об этом, хотя, наверное, зря, ведь сердцем культа был он сам.
– Вы монах, – выпалил он.
Монах поклонился.
– Я брат Ху Лао из храма Маньцзин в Лаукане, где служат небесам, преисподней и всем существам, обитающим в срединном царстве. А ты кто такой, друг?
Цзянь растерялся. Он не сразу вспомнил свое имя.
– Гиро… Просто Гиро.
Он ощутил разочарование. Новая лавка, появившаяся в Бантуне впервые за год, оказалась убогим храмом Тяньди.
– Лучше бы пекарня, – буркнул он.
– Что? – переспросил Лао.
– Ничего.
Цзянь впервые внимательно взглянул на Ху Лао. Одет он был лучше местных, но это было несложно. Сбритые и нарисованные заново брови выдавали в нем уроженца запада. На шее у молодого человека, уходя под одежду, висели массивные деревянные бусы.
