Улица подле сада Оливии. Входят сэр Тоби и сэр Эндрю.
Это, братец, черт, а не человек! Я еще не видывал такого рубаки. Я начал было с ним фехтовать – так, для пробы; но он делает выпады с такой дьявольской быстротой, что никак не увернешься, а при отбое попадает в тебя так же наверняка, как нога касается земли, когда сделаешь шаг. Он был, говорят, фехтмейстером у персидского шаха.
Черт возьми! Я не хочу с ним драться!
Да уж теперь он сам не хочет отступать. Фабиан едва его там удерживает.
Провались он! Если бы я знал, что он такой храбрый и ловкий фехтовальщик, то лучше бы он подох раньше, чем я вызвал его. Уговори его: если он бросит это дело, я подарю ему моего серого жеребца.
Пожалуй, я сделаю ему это предложение. Погоди здесь. Да постарайся выглядеть бодрее. Это кончится без крови и убийства. (В сторону.) А на твоей лошадке я покатаюсь так же, как езжу на тебе самом.
Входят Фабиан и Виола.
(Фабиану.) Он дает свою лошадь за мировую. Я уверил его, что этот молокосос – сам дьявол.
А тот столь же высокого мнения о нашем рыцаре. Он бледен и дрожит, как будто за ним медведь гонится.
Ничего не поделаешь, сударь, он непременно хочет с вами драться, потому что поклялся. Что же касается причины ссоры, так он одумался и видит теперь, что это сущий пустяк. Итак, обнажите шпагу, чтобы дать ему возможность не нарушить своей клятвы; он уверяет, что не причинит вам вреда.
Боже, еще немного, и я признаюсь, какой я мужчина.
Когда заметите, что он разгорячился, то отступайте.
Ну, брат Эндрю, ничего не вышло. Впрочем, он хочет сразиться с тобой только ради чести, так как без этого нельзя обойтись по законам дуэли; но он дал мне свое рыцарское слово, что не причинит тебе вреда. Итак, за дело!
Дай Бог, чтобы он сдержал свое слово!
(Обнажает шпагу.)
Уверяю вас, что это против моей воли.
Входит Антонио.
Не торопитесь, спрячьте вашу шпагу!
Когда вас этот юноша обидел,
Я за него дерусь; а если вы
Его обидели, так вас зову на бой.
Как, сударь, вы? Да вы-то кто такой?
Я тот, кто больше для своих друзей
На деле делает, чем обещает.
Если вы такой забияка, то я к вашим услугам.
Входят двое приставов.
Остановитесь, сэр Тоби! Идут приставы.
Мы после поговорим.
Прошу вас, сударь, вложите вашу шпагу.
Отлично, сударь! А что касается моего обещания, я сдержу слово. Лошадь хорошо выезжена и не тугоузда.
Вот он: исполняй свою обязанность.
По повеленью герцога, под стражу я вас беру.
Любезный, вы ошиблись!
Ничуть, я вас немедленно узнал,
Хоть вы теперь и не в матросской шапке.
Бери его; он знает уж за что.
Я подчиняюсь.
(Виоле.)
Это все случилось
Лишь оттого, что я пошел искать вас.
Что ж делать, друг, придется отвечать!
А как же вы? Ведь мне у вас придется
Обратно попросить мой кошелек.
О, мысль, что я помочь уж вам не в силах,
Грызет меня сильнее, чем арест!
Вы смущены? Прошу, не унывайте!
Идемте, сударь.
Я принужден просить вас возвратить
Хоть часть из данных мною денег.
Деньги?..
За теплое участие ко мне,
Которое вам сильно повредило
И довело, быть может, до тюрьмы,
Я уделить готов вам половину
Из скудных средств моих.
Ужель отречься
Хотите от меня и от услуг,
Которые вам прежде оказал я?
Не искушайте горя моего.
Ужели унижаться должен я,
Перечисляя здесь их… перед вами?
Увы, из них не знаю ни одной,
Да и лицо мне ваше незнакомо;
А между тем неблагодарность мне
Противней лжи, и гордости, и пьянства,
И всех других пороков, что живут
И властвуют в крови, как острый яд.
О правосудный Бог!
Идемте, сударь!
Постойте. Дайте мне сказать два слова!
Стоящего здесь юношу меж вами
Я выхватил почти из пасти смерти.
Берег его с любовию святой,
Его прекрасный образ я лелеял,
Надеясь, что и духом он высок.
Что нам до этого за дело? Время
Проходит даром, нам пора идти.
И истуканом стало божество!
Ты светлый лик навек свой обесчестил,
Себастиан! Природу запятнала
Твоя душа; она мне заплатила
Неблагодарностью. Добро есть красота,
Но зло прекрасное – есть пустота,
Одетая в блестящую одежду.
С ума он спятил! Ну, идем, идем!
Ведите.
Уходит с приставами.
Он говорил так бурно. Верит он
Своим словам; то правда или сон?
О, если б вы сбылись, мои мечты!
О, если б, брат, из волн спасен был ты!
Пойди сюда, рыцарь, и ты, Фабиан, тоже. Обменяемся парочкой-другой мудрых изречений.
Себастианом он меня назвал!
Мой брат был схож с лицом со мною очень
И, как мое, носил такое ж платье.
О, если рок осуществит надежду,
Тогда смерчи и гибельные волны
В моих глазах любови будут полны!
Уходит.
Бесчестнейший, ничтожный молокосос, более трусливый, чем заяц! Что он бесчестен, это видно из того, что он покинул друга в нужде и отрекся от него. Что же касается его трусости, то спроси о том у Фабиана.
Трус, отъявленнейший из всех трусов!
Черт возьми, догоню и отлуплю его!
Дело! Колоти его, только не обнажай шпаги.
Уж поколочу непременно!
Пойдем посмотрим, чем все это кончится.
Бьюсь об заклад, что все-таки ничего не выйдет.
Уходят.
Перед домом Оливии. Входят Себастиан и шут.
Так вы хотите уверить меня, что я не за вами послан?
Довольно! Ты, я вижу, – глупый парень,
И потому оставь меня в покое!
Славно разыграно! Значит, я вас не знаю, и графиня не посылала меня за вами, чтобы пригласить к ней на пару слов, и зовут вас не господин Цезарио, и это не мой нос? Словом, все не так, как оно есть?
Поди и расточай свое безумье
Перед другими. Ты меня не знаешь.
Расточать свое безумье! Это словечко он подслушал у какой-нибудь знатной особы и теперь применяет его к дураку. Расточать свое безумье! Право, того и гляди, что этот огромный болван – мир – сделается модным франтом. Пожалуйста, брось свои причуды и скажи, что мне следует расточать перед графиней? Не весть ли о том, что ты придешь?
Оставь меня в покое, безобразник!
Вот деньги, на, а не уйдешь, тебя
Я награжу монетою похуже.
Клянусь честью, у тебя щедрая рука. Мудрецы, дающие деньги дуракам, приобретают себе добрую славу тем, что без устали набивают их карманы деньгами.
Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.
А, сударь, попались! Вот вам!
(Бьет его.)
А вот тебе и сдачи. Да что, здесь все перебесились?
Остановись, или шпага твоя полетит к черту!
Сейчас все расскажу графине. Я и за два пенса не хотел бы сидеть в одной из ваших шкур.
Уходит.
Перестаньте, будет!
Оставь его – я иначе с ним расправлюсь: я привлеку его к суду за побои, и, если в Иллирии есть еще законы, он за это поплатится. Хоть я и первый ударил, это неважно.
Прочь руку!
Нет, сударь, я вас так не отпущу. Шпагу в ножны, юный вояка! Хоть вы и храбры, но все-таки довольно.
Не дамся я. Ну, что теперь ты скажешь?
Ступай, а нет – так шпагу вынимай.
(Обнажает шпагу.)
Что? Что? Стало быть, непременно нужно выпустить унции две твоей дерзкой крови?
(Обнажает шпагу.)
Входит Оливия.
Стой, Тоби, если жизнью дорожишь!
Графиня!..
Ужели никогда свой буйный нрав,
Беспутный человек, ты не изменишь?
Ты создан, чтобы жить в горах пустынных,
Средь скал, где общежития не знают.
Прочь с глаз моих! А ты не оскорбляйся,
Цезарио мой добрый!
(Сэру Тоби.)
Дерзкий, прочь!
Уходят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.
Мой милый друг, не предавайся гневу,
Пусть разум твой, не страсть, судьею будет
Над этим грубым, наглым нападеньем
На твой покой. Пойдем, я расскажу
Тебе про шутки буйные его,
И сам же ты над ними посмеешься.
Прошу, побудь со мной, не удаляйся.
Будь проклят он! Тебя он оскорбил,
В тебе мое он сердце огорчил.
Откуда этот вихрь, видений полный?
О, усыпите чувства Леты волны!
Что это – наважденье или сон?
Коль сон таков, пусть вечно длится он!
Пойдем, прошу! Иди за мною смело.
Охотно.
Слово будь отныне дело.
Уходят.
Комната в доме Оливии. Входят Мария и шут.
Пожалуйста, надень эту рясу да прицепи бороду, и уверь его, что ты отец Маврикий. Поторапливайся, а я тем временем схожу за сэром Тоби.
Уходит.
Ладно, надену рясу и прикинусь попом. Да, впрочем, не первый я притворщик под такой рясой. Я не так тучен, чтобы оказать честь моему званию, и не так тощ, чтобы сойти за усердного книжника; однако считаться честным человеком и хорошим хозяином не хуже, чем прослыть великим ученым, исхудавшим от ночных бдений. Но вот идут мои добрые помощники.
Входят сэр Тоби и Мария.
Да благословит тебя Юпитер, отец Маврикий!
Bonos dies{Добрый день (искаженное исп.).}, сэр Тоби. Как седовласый пражский отшельник, не умевший ни читать, ни писать, очень мудро сказал племяннице короля Горободука: «То, что есть, – есть», так и я: поколику я – патер Маврикий, потолику я – патер Маврикий. Ибо что такое «то», как не «то», и что значит «есть», если оно не «есть»?
Поговори с ним, отец Маврикий.
Эй, кто там? Да будет мир в сей темнице!
Каналья хорошо подражает: ловкая каналья!
Кто меня зовет?
Отец Маврикий, пришедший посетить одержимого бесом Мальволио.
Отец Маврикий, отец Маврикий, добрый отец Маврикий, сходите к моей госпоже!
Изыди, окаянный! Зачем истязуешь ты сего человека и говоришь только о женщинах?
Премудро сказано, отец Маврикий!
Отец Маврикий, так жестоко еще никогда никого не обижали! Отец Маврикий, не верьте, что я сошел с ума. Они засадили меня в ужасную темноту.
Сатана нечистый! Я называю тебя нежнейшим из твоих имен, ибо я – одна из тех кротких душ, которые даже и с чертом обращаются вежливо. Ты говоришь, что в комнате темно?
Как в аду, отец Маврикий.
Однако же в ней есть окна, прозрачные, как ставни, и верхние оконца, что на северо-юг, светят как черное дерево, а ты жалуешься на темноту!
Я не сумасшедший, отец Маврикий; я говорю вам, что здесь темно.
Безумный, ты заблуждаешься! Я говорю, что несть тьмы, кроме невежества, в которое ты погружен больше, чем египтяне в свой туман.
Я говорю, что эта комната темна, как твое невежество, которое темнее, чем самый ад. Повторяю, что никогда никого еще не обижали так жестоко. Я не больше сумасшедший, чем вы. Испытайте это сами: задайте мне несколько вопросов.
В чем состоит учение Пифагора касательно диких уток?
В том, что душа нашей бабушки может жить в утке.
Что ты думаешь об этом учении?
Я держусь более высокого взгляда на душу и не одобряю учения Пифагора.
Прощай! Оставайся во тьме. Прежде чем я признаю в тебе здравый рассудок, ты должен признать учение Пифагора и бояться бить утку, чтобы не изгнать душу твоей бабушки. Прощай!
Отец Маврикий! Отец Маврикий!
Молодчина отец Маврикий!
Не правда ли, этот наряд мне к лицу?
Ты мог бы все это проделать и без рясы с бородой: он все равно тебя не видит.
Теперь поговори с ним обычным твоим голосом и приди мне сказать, как ты его нашел. Хорошо было бы покончить с этой шуткой добром! Если можно выпустить его потихоньку, пускай себе уходит, потому что мои отношения с графиней теперь так плохи, что я побаиваюсь довести шутку до конца. Приходи скорей ко мне в комнату.
Уходят сэр Тоби и Мария.
Робин, ты скажи,
Любит ли тебя
Душенька твоя?
Шут!..
Нет, не любит – разлюбила?
Шут!..
Ах, за что ж тебя забыла?
Шут, послушай!..
Знать, другого полюбила!
Кто меня зовет?
Мой милый шут, если ты хочешь оказать мне большое одолжение, раздобудь мне свечу, перо, бумаги и чернил. Честное слово, буду всю жизнь тебе благодарен.
Господин Мальволио!..
Что, милый шут?
Ах, сударь, как же это вы лишились своих умственных способностей?
Шут, никогда еще никого не обижали так жестоко. Я так же владею своими умственными способностями, как и ты.
Только так же? Тогда вы действительно безумны, если ваши умственные способности не крепче, чем у меня, дурака.
Они заперли меня здесь, держат впотьмах, присылают ко мне попов – экие ослы! – и всякими способами стараются свести меня с ума.
Подумайте, что вы говорите; патер ведь здесь!
(Переменив голос.)
«Мальволио! Мальволио! Да исцелит небо твой рассудок! Постарайся уснуть и перестань нести чепуху».
Отец Маврикий!..
«Не заводи с ним речей, сын мой». – Кто? Я, отец Маврикий? Да ни за что на свете! Господь с вами! – «Аминь». – Можете на меня положиться, отец Маврикий.
Шут, шут, послушай…
Терпенье, сударь, терпенье!
(В сторону, к воображаемым собеседникам.)
Что вы говорите? – Меня бранят за то, что я с вами разговариваю.
Дорогой мой шут, добудь мне огня и бумаги. Уверяю тебя, я так же в своем уме, как всякий другой в Иллирии.
Ах, если бы это было так, сударь!
Как честный человек, говорю, что это правда! Достань мне, милый шут, чернил, бумаги и свечу и передай графине то, что я напишу: ты получишь за это больше, чем кто-либо получал за доставку письма.
Ну ладно, уж принесу вам все это. Но скажите мне по правде: вы в самом деле сошли с ума или только так – притворяетесь?
Поверь мне, что я не сумасшедший. Я тебе говорю правду.
Никогда я не поверю сумасшедшему, пока не увижу его мозгов. Сейчас принесу вам свечу, бумаги и чернил.
Шут, я щедро награжу тебя. Принеси, пожалуйста.
Я стрелою помчусь
И назад возвращусь –
Не успеете ахнуть,
Арлекином точь-в-точь,
Чтобы вам тут помочь
И нечистого трахнуть.
Арлекин мой не спит;
Он на беса кричит;
Вынув меч деревянный,
Смело черта он бьет,
Ему когти стрижет –
И пропал окаянный!