Томас Харди (Гарди)
Джуд неудачник
– Больше я ничего не скажу. Если ты должен, – это твое дело! И она разразилась рыданиями. – У меня никого нет, кроме тебя, Джуд, а ты покидаешь меня! Я не знала, что ты такой. Я не могу вынести этой пытки! И если-бы еще Арабелла была твоею…
– Так будь-же ты моею.
– Ну, хорошо Джуд… Если я должна – если ты так хочешь этого, я согласна! Я буду твоей женою. Хорошо – я согласна, ты слышишь – согласна! Мне следовало предвидеть, что ты победишь при тех условиях, в которых мы жили это время.
Она бросилась к нему и обвила руками его шею. – Я вовсе не хладнокровное, бесполое существо! Я рада принадлежать тебе, слышишь? Я сдаюсь!..
– Я не пойду к ней, – сказал он, нежно обнимая Сусанну, – Перестань же плакать. Вот так… Еще, еще!.. – говорил он, целуя ни лицо, её губки, – и запер парадную дверь.
* * *
За ночь шел дождь, и с утра улицы были грязные.
– И так, моя голубка, – весело заговорил Джуд за завтраком. – Нынче суббота, и я думаю просить безотлагательно произвести оглашение – так, чтобы первое было сделано завтра, иначе мы теряем неделю.
Сусанна рассеянно согласилась на оглашение, но мысли её были направлены совсем в другую сторону. Оживление исчезло с её лица и заменилось выражением уныния.
– Я сознаю, что была слишком эгоистична вчера, – проговорила она. – С моей стороны было крайне не любезно и даже грубо третировать Арабеллу, как я себе это позволила. Я не подумала о том, что она в беде и желает поговорить с тобою. Любовь имеет и свою мрачную сторону, по крайней мере, когда к ней примешивается ревность. Я хотела бы знать, как она, бедняжка, добралась вчера до гостинницы. А что ты скажешь, если я схожу проведать ее? Представь, я продумала о ней все утро.
– Пожалуй, если тебе хочется… Я не мешаю. А когда ты вернешься – прибавил он, – мы можем вместе сходить насчет оглашения. Хочешь?
Сусанна согласилась и вышла в пальто и с зонтиком, позволив Джуду расцеловать ее.
– Птичка поймана, наконец! – промолвила она с какою-то горькою усмешкой.
– Ну, еще не совсем, – возразил Джуд.
Она пошла по грязной улице и остановилась у гостинницы Арабеллы. Ее провели наверх в её комнату. Арабелла еще не вставала.
– Я зашла к вам только на минуту узнать, благополучно-ли вы дошли вчера? – сказала Сусанна приветливо. – Я потом боялась, чтобы с вами чего не случилось.
– Ах, как это глупо! – раздраженно воскликнула Арабелла. – Я думала, что мой гость – ваш друг, ваш муж, мистрис Фолэ, как, полагаю, вы себя называете! – и она опять откинулась на подушки с оттенком разочарования, изменив заранее подготовленное выражение лица.
– Нет, я ни называю себя так, – ответила Сусанна.
– Ну, извините, я думала, что вы носите его имя, хотя-бы он и не был вашим законным мужем. Впрочем, на приличие всякий волен смотреть по своему.
– Я не понимаю, что вы хотите сказать, – возразила Сусанна сдержанно. – Он мой, если вам это желательно знать!
– А вчера он не был вашим?
Сусанна вспыхнула румянцем. – Из чего вы это заключаете? – спросила она.
– Из тона, которым вы говорили со много в дверь. Ну, моя милая, проворно-же вы все повернули. Мне кажется, мой вчерашний визит поторопил вас маленько – ха, ха! – но я не желаю отнимать его у вас.
Сусанна рассеянно смотрела в окно на дождь, потом на грязную обстановку комнаты и на подвязную косу Арабеллы, висевшую на зеркале, и жалела, что пришла. Во время этой паузы постучалась, горничная и подала телеграмму с адресом «М-с Кортлет».
Арабелла вскрыла телеграмму, и её беспокойный взгляд вдруг преобразился.
– Я очень благодарна вам за участие ко мне, – проговорила она ласково, когда горничная удалилась; – но вам нет надобности беспокоиться за меня. Мой любовник, в конце концов, убедился, что не может без меня обойтись, и соглашается исполнить обещание жениться на мне. Он просит меня возвратиться. Его маленькая таверна в Ламбете развалится без меня, по его выражению. Что касается вас, то я на вашем месте всячески умаслила-бы Джуда сейчас-же вести вас под венец и покончить этот вопрос. Говорю вам это по дружбе, моя дорогая.
– Он и ждет этого со дня на день, – холодно возразила Сусанна.
– Так и венчайтесь в добрый час. – Вот и я венчаюсь с своим поклонником, можно сказать, снова, потому что в прежнем обряде была не соблюдена одна важная формальность. В телеграмме, на которую эта служит ответом, я сообщала ему, что почти примирилась с Джудом, и это вероятно всполошило его! Быть может, я и докончила-бы примирение, если-б не забота о вас! – сказала она, улыбаясь: – И тогда как различны были-бы с нынешнего дня наши судьбы! Зная хорошо этого бесхарактерного простяка Джуда, я советую вам покончить с ним легально как можно скорее. Иначе вы наживете себе впоследствии массу затруднений.
– Я же говорила вам, что он сам желает сделать наши отношения легальными, – сказала Сусанна еще с большим достоинством. – Только уступая мне, он не сделал этого тотчас, как я стала свободною. Однако прощайте, мне пора! – быстро проговорила Сусанна, видимо желая прекратить наскучившее объяснение.
– Мне тоже надо вставать – и марш! – проговорила Арабелла, лихо вскочив с постели, так что баночки и пузырьки на её ночном столике задребезжали.
– Погодите минутку, моя милая, – продолжала она, положив руку на плечо Сусанны, – я действительно хотела посоветоваться с Джудом об одном важном деле, как я сказала ему. Я собственно из-за того и приехала… Не забежит-ли он ко мне на вокзал, куда я отправляюсь? Думаете, нет? Ну, ладно, так я напишу ему о деле. Мне не хотелось писать об этом, – ну, да что за беда, напишу.
III
Когда Сусанна вернулась домой, Джуд ждал ее у дверей, чтобы идти по делу об оглашении. Дорогой Сусанна рассказала ему о впечатлениях, вынесенных его из посещения Арабеллы. Она не забыла подчеркнуть её суровые выражения о несостоятельности законного брака – этой ловушки для удержания мужа, по её циничному выражению. Сусанна предпочитала свободную любовь условной и замкнутой и уговаривала Джуда подождать с оглашением. Дело приостановилось недели на три, и все это время они продолжали жить в каком-то фантастическом раю.
Однажды за завтраком, в конце этого периода, им падали письмо и газету от Арабеллы. Сусанна развернула газету, Джуд вскрыл письмо. В газете оказался обычный аннонс о бракосочетании в такой той церкви Кортлета с м-с Донн, т. е. Арабеллы с содержателем гостинницы. Письмо было от Арабеллы и заключало очень важное известие. Арабелла открывала в нем Джуду, что у неё есть сын от него, родившийся в Австралии, о котором она не решалась пока ему говорить. Этого мальчика ей скоро доставят, но так как он еще слишком мал, чтобы помогать им в их деле, тоона просит Джуда взять его к себе… «Ребенок родился через восемь месяцев после нашей разлуки, пред моим отъездом в Австралию», сообщалось в письме, «и он ваш законный сын, что я подтверждаю торжественной клятвой. Каково-бы ни было мое поведение до брака с вами и после, но я держала себя безукоризненно за все время этого брака».
– Скажи, что мне ответить ей? – проговорил Джуд.
Неожиданное известие сильно смутило Сусанну.
– Бедный ребенок, как видно, никому не нужен, – сказала, она, наконец, и на глазах её блеснули слезы.
Джуд между тем овладел собою.
– Будь я в лучших обстоятельствах, я не задумался бы взять его на воспитание, не разбирая, мой это ребенок, или нет. К чему разбираться в этом праздном вопросе? Все дети нашего времени суть дети от нас, взрослого поколения современности, и имеют право на наши общие заботы. Эгоистичная любовь родителей к собственным детям и нелюбовь к детям посторонних, подобно сословному чувству, патриотизму, представляет, в сущности, несимпатичную исключительность узкого себялюбия.
Сусанна вскочила и расцеловала Джуда с глубоким чувством.
– Да, это святая правда, мой милый, возлюбленный Джуд! – восторженно воскликнула она. – Давай же, возьмем его к себе. И если он окажется не твой – тем лучше. По правде сказать, я и сама немножко подозреваю – хотя и не имею к тому особых оснований! Все равно, я буду любить его, как нашего усыновленного ребенка. Как бы то ни было, – продолжала она на дальнейшие рассуждения Джуда, – мы должны взять его. Я сделаю все возможное, чтобы быть для него матерью, и ребенок едва-ли будет нам в тягость. Я буду еще энергичнее работать. Но хотелось бы знать, когда же он приедет к нам?
– Да, вероятно, через несколько недель.
– Всего бы лучше одновременно с тем, когда мы отважимся на свадьбу.
– Если ты отважишься, то я и подавно. Это зависит только от тебя, моя голубка. Скажи только слово, и все будет сделано.
– До приезда мальчика?
– Разумеется.
– По крайней мере, он приедет как-бы в родной дом, – заключила Сусанна.
Вслед за этим Джуд написал Арабелле, чтобы она выслала к ним мальчика тотчас по его приезде. В своем ответе он, конечно, ни единым словом не коснулся вопроса о происхождении ребенка.
На другой день, с обратным поездом, прибывшим в Ольдбрикгэм, часов в десять вечера, в темном уголке третьеклассного вагона можно было видеть мальчика с худеньким бледным лицом и большими испуганными глазами. На шее у него был повязан белый шерстяной шарфик, поверх которого висел на простой бичевке ключ, привлекавший внимание своим блеском в освещении вагонного фонаря. За лентой его шляпы торчал половинный билет. Ребенок сидел, уставив взгляд в спинку противоположной скамейки я не оборачивался к окну даже в минуты остановок поезда на станции.
Поезд пришел в Ольдбрикгэм, и мальчика высадили на пустую платформу, вместе с его чемоданчиком. Бедняжка, по совету кондуктора, оставил пока чемодан на станции, и, расспросив как пройти в назначенную улицу, несмотря на ночную пору, сейчас же тронулся в путь, оглядываясь, чтоб убедиться, что за ним никто не идет и не наблюдает.
После долгих расспросов, мальчик нашел тесный переулок и позвонил у двери домика Джуда. Джуд только-что улегся в постель, а Сусанна вошла в свою комнату, как услыхала звонок и сошла к двери.
– Скажите, здесь живет мой отец? – спросил мальчик. – М-р… Фолэ, так его зовут.
Сусанна бросилась к Джуду и сказала о приезде мальчика.
– Да неужели это он так скоро? – допрашивала она Джуда, когда тот шел отпирать дверь.
Сусанна пытливо вглядывалась в черты лица вошедшего ребенка, и вдруг вышла в другую комнату. Джуд приподнял его в уровень с собою, поглядел на него с грустной нежностью и, посадив в кресло, пошел, взглянуть на Сусанну, которая, как он заметил, была сильно взволнована. Он нашел ее в потьмах, склонившуюся над креслом. Он обнял ее и, прильнув лицом к её лицу, спросил шепотом:
– Что с тобою, Сусанна?
– Все, что сказала Арабелла, верно – совершенно верно! Я вижу вас в нем!
– Ну, что-ж! Во всяком случае, это единственная вещь в моей жизни, которая вышла так, как ей следовало выйти.
– Но другая половина в нем – она! И вот этого я не могу вынести! Но я должна, я попробую привыкнуть к нему.
– Какая ты, однако, ревнивая, Сусанна! Но это не беда! Время может все сгладить… И знаешь что, моя дорогая? Меня занимает, вот какая идея: мы будем воспитывать и подготовлять его в университет. Чего не удалось достигнуть мне, быть может нам удастся осуществить в нем; ты знаешь, ведь теперь бедным студентам легче попасть в высшие заведения, чем было в мое время.
– Ах ты, неисправимый идеалист! – сказала Сусанна и, держа его за руку, обернулась к стоявшему подле него ребенку. Мальчик пристально всматривался в нее.
– Так, наконец, это вы моя настоящая мать? – спросил он.
– А что? Разве я похожа на жену твоего отца?
– Да, он любит вас и вы любите его. Могу я вас называть мамой?
Вдруг мальчик зажмурился и заплакал.
– Можешь, мой дружок, зови меня мамой, если хочешь! – проговорила Сусанна, прижавшись щекою к его лицу, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
Они дали ему поужинать и устроили для него временную постельку, в которой мальчик вскоре заснул.
– Он назвал тебя раза два мамой перед тем, как заснуть, – заметил Джуд. – Не странно-ли, что он сам захотел так называть тебя!
– Да, это знаменательно, – согласилась Сусанна. – Для нас гораздо интереснее всматриваться в это маленькое, алчущее любви сердечко, нежели в далекия звезды небесного свода. Теперь для нас настало время вооружиться мужеством и покончить с брачной формальностью. Бесполезно бороться против течения. Но скажи, Джуд, ведь ты и после этого будешь любить меня? Я хочу быть ласковой к этому ребенку, хочу быть матерью его, и облечение нашего брака в легальную форму облегчит мне мою задачу.
IV
Много воды утекло с тех пор. Много житейских испытаний выпало на долго Джуда и Сусанны. Его неловкое семейное положение нередко лишало его работы и делового знакомства. Скудость случайного заработка ставила их подчас в безысходную нужду. Их заветную тетушкину мебель продали с молотка за долги. Аукционист не пощадил даже пары голубей – любимцев Сусанны. Суровые невзгоды заставляли их перекочевывать из одного города в другой, в поисках за заработком.
Так прошло почти три года. В иных городах Джуд работал месяцы, в других всего несколько недель – как случится.
В Кеннетбридже была весенняя ярмарка. К одной из скромных гостинниц подъехал кабриолет, из которого вышли две дамы. Одна, правившая лошадью, была простая обывательница, другая, – видная, красивая дама, в глубоком вдовьем трауре. Заняв номер, подруги вышли пройтись по городу.
Узнав адрес интересовавшей ее новой капеллы, приехавшая вдова отделилась от подруги и прошла посмотреть на ярмарочную толпу. Здесь, в ряду больших палаток со сластями, её внимание было привлечено небольшим столиком с выставкой сладких пирожков и фигурных пряников. Столик с этим неважным товаром был накрыт скатертью безукоризненной белизны, и перед ним стояла молодая женщина, видимо не привыкшая к этому делу, рядом с помогавшим ей мальчиком, с старческим выражением лица.
– Какая встреча! – пробормотала про себя вдова. – Неужели это его жена, – Сусанна? – Она подошла ближе к столику. – Здравствуйте, мистрис Фолэ! – проговорила она ласково.
Сусанна изменилась в лице, узнав сквозь густой вуаль Арабеллу…
– Как вы поживаете, м-рис Кортлет? – спросила она сухо. Затем, заметив траур, прибавила уже более участливым тоном: – Что это? – вы потеряли…
– Моего бедного мужа; да. Он умер внезапно, шесть недель тому назад, оставив меня без всяких средств, хотя был для меня очень хорошим мужем. А ты что поделываешь, мой маленький старичек? Ты может быть, не узнаешь меня?
– Нет, узнаю. Вы та женщина, которую я считал было своею матерью, пока не узнал, что вы не мать мне, – возразил маленький старичек.
– Ну, пусть так. Не беда. В таком случае, я твой друг.
– Джу, – неожиданно обратилась Сусанна к мальчику, – ступай с этим лотком на платформу. Скоро должен придти еще поезд.
Когда мальчик ушел, Арабелла продолжала:
– Он никогда не будет красавцем, не правда-ли? А скажите, знает-ли он, что я его настоящая мать?
– Нет. Он замечает, что лежит какая-то тайна на его происхождении. Джуд объяснит все, когда ребенок будет постарше.
– Но я не могу понять, как вы пришли к этому занятию?
– Это только временное занятие, пока мы в трудных обстоятельствах.
– Значит, вы еще живете с ним?
– Да.
– Женаты?
– Разумеется.
– Есть дети?
– Двое.
– Я вижу, скоро и третий будет.
Сусанну передернуло от этих слишком бесцеремонных расспросов, и её нежные губы задрожали.
Разговорившись с Сусанной более участливым тоном, Арабелла спросила, почему она опять не взяла школы.
Сусанна покачала годовой. – Мне не дадут школы.
– Неужели из-за развода?
– Да, и по другим причинам. Нам нет надобности и желать этого. Отбросив всякое самолюбие, мы можем взяться за любое дело. Во всю жизнь мы еще не были так счастливы, пока Джуда не сразила болезнь…
– А, вот и мальчик возвращается, – продолжала Арабелла. – Мой сынок от Джуда.
Глаза Сусанны метнули искру.
– Вам нечего бросать мне это в лицо! – почти крикнула она.
– Ну, извините. Я хотела только сказать, что мне приятнее было-бы иметь ребенка при себе! Но я вовсе не желаю отнимать его от вас, хотя думаю, вам и своих довольно! Я знаю, что он в хороших руках, и я покоряюсь неисповедимой судьбе. Я дошла уже до более зрелого взгляда на вещи.
– Вот как! я сама желала бы дойти до такого взгляда.
– А вы попробуйте. Я не хвастаюсь своим пробуждением, но я не та, какою была прежде. После смерти мужа я поступила в хор и находила в этом большое утешение. Покинув Лондон, я живу теперь в Ольфредстоне с моей подругой, Эни. Я приехала сюда не для ярмарки; здесь будет закладка новой часовни в присутствии любимого лондонского проповедника. Вот на это торжество я и явилась. А теперь спешу к Эни.
Тут Арабелла простилась с Сусанной и пошла своей дорогой.
Часть VI
Опять в Кристминстер
I
Поезд, в котором Джуд и Сусанна с детьми возвращались, после своих тяжелых скитаний, в Кристминстер, остановился у вокзала. Вся платформа была переполнена юношами в соломенных шляпах, встречавших молодых девушек, одетых в светлые и легкия платья. Сегодня был годовой академический праздник.
Оставив свой багаж, Джуд и Сусанна пошли по знакомой улице за потоком праздничной толпы. Подле колледжа было еще свободное местечко, и они заняли его в невольном ожидании академической процессии. В окружавшей толпе слышался говор, шутки и смех. Коляска за коляской подъезжала к крыльцу колледжа, и из экипажей торжественно выходили важные особы в красных мантиях. Небо подернулось тучами и сделалось багровым. По временам слышались раскаты грома.
Наконец, после долгого ожидания, когда уже стал накрапывать дождь, раздались удары колокола. Масса лиц толпилась у всех окон, и процессия новых ученых докторов, в красных и черных мантиях, выступила из колледжа. Джуд волновался, идя с юношеским увлечением за процессией под сильным дождем.
Вдруг он оглянулся на Сусанну:
– Что это ты вздрогнула и почему ты такая бледная, Сусанна?
– Я увидала Ричарда на другой стороне улицы.
– Ты утомилась, Сусанна. Я ведь совсем и забыл об этом, моя голубка. Лучше уйдем отсюда.
И они отправились на поиски квартиры. Но им не везло. Куда они ни звонились, везде им отказывали – из-за детей. Наконец, одна хозяйка оказалась сговорчивее. Но у неё была совсем маленькая комнатка, и она соглашалась пустить только Сусанну с детьми, если муж её может устроиться в другом месте. Становилось уже поздно, и они поневоле согласились, хотя и цена оказалась довольно высока для них. Они заняли комнату и напились вместе чаю, после чего Джуд расцеловал всех четырех и ушел.
После его ухода, хозяйка зашла к Сусанне поболтать и собрать кой-какие сведения о принятом на квартиру семействе. Сусанна не любила уловок, и откровенно рассказала ей об их последних невзгодах и скитаниях.
– А вы действительно замужняя женщина? – спросила вдруг хозяйка.
Сусанна запнулась и, наконец, сделав над собой усилие, рассказала хозяйке, что муж её и она сама были несчастливы в своих первых браках, после чего боялись второго нерасторжимого союза, хотя желали жить вместе.
Хозяйка видимо смутилась и ушла. Сусанна сидела у окна, задумавшись и глядя на дождь. Вдруг она услыхала в нижнем корридоре чей-то мужской голос. Это вернулся муж хозяйки, и она объяснялась с ним по поводу помещенных в его отсутствие квартирантов.
– Кому нужна такая подозрительная женщина? И разве я не говорил – с детьми не пускать! – сердито проговорил мужской голос. Жена возражала, но, как видно, муж настоял на своем, потому что сейчас-же раздался стук в дверь Сусанны.
– Мне очень неприятно сообщить вам это, мадам, начала хозяйка, войдя в комнату. – Но я никак не могу оставить за вами комнату на неделю. Мой муж не согласен, и потому я должна просить вас съехать. Я не настаиваю на переезде сегодня, так как дело идет к ночи, но буду рада, если вы очистите комнату завтра рано утром.
Хотя Сусанна и считала себя в праве занимать комнату впродолжении недели, но, не желая досаждать хозяевам, обещала очистить комнату. После ухода хозяйки, Сусанна, увидев, что дождь прекратился, предложила старшему мальчику теперь-же пойти на поиски другой квартиры. Не разбирая ящиков, присланных Джудом со станции, они пошли по мокрым улицам красивого города. Сусанна заглядывала то в ту, то в другую улицу. Но обойдя с десяток домов, она ни в одном не могла найти себе комнаты на завтрашний день. Везде хозяева смотрели искоса на женщину с ребенком, ищущую квартиру в такое позднее время.
– Господи, зачем я родился? – с досадой проговорил мальчик.
Усталая до нельзя, Сусанна вернулась, наконец, в свою комнатку, где имела хоть временный кров. В её отсутствие Джуд оставил свой адрес, но зная, как он еще слаб после своей болезни, она осталась при своем решении не беспокоить его до завтрашнего утра.
II
Невозможность отыскать пристанище произвела глубокое впечатление на странного старообразного мальчика. Какой-то безотчетный ужас овладел им.
– Мама, что-же мы будем делать завтра? – проговорил он среди глубокого молчания.
– Я не знаю! – уныло ответила Сусанна, – боюсь, что это встревожит твоего отца.
– Я хочу, чтобы отец был совершенно здоров и была-бы комната для него! Тогда все будет хорошо! Бедный отец!
– Вот этого-то и нельзя добиться.
– Не могу-ли я что сделать?
– Нет! Видно, нам суждены одни неудачи, несчастья, страдания…
– Не лучше-ли будет убраться с этого света, нежели оставаться в нем. Согласна ты с этим?
– Пожалуй, что и так, мой голубчик.
– Ведь это из-за нас, детей своих, ты не можешь найти удобной квартиры?
– Ну да, некоторые хозяева не желают пускать к себе детей.
– А если дети доставляют столько хлопот, зачем-же они родятся у людей?
– Ну, уж это, мой друг, такой закон природы.
– Но ведь мы-же не просим, чтобы нас родили?
– Конечно так.
– Но, что меня обижает всего больше, это – что ты не настоящая моя мать и что тебе не было надобности иметь меня, пока ты этого не захотела. Мне не следовало приезжать к тебе – вот это действительно правда! Я беспокоил тех родителей в Австралии, и здесь беспокою добрых людей. Как мне жаль, право, что я родился!
– Этого теперь не поправить, милый.
– Я думаю, что когда родятся нежеланные дети, их следует убивать немедленно, прежде чем войдут в них души, и тогда они не будут маяться на горе себе и другим.
Сусанна ничего не ответила. Она задумалась в недоумении, как относиться к такому односторонне-развитому ребенку. Наконец, она сказала себе, что лучше всего обращаться доверчиво и откровенно с этим странным мальчиком, вникающим в её невзгоды на правах взрослого друга.
– Скоро будет еще дитя в нашей семье, – нерешительно высказалась она.
– Каким образом? – Мальчик испуганно вскочил. – Ах, мама, ради Бога, не надо. Вспомни, сколько тебе было забот с теми!
– Да, горько в этом сознаться! – тихо проговорила Сусанна. На глазах её сверкнули сдержанные слезы.
Мальчик расплакался навзрыд.
– Ах, ты не бережешься, не бережешься, мама! – повторял он с горьким упреком. – И как могла ты быть такой злой и жестокой, когда тебе следовало подождать, пока мы будем в лучших обстоятельствах, и отец поправится здоровьем! – и вместо того еще ухудшить наше положение! Нам нет места, отца принуждают жить на стороне и нас выгонят завтра; и при этом еще ждать скорого появления ребенка!.. Это ты сделала нарочно! – это… это… – Мальчик с рыданиями ходил по комнате.
– Ты должен простить меня, маленький Джуд! – умоляла Сусанна, и её грудь волновалась теперь также как у мальчика. – Я не могу объяснить тебе, почему так вышло – я объясню, когда ты будешь старше.
– Но я не прощу тебе этого, никогда, никогда! Я уже теперь не поверю, что ты жалеешь отца, или меня, или кого-нибудь из нас!
Мальчик встал и вышел за перегородку, где на полу была постлана постель. Сусанна слышала как он оттуда сказал: – Если б мы, дети, убрались с этого света, не было-бы у них никаких забот и волнений!
– Таких глупостей ты не думай, Джудик, – крикнула ему Сусанна строго, – ложись скорее спать!
На другое утро она встала рано и, не будя детей, отправилась до завтрака в гостиницу, где ночевал Джуд, сообщить ему о разговоре с хозяйкой. Она нашла его в грязной таверне за завтраком. Обсудив положение, Джуд согласился, что лучше всего сейчас-же позаботиться о переезде.
– На день или на два надо всем вам перебраться сюда, сказал он. – А за это время мы не спеша подыщем квартиру на окраинах города.
Она вышла вместе с Джудом к себе домой и застала детей еще спящими. Хозяйка сейчас-же принесла им завтрак, и Сусанна, положив в котелок яйца, поручила Джуду посмотреть за ними, пока она разбудит и оденет детей. Джуд наблюдал за яйцами. Вдруг страшный крик Сусанны заставил его обернуться. Он вбежал в детскую и увидал Сусанну распростертою на полу. Бросившись поднять ее, он невольно взглянул на постланную на полу постельку – детей там не было. Он обернулся и похолодел от ужаса. Подле двери были вбиты два крюка для платьев и на них висели на тонких бичевках оба младших малютки, а на гвозде немножко подальше маленький Джуд. Под ним валялся опрокинутый стул.
Ошеломленный ужасом, Джуд оставил Сусанну, поспешил перерезать веревки и положил детей на постель, но их холодные тела убеждали в несомненной смерти. Он перенес лежавшую в обмороке Сусанну на кровать в другую комнату, вызвал второпях хозяйку, а сам побежал за доктором. Доктору оставалось только констатировать смерть. Потом на поду была найдена бумажка, на которой рукой маленького Джуда было написано: «Сделано потому, что нас слишком много»…
Сусанна пришла в себя, но при виде этой записки, силы окончательно изменили ей. Сознание, что её разговор с мальчиком был главной причиной катастрофы, довело ее до такой истерики, которой не предвиделось конца. Ее против воли увели в другую комнату, гдеона лежала, не переставая рыдать, не слушая увещаний хозяйки.
Когда в ней сошел Джуд, она, овладев наконец собою, передала ему свое объяснение с мальчиком, и объявила, что считает себя виновницею всего несчастья.
– Нет, – возразил Джуд, – такой поступок был в характере мальчика. Доктор говорит, что встречаются такие дети, совершенно неизвестные прежнему поколению – выродки новых житейских условий. Они, по-видимому, замечают все ужасы жизни, прежде чем становятся достаточно зрелыми для стойкой борьбы с ними. Он уверяет, что это начало наступающего общего отвращения к жизни…
Когда посторонние удалились, Сусанне позволили взглянуть на детей. Бледное лицо мальчика отражало всю драму несчастной семьи. На нем отразились все превратности, омрачавшие первый брак Джуда, и все невзгоды, заблуждения, опасения и ошибки последнего союза. Легкомыслие родителей заставляло его рыдать, их неудачный союз – вечно страшиться, а последовавшие от этого бедствия были причиною его смерти.
Сусанна не переставала терзать себя безжалостными упреками.
– Это я, – говорила она Джуду, – это я подстрекнула его своим разговором, хотя и не сознавала что делаю! Я говорила с ребенком, как можно говорить только с людьми взрослыми. Я признавала, что судьба против нас, что лучше расстаться с жизнью, нежели сохранять ее такого дорогою ценою, и он понял это в буквальном смысле. А я еще сказала ему, что жду другого ребенка. Это возмутило его. О, как жестоко он отомстил мне!
– Зачем-же ты это говорила ему, Сусанна?
– Сама не знаю… Мне хотелось быть правдивой. Мне противно было обманывать его.
Сусанна долго сидела в тихой задумчивости, и наконец, проговорила:
– А может быть и лучше, что они умерли. – Лучше умереть юным, невинным…
– Да, согласился Джуд. – Говорят, что родители должны радоваться, когда дети их умирают в младенчестве.
– Но ведь такие люди ничего не понимают!.. – вскрикнула Сусанна. – О, малютки мои, малютки, еслиб вы могли ожить! Ты скажешь, что мальчик желал избавиться от жизни, иначе он бы этого не сделал. Ему было естественно искать смерти: это желание было элементом неизлечимо мрачного характера бедного мальчика! Но зачем же погибли другие, наши собственные!
Приходила полиция, произвела осмотр и дознание. Наконец, настало грустное утро похорон. Газетная хроника собрала к подъезду толпу праздных зевак, судивших вкривь и вкось о происшествии и о настоящих отношениях между родителями. Измученная Сусанна спала позже обыкновенного и, не желая терзать ее без надобности, Джуд не стал будить ее. Гробы были тихо вынесены из дома. Джуд сел в карету и она тронулась, к большому успокоению хозяина, который надеялся очистить наконец свой дом от неприятной известности, приобретенной им за эту неделю.
Гробики были только что опущены в землю, а Джуд уже поспешил обратно к Сусанне, но хозяйка, возвратившаяся из её комнаты, сказала, что её нет в спальне. Шляпы и накидки тоже не оказалось. Значит, она вышла. Джуд инстинктивно пошел по дороге на кладбище, к свежей могиле. Толпа любопытных уже разошлась, хотя могильщик только что принялся закапывать общую могилу детей. Какая-то женщина стояла подле могильщика. Это была Сусанна, – Джуд узнал ее издали, в её цветном платье, которое она не переменила на обычный похоронный траур.
– Он закапывает, а я хочу, чтоб он дал мне еще раз взглянуть на моих малюток! – дико вскрикнула она, увидев Джуда. – Ах, Джуд, упроси его, ради Бога! Я не ожидала, что ты позволишь увезти их, пока я спала! Как это жестоко с твоей стороны! На одну секунду, Джуд! Я ведь не задержу! Я успокоюсь и буду теперь во всем слушаться тебя, Джуд, если ты позволишь мне посмотреть…
Джудом овладела такая острая скорбь, что он уже готов был уговорить могильщика вскрыть гробы. Но это, вместо пользы, могло принести ей только вред, и он решил, что надо сейчас же увезти ее домой. Наконец, она уступила его ласкам и уговорам, и Джуд повел ее потихоньку к дому. Из привычной экономии она отказалась от извощика. Им надлежало сегодня перебраться на другую квартиру, но по её нездоровью это оказалось невозможным. Сусанну сейчас же уложили в постель и послали за доктором.
Джуд весь вечер ждал внизу. Уже поздно ночью ему принесли известие, что Сусанна преждевременно родила ребенка, который почти немедленно умер.
III
Сусанна мало по-малу выздоравливала, а Джуд опять получил работу по своему старому ремеслу. Они поселились теперь на новой квартире, невдалеке от церкви св. Силы.
Раз как-то они сидели вместе и вспоминали все пережитое ими.
– Что же делать? Мы должны покориться, – с грустью говорила Сусанна. – Нам нет другого выбора. Бесполезно бороться против ударов судьбы!
– Но против бессмысленных обстоятельств необходимо бороться, – возразил Джуд.
– Я и сама так думала! Но я становлюсь суеверной, как дикарь… У меня не осталось больше ни сил для борьбы, ни энергии почина. Я убита!..
