ТАнтал
На холме среди одуванчиков
Поездка в Сан-Джиминьяно
Утром, выйдя из отеля, мы увидели, что город наполовину затоплен, во всяком случае его историческая часть, расположенная вдоль русла реки Арно. Позже мы узнали, что бедствие пришло со стороны Лигурийского моря в виде мощного циклона, который принес с собой небесный водопад и нагнал гигантские волны, поднявшиеся вверх по течению рек, затопив прилегающие территории. Не обошлось и без человеческих жертв. Но на тот момент мы не ведали о серьезных последствиях циклона, поэтому ничто не омрачало наш утренний оптимизм, а вчерашний водопад не казался помехой для нашего путешествия. Пару дней назад у нас была идея пойти в этот день на пляж, чтобы добрать особенных итальянских лучиков и порезвиться в масках для дайвинга подальше от берега, однако циклон нагло разрушил эти планы. Но, как говорится, все, что ни делается, все к лучшему.
Егор, шлепая кроксами по огромной луже на набережной помутневшей от грязи Арно, предложил поехать в Сан-Джиминьяно – город средневековых небоскребов. Мне показалось, что это замечательная идея, потому что циклон вряд ли дотянулся до этого городка. Да и вчерашний официант посоветовал съездить туда же.
Вчерашний угар растаял, мы вдыхали свежий немного пахнущий морем воздух и, шлепая по лужам, направились в деловой центр Пизы. Добираться до Сан-Джиминьяно общественным транспортом было бы долго и неудобно, поскольку этот город расположен в стороне от привычного для туристов тосканского треугольника: Флоренция-Пиза-Сиена. Это означало, что нужно брать авто напрокат.
Две прокатные конторы в центре Пизы были закрыты, зато третья работала. Нам предложили взять единственное авто, которое находилось на тот момент на стоянке – аккуратный начищенный винтажный фиат-жучок с… механической коробкой передач. Уууупс! Мы оба уже лет десять не водили машины на механике. Менеджер объяснил, что итальянцы почти не используют авто с автоматической коробкой передач, поэтому найти такую машину можно только в некоторых агентствах, ориентированных на иностранцев. Видимо, итальянцы справедливо считают, что автоматы как порождение изнеженной цивилизации, убивают самый дух и искусство вождения. Еще держатся последние из могикан) Но разве такая мелочь, как механическая коробка передач, могла помешать настоящим путешественникам, достойным пера Марка Твена и Альфонса Доде?
Я подбросил монетку, и Егор то ли проиграл, то ли выиграл, смотря с какой стороны посмотреть, но ему выпало вести «жука». Первые полчаса путешествия прошли насыщенно и эмоционально – мы ехали с включенной аварийкой, махали руками и широко улыбались в ответ на поток итальянских матов, проклятий и обгонов с кручением пальцем у виска. Но вскоре Егор приноровился, «жук» оказался крепким и не развалился, а лужи и поваленные циклоном деревья остались позади. Жизнь начала налаживаться. Под близкую каждому русскому итальянскую попсу, подпевая вечному хиту «Сюзанна» от Челентано, мы настойчиво продвигались вперед.
На полпути к Сан-Джиминьяно мы проголодались, и, увидев рекламу придорожного ресторана, свернули на прямую и узкую как линейка дорогу, украшенную по краям красавцами кипарисами, словно сошедшими с картин Дали. Примерно через километр дорога уперлась в небольшую двухэтажную усадьбу с белым фасадом и цветником с молодыми подсолнухами у входа. Мы оставили машину на маленькой стоянке и прошли внутрь.
Сам ресторан располагался на втором этаже и состоял из большой залы, украшенной картинами-натюрмортами с изображениями подсолнухов, и примкнувшей к ней террасы. На ней-то мы и расположились за деревянным столиком с изогнутыми ножками. С террасы открывался великолепный вид на разноцветные, словно в заплатках, оливковые, виноградные и пшеничные холмы Тосканы. Мы заказали сырный стол с произведениями местного фермерского искусства и два имбирных капучино.
Легкий ветерок, покой, воспетая античностью и средневековьем пастораль. Благодатная земля искусств, ремесел, сортов и пород, вина и сыра. Циклон и Дьяволина словно растворились в дымке прошлого.
Сан-Джиминьяно
Примерно через час после прекрасного обеда мы благополучно въехали в Сан-Джиминьяно – la citta delle Belle Torri. Несомненно, Италия изобилует домами-памятниками, крепостями, живописными улочками и старинными городками, но даже в таком окружении Сан-Джиминьяно выделяется своей естественно встроенной в 21-й век средневековостью, слегка приправленной ренессансной утонченностью, производя впечатление гармонии и сбалансированности архитектурных деталей. Если бы не караваны туристов в бейсболках на его улочках, то путешественника легко бы опутала иллюзия перелета в прошлое лет эдак на семьсот.
Старый город расположен на невысоком холме, впечатляя путешественника своей главной достопримечательностью – узкими каменными башнями высотой с 10-20 этажный дом со сплошными стенами без окон и бойниц и открытыми площадками на самом верху.
Много столетий назад преуспевающие жители Сан-Джиминьяно, следуя веяниям моды, нашли подходящее применение своим умениям, деньгам и волевым качествам, начав строительную гонку, в которой они азартно мерились друг перед другом высотой своих творений. Но я подозреваю, что некоторые из них также тайно стремились стать немного ближе к небесам и ангелам. Прекрасный пример того, что гордыня и зависть к соседу не всегда влекут за собой разруху и смертоубийство.
Мы остановились у подножия холма в центре Сан-Джиминьяно. На вершине холма располагались основные атрибуты средневекового города, в их числе – центральная площадь и собор. Я предложил Егору оставить авто внизу и дойти до площади пешком, но он, пребывая в приподнятом сибаритском настроении, решил пробиваться сквозь набитые туристами улочки по-рыцарски – на железном коне, и упрямо направил «жука» вверх. Большую часть пути мы продвигались со скоростью пешеходов, поскольку туристы воспринимали старинную дорогу как собственное пространство, поэтому якобы не замечали авто. Но когда нам удавалось обойти каких-нибудь растяп, то в ответ они не злились, а улыбались и махали вслед нашему кавайному транспорту.
По мере приближения к площади дорога становилась все уже, а людей на ней все больше; припарковаться уже было негде. В этой обстановке железный конь становился скорее проблемой, чем преимуществом. Поэтому было принято резонное решение умерить свои амбиции и съехать вниз до первой возможной парковки. Поскольку развернуться на этом узком участке дороги было невозможно, то Егор начал потихоньку сдавать авто назад. Это оказалось непросто из-за множества одушевленных и неодушевленных препятствий на обратном пути «жука». Поэтому мне пришлось вылезти из машины, встать позади нее и поработать штурманом, заодно отгоняя беспечных туристов.
И все шло хорошо до тех пор, пока я, отступая от пятящегося на меня «жука», не зацепил пяткой булыжник и не грохнулся вверх ногами на каменную мостовую. Последнее, что я помнил, была парочка китайских туристов, провожавших мой медленный полет удивленными взглядами.
Я открыл глаза и уперся взглядом в небо. Было тихо, но не как бывает за городом вдалеке от людных мест, а как будто в пустыне – не было слышно ни треска насекомых, ни криков птиц. Не сразу, но я вспомнил, кто я, где нахожусь и что со мной произошло. Удивительно, но мое самочувствие было не просто хорошим, а превосходным, и это несмотря на неудобное расположение моей спины на трех торчащих из мостовой булыжниках.
Внезапно раздался резкий звук, похожий на взрыв кукурузного зернышка в момент его трансформации в попкорн, который заставил меня подняться на ноги и оглядеться.
Я все еще находился в центре Сан-Джиминьяно на том самом месте, где упал. Однако город вокруг походил скорее на реалистично выглядящее порождение галлюцинирующего сознания, чем на привычную реальность.
Небо в новой версии Сан-Джиминьяно было чистое и прозрачное, без единого облачка, но не голубое, а словно раскрашенное крупными мазками в теплые оттенки желтого цвета. На нем отсутствовало солнце, но было ощущение, будто солнечный желток равномерно размазали по обратной стороне прозрачного небосвода, и он источал равномерный люминесцентный свет. По мере приближения небесного купола к горизонту желтый цвет плавно переходил в оттенки охры.
Вокруг меня, насколько охватывал взгляд, не было ни души, а в небе не было птиц. Из-за отсутствия солнца здания почти не отбрасывали привычных теней, что придавало им вид театральных декораций, равномерно освещенных со всех сторон. В новом варианте Сан-Джиминьяно было намного больше башен, чем в том, куда мы приехали час назад на «жуке». Я зачем-то посчитал их – получилось чуть более сорока.
Каждый дом и башня были раскрашены в свои уникальные цвета, но не ярко, а приглушенно, мягко, пастельно. С одной стороны была белесая башня, с другой – серо-голубая, далее сирень, светлые оттенки умбры, нежная сакура, прозрачный краплак и т.д. Такое архитектурное многоцветие хорошо сочеталось с желтым люминесцирующим небом. Мне стало интересно, как выглядит этот город ночью? Вообще, была ли здесь смена дня и ночи, раз нет солнца?
Я отметил еще одну странность этого мира – в нем совсем не было зеленого цвета, даже его примесей в цветовой гамме. Растительная жизнь не просматривалась ни в городе, ни полях за ним. Пространства вблизи горизонта были размытыми, без четких краев, как в дешевой компьютерной игре, где их поленились прорисовать.
Я решил подняться по мощеной дороге вверх к центральной площади, так как чувствовал, что там должна произойти развязка этой загадочной истории. Под моими ногами сразу раздался громкий треск чего-то сухого и твердого, похожего на чипсы. Вглядевшись вниз, я с удивлением увидел россыпь необычно крупной мертвой саранчи – тельца насекомых были сильно иссушены, а некоторые обуглены. Тысячи, а может миллионы насекомых покрывали дорогу и пространство вокруг нее. Местами от саранчи поднимался серый дымок.
Снова раздался резкий звук, похожий на выстрел зернышка на раскаленной сковородке. Это тельце насекомого взметнулось в воздух и взорвалось, рассыпавшись на мелкие части.
Воздух над дорогой колебался и завихрялся, были видны оптические искажения, как бывает вдалеке над асфальтом в сильную жару. Было очевидно, что дорога под моими ногами сильно раскалена, однако сам я не ощущал исходившего от нее жара, а на моих ступнях и ладонях не было следов ожогов. Более того, вдыхаемый воздух казался свежим и прохладным, практически без запахов, что сильно контрастировало с дымящейся саранчой. Эти несоответствия между разными органами чувств вызвали у меня когнитивный диссонанс и легкое головокружение. Казалось, будто я нахожусь во сне, но это не мой сон.
Неожиданно раздался полный ужаса человеческий крик. Обернувшись на источник звука, я увидел человека, падающего с крыши одной из башен, который в полете беспорядочно размахивал руками и ногами. Через секунду раздался глухой удар тела о каменную поверхность, и крик оборвался. Я взглянул на вершину башни, с которой он упал, и удивился ее разбухшим шевелящимся краям, как будто из ее нутра вылезло тесто. Вглядевшись более пристально, я заметил, что верхняя площадка башни буквально набита людьми, которые слились в единую молчаливую плотную серую массу. Несколько человек висело на веревках на стенах с внешней стороны башни. Видимо, им просто не хватило места на площадке.
Похожую картину я увидел и на других башнях, на чьих вершинах также теснились люди, которые, как я мог предположить, спасались там от жара, источаемого землей. Жар наверняка прогревал и сами башни, восходя от основания к вершине, но какое-то время люди могли сопротивляться ему. Я подумал, что разбившийся человек просто сдался обжигающим волнам раньше других.
К моему удивлению этот странный мир оказался обитаемым.
Я вышел на Соборную площадь, огороженную ярким и свежим, будто только что возведенным, архитектурным ансамблем. Однако прекрасный вид портили скрюченные дымящиеся тела людей по периметру площади, принадлежавшие, по-видимому, несчастным, которые свалились вниз или сами сбросились с крыш собора, дворца подеста и других зданий, спасаясь от восходящего от земли жара.
Камни на площади были не обычного серого цвета, а матово-бурые, словно застывающая лава. Ближе к ее середине они становились более красными, раскаленными, а в самом центре красного пятна располагался куб из белого мрамора, на котором сидел человек. Хотя какой человек мог бы сидеть в сердце этой жаровни? Разве что хозяин сна, в который я попал.
Я подошел к нему и остановился на некотором расстоянии. Раскаленные камни под моими ногами можно было мять как глину. Человек сидел левым боком ко мне, и, казалось, не замечал меня. Его породистый профиль напоминал колоритных стариков с этюдов Леонардо – лысый и безбородый, с римским орлиным носом, нависающими густыми бровями и выдающимся вперед подбородком. Лицо источало высокомерие, горделивость и суровость нрава одновременно. Он был одет в пурпурную римскую тогу с золотой полосой по краям. Первая ассоциация, которая пришла мне в голову относительно внешности старика, была почему-то с Луцием Корнелием Суллой. Хотя откуда мне было знать, как выглядел Сулла в действительности? Но я почему-то знал. Веко в глазнице старика глубоко провалилось из-за отсутствия левого глаза. Стало понятно, почему он не заметил мое приближение.
Внезапно старик резко повернулся всем телом ко мне и улыбнулся, хотя эта ужимка скорее походила на сардоническую ухмылку. На меня уставился его единственный глаз, абсолютно белый, без радужки, похожий на яйцо, торчащее наполовину из глазницы. На остром конце глаза-яйца располагался крупный, размером с карандашный поперечник, абсолютно черный зрачок. Глаз старика медленно выполз из глазницы, словно змей из логова, и застыл, удерживаемый толстым жестким канатиком из мышц и толстых вен. После этого он начал слабо пульсировать и покачиваться из стороны в сторону, создавая впечатление отдельного живого организма. Это покачивание завораживало и действовало на меня гипнотически.
По выражению лица старика, которого я сразу окрестил про себя Змееглазым, было видно, что он получает удовольствие от производимого эффекта.
– Ну что, испугался, эстет? Видел бы ты свою рожу сейчас. Я люблю пошутить. Грешным делом, я уже подумал, что не дождусь тебя, хотя очень старался, чтобы ты оказался у меня в гостях, – проговорил он неожиданно визгливым голосом, который совсем не вязался с его грозным обликом.
Удивленный этими словами, я задумался о том, каким он видит меня в этом мире, и с чего вдруг решил, что я эстет? Инстинктивно я сделал шаг к нему, чтобы объяснить, что приехал в Сан-Джиминьяно как турист, упал, ударился головой о камень, очнулся в каком-то постапокалиптическом мире, и теперь мне бы хотелось понять, где я, и что за замечательный джентльмен сидит предо мной.
– Не подходи ближе, стой там, где стоишь! – вдруг истерично завизжал Змееглазый, и принялся стучать передо мной черным жезлом, который держал в правой руке. Когда жезл касался булыжников, то место его касания искрилось, словно это был электрод сварочного аппарата.
– Знаю я таких как ты, но на этот раз я хорошо подготовился и все продумал! Меня можно было обмануть там, но здесь не получится!
Я застыл на месте и стал молча ждать его дальнейших пояснений к той странной ситуации, в которой оказался.
– Ты пришел прямо под занавес моего ежегодного урожая, – продолжил старик уже более миролюбиво. – Мне как раз пора уходить, а то холод на поверхности разрушает мое тело. Покорно приглашаю тебя быть моим дорогим гостем, – съерничал он, изображая легкий поклон с протянутой в мою сторону рукой с воображаемой шляпой.
Затем Змееглазый надавил обеими руками на жезл, и булыжник в месте его касания разогрелся до ярко желтого состояния. По площади стали расходиться кругами красные волны жара. Через некоторое время со стороны одной из башен донесся крик очередной человеческой жертвы, затем еще один.
Позади меня что-то зашуршало и издало низкий звук, похожий на булькающий хрип. Обернувшись, я увидел за своей спиной огромную трехголовую тварь с мертвецки бледной полупрозрачной поросячьей кожей с просвечивающими венами и бешеными красными питбульими глазками на лысых мордах, походящих на смесь кабана и доисторического пещерного медведя. Гигантские челюсти одной из морд сжимали тело мертвой женщины, голова которой болталась во все стороны из-за сломанной шеи, а опаленное туловище с остатками тлеющей одежды волочилось под тушей твари по раскаленным камням. Меня накрыл приступ тошноты, и я отвернулся. Через секунду тварь ткнула одну из своих слюнявых морд в мою спину между лопатками. От толчка я качнулся вперед и, в попытке удержать равновесие, сделал шаг в сторону Змееглазого. Я испугался, что старик ударит меня своим жезлом, но в тот момент он завороженно наблюдал единственным глазом за полетом мертвого тела, которое тварь отшвырнула в сторону других дымящихся трупов, и не обратил на меня никакого внимания.
– Придержи-ка этого брезгливца – даже здесь он может быть опасен, – приказал Змееглазый твари после того, как вновь повернулся ко мне.
Средняя голова этой пародии на Цербера тут же схватила меня за лодыжку. Я не почувствовал боли от вонзившихся клыков, но схваченная нога словно приросла к земле – ее стало невозможно сдвинуть с места. Хватка у твари была действительно мертвой, как капкан. Я в очередной раз содрогнулся от отвращения, когда по ноге заструился теплый ручеек пены из ее пасти.
– Так ты пока ничего не вспомнил? – спросил старик. – Так бывает с теми, кто постоянно блуждает между мирами, блудит то там, то сям, сеет смуту и сомнения среди смертных, мнит себя Прометеем, а при этом морщится при виде моей собачки, – он снова криво ухмыльнулся.
Эти слова перестали казаться мне потоком бреда из дурного сна, поскольку я начал понимать, что происходит со мной, и где я нахожусь. Из глубин моей памяти начали подниматься целые пласты событий и эпох.
– Ты в моем мире, куда я возвращаюсь отдыхать после трудов земных и нахожу душевный покой и отраду. Здесь я Царь и Бог, который тщательно следит за своим садом и периодически собирает зрелые плоды в дни Великой жатвы. Как и положено настоящему божеству, я живу в центре мироздания, в подземной геенне, которую топлю душами своих подданных, иначе зачем бы они были нужны мне? Сотни лет этот мир существует в согласии с моими простыми и понятными правилами, которые держат его обитателей в узде и благоговейном страхе, обеспечивая топливом священный огонь, а меня – теплом и вдохновением! И ты не поверишь, но они по-настоящему любят меня, особенно во время праздника Великой жатвы!
Глаз старика выполз из глазницы и уставился в сторону башен.
– Как видишь, мой мир почти идеален. И на Земле было бы то же самое, если бы ваша шайка-лейка не впала в детство в своих инфантильных улиточных мирах и не стала смущать смертных надуманным бредом, который сеет сомнения в их головы и заставляет блуждать наощупь во тьме, натыкаясь всякий раз на препятствия и ловушки. Гуманизм, совесть, мораль и прочие надуманные химеры, на самом деле, противны естеству человека, его архетипам, сформированным за тысячи лет родоплеменного строя, когда существовали только две непререкаемые ценности: твой вождь и твое племя. И точка! Надеешься, что они научатся жить самостоятельно по вашим законам в мире ложных религий, фальшивых ценностей и миллионов табу? Это слишком сложно и противоречиво, поэтому никогда не будет работать хорошо. Вот увидишь! Предлагаю заключить пари и подождать пару сотен лет, а потом поглядеть, на чьей стороне окажется правда. Ведь у нас с тобой впереди целая вечность!