Татьяна Ролич
Навсегда
Его мужское самолюбие тешил образ высокопоставленной женщины, им интересующейся. От нее много зависело в его дальнейшем преуспевании как бизнесмена. И кое-что эта самая Виктория ему уже посоветовала. Для начала она предложила ему купить акции одного предприятия, которое пришло в упадок, но когда-то было ведущим в отрасли, в которой сейчас работал Федор, и порекомендовала опытного брокера, ее знакомого.
Шура пришла с работы, как всегда, в семь, и, когда она приготовила ужин и они сели за стол, он прямо ей сказал:
– Шурочка, я решил вместе с тобой поехать к родителям и пригласить их на свадьбу.
Наступила пауза. Федор не смотрел на Шуру, но почувствовал, как она вся напряглась. Он понимал, чего ей стоит услышать эти слова, но ждал.
– Знаешь, я лучше не поеду, не хочу их расстраивать. Я же знаю, что они тебя не одобрят, и я их прекрасно понимаю. Кто я? Я для них осталась той Шуркой, которую они знали, и я такой для них буду всегда. – Она замолчала, и слезы появились у нее на глазах.
Федор обнял ее, поцеловал и сказал: “Прости”.
Решили послать родителям официальное приглашение: пусть сами выбирают, как им лучше поступить. А свадьба будет скромной. Ближний круг, шампанское во дворце, фуршет и потом на неделю поехать к родственникам Федора в деревню. Так им казалось естественно. Деревню любили оба: все детство летом каждый из них ездил в деревню. Друзья советовали съездить за границу, но у Федора были крепкие крестьянские корни, и его патриотизм нельзя было ничем поколебать, он был наш парень, свой и смотрел по-прежнему на заграницу с некоторым недоверием. В нем не было нездорового интереса к жизни в других странах, ему и дома было хорошо. Хотя он и был городским, но знал, что деревня – это то место, где ему всегда было хорошо, и посетить старые места в новом своем самоощущении было интересно, взглянуть на себя прежнего и теперешнего можно только среди своих, а не среди иностранцев. Он этого никому не объяснял, но чувствовал именно так.
Свадьба, кольца, шампанское, поздравления друзей и родителей – все это позади, и вот они собираются на машине ехать в свое экзотическое свадебное путешествие.
Жизнь в деревне хороша своим спокойствием. Людей мало, природы много, и так приятно поваляться на солнце на траве, где-нибудь под кустом около речки. Вода холодная, течение быстрое, и все проблемы города кажутся такими мелкими, незначительными, и в этот период Шура с Федором окончательно поняли, что для них любое место на земле хорошо, когда они вместе.
Они много не разговаривали между собой и только иногда обменивались незначительными фразами – все разговоры, казалось, остались в прошлом, и сейчас спокойно и размеренно шла жизнь под крышей родного дома.
Неделя пролетела быстро, и вот уже Федор прощается с теткой Настасьей и дядей Петром. Шура садится в машину и чувствует, что привыкла к этим людям, которые ее воспринимают по-доброму и открыто.
Свою жизнь в городе молодожены устроили так, что старые связи потихоньку распадались, и они не старались их поддерживать, а новые знакомые относились к этой благополучной паре именно так, как она себя заявляла.
Однако постепенно что-то стало сбиваться в размеренном ритме жизни. Федор стал часто задерживаться на работе, а выходные дни они не всегда проводили вместе. Подспудно он чувствовал, что постепенно центр тяжести его жизни перемещался в сторону, но для Шуры там как бы места не было. В жизни Федора наступал новый период, о чем Шура, возможно, догадывалась.
Однажды произошел эпизод, который неожиданно задел Федора: он оказался свидетелем разговора Шуры по телефону с приятельницей. Это был разговор женщины с улицы и весь пестрел словами, значение которых Федор иногда не понимал. Шура не знала, что Федор слышит ее разговор, и дала волю своему языку. Она так смачно обсуждала ситуацию подруги, называя вещи своими именами, и это была не его Шура, а та, о которой они оба, казалось бы, забыли. Когда Шура перешла на мат, Федор не выдержал и ушел в другую комнату, где ничего не было слышно. Ему вдруг стало стыдно, что Шура привычно употребляет такие слова, и когда она их произносила, то у Федора было чувство, что его бьют по голове чем-то твердым. “Ведь это все в ней осталось”, – с ужасом подумал Федор.
Когда Шура вошла в комнату и увидела Федора, она остановилась на пороге и как-то неестественно произнесла:
– А я не знала, что ты пришел. Я не слышала, как ты дверь открыл.
– Ты с кем-то разговаривала по телефону, – как ни в чем не бывало ответил Федор, смотря в книгу и не видя ничего перед собой. От Шуры не ускользнуло, что он озабочен.
– Неприятности на работе? – неуверенно переспросила она.
– Да нет. Немного устал, – Федор врал, не желая выдать себя.
Сейчас он оказался свидетелем того, какой была Шура когда-то. И это в ней осталось навсегда. Жизнь не исправляет людей, она просто ставит их в другие ситуации, и нельзя измениться внутри только от перемены внешних обстоятельств. Так получилось и с Шурой.
Как-то, когда Федор вышел на улицу, вдруг зазвонила трубка. Слышно было плохо, но Викторию он узнал. Ему удалось услышать, что она его приглашает к себе завтра к девятнадцати.
– Хорошо, – взволнованно ответил Федор.
На следующий день он заехал за ней на работу – с этого вечера жизнь Федора изменилась. С Викторией они стали встречаться два раза в неделю у нее на даче.
Шура сердцем чувствовала, что в ее жизни с Федором что-то происходит – как будто червь точил изнутри их такую на первый взгляд счастливую жизнь. Но она не имела привычки что-то выяснять – она тихо переживала, когда Федор возвращался поздно, казался каким-то слишком оживленным и уходил к себе. В такие дни он был неразговорчив.
Однажды они шли с Шурой по супермаркету, и вдруг какой-то мужчина обратился к Шуре как к старой знакомой: “Привет, Шурка! Не пригласишь на чай?” Он был явно пьян, и Шура, вспыхнув, отошла с Федором в сторону. Этот эпизод они не обсуждали, но Федора оскорбил тон и напоминание о прошлом Шуры. Через день он вроде бы все забыл, но кошка пробежала между ними. Шура все последние дни была грустной. Федор не знал, чем ей угодить, и вспомнил про свой свадебный подарок. Он открыл шкаф, нашел сверток и положил его на стол перед Шурой.
– Это тебе, как ты просила, – ласково сказал он.
Шура сама развязала ленточку и увидела экзотические трусики. Федор внимательно на нее смотрел. Он ждал. Шурка изменилась в лице, и вместо радости на нем появилось страдание. Она разрыдалась, выбежала из комнаты и заперлась в ванной. Федор кинулся за ней и стал стучать в дверь, как бешеный. Она не откликалась. Тогда он попытался силой открыть дверь. Она не поддавалась. Он побежал за инструментом, и в этот момент в ванной что-то упало с грохотом. Он обомлел. Он кинулся к двери и с силой ногой со всего маху толкнул дверь. Она не открывалась.
Федор выбежал на лестницу и стал звать на помощь. Из соседней квартиры выскочил сосед Сергей, и они вместе взломали дверь ванной. Прошло каких-нибудь семь минут. На полу ванной лежала Шура, в руках у нее была зажата коробка. Федор бросился к телефону. “Скорая” приехала быстро. Шура была еще жива, ее положили на носилки. Федор поехал вместе с ней. Он всю ночь промучился в приемной, когда наутро медсестра сообщила, что ничего не смогли сделать, слишком сильная доза. Федор, не помня себя, бросился в палату. Врачи преградили ему путь и попросили взять себя в руки.
Когда он вошел в палату и подошел к кровати, где она лежала, врачи открыли ее лицо. Оно было как живое. Федор упал на колени и разрыдался. Ему дали успокоиться и проводили до двери. Он посидел в приемном покое и перед уходом спросил, когда можно забрать тело. “Позвоните по этому телефону”, – сказала дежурная и протянула Федору бумажку.
Жизнь Федора закончилась, он шел, не помня себя, и ноги привели его в тот самый двор, где они с Шурой познакомились. Он вспомнил, что тут живут его родители. Он прямо пошел к ним, и, когда мать ему открыла дверь, увидев его, она вскрикнула:
– Что случилось?
Он, ничего не говоря, пошел к себе комнату и, плюхнувшись на диван, зарыдал. Мать подошла к Федору и, погладив по голове, сказала: “Все успокоится”.
Потом пили чай, и Федор рассказал про Шуру. Мать молча на него смотрела и не могла вымолвить ни слова.
Похоронили Шуру рядом с ее матерью. Народу никого не было. Еле упросили, чтобы похоронить не за оградой, как обычно поступают с самоубийцами.
Зачем она это сделала? Этот вопрос не давал Федору покоя. Он слышал, что дочери повторяют судьбу матерей, и не верил этому. А теперь поверил. Как должна была страдать Шура, чтобы решиться на такое, но она никогда ничего не говорила. Крепко держало прошлое ее в своих тисках, а кто бы мог подумать. Чудес в жизни не случается, нам только кажется, что они возможны. Все в жизни обусловлено нашим рождением, нашей жизнью, и память управляет нашими поступками, и только кажется, что прошлое ушло, – оно в нас, с нами, мы каждую минуту этим прошлым становимся.
Время шло. Федор изредка навещал могилу Шуры и содержал ее в порядке, и вот однажды он почувствовал, когда в очередной раз был на кладбище, как будто кто-то ему очень тихо сказал: “Женись, Федор, женись, Федор”. Чей это был голос, Федор не знал. Он оглянулся вокруг – никого, тишина. Он поспешил покинуть это, как ему показалось, страшное место, зашел в церковь, помолился и уже со спокойной совестью поехал домой.
Жил он в той же квартире, в которой они с Шурой были счастливы. Вернувшись домой с кладбища, он выпил коньяку, и на душе у него стало легче. Он вспомнил непонятно почему Веру с юга. Стал искать ее телефон и очень разнервничался, когда его не сразу нашел. Он набрал номер. И вдруг почувствовал, как сердце его заколотилось, забилось, комок подступил к горлу, когда рядом с собой услышал голос Веры, которую оставил с ее любовью к нему. Тогда ему казалось, что ничего у них не получится. Вера не могла скрыть радости, услышав голос Федора.
– Ну, как у тебя? – спросил Федор, явно волнуясь.
– Много перемен. Я развелась, живу с дочкой. В основном все в порядке, – ответила смущенно Вера. – Ну а ты?
– Я одинок, – начал флирт Федор, и вдруг что-то пришло ему в голову, и он спросил: – А дочь – моя?
Вера молчала.
– Моя дочь? – повторил Федор.
Вера ничего не отвечала.
– Можно я к тебе приеду?
Вера спросила:
– Надолго?
И Федор, недолго думая, ответил:
– Навсегда.
4.
Как только он произнес это слово, ему стало не по себе, он вспомнил, как он ее фактически бросил, неинтеллигентно, грубо и с тем же словом “навсегда”, было ли сказано, или оно только внутри где-то осталось осадком неудобства, чего-то нехорошего, чему этим словом он как бы положил конец тогда… А теперь? Ему оттого стало нехорошо, что он понимал, что говорит неправду, и в этом была какая-то театральность, в этом его слове “навсегда”, и отголосок прошлого больно кольнул его в самое сердце. Он резко повесил трубку и понял, что это его очередной трюк с Верой, которую он фактически не помнил, и эта его грубость была естественна, и это почувствовала Вера, и, конечно, как всегда с ней случалось в жизни, на этот раз луч надежды осветил ее скучную, одинокую, интеллигентную жизнь. А вдруг? Может быть, что-то произошло за эти годы, раз так неожиданно отец ее ребенка, любимый ею когда-то мужчина вдруг захочет действительно приехать, повидать ее, познакомиться с дочерью, которая заканчивала школу. А если он привяжется к ней той разумной силой, которая годами удерживает людей друг около друга? Она горько заплакала от полной уверенности, что в очередной раз жизнь поманила куда-то, а ничего не будет и все как прежде останется: она останется одна со своей истомившейся одинокой плотью, о существовании которой она уже перестала думать как о чем-то вещественном. Эти мысли нашли ее сразу, и неожиданно, так прочно, казалось, стоявшая на ногах, она почувствовала свою полную беззащитность перед своим прошлым, всю ее теперешнюю жизнь окрасившим в мрачные серые тона.
Мы не признаемся себе всякую минуту, что проживаемая нами жизнь не та, которую мы себе представляли. Не всякий осмеливается признаваться себе, что полностью утратил связь со своей настоящей сущностью, что потерял себя на тернистой дороге, не нами выбранной, но нами проходимой с видом гордым и независимым, и не всякий может с этой ему выпавшей судьбой поспорить всерьез.
Федору было неловко, когда он почувствовал ту прошлую зависимость от него, которую с годами Вера не смогла преодолеть. А что если это его судьба? И он, не думая уже ни о чем, решил, как он всегда делал, когда ему было одиноко, развлечься.
Мест для развлечения было предостаточно. Ему захотелось женщины, но незнакомой, и он отправился в ближайший от него бар. Когда он вошел, швейцар, глядя на него в упор, прямо спросил: “Девочку надо?”
– Да! – хмуро ответил Федор. Он сел за ближайший столик и закурил, глядя в окно на проходящих. Мимо проходила женщина и как-то внимательно на него посмотрела. “Неужели Лариса?” – подумал Федор и, потушив сигарету, вышел на улицу. Женщина скрылась в толпе, но он видел ее, мелькающую среди прохожих. Он прибавил шагу. Когда он поравнялся с ней, она обернулась, и он увидел, что это не Лариса. Женщина посмотрела на него весело, и он спросил, не хочет ли она с ним куда-нибудь пойти. Он не ожидал, что она согласится, и даже огорчился, что она сразу его пригласила к себе. “Путана”, – подумал Федор. “Сколько?” – уверенно спросил он. Женщина не обиделась и ласково ответила, что там видно будет. Как быть? У Федора было только двести долларов, и он прямо сказал об этом. Женщина ответила, что для ужина им этого хватит. “Неужели ошибся? – подумал он. – Но почему так сразу и к себе?”
– У меня машина тут, за углом, – сказал Федор и показал ключи от машины. Незнакомка уверенно кивнула головой. Когда она оказалась совсем близко от него, он вдруг почувствовал такой прилив сил, что сразу предложил поехать куда-нибудь на природу. Она согласилась и представилась: “Наташа”. И только теперь Федор вдруг понял, что это – та самая Наташа, его первая любовь. Он подумал, что, возможно, она его не узнала. Такое вполне могло быть, и он решил себя не обнаруживать и доиграть все до конца. Они быстро неслись мимо магазинов, киосков, за окном стали мелькать деревья – и вот они уже едут по пригородному шоссе. Разговор поначалу не клеился. Наташа выглядела неплохо, но он никак не мог сосчитать от волнения, сколько ей лет. Изредка он на нее поглядывал в зеркало и боялся начать разговор, он так нервничал, что у него пропало всякое желание женщины. “Что же делать?” – напряженно думал он. Один выход – заехать в какой-нибудь ресторан и поужинать. Как назло, ничего приличного не попадалось. Мелькали какие-то зонтики на улице, а ему хотелось посидеть по-настоящему, прилично. Неожиданно они доехали до какого-то дачного места, и на указателе Федор прочитал: “Восьмое чудо света”.
– Заедем? – спросил он тихо. Она кивнула, и они свернули в сторону. Проехали сто метров и увидели вполне приличный, уютно спрятанный в лесу домик. Это не было “чудо”. Несколько дорогих иномарок были припаркованы у входа, и он понял, что это гостиница, где можно заночевать, – иначе кто бы поехал сюда развлекаться. Дверь была плотно закрыта, и они позвонили. Почти сразу дверь автоматически открылась, и они прошли по мраморной лестнице в вестибюль. К ним подошел мужчина во фраке и спросил: “Номер на двоих?” Федор посмотрел на Наташу. Она кивнула.
– Закуска в номер, или отужинаете в ресторане? – допрашивал услужливый хозяин. Почему-то было ясно, что это сам хозяин.
– Отужинаем в ресторане, – ответила Наташа и засмеялась.
– Ключи от номера можно взять сразу, – сказал “хозяин” и протянул ключи. Федор не пользовался услугами частных гостиниц и был приятно обрадован, что все здесь предусмотрено. Он протянул свою визитную карточку, где было указано, что он генеральный директор совместного предприятия, и “хозяин” этим жестом остался доволен. Федор был для него приличным клиентом.
Эту манеру Федор уже давно усвоил и понимал, что ему в его положении неприлично играть в инкогнито, тем более что он был мужчина свободный и никаких ситуаций не боялся.
С Наташей он пока продолжал играть. “Узнала или нет?” – спрашивал себя Федор и был ей благодарен за то, что она поддерживала его игру, если узнала.
Внешне Наташа выглядела для него по-прежнему привлекательной. С возрастом в ней появилась какая-то новая черта, которую он раньше в ней не замечал. Она выглядела шикарно, но не вульгарно. Фигура по-прежнему что надо. Только волосы у нее были выкрашены в каштановый цвет, что ей очень даже шло. От природы она была рыжей, и это раньше очень возбуждало Федора. Он вспомнил ее последнее письмо в армию, и это ему придало уверенности. Он перестал нервничать, посмотрел на нее глазами сержанта и увидел в этой элегантной, раскованной женщине свою Наташу.
Сердце у него забилось сильнее, он взял ее под руку, и они вошли в уютный полутемный ресторанчик. Столики были на двоих. Они быстро что-то заказали, и, пока еще столик не накрыли, он пригласил ее потанцевать. Музыка тихо звучала. Он положил свою руку на ее плечо и прижал свою щеку к ней. Волны проходили по телу Федора, когда он чувствовал, что Наташа ему отвечает взаимностью.
Наташа почти не пила, и Федор немного удивился. Он много и подробно рассказывал о себе, как будто она его не узнает. Не называя имен, рассказывал о своих романах, и неожиданно спросил: “А ты замужем?”
– Нет, – ответила Наташа, – мой любимый человек погиб на полигоне.
И она подробно рассказала Федору свой роман с Игорем. Федор молча слушал, чувства противоречивые боролись в нем. Это было то прошлое, и его тоже, о котором он никогда не вспоминал, и когда Наташа призналась, что изменила другому, которого, возможно, любила больше, но который никогда в ее жизни потом не появился, и она ждала, что, может быть, какое-то чудо может случиться и он вдруг ее простил бы. Федор мучился ревностью и любовью сразу. Он смотрел на Наташу и понимал, как он жестоко с ней поступил тогда, когда, вернувшись из армии, забыл ее, выкинул из своей жизни. Он чувствовал, что виноват перед ней, перед собой, перед своей судьбой.
Что такое наша судьба? Стечение обстоятельств, наши поступки, обстоятельства, которые мы создаем и разрушаем, наша запутанность в самих себе. Он смотрел на Наташу и вспоминал свою юность, свою любовь, которую потом всю жизнь искал в других женщинах, и понимал, сколько судеб он поломал из-за неуверенности в себе, из-за оскорбленного самолюбия, из-за невозможности простить и понять, где его судьба. И что делать сейчас? Идти с ней в номер, провести ночь? Он был в замешательстве: неужели я так изменился, что она меня не узнает? Вдруг зазвонил телефон, он вынул трубку, посмотрел на номер, который высвечивался на табло. Звонила Вера. И тут он вспомнил, что звонил ей на АОН – он не ожидал, что она ему позвонит. Трубка не унималась. Он извинился и отошел в сторону.
– Да, – сказал он.
– Федор, я согласна, – услышал он взволнованный голос Веры на другом конце.
– У меня сейчас деловая встреча, я перезвоню, – ровно ответил он.
– Когда? – спросила она – Через час?
Он молчал.
– Через два? – настаивала Вера.
– Через два с половиной, – спокойно ответил Федор и выключил трубку.
Наташа вдруг разволновалась и сказала, что ей надо выйти на минуту. Федор взял ее за руки и уверенно сказал: “Я тебя не отпущу”. Он сделал знак официанту, и тот представил ему счет. Он расплатился и, показав Наташе ключи от номера, потрепал ее по щеке. Наташа делала вид, что не понимает, что будет дальше, и, когда они оказались перед дверью номера, неожиданно и как бы не к месту заявила:
– Федор! Я тебя узнала. Не знаю, почему не захотела сразу тебе сказать, что нет возврата к прошлому, что я другая, проживающая свою, тебе не понятную, но меня устраивающую жизнь. И то, что тебе первое пришло в голову, это правда. Да, я та женщина, которую можно назвать путаной, женщиной по вызову, и я не хотела сразу тебя разочаровывать.
Федор пристально посмотрел на нее, и вдруг ему показалось, что перед ним Шура. И неожиданно он понял, что не хочет этой женщины, чужой женщины, перед ним стоящей, и досада и разочарование комком подступили к горлу. Он еле сдержался, чтобы не ударить Наташу, повернулся и пошел к выходу, оставив хозяину ключи. Он много выпил, но, ничего не опасаясь, сел за руль и возвратился в город на бешеной скорости.
Когда он вернулся домой, неожиданно вспомнил, что ему звонила Вера, и он набрал ее номер. Голос Веры рядом в эту минуту показался таким желанным, что он, недолго думая, сказал:
– Знаешь, я ведь в прошлый раз не шутил, когда говорил о том, что…– И он на секунду задумался, чтобы подобрать подходящее слово, но не мог вспомнить, что он говорил ей в прошлый раз. Вера ждала, и он непринужденно сказал: – Я к тебе приеду при первой возможности. Ты согласна?
Он не мог знать, что Вера не верила его словам, но была счастлива услышать любую ложь, которая ее обнадеживала. И она поверила.
– Хорошо, – ответила она. – Только ты меня предварительно предупреди. Я отвыкла от сюрпризов и не всегда к ним готова, – не сдавала позиции Вера, и Федору показалось, что его уверенность куда-то уходит.
Так мы друг другом управляем, сами иногда не задумываемся и не ожидаем слов, которые из нас выходят. На этой, казалось, неопределенности разговор их прекратился, и каждый погрузился в свои теперешние эмоции: Федор переживал то, что ему сообщила о себе Наташа, а Вера была счастлива от близко услышанного голоса человека, которого не переставала любить.
