Татьяна Павловна Гутиеррес
Лето перемен
Глава пятнадцатая
Рива
После ужина я набираю номер Насти, но она не берет трубку. Мне не терпится вылить на нее все новости. Она с ума сойдет, когда услышит все это. Но тут я вспоминаю, что в ее жизни тоже много чего происходит. И я должна знать все, потому что на мне висит ответственность за то вранье, которое я уже успела выдать моей маме и бабуле.
Через несколько минут снова набираю ее номер. На экране высвечивается ее фотография в черных очках и соломинкой во рту. Я сейчас готова отдать все свои накопления лишь бы она оказалась рядом со мной.
– Але, – наконец отвечает знакомый голос.
– Насть, ты где?
На заднем фоне слышатся голоса и громкая музыка.
– В баре. Саша выступает сегодня, а я сижу и пускаю на него слюни и посасываю коктейль, одновременно отгоняя стаи поклонниц. Они с ума сходят по нему, представляешь? Я здесь, перед ним, он меня даже поцеловал в перерыве, а они чуть не закидывают его трусиками!
Подруга возмущается, но в голосе полным-полно гордости за своего парня. Я и забыла уже, насколько у нее с ним серьезно.
– Я должна знать, что говорить твоей маме, если она позвонит, – я пытаюсь перекричать гул в телефоне.
– Все в порядке. Она не станет звонить. Они с отцом уехали на неделю. Так что я…Живу у него.
– Что?
– Да, мы живем вместе, Рива. Ты не представляешь, как это – быть на седьмом небе от счастья! – По-моему меня тошнит. Она, что? Читает женский роман из библиотеки моей бабушки? – Мы занимается любовью каждый день, и это чертовски круто!
– О, боже…ты осторожнее. Он взрослый парень.
– Рива, какая же ты зануда!
Да что же такое сегодня со всеми?
Чтобы доказать обратное, в двух словах описываю события последних дней, но Настя слушает меня в пол-уха. Конечно, все что происходит у меня – детский сад по сравнению с ее взрослой жизнью.
Мне хотелось бы, чтобы наш разговор был более душевный, и дружеский. Хотелось бы обсмаковать все детали с ней, но я понимаю, что она в баре, и там шумно. К тому же ее любимый начал петь песню, посвященную ей. Так что я прощаюсь и прошу перезвонить, как только она вспомнит о моем существовании.
Ну и ладно, оставлю сегодняшний день самой себе. Я сладко улыбаюсь. Лето еще не началось, а у меня уже событий на целый дневник.
Утром я понимаю, что никак, ну просто никак не могу пойти на занятие по серфингу. Болит все и даже больше. Ноги не держат меня, и при каждой попытке передвижения подгибаются в коленях. Я наворачиваю огромную тарелку каши с клубникой. Мне плевать. Я люблю вкусную еду, тем более что с моей фигурой я могу себе это позволить. Я даже всерьез подумываю над тем, чтобы сачкануть сегодня, но мысль о том, что Антон спросит меня как прошло занятие, заставляет взять себя в руки.
Что я ему отвечу? Что не пошла, потому что вчера пробежала сто метров и у меня отвалились все конечности? Мое тело не может быть таким слабым. И я тяжело вздыхаю. Непросто быть тем, кем ты не являешься.
– Давай сразу на цирковую конструкцию, – Памела кивает в сторону ненавистной балансировочной фигни.
– Мммм. Мы это каждый раз будем делать?
– Конечно. Пока ты на ней стоять не сможешь, я тебя на доску не поставлю.
– Скорее закончатся мои оплаченные уроки.
– Да ладно, все не так сложно.
Пам бросает беглый взгляд на меня, и ей самой трудно поверить в правдивость своих слов.
– Как прошел скейт? Я слышала у тебя неплохо вышло для первого раза.
Улыбка помимо моей воли расплывается на моем лице.
– О да, Раф очень здорово учит.
Пам фэркает, и я силюсь понять, что вызывает такую реакцию.
– Раф, значит? Ты так его зовешь?
– А ты как его зовешь?
– Я, как раз, так и зову.
Каламбур какой-то. За нашим странным разговором я не замечаю, как балансирую на доске. И только когда фурия легонько толкает меня, я теряю равновесие.
– Зачем это?
– Надо всегда следить за сменой обстановки. И держать баланс при любых условиях.
– Ладно, – недоверчиво бормочу я.
Мне кажется, или она меня недолюбливает? Мимо проходит Раф – как и в прошлый раз, он здесь в то же самое время. И когда он мне подмигивает, я совершенно теряю концентрацию.
Нет, серьезно? Как я могу держать баланс, когда такие парни, как он, сшибают с ног?
Поравнявшись с Пам, он легонько щипает ее за идеальную попу, но при этом улыбается мне. Что это, черт возьми, значит?
Пам тут же отправляет меня в бассейн, и я не слышу их разговора. Но плюс в том, что и она-то на меня не смотрит, а поэтому можно не пыхтеть, а поплавать в свое удовольствие.
– Эй, красотка, это что? Брас? Или кроль?
Мммм. Я стону, опустив голову под воду. Как же я это все ненавижу! Зачем только папа придумал такую пытку для меня?
Вытащив голову из хлорированной воды, я замечаю, что Раф раздевается. Он стягивает с себя фирменную футболку, и остается в борд-шортах.
Я чуть не пищу от восторга. Его тело выглядит словно его только что фотали на рекламу нижнего белья для мужчин. Он шире в плечах и мускулистее Антона. И по сравнению с ним, выглядит как…Мужчина. А не мальчик. Хотя, Антон тоже далек от этого определения.
– Чего застряли? Дыхание перехватило? – Ядовитое замечание вылетает из уст Памелы, но решаю, что самым правильным будет сделать вид, что в бассейне слишком шумно, и я ничего не расслышала.
Раф прыгает в воду с бортика, и доплывает до меня в наносекунду.
– Ухты! – не могу не восхититься я.
Вода намочила его ресницы, и от этого его глаза стали еще ярче. Почти эталонного синего цвета вечернего неба. Возможно, дело в том, что растрепанные кудри выгоревших прядей сейчас не отвлекают моего внимания.
Вдруг я понимаю, что не слышу Рафа, а таращусь тупым взглядом на него. На его лице вдруг возникает усмешка, и я уже готова провалиться сквозь дно гребаного бассейна.
А я-то думала мои мучения закончились с последним звонком в школе. Ага. Я мысленно издаю стон: то ли от горячего парня рядом, то ли от необходимости еще полчаса прочесывать бассейн.
Раф аккуратно берет мою руку в свою и пытается что-то мне объяснить. Я силюсь понять, но моим мыслям сейчас тяжело придать нужный вектор.
«Так, Рива, сосредоточься!» – ругаю себя.
– Вот так? – проплываю пару метров, усердно крутя руками, словно мельница.
– Почти, – улыбается Раф.
Боже, я сейчас на дно уйду от того, что он рядом со мной. Парень до неприличия хорош собой.
– Смотри, у тебя рука прямая, когда заходит в воду, а она должна быть согнута. Вот так.
Раф берет мою руку в свою, и я чувствую, как напрягаются все мои мышцы.
– Расслабься. Это просто.
Угу, просто. Но все же усилием воли я расслабляю руку. Мне кажется, или она дрожит от его прикосновения?
– Похоже, ты замерзла…Давай выйдем, и я тебе покажу, как правильно совмещать движения и дыхание?
Я киваю. Потому что не могу вымолвить ни слова. Раф пропускает меня вперед, и я представляю, как он таращится на мою задницу, когда я с грацией пьяного носорога вытаскиваюсь из бассейна по лестнице. Не могу не оглянуться и не убедиться в том, что он именно это и делает. Да, так и есть. Мне совсем не холодно, мне очень даже жарко. Не может быть, чтобы такой парень как Раф заинтересовался мной. Я не Пам. И грудь у меня средненького размера. И глаза огромные, как у кота из Шрека. Мне кажется, из-за них мое лицо всю жизнь будет иметь младенческий вид. И тело, хоть и худое, но совсем не спортивное. Не то, что у Пам. У нее ноги и руки рельефные, загорелые, особенно на фоне длинных белокурых волос. Даже мне хочется на нее смотреть.
Бросаю на нее взгляд, и замечаю раздражение в ее глазах.
– Ты же пришла сюда серфингом заниматься? Давай, пойдем, повеселимся!
Раф нахмурился.
– Что ты затеяла?
– Послушай, у тебя, что своего занятия нет?
Раф поднял руки вверх, и бросил на меня извиняющийся взгляд.
– Послушай, все что я хочу сказать – она не готова. Ты ее покалечишь.
– Что-то, мне кажется, я не настроена веселиться, – мямлю я.
– Да брось ты, Раф просто думает, что ты еще маленькая.
На этом мой герой резко разворачивается и уходит, и я замечаю, как победоносно вздернулся подбородок Пам.
– Идем, иначе скукота какая-то. Если бы ты хотела учиться плавать кролем, то пошла бы на курсы плавания.
– Аллилуйя! Именно это я и пыталась донести с первого занятия!
Мы переходим через душевую в другой бассейн. И у меня от удивления открывается рот. Один конец гигантского бассейна загнут вверх на добрых полтора этажа. И вода там бурлит как в адовом котле.
– Бери вон ту, маленькую доску. Цепляй ее к ноге. Будем кататься.
Пам берет себе такую же доску, ловко пристегивает велкроу к своей щиколотке, и с улыбкой на лице, призванной подбодрить меня, терпеливо ждет.
Мне кажется, мои ноги утратили способность передвигаться. Клянусь, их будто свинцом налили. В животе нарастает тревога.
«Я сейчас убьюсь, я сейчас убьюсь», – повторяю мантру в голове.
Однажды папа взял меня в аквапарк в Турции и заставил скатиться с Камикадзе. С тех пор я ненавижу водные горки, но по сравнению с тем, что я вижу и готова сделать сейчас, то было детской забавой.
Мимо меня проходит парень в Квиксильвере и с такой же доской. Он подкидывает ее и прыгает на ходу. Потоки воды уносят бедолагу, и только встав на цыпочки, я убеждаюсь, что паренек жив и доволен.
Я неуверенно поворачиваю голову на Пам.
– Не заставляй меня это делать, – молю ее.
– Не, мы пока стоя не будем. Мы покатаемся как детки. Это просто, чтобы тебе не было страшно потом вставать на нее.
– Ложись на доску, как будто собралась грести, – говорит она и плюхается животом на свою.
Я послушно выполняю, хотя уже все мои конечности мне отказывают. Я отчаянно цепляюсь пальцами ног за край, чтобы меня раньше Пам не унесло в пучину.
– Давай пока просто съедем, а потом я научу тебя подниматься на доску.
Если я пережила пение перед Антоном, то переживу и это.
Это я попискиваю?
– Вам придется доливать бассейн, большая его часть оказалась во мне, – произношу эти слова, задыхаясь от смеха. – Это было очень круто!
– В следующий раз закрывай рот, – Пам, похоже, довольна. Она улыбается.
Да и я тоже. Это было неожиданно весело.
Остаток занятия я прошу Пам просто дать мне привыкнуть к доске, и катаюсь, как ребенок. А когда выхожу на парковку, через которую надо прошлепать по направлению к автобусу, замечаю Рафа, прислонившегося к спортивной машине красного цвета. Крыша у авто откинута, отчего я решаю, что он собрался уезжать. Он мне машет рукой, на что я отвечаю таким же жестом.
– Я тебя жду.
Мои и без того круглые глаза становятся еще круглее.
– Это зачем?
– Хочу искупить свою вину, что бросил тебя на произвол судьбы, а вернее, Пам, и отвести домой.
– Да я на автобусе доеду, мне не удобно как-то.
– Давай, прыгай.
Я раздумываю с полсекунды и все же усаживаюсь на пассажирское сиденье. Вопреки расхожему мнению, что кабриолет – это круто, замечаю, что кожаное сиденье без крыши нагрелось до сотни градусов по Цельсию, и прожигает мой зад даже через плотную джинсу. И как только автомобиль трогается и выезжает на трассу, набирая скорость, в лицо начинает дуть ветер. К тому же я не слышу ни слова из того, что говорит Раф. Хотя, часть меня радуется, что поддерживать разговор физически трудно.
А еще я украдкой бросаю взгляд на сильные руки, крепко сжимающие руль. На тыльной стороне руки витиеватым шрифтом набита тату. Хочу спросить, что именно написано, но никак не решаюсь. Вдруг это слишком личное? Я иногда впадаю в ступор от простых вещей. Словно мне пленкой рот кто заклеивает.
– Было очень круто – кататься на досках, – перекрикивая ветер и пересиливая себя, нарушаю тишину.
Раф улыбается, и на его щеке вырисовывается очень милая ямочка.
– Это затягивает. Как только ты возьмешь волну, считай, она тебя навсегда к себе привяжет.
– Ого, и давно ты катаешься?
– Лет с пятнадцати. Но все же скейт люблю больше. С ним проще. Взял в руки и пошел. Никаких тебе гидрокостюмов, тасканий доски, заплывов и ожиданий волны. Тем более, в Черном море покататься не выходит. Нет волны. А на скейт встал и поехал.
– Вот здесь надо повернуть на Яна Фабрициуса.
Раф кивает, и включает поворотник. И я замечаю, что уже достаточно комфортно чувствую себя в его компании. Дальше наш разговор в основном состоит из повернуть здесь, аккуратнее там, так как дороги в Сочи – это бесплатные аттракционы. Особенно страшны поездки по узким улочкам на нагруженных автобусах. Они несутся, втискиваясь в повороты, созданные не для их габаритов, мотая пассажиров по всему салону. Если же в автобусе открыты окна, то от них стоит держаться как можно дальше, насколько позволят потные тела отдыхающих на море. В особо узких местах в эти окна начинают хлестать ветки. И сейчас я рада, что мне удалось прокатиться с ветерком. И без веток.
У подъезда к нашему участку Раф глушит мотор и поворачивается ко мне. Его глаза внимательно смотрят на меня, и внутри меня все переворачивается. Так на меня еще никто никогда не смотрел. Это взгляд мужчины. Проникновенный взгляд. Мне безумно хочется провести рукой по его щеке, покрытой едва заметной щетиной. Интересно, как это? Целовать мужчину?
С Антоном мне все равно ничего не светит. Я мысленно ругаю себя за то, что сейчас думаю о нем. Антон считает меня ненормальной, годной только для того, чтобы развлекать его, словно клоун. Да и потом он ясно выразился – девушка для него сейчас помеха. А вот друг бы мне здесь не помешал.
Я нервно облизываю губы, и это не ускользает от взгляда Рафа. Я хочу романтических приключений. Я до боли в животе хочу нежности.
– Я…пойду?
– Нет, – отвечает он мне слегка хрипловатым голосом, и берет за руку, потихоньку притягивая к себе.
– Рива? Рива, ты уже вернулась?
– Черт, – ругаюсь себе под нос, и слышу глухой вздох негодования Рафа.
– Я…Я иду, – кричу я.
Как же мне хочется остаться! Но момент разрушен. И если я поцелую парня на глазах у бабули, то с чердака нашего дома раздастся пулеметная дробь. Так что ради здоровья и благополучия всех присутствующих, я медленно удаляюсь, шепотом поблагодарив Рафа за поездку, и мысленно – папу за курсы серфинга.
Глава шестнадцатая
Антон
Утренней пробежки оказывается недостаточно. Обычно я бегаю минимум пять километров по шесть минут на километр. Но я уже пробежал пять, и не чувствую себя уставшим. Голос в наушниках призывает меня не останавливаться, и поднажать. А я лишь ухмыляюсь. Наверное, не мой уровень. Я останавливаюсь, и меняю настройки в своем фитнес радио, в котором на песни накладываются подбадривающие голоса тренеров. Ну, мол, быстрее, ты это можешь, еще две минутки, или наоборот, давай сбавим обороты и на тридцать секунд сменим бег на ходьбу. Еще километр, и можно обойтись без заплыва – решаю я. Конечно, я сачкую. Не настроен я сегодня лезть в воду, расталкивая отдыхающих дам пенсионного возраста. Мне нужен мой бассейн.
Невольно вспоминаю недавнюю пробежку и усмехаюсь. Тренировкой ходьбу, конечно, назвать нельзя. Но мне было чертовски весело наблюдать, как несчастные триста метров выжали из Ривы последние соки. Завтра непременно зайду за ней. И пусть тренировка пропадет, зато я весело проведу время.
Прошлой осенью я иногда бегал с Лаурой. Девчонка с мотором. С ней мы на одной волне. Бегаем в ногу, и подолгу. Я осаживаю себя – «бегали». Может, наш разрыв тронул меня чуть больше, чем мне хочется думать? Она обладает эталонной красотой. Хоть и не очень высокая, но с идеальными формами, черными глазами миндалевидной формы и очень соблазнительными губами. Совершенная противоположность Ривы. Ее пальцы всегда с маникюром, у Ривы же измазаны какой-то краской, или что это было – гудрон? Что она с ним только делала? Каждая мышца Лауры – это результат многочасовых занятий в дорогом фитнес клубе, где уже в прошлом году она стала тренером. Молодец, малышка. Рива же чуть не умерла от физического усилия. А еще при всей красоте Лауры я никогда не видел ее без безупречного макияжа. Она следит за собой, и знает себе цену. Да и в общем, Лаура – вполне себе взрослая женщина, а моя новая знакомая – совсем еще девчонка, хотя, разница у них не больше пары лет. Рива только и делает, что смеется над собой. Довольно-таки забавно, надо признать.
Почему я вдруг сравниваю их? С одной я расстался в мыслях еще в конце января, когда отец, обезумев от моей неуправляемости и моего неуважения к дедам, как щенка за шкирку вернул меня в Москву. А я сразу знал, что эксперимент с проживанием в Сочи провалится. С другой я даже представить не могу себя рядом. Она как из параллельного мира. Она не похожа на девушек, с которыми я встречаюсь. Да и в общем, не в моем вкусе. Я бы отнес ее к категории домашних девочек, во всем слушающихся старших и посещающих церковь по воскресеньям. А мне нравятся девочки – бунтарки.
Я запинаюсь о камень, и почти падаю на проходящую мимо блондинку с длиннющими распущенными волосами. Красотка лениво идет с пляжа, видимо, южное солнце ее порядком припекло. На ней джинсовые шортики, хотя по форме они скорее трусики. И укороченный топ, с милым рисунком Микки Мауса. Она поворачивается и впивается взглядом в мое лицо.
– Прости, пожалуйста, я запнулся. Хотя, если бы я тебя сразу заметил, то специально пал бы к твоим ногам.
Я нацепляю на себя наглую ухмылку, которая, как ни странно, помогает клеить таких вот фей.
– Ничего страшного. – Блондинка улыбается, и поднимает мой телефон, попутно подметая волосами грунтовую дорогу. – Вот, кажется, цел.
– Это отличные новости, – произношу я своим дурацким заигрывающим голосом. – Ты не хочешь выпить кофе? Или чай? Или что ты там любишь пить? Я угощаю в счет своего спасения.
– С удовольствием. Только мне через три часа на самолет.
Идеально. То, что надо! Развлечемся, и забудем.
– Значит, у меня есть три часа, чтобы убедить тебя остаться здесь.
Девчонка смеется, и на моем лице расползается самодовольная улыбка.
Вот что мне сейчас надо – заняться сексом с этой красоткой. И не думать ни об Арсене, ни о Лауре. Ни тем более о Риве.
Я, конечно, понимаю, я исчез на полгода. Приехал, и подавай мне любовь. Твою ж мать! Но она могла бы не морочить мне голову все это время! Ведь я ей звонил… почти каждую неделю. Я даже был бы не против их отношений, все равно я в полутора тысячах километров от нее. Мне просто нужен был близкий человек, чтобы иногда разговаривать по телефону. А они все это время…Да, черт с ними.
– Прости, я весь мокрый, после пробежки. Придется сесть где-то на улице, или если хочешь, пойдем к тебе?
Девчонка – полнейшая амеба. Это, пожалуй, самый скучный секс, что у меня был в жизни. Черт, я даже не запомнил ее имени, хотя уверен, что она его называла. Что-то простое, типа Маша…или Лена?
Она по-хозяйски держит меня под руку, пока я качу ее невероятно объемный розовый чемодан в сторону автобуса. Ненавижу, когда меня касаются. Будто час, проведенный в постели, дает ей право клеймить меня.
– Ты долго здесь была?
– Почти неделю.
– Ого, я потерял столько дней с тобой! – Я стараюсь показаться не совсем законченным уродом, которым на деле являюсь. Девчонка не виновата, что я использовал ее. Пусть думает, что это любовь и романтика. Главное – я ее больше не увижу.
Посадив на автобус до аэропорта, я целую ее в губы, хотя мне этого совсем не хочется, и мило машу на прощание.
Фух, слава Богу.
Меня начинает подташнивать от себя самого. Я знаю, так нельзя. Но я не могу себя изменить по щелчку пальцев. Я лениво возвращаюсь домой, и даже не зайдя в калитку, прохожу мимо. Ноги сами ведут меня к дому Ривы. Я хочу, чтобы она рассмешила меня, чтобы рассказала что-то милое, чтобы я снова почувствовал, что мир полон красок. Я хочу вычеркнуть события последних трех часов моей жизни. Я даже придумал предлог – пригласить Риву на завтрашнюю пробежку.
Мысли так занимают меня, что я не сразу замечаю крутую тачку, припаркованную у обшарпанного забора дедов Ривы.
Вот она сама. Мои губы расползаются в улыбке. Девчонка понятия не имеет, что хороша собой. Я мысленно раздеваю ее и любуюсь своей фантазией. Боже, как же она уродует себя этой жуткой одеждой! Прямые джинсы без намека на гендерную принадлежность и – поверить не могу – мужская футболка, размера на три превышающая ее XS. Вдруг мне приходит в голову сумасшедшая мысль – может, ей вовсе не нравятся мальчики? Моя магия на нее точно не работает. Я усмехаюсь своим мыслям – я все же самоуверенный нахальный кретин! Но тут замечаю, что она держит за руку какого-то качка. Парень охрененно хорош собой. Он похож на Рикки Мартина, только со светлыми кудрявыми волосами. Не то, чтобы мне сильно нравился Рикки. Его песни слишком слащавые. Но, выглядит он достойно.
Парень не спускает глаз с Ривы, он притягивает ее и, похоже, хочет поцеловать. У меня внутри растет негодование. Черт возьми, откуда он взялся? Да он не может быть в ее вкусе! Она слишком интересная для такого!
Я знаю, что это все не так. Парень хорош. И Рива это тоже знает. И мне без разницы. Совершенно все равно. Или нет? Мне хочется, чтобы у нее был кто-то достойный ее. Не пустышка в красивой обертке. Хотя, откуда мне знать, может, это сексуальный Эйнштейн?
Я намерен помешать этому поцелую и делаю шаг вперед, но тут нежданно приходит спасение со стороны – бабуля Ривы. Я ее уже люблю за это. Она появляется из грядки, словно из засады, и что-то говорит ей. У меня такое ощущение, что бабулю я уже где-то видел. Но никак не могу приложить ума – где. С другой стороны, Сочи – это большая деревня. Тут все друг друга где-то видели. Вдруг у меня пропадает желание звать Риву. Она сейчас под впечатлением от Кена в кабриолете. Так что я здесь не ко двору.
Я разворачиваюсь и незаметно удаляюсь. Завтра приду без приглашения. Здесь все так делают.
Но на следующий день я не прихожу. Как и в течение всей следующей недели. Я забиваю на все: на спорт, на друзей, даже на предложение сходить в клуб. Вместо этого я пытаюсь добить песню, которая родилась у меня в голове в тот день, когда я увидел Риву у сраного кабриолета. Что-то перевернулось во мне. В голове стали складываться слова о простой девушке, мечтающей о любви, но путающей ее с простым влечением. Но все же я никак не мог поймать мелодию за хвост. Она выходила какая-то слабая, недожатая, постоянно ускользала от меня. Пока, наконец, не вскочил посреди прошлой ночи и не записал сходу всю лирику.
