Татьяна Белова
Последний тигр. Крест болотного царя
– Что здесь был их источник и больше его нет.
Растерянность и непонимание на тупом лице Гуса подтверждало догадку Ориса, тот искал воду и не находил.
– Алтарь, – сказала Симона и ткнула Гуса рогатиной в спину. – Где камень стоит?
Бездарь обернулся на неё, и Орис не смог сдержать порыва, проскользнул вперёд и загородил Симону собой.
– Алтарь, – повторил Орис.
Гус стукнул себя по голове и указал рукой вверх. Орис и Симона одновременно подняли головы.
Алтарь был на дереве, частично он врос в изогнутый ствол чёрной Лихеи, чья плотная крона за время обхватила его со всех сторон как шапочка.
То, что это именно алтарь сомнений не было, небесный камень, из которого их делали древние, ни с чем нельзя было перепутать. Гладкий, как стекло, и невероятно прочный материал, секрет обработки которого ныне был потерян. Люди могли лишь смотреть на исключительное творение рук древних мастеров.
– Вот оно как, – сказала графиня, и голос её дрогнул, Симона сглотнула и схватила Ориса за руку. Он почувствовал, как в ней громко забилась кровь, и у него аж мурашки побежали. – Вы это видите, грамард? Они падают с небес. Этот может быть даже еще целый. Тут до него охотники за наживой бы не добрались, если только священники. Надо подняться наверх, сможете? – Симона повернула к Орису лицо, и тот задрожал. Сейчас он был готов на всё, даже в лаву прыгнуть, если бы она приказала. Ну что это еще, если не магия?
– Вы меня зачаровали? – тряхнув головой, спросил грамард и попытался вырвать руку, но Симона держала крепко.
– Лезь наверх, – приказала она. – Доберись до алтаря.
На тон её голоса первым среагировал Гус, он весь затрясся и кинулся куда-то в кусты, откуда вылез мокрый, но с лестницей, по краям её были крюки, чтобы зацепиться за корни и почву. Такие обычно клали между травяных бережков, пока столбы и колья опорные в дно вбивали. Он прислонил лестницу к дереву и подергал, держится ли.
– Назад, – скомандовала графиня, и бездарь отшатнулся. Она подтащила Ориса к лестнице и указала на алтарь. – Лезь, там на истинной Речи написано, как его открыть. Загляни внутрь, но ничего не трогай.
В голове грамарда билась мысль не к месту и времени, что учёные мэтры, лишённые благочестивого страха перед карой Создателя, могут стать еще более страшной силой, чем Святой престол с его интригами и ложью.
А когда уже поднимался по качающейся лестнице, подумал о другом. Как графиня его околдовала? Что-то подсыпала? Когда успела? И значит ли это, что не выйдет он живым-то из этих Топей? Он ведь теперь свидетель, а свидетели Симоне точно не нужны, особенно если она найдет здесь то, что ищет.
Орис добрался до алтаря и выдохнул, руки дрожали, внутри горело как от углей, а по лицу стекал пот. Он вытер руки о штаны и коснулся гладкого черного камня. Тот сразу же ответил, на теле алтаря закружились пятна, словно Орис слишком долго смотрел на Солнце. Надписи на эссале, истинной Речи, он увидел не сразу, пришлось сначала продраться сквозь переплетение ветвей и подушку мха.
Алтарь был огромный, обхватить его руками у Ориса не получилось бы, а вот то, что было входом, наоборот оказалось маленьким. Круглым как нора. Не надо было быть грамардом, чтобы понять, что он уже был вскрыт ранее. Текст частично стёрся, но кое-где сохранились отдельные слова. А еще были нарисованы стрелки, указывающие направление, Орис нашёл символ входа – черточку в круге – нажал и попытался провернуть, к его удивлению дверь поддалась, что-то щелкнуло, и из дыры внутри дохнуло тухлятиной и плотным духом, вполне человеческим. Пот, кровь, моча. Орис покачнулся на лестнице и глянул вниз, графиня смотрела на него в немом ожидании и выглядела очень напряженной. За её спиной покачиваясь, как болванчик, стоял Гус.
Орис потянулся было залезть внутрь, как графиня вдруг крикнула:
– Вниз, – это был приказ, ослушаться которого он не мог. – Спускайся! Я сама посмотрю.
И Орис спустился.
– Стоять тут, – добавила графиня, отцепила пояс и закинула его на плечо Ориса. Тяжелый был поясок. Сама она взялась за перекладины хрупкой лестницы и осторожно, будто пробуя холодную воду, поставила ногу на нижнюю перекладину. От желания её защитить и уберечь в горле защипало.
– На месте стоять, я сказала, – повторила свой приказ Симона, будто знала, что он сейчас чувствует. – Если надо будет, позову.
Графиня поднялась по тонким жердям ступеней до самого алтаря, но внутрь не полезла, заглянула, поморщилась и выругалась, да так, что бурая листва Лихеи, казалось, порозовела. Очевидно, что там не было страстно желаемого ею предмета. Разгорячённая и неудовлетворённая графиня спустилась, долго надевала пояс и поправляла одежду, видимо приводила мысли в порядок. Нужно было решить, что делать дальше.
– Знаешь, где живёт мастер-чучельник, – обратилась Симона к Гусу. – Провести сможешь?
Тот радостно закивал головой, он был счастлив услужить. Зенки таращил и лыбился. Симона улыбнулась и потрепала лопаря по щеке, как карапуза в пелёнках. Орис испытал мучительный приступ ревности, хотелось схватить бездаря и бить, пока у того вся сущность его нелепая из ушей не полезет. Следом пришёл ужас от осознания, какой властью обладает над ним эта женщина. Прикажи она ему сейчас убить кого-то, он бы не задумываясь это сделал, только бы заслужить её похвалу.
– Вперёд, – скомандовала графиня Гусу, а потом повернулась к Орису и холодно сказала: – А ты коней не забудь. И под ноги смотри. Нам еще обратно возвращаться.
От её холодной ярости у Ориса внутри все кишки заледенели, словно он снег посреди зимы ел. Странные чувства толпились в нём, непонятно откуда взявшись, как бездари в трактире, и все чего-то от него требовали. Услужить. Порадовать. Защитить. Её и только её. Графиня была раза в два старше Ориса, невысокая, плотно сбитая, вокруг глаз уже собрались морщины, проступили складки вокруг рта, но Орис смотрел на неё как на звезду, будто она источала из себя силу живительную и свет, теплее солнца. И так все эти мысли разогревали его нутро, что пока они шли до дома мастера Петельги, Орис и думать забыл, что есть там какие-то еще люди, церковь, братство. Были лишь эти Топи вокруг и она, идущая впереди него. Каждый раз, когда Симона поворачивала голову, чтобы поправить выбившуюся из-под шапочки прядь волос, он всем телом вздрагивал от возбуждения.
Дошли быстро, Гус торопился услужить, разевая рот гокал и кланялся, он-то всяких высоких чувств отродясь не знал, только что пресмыкаться и умел. Мысли эти гаденькие, как темные круги на прозрачной воде, расходились внутри Орисовой головы, но ничего-то он с ними поделать не мог.
Из-за зарослей ивняка виднелся холм насыпной и дом с крышей. Крыша была непривычная, аж до самой земли доставала, а по краям, где пустота образовалась, дрова лежали. Вокруг двора забор стоял. Камыш да тростник, замазанные глиной.
Гус ломанулся без всякого страха в ворота, но графиня свистнула, будто коня подзывая, и он тут же остановился, как столб вкопанный.
Орис задумался, почему свист не подействовал на него? Чем, если ни голосом, она подавляет их волю?
– Иди ты, – скомандовала Симона и махнула рукой. Ноги сами понесли грамарда к воротам, без тени сомнения вели они его к смерти. – Обыщи дом, слепого не тронь, он нужен мне живой.
Орис попытался было сложить знак осо или кейрун, но пальцы не повиновались мыслям, простенькие совсем менты рассыпались, шёл грамард на чужой двор без защиты. Даже топора с собой не взял, потому что она ему не велела.
Двор был вычищен, дрова аккуратно сложены, ни стружки, ни щепы вокруг. Грядки ровненькие, загляденье. У лестницы клумба с цветами, белая. На высоком крыльце кресло и столик, а над всем этим уютом фонарь масляный качался. Был он стылый, пользовались им редко. Орис перескочил сразу несколько ступенек и заглянул в окошко, большое круглое, со стеклом. Такие Орис видел в монастырях, в богатых замках цо-гернов, да в столице. Дорогое удовольствие, так ещё поди такого мастера найди, кто технологию Древних применяет, а без неё такой прозрачности не добиться.
И для чего слепому-то, вся эта красота? Орис сделал вывод, что дом не мастера Петельги, а кого-то другого и, ничего не ожидая, дёрнул ручку. Дверь легко поддалась. На пороге замер в нерешительности, уж больно легко получается. Если же хозяина дома нет, то почему дверь не заперта? Он уже даже попятился, потому как чутье его прочь гнало, но властный голос графини не дал ему отступить.
– Чего топчешься? Боишься со слепым стариком не совладать? Входи, кому говорю!
И ядовитая насмешка подстегнула хлеще кнута.
Орис ворвался в дом, а для пущей убедительности с порога заорал не своим голосом. Если кто внутри был, то мог от неожиданности с толку сбиться, а грамарду было бы время оглядеться. Так он думал, а случилось иначе.
Дверь за ним с громким хлопком затворилась, и неведомая сила бросила его вперёд. Бросила, да так, что он аж до противной стороны долетел и лбом в низкий короб сундука врезался. Удар вышиб из него дух, и из глаз полетели искры. Орис подтянул колени к груди, и схватился со стоном за голову. Когда именно пол ушёл из-под него, он понять не успел, потому что снаружи донесся вой Гуса и крик графини, и это заняло все его мысли. А потом мыслей просто не стало.
