Татьяна Белова
Последний тигр. Крест болотного царя
Глядя на то, как сур в растерянности ищет слова для ответа, Орис улыбался. Мэтр волшебник, к удивлению Ориса, тоже прятал улыбку в ямочке за щекой. Графиня же без всякого стеснения и страха продолжала неудобную тему:
– Одержимость достаточно частое явление среди монахов и священников, как и отклонения в работе ума. Замечено, что долгая молитва способна вызвать приступ Вирги, а после проблемы с памятью. Об этом писал еще апостол Антоний Гаэльский в своей Красной книге, за четыре столетия до Знамения.
– Вы, дорогая моя графиня, позабыли как далеко мы от столицы, – улыбнулся волшебник. – В этих лесах ваши слова могут расценить как кощунство или хуже того, принять за ересь. Просвещение не такое скорое, как огонь; чтобы укорениться, ему нужно время.
– Я не стал бы делать поспешные выводы, – наконец нашёлся с ответом Кастор. – За твёрдым знанием всегда стоит долгое наблюдение. Вот доберемся до места, а там поглядим, что за человек этой мастер Петельга. Сплетни же просвещению скорее помеха, нежели опора.
– А вы что думаете, грамард? – спросил его волшебник.
– Ох, мэтр, думаю, что у моего коня подковы уже никуда не годятся, а у меня в животе урчит, – ответил Орис. – Будет ли в той деревушке хороший кузнец и добротная кухарка?
Графиня звонко рассмеялась:
– А ежели не будет, сочтете это дурным предзнаменованием?
—Да что та вышка, на лбу шишка, – загудел мастер-гончар, был он огромен как медведь и волосат. —Я же сам того слепыря у алтаря видел, в трёх косых от него в кустах сидел, пока он молитву читал, аж испариной весь покрылся, да царицыной пыльцой. Сижу и думаю, сейчас призовет он нечистого с того берега, так хана за мной и придёт. Три часа тёрся он возле того алтаря, все то себя за причиндалы трогал, то камушек наглаживал. Тьфу!
– Меньше б ты на его причиндалы глядел, быстрее б домой вернулся, – сказал Марич Клёст, мастер-бригадир. – А так-то выходит, что был он аж за верстовым столбом, когда звонарь-то упал, ну и как его теперь винить?
Был Марич человек не суеверный, для бездаря отличался трезвостью ума и благоразумием. Ходила под ним шайка знатных кашеедов, брат его, Петруш, косматый Гойда, сын его Гамель и жена Савилька. Пока до деревни Верхние Горбаши добирались, прибился к ним Звонарь Журба, тот все время на губной гармошке играл, а потом еще два непокрытых лба, два камыша-пара, рабочие Гус и Неман. Марич с братом никакой работой не гнушались, потому назвались бригадой и в таком виде по деревням поехали. Лето-то было в самом разгаре, а на берегу Малых Топей по утрам еще снег лежал. Из Горбашей чудом успели выбраться, прихватив Никласа с женой Марушкой. когда хворь бражим духом грянула, да по всем окрестностям костьми легла. Солнце мхи нагрело, болота как сковорода, над которой по утрам туман вставал, в голове от того тумана колокола бились, а в лёгких скрипело. Но до Приюта, деревянной церкви Святого Марка на Зеркальном озере, добралась бригада Клёста в целости. Усталые люди облегченно вздохнули и принялись себе камышом матрацы и подушки набивать. В Приюте они собирались переждать лето, здесь и лекарь был, мэтр Кассий, травник из Веленурга и священник, белый, старик Суфин Камаар из Килии и его подспорье, молодой послушник, желающий по возвращению посвятить свою жизнь Создателю, Маркас де Пальер из Северного Велькора. Был в церковном подворье и свой кузнец, невозмутимый мастер Пташка, да матерь Куфья, кухарка. Про старого, проклятого чучельника узнали они позже, когда из болот вода уходить начала, а потом и хворые мимо пошли, на тракт. Судя по звукам, что в ночи доносились, многие не добрались. За деревянным частоколом, да за алтарной Звездой белого священника, полагалось им выдохнуть и расслабиться, но не тут то было. На третью ночь Гамель пропал. Пошёл на правый берег угрей ловить и не вернулся, а на пятый с вышки Звонарь упал, да прямо на заточенные колья частокола. Были то явно происки Хатта и его нечистой силы. Кто б поверил, что такое быть могло при живом-то белом священнике. Потому, когда на старых, почерневших от воды и времени бревенчатых мостках показалась странная компания во главе с волшебником в синей мантии, люди были до того напуганы, что встречать вышли с топорами и баграми, а на церковной башне Маркас в панике звенел во все колокола. Сгладить ситуацию удалось благодаря белому цвету. Пока Кастор дрожащими руками доставал Звезду из-под нескольких слоёв рубах и мантии, Орис успел взмокнуть и ладонь о рукоять топора обжечь. Как слуге Создателя, осенённому бесконечной милостью Его, меч грамарду носить не полагалось, для защиты была у него лишь Речь Истинная, смекалка и природная осторожность, а топор он так, дров для костра нарубить. Как говаривал дед, капли росы – острей косы, росой он именовал слово истинное, изреченное. В апостольских павлах первых людей Матери и Отцы умывали росой, после чего немые обретали дар речи, а слепые снова могли видеть.
Колокола над Топями смолки, как только свет Звезды разлился над Зеркальным озером. Бригадир Марич Клёст снял шапку, низко поклонился и крикнул брату, распахнуть ворота пошире. Въезжали по одному, мостки были узкие и прогибались под тяжестью всадников. Все, кто был в силах и свободном праве, высыпали во двор, гостей встречать. А следом за гостями и мастер-гончар воротился из Топей, с глазами на лбу, мокрый и льняной, как будто жизнь его вот-вот покинет. При его медвежьей стати, упади он замертво, нести на погост пришлось бы вчетвером.
Любопытных разогнал появившийся старик в белом, местный священник, лицом он был тёмен, как торфяная вода, цвет кожи выдавал в нём килийца.
Кастор вышел вперёд, и братья, как по земле так и по цвету, приветствовали друг друга.
Орис спешился и хотел было помочь графини де Ро, но та отмахнулась и легко спрыгнула со своей белой кобылы. Волшебник же спускался тяжело, хоть и скрывал усталость за доброжелательной улыбкой и шёлковым платком, которым все время утирал уголки губ.
– Будьте нашими гостями, прошу, – сказал старик священник и высоким ступенями повёл их за собой в примыкающую к церкви трапезную.
Под низким потолком было темно, маленькие окна почти не пропускали свет, пахло дымом и черным маслом. По углам висели на металлических крюках лампы. Внутри, на лавке, уже сидели братья Клёст и мастер Никлас.
На белой скатерти лежал хлеб и ложки, стояли кружки и бутыль кваса. Вокруг стола хлопотала женщина в черной мизе до пят, обращались к ней не иначе как матушка Куфья, но была она с непокрытой головой, длинная черно-белая коса открыто спадала по спине.
Пока ждали горшок с мясом из печи, успели перезнакомиться и обменяться новостями. Марич рассказал про пропавшего Гойдова сына и упавшего Звонаря, а Никлас про слепыря, что молился в лесу.
Пока мужчины разговаривали, графиня попросила воды и полотенце, матушка Куфья увела её в закуток за печью, а Орис, наклонившись к Кастору шёпотом спросил:
– С каких пор матушки головы не покрывают?
– А чего ты взял, что она матушка? – также шёпотом ответил Кастор. Был он особо напряжён из-за килийского брата-священника. – В такой глуши каждый себе звание сам выбирает, проверять некому, но если быть верным уставу Обителя Святого Марка-бедняка, то отцы-отшельники жён обычно не берут, им от всего мирского отрешиться полагается, потому такие церкви и строят подальше, да повыше.
– Надо сходить к тому алтарю, где мастер Петельга молился, глянуть на него. Иные создания тоже алтари возводили, чуждые природе. Мэтр Гальвари называл их палеовистами.
– Ты меня хочешь послать? – удивился сур. – Уж не думаешь ли ты милсдарь грамард, что там может скрываться дух неизречённый?
– Мне показалось, милсдарь-писарь, что ты только и думаешь, как бы подальше от своего килийского брата оказаться, вот и нашёл тебе дорожку кривую, – усмехнулся Орис.
– Да сквозь Топи, – буркнул Кастор. – Чего еще от тебя ожидать.
– Мастер Никлас, – громко сказал Орис и встал, привлекая к себе взгляды присутствующих. – Не согласитесь ли вы проводить милсдаря Кастора к тому алтарю?
К зале наступила тишина. Кашлянул волшебник, да заскрипела скамья под тяжестью сомнений мастера Никласа, тот глянул на братьев Клёст, потом на волшебника, а последним на отца Суфина Камаара, будто прося, чтоб тот воспротивился воле грамарда, но священник наоборот закивал и взмахнул рукой в знак одобрения.
– И я тоже поеду, – сказал графиня де Ро, выходя из-за печи. – Не бойтесь мастер Никлас, палеовисты сами по себе не опасны. Доказано, что магии в них нет.
Волшебник громко закашлялся, Тайрус вскочил и забегал в поисках кипятка, чтобы заварить травы.
– Прошу меня извинить, графиня, – сказал мэтр Гайус, – что не могу отправиться с вами, мне стоит немного отдохнуть, после чего я бы хотел пообщаться с местным лекарем, обсудить хворь, которая свалилась на Топь. Чтобы понять её, нужно собрать как можно больше свидетельств.
– Все здесь будут всячески помогать вам, мэтр, – сказал отец Суфин, – После трапезы я отведу вас в ваши комнаты и позову Кассия, навестить вас. Милсдарь Кастор, милсдарь грамард, не откажитесь прежде поесть и отдохнуть, день уже закатился, в темноте по мосткам ходить опасно. Тот алтарь там уже не меньше ста лет, думаю, еще одна ночь ничего не изменит, а я буду уверен, что сделал все для вашей безопасности.
