Тамара Викторовна Дулёва
Я стану ею
– Подожди здесь, я скоро вернусь за тобой, и поедем к врачу. Клянусь, после этого ты сможешь идти куда угодно, и мы никогда не потревожим тебя.
Очередная ложь?
– Хорошо, – соглашаюсь, прикладывая все силы, чтобы звучать спокойно.
Сестра спускается по лестнице, и вскоре я, наблюдая из окна, замечаю, как она что-то объясняет своему спутнику. Проходит несколько минут, и он уезжает, а она тем временем кому-то звонит. Неужели матери? Меня охватывает беспокойство: в глубине души я надеялась, что мы покинем этот проклятый дом.
Тут же до меня доходит: я больше не заперта. Дверь открыта, и я могу убежать прямо сейчас! Но… Куда мне идти? Да и расскажи я кому свою правду, найдётся ли хоть один человек, кто поверит? Абсурд. В красноречии я не ровня известной блогерше. Никто не поймёт мою боль… Только вот история неизменна, а я преображаюсь. Вылезаю из кокона иллюзий, ведь мне не дождаться помощи извне. Пришла пора стать смелее и взять себя в руки.
Следуя за куклами, я рассматриваю коридоры этого дома. Длинные и просторные, но мне всё ещё тесно и душно. Несмотря на бежевые стены и высокие окна, ощущение простора и света не появляется. Как если бы я не покидала комнату на чердаке. Яркие масляные картины на стенах не задерживают мой взгляд, несмотря на внушительный масштаб. Я то и дело рассматриваю наряды кукол, ведущих меня, – теперь они отличаются от тех, что были прежде. Тёмные облегающие платья подчёркивают неестественность их строения.
Куклы замирают перед входом в кухню и подозрительно переглядываются. Пропускают вперёд, и я устраиваюсь за широким столиком. После непродолжительного обсуждения между собой они просят подойти к шкафчикам. Отныне слушаю все их команды, не пререкаясь и не задавая лишних вопросов. Мне и не хочется искать ответы. Мне страшно узнать то, что я не хочу слышать, а именно – правду, в самом неприглядном, грязном виде.
Не интересуюсь их мотивами и тогда, когда они просят меня спрятать заточенный нож. Не интересуюсь, зачем они достают одну из винных бутылок и почему сыплют что-то внутрь.
Я хочу быть свободной. И так случилось, что они знают, как получить желаемое. Усталость, которая давит на меня круглосуточно, вынуждает меня смириться с неизбежным. Смириться с необходимым. Я понимаю, что так быть не должно. Это неправильно. Но уже готова на всё, чтобы освободиться. На всё.
– Единственный способ освободиться от оков прошлого и настоящего – это смерть, – внезапно произносит одна из кукол. – Твоя или их. Выбирай.
Пусть будет так. В воспоминаниях из прошлого я тратила все силы и энергию на то, чтобы противостоять подобным импульсам. И к чему это привело?
Разве кто-то, кроме меня, в этой амбициозной семейке думал об укрощении внутренних демонов? Сомневаюсь. Иначе бы мы не оказались в таком положении. И, заперев меня здесь, они подписали приговор всем нам. Может, у нас и был шанс стать семьёй, но они упустили его. Теперь от прежней веры на воссоединение не осталось и следа. Да и я не хочу этого.
Воспоминание о произошедшем до заточения вспышкой проносится в моей гудящей голове. Чуть было не падаю от потрясения, благо куклы помогают мне удержаться на ногах.
Точно. Я пыталась восстановить нашу шаткую связь. Заявилась на день рождения матери с букетом лилий. Подвыпившая сестра не пустила меня на кухню, где мачеха, подпевая включённому музыкальному каналу, разрезала праздничный торт. Стоило Лилии заприметить меня на пороге, как она сразу же накинулась на меня и закричала:
– Зачем ты пришла?! Ты только позоришь нас! Без тебя нам легче и спокойнее.
Припомнила, как в течение всей школьной жизни над ней насмехались из-за родства со мной – шизофреничкой, разговаривающей с пустотой. Но я всегда чувствовала себя лишней в своей семье, и разве так удивительно, что пустота находит отклик в пустоте?
– Не ищи оправданий себе, ищи силы закончить начатое, – твердят мне куклы.
Киваю.
Не зря говорят: «Устами младенца глаголет истина». Да, пусть эти младенцы и сделаны из фарфора и пластмассы, но толк в человеческой природе знают. Их аргументы звучали разумно с самого начала, стоило сразу прислушаться. Но я держалась за призрачную надежду, не осознавая, что уже давно находилась на самом дне. Из-за трусости. Из-за жалости. Из-за надежды на воссоединение. Как бы ужасно семья не поступала со мной, я мирилась и не была в состоянии навредить им.
Смотрю, как поблёскивает нож в моих руках, и понимаю, что так продолжаться больше не может. Свобода уже близко. Либо я, либо они.
Лиля задерживается, не торопится возвращаться. Тогда я решаю приняться за готовку. Раньше этим занимался повар, но сегодня его нет. Как и нет садовника. Как и нет домработницы. Смеюсь, ведь, вопреки ожиданиям, отсутствие свидетелей не поможет им избежать проблем.
Периодически по привычке поглядываю в окно. После того как ушла сестра, дождь не прекращается. Но это хорошо. Размеренный стук капель успокаивает. И я наконец-то решаюсь расправиться с остатками надежды, не дающей мне вырваться.
Лилия приходит, когда уже смеркается. Вместо поясной сумки держит в руках увесистую. Сижу за столом и наблюдаю за её неуклюжими попытками не нервничать.
– Либо ты, либо они, – повторяет мне кукла с размазанным макияжем.
Смотрю на неё и холодно произношу:
– Знаю.
Замечая это, Лилия раздражённо цокает и быстрым шагом направляется к нам.
– Дорогая сестра, пожалуйста, не злись. Понимаю, моё общение с друзьями ненавистно тебе. Но разве ты не говорила, что наши пути разойдутся? Что мы больше не потревожим друг друга? Потерпи немного.
– Так быстро вспомнила, – ошарашенно подмечает она.
– Не будем об этом. Лучше присядь и составь мне компанию. – Указываю на место напротив меня, накрытое для ужина. Возле тарелки с салатом из овощей тухнут завянувшие лилии – те самые, что я принесла на праздник. Я обнаружила их в мусорном ведре под раковиной и решила, что они станут приятным дополнением к нашей трапезе. Всё-таки подарки не принято выбрасывать.
– Я не голодна.
– Но нам всё равно нужно поговорить. Разве не этого ты хочешь? Разговора по душам?
Она усмехается, но присаживается за стол, убирая сумку под него. Первым делом берёт в руки бокал вина, но я настоятельно прошу повременить с алкоголем. Она не слушает и делает первый глоток.
Неловкое молчание не по мне, задаю очередной вопрос:
– Слышала притчу о мальчике и волках?
– Всегда несёшь какой-то бред. Вот к чему этот странный вопрос? Не слышала о такой.
– Один мальчик стерёг овец и, будто заприметив волка, стал трубить об опасности. Когда взрослые прибежали на его зов, оказалось, что это всего лишь шутка. Мальчик ещё несколько раз пытался разыграть людей, но, когда на стадо действительно напали волки и он снова закричал о грозящей опасности, никто не обратил на него внимания. Никто не послушал. Волк понял, что бояться нечего, и расправился с целым стадом.
– И? Зачем рассказываешь мне это?
Одного бокала ей мало. Она подходит к кухонному столику и возвращается уже с бутылкой, в которой остаётся половина спиртного. Смотрит на меня, начинает пить прямо из горла.
– Посмотрите на неё – алкоголичка! Такая же, как и мамаша.
– Да уж, яблоко от яблони…
Лилия следит за моим взглядом и снова выходит из себя. Внезапно она резко придвигается ближе и смотрит на меня яростным, ненавистным взглядом. То ли алкоголь, то ли львиная доза снотворного в нём быстро мутит её разум, замечаю это по скорости её речи, когда она тянет:
– Психиичка. И что они говорят на этот раз?
– Ты правда хочешь знать? Боюсь, тебе не понравится то, что услышишь.
– Вот же! Никогда не говоришь. Но раз это наша последняя встреча, может, соизволишь сделать исключение? Разве я не заслуживаю знать? Учитывая то, как я настрадалась из-за тебя.
Я должна сказать правду. Пора сорвать маску, пока она окончательно не приросла к моему лицу. Давно нужно было сделать это.
С облегчением выдыхаю и признаюсь:
– Притча о мальчике и волках.
– Стоп! – хватаясь за голову, прерывает меня, как обрывала ранее все мои объяснения. – Снова ты несёшь бред и не отвечаешь мне! Просто невозможно разговаривать с такой…
Заключительная часть фразы тонет в оглушительном грохоте и звоне разбивающейся тарелки. Сестра быстро-быстро моргает от удивления, а я продолжаю. На этот раз я донесу свою мысль до конца. Её конца.
– Все вокруг только и твердили мне о том, насколько я ненормальна! Думаешь, это справедливо? Говорили, что из-за меня умерла мать… Хотя, чёрт возьми, это был её выбор!
– Если от всех исходит неприятный запах, то, возможно, его источником всё-таки являешься ты сама? Никогда не задумывалась об этом? Видела бы тебя мамаша со стороны, не пожалела бы, что ушла.