Тамара Викторовна Дулёва
Я стану ею
С момента моего пробуждения одни и те же вопросы по-прежнему преследуют меня: «Кто я? Что меня ждёт?» После того как я открыла глаза, быстро привыкла к жизни в обособленной от чужих взглядов комнате на чердаке. Хотя я осознаю, что мне не хватает знаний об этом мире, восполнить недостающие части головоломки пока невозможно.
Сначала мне даже нравилось проводить время в уединении: часами напролёт я лежала на кровати и читала потёртые книги, пытаясь понять, как устроены человеческие отношения. Завернувшись в одеяло, словно в кокон, я ощущала себя пусть и в иллюзорной, но безопасности. Когда я слышала, как барабанил по подоконнику ливень, а за окном гнул деревья сильный ветер, мне становилось легче справляться с гнетущим чувством одиночества.
Однако пару суток спустя что-то произошло. Почти уверена, что внутри меня поменялось нечто важное, но не понимаю, поддаётся ли оно починке. Думать об этом страшно, но иногда в моей голове вспыхивают хаотичные, не связанные по смыслу образы, в которых я словно вижу себя со стороны. Не могу объяснить свои чувства – просто понимаю, что если буду дальше размышлять об учащающихся видениях, то обязательно произойдёт что-то плохое.
Дни идут, и за пределами моей комнаты кипит жизнь. Бросаю читать книги и всё чаще прислушиваюсь к шуму машин и разговорам людей за стенами дома. Раньше мне не было тесно здесь, но теперь, глядя на птиц, свободно и легко парящих в небе, я понимаю, что задыхаюсь.
Хочу улететь.
Неважно куда. Лишь бы подальше отсюда.
Меланхолия разрастается в моей груди подобно сорнякам в саду за окном. При мыслях о том, что мне не позволено выходить, моё сердце сжимается в неясной тревоге, будто вот-вот случится беда. Хотя «создательница», что приносит еду ежедневно, обещает однажды выпустить меня к людям… Сладкие обещания не ласкают мой слух, а только сильнее заводят беспокойный поток мыслей. Я словно вязну в болоте. Ещё чуть-чуть, и меня затянет с головой. Снова одышка без причины. Снова боюсь задохнуться в тесноте тусклого чердака, но ещё больше боюсь попытаться освободиться.
– Что происходит внутри меня? Что происходит здесь? – тихо спрашиваю у пустоты и прислушиваюсь, хоть и понимаю – ответа не последует.
Вот бы выйти отсюда и разузнать о мире у тех, кого вижу снаружи! Не могу сказать, что желание стать частью общества зародилось вместе с пробуждением, скорее, это чувство разрослось из-за прочитанных книг и наблюдений за общением рабочих в саду. Когда я вижу, как они смеются, переглядываются, обсуждая что-то, то сама непроизвольно улыбаюсь. Но стоит только подумать о единственной женщине, знающей о моём существовании, как улыбка вмиг сходит с лица.
Она не такая, как они, и эта разница слишком велика, чтобы не замечать её. Всё дело в манере общения. В отличие от людей за окном, в глазах этой женщины нет тепла, а её жесты кажутся слишком резкими, словно она вот-вот ударит меня. Пусть и повторяет, что я здесь для своей же безопасности, но, произнося эти слова, не поддерживает зрительный контакт. Может быть, так она относится только ко мне? Я так противна ей? Учитывая то, на какой дистанции старается держаться от меня, вряд ли она считает меня достойной доверия.
Вот и сегодня, вручив пакет с продуктами, она отходит на несколько шагов и сердито произносит:
– Даже не думай пытаться выйти отсюда, слышишь меня?! Твоя речь, интонация, с которой произносишь слова, походка, этот холодный взгляд, жестикуляция – всё не как у человека. Ты ещё не готова!
Извиняюсь, хоть и не понимаю, почему она так строга.
– Ты должна тщательно изучить нас по тем книгам, которые я предоставила. Не вживёшься в образ – так и останешься взаперти, – поучает Антонина Васильевна. Или же создательница. Или же «мама».
Она надеется, что я изменюсь, но вместо этого в моём сознании меняется лишь отношение к ней. Всё хуже и хуже. С каждым днём она кажется мне всё более отталкивающей. Её повадки, одежда, мимика, даже манера говорить – всё, связанное с ней, теперь вызывает во мне лишь отвращение. Эта женщина пытается учить меня, как правильно жить, но для меня она вовсе не пример для подражания. От изначальных попыток довериться ей не осталось и следа, я не могу быть откровенной. Полагаю, недоверие друг к другу – единственное, что у нас общего.
«Я никогда не стану такой, как вы. Но разве это не логично? Сами твердите, что я не человек. Почему вы так настойчиво стремитесь изменить меня? И разве не легче было бы изначально задать корректные установки?» – размышляю, вспоминая о том, как периодически она называет меня роботом или куклой.
Вместо этого спокойно и размеренно говорю:
– Поняла. Приложу максимум усилий.
В ответ хмурится и снова уходит, цокая каблуками по деревянному полу. Да, она опять недовольна. Но я привыкла. Выдыхаю с облегчением, когда слышу, как поворачивается ключ. Сегодня она больше не придёт. Должно быть, я и правда лишнее звено в мире людей… Так кто же я на самом деле? Робот или кукла? Вопросы о своей природе, словно надоедливые жужжащие мухи, кружатся в моём сознании. Долго не замолкают – начинает надоедать, и я по привычке укутываюсь в одеяло с головой. Темнота вновь окутывает меня, милосердно успокаивая тревогу.
Клонит в сон, почти засыпаю…
Вдруг раздаётся звук шагов! И странный неразборчивый шёпот, так близко ко мне… Прямо у кровати! Спокойно, она никогда раньше не возвращалась так поздно. Стараюсь взять себя в руки. Трясу головой, чтобы избавиться от надоедливого жужжания, но тщетно, ничего не помогает. Наоборот, с каждой секундой шёпот лишь усиливается, переходя в отчётливые фразы.
– Наконец-то нашли её! Так надолго нас давно не разлучали.
– Опять странности… Что она делает под одеялом?
– Ха-ха, прямо как в детстве, когда мы заявились к ней в первый раз.
– Замолчи! Она же не помнит ничего после того, что произошло… Испугаешь её только.
Сколько же их?! Вскакиваю с кровати и, чуть не споткнувшись от неожиданности, отбегаю от источника звука. И вижу перед собой тех, кто нарушил моё и без того шаткое равновесие – небольших живых кукол с фарфоровыми головами и телами из композита и пластмассы. Они одеты в пышные платья, на их тонких шеях множество переливающихся ожерелий. Несмотря на то, что их рост меньше моего в два раза, они не кажутся хрупкими.
Что за чертовщина… И почему мне кажется, что мы уже встречались?..
Осмотрев меня с ног до головы, они больше и не думают вести себя тихо: говорят громко, почти кричат вразнобой и что-то от меня ждут. Морщусь. Ничего не понимаю. Заметив мою растерянность, они замолкают и переглядываются.
– Поверить не могу, она и правда не помнит нас! – возмущается нарумяненная малышка с золотыми волнистыми волосами.
– Спокойствие, только спокойствие! Давайте-ка будем сдержаннее и говорить по очереди, – предлагает рыженькая, размахивая по сторонам своими объёмными рукавами.
Шум стихает, и они начинают говорить по порядку. От них я узнаю, что в этой комнате установлены скрытые камеры и что мне не стоит отвечать им вслух, нужно вести себя естественно. Что должна только слушать.
Опять ложусь в кровать, поворачиваюсь на бок и молча наблюдаю за ними. Лицо каждой куклы тщательно прорисовано, и у каждой есть имя. Но я не могу запомнить ни одно из них – их слишком много. Единственное, что становится ясным в происходящем хаосе, – предостережения.
С этого момента винтажные куклы появляются в моей комнате всё чаще. Но их миловидная внешность разнится с теми словами, которые вылетают из разукрашенных губ. Их речи, подобно заточенным ножам, разбивают в пух и прах остатки моей веры в слова Антонины.
Они настойчиво заверяют:
– Она и не думает тебя отпускать, она хочет убить тебя!
– Точно-точно! Ей нужно время, чтобы собраться с духом.
– Она обязательно соберётся! Ты для неё хромая лошадь, она хочет избавить тебя от страданий. Как ты думаешь, почему она держит тебя в этой комнате, вдали от всех?
– Хочет, чтобы ты потеряла бдительность, и тогда… В следующий раз точно отравит еду!
– Тебе врут. Ты – не монстр.
– И не одна из нас.
– Ты – человек.
– Ты – настоящая.
Так ненавидят её, а сами-то… Заслуживают ли безоговорочного доверия? Само их существование кажется мне сомнительным. Возможно, они – симптом внутреннего сбоя, и именно поэтому стоит повременить с активной жизнью вне дома. Но, несмотря на все подступающие подозрения, всё чаще оглядываюсь по сторонам в поисках упомянутой ими камеры.
Одним вечером куклы просят меня заглянуть под кровать.
– Скорее! Она сейчас много выпила, она точно не проверит тебя.
Делаю так, как они говорят. Под кроватью лежат скомканные фотографии. Распрямляю и смотрю на них. Вижу её – девушку с тёмными волнистыми волосами, напоминающими мне морские волны. Зелёные глаза, тонкие брови, курносый нос, овальное лицо – так похоже на меня!