Светлана Загребельная-Мамсурова
Туманная река
– На тот же самый, – ответил молодой человек, – но через пару дней. Сначала тебе нужно успокоиться и прийти в себя. Всё будет хорошо, Эля.
Девушка огляделась. Вода была спокойна, но туман выглядел как-то необычно. Ещё минуту назад было холодно, а теперь температура воздуха стала комфортной – не холодно, и не жарко. Воздух был чистым, как при ясной погоде, а туман окружал их огромным кольцом и был виден вдалеке. Вдалеке! Туман далеко! А корабля нет!!! Эля открыла рот, чтобы спросить о лоханке, населённой бесами, но открыв рот, так и замерла, передумав задавать вопрос – от греха подальше, ведь говорят же: о дураке вспомнишь – он и появится.
– Что? – спросил юноша, глядя на её открытый рот.
– Нет, ничего, – ответила Эля и закрыла рот, так и не задав вертевшегося на языке вопроса.
– Прибыли! – объявил юноша, и лодчонка уткнулась носом в песчаный берег.
Эля моргнула и сжала губы, стараясь, чтобы нижняя челюсть не опустилась вниз. Ещё минуту назад кругом была чистая водная гладь, откуда же взялся берег? Она что, уснула, пока плыли? Так глаза же открытые были! «И с моста никаких островов было не видать» – и снова Эля не стала задавать никаких вопросов.
Тем временем юноша быстро снял обувь, закатал брюки и, спрыгнув в воду, потащил ялик на песок. Девушка встала и стоя наблюдала за тем, как он вытаскивает лодочку на песчаный берег. Он подал Эле руку и помог ступить на берег.
Песчаная коса была совсем узенькая, а за ней – буйная растительность, разрезанная надвое уходящей вверх тропой. В воздухе витал тонкий цветочный аромат. Девушка вдохнула воздух и пошла к тропе, увлекаемая юношей. Но, ступив на тропинку, она остановилась удивлённая: у самой тропинки рос белый вьюн. Там, где Эля жила, этого растения было полным-полно. Но там цветочки этого сорняка были малюсенькие, размером с ноготь большого пальца на руке Эли, здешний же вьюн был размером с её ладонь.
– Пойдем, – сказал молодой человек и повёл её вверх по тропинке.
Пока они шли по тропинке, девушка останавливалась чуть ли не на каждом шагу, удивляясь цветам – мелким, крупным, ярким и не очень. Восхищалась густым кустам с огромными красными ягодами, плодовым деревьям. «Как ещё фрукты не оборвали?» – подумала Эля.
– Так они ещё не созрели, – возразил юноша.
– У нас не ждут, пока созреют – обрывают чужие сады, а потом на животы жалуются, требуют, чтобы их пожалели.
Они преодолели подъём, и густая растительность оказалась за их спинами; перед ними – пастбище, по которому то тут, то там бродили разномастные тучные коровы. А тропинка между тем уводила их всё дальше, к видневшимся невдалеке небольшим, похожим на игрушки домикам. На горизонте поднимались высокие тополя, стоявшие в ряд, как великаны на параде.
Когда Эля шла по тропинке, держась за локоть молодого человека, ей казалось, что она отдаляется всё дальше и дальше от событий последних двух дней, начиная с того момента, когда им с Альбиной не хватило мест в проходящем по трассе автобусе, и заканчивая побегом, когда Эля увидела истинный облик «капитана».
Эля находилась здесь совсем недолго, но ей здесь очень понравилось. Всё вокруг: и заросли, и эта тропинка, и коровы, поднимавшие головы и смотревшие на них огромными добрымиглазами, и красивые белые домики, к которым они сейчас шли – всё это навевало умиротворение. Девушке подумалось, что те, кто здесь живут – счастливцы.
– Нам сюда, – сказал юноша и свернул к первому дому. Он по-хозяйски открыл низкую калитку и провёл Элю по дорожке, вымощенной диким камнем, мимо пышных розовых кустов, усыпанных крупными, яркими, всех цветов радуги цветами, к крыльцу.
Из домика вышла улыбающаяся хозяйка. Увидев эту женщину, Эля всё поняла. Она посмотрела на юношу, и глаза её наполнились слезами. Лица этой женщины она никогда в жизни не видела, но тем не менее, узнала. Она часто видела это лицо у себя дома… на фотографиях.
Слёз Эля сдержать не смогла, они обильно потекли из глаз, мешая видеть лицо юноши чётко – женщина, вышедшая им навстречу, была Элиной бабушкой, покойной бабушкой.
– Чаво энто? – возмущённо спросила она. – Чаво энто ты вздумала здесь сырость разводить?
Она спустилась со ступенек и обняла Элю. У бабушки были мягкие, ласковые руки. Она повела девушку в дом, что-то ласково бормоча. Юноша за ними не последовал, а дождавшись, когда за хозяйкой и её гостьей закроется дверь, удалился.
Домик внутри оказался значительно больше, чем казался снаружи. Здесь были три просторные и светлые комнаты с небольшим количеством добротной мебели – только самое необходимое – и кухня с огромными окнами. На подоконниках во всех комнатах стояли кактусы в горшках, а за окнами были видны те розы, мимо которых они прошли, а ещё фруктовые деревья с подпорками под усыпанными плодами ветвями, небольшой огородик и ягодные кусты. Где-то недалеко кудахтала курица. Здесь было уютно. Европа, которую в последнее время Эля стала часто вспоминать, сказала бы: «лёгкая атмосфера».
Бабушка, хотя назвать её бабушкой язык не поворачивался – старушкой она никак не выглядела, просто взрослая женщина, первым делом повела Элю в ванную. Вручив ей полотенце, домашний халат и нательное бельё, она показала ей, как пользоваться смесителем старого типа, и ушла, оставив Элю одну.
…В ванне измученная Эля чуть не уснула. Только лёжа в горячей воде, девушка поняла, до какой степени она устала. Однако, она всё-таки нашла в себе силы: вымылась, оделась, расчесалась своей расчёской и вышла на кухню, где возилась бабушка. После купания она чувствовала себя словно заново родившейся.
Хозяйка усадила её за стол, выставила перед ней снедь. Она с улыбкой наблюдала, как голодная Эля поглощает пищу, набив рот, и в её глазах светилась любовь. А до кровати девушка добралась только с помощью своей молодой бабушки.
Кровать была огромной и громоздкой, как и вся старинная мебель в этом доме. Постельное бельё было белоснежным и хрустело от крахмала. Элина мама бельё никогда не крахмалила – экономила, крахмал на дороге не валяется, его покупать надо; а между тем, на накрахмаленном белье лежать – одно удовольствие! Прежде чем уснуть, девушка огляделась: комната, в которой она оказалась, была не маленькая, но и не большая. Просто побеленные стены, даже без добавления колера, яркие занавески. На подоконниках в горшках, позже Эля увидела, что они глиняные, стояли кактусы причудливых форм, через тюль было видно, что один из кактусов цветёт крупными цветами.Потом, после отдыха, Эля рассмотрела этот огромный белоснежный цветок.
Возле кровати стоял небольшой сундучок с декоративным замочком, резными стенками и выгнутой крышкой. Напротив кровати с двух сторон от двери, как стражи, высились книжные шкафы, забитыепухлыми томами. Почти все корешки были тёмными. На полу вдоль стены, от сундучка к окну с кактусами и яркими занавесками, была расстелена красная ковровая дорожка.
Но больше всего внимание Эли привлекли шкафы с книгами. Разглядывая их, девушка и уснула.
Бабушка разбудила её, когда уже сгустились вечерние сумерки, сказав, что нельзя спать на закате – голова болеть будет. Нехотя Эля поднялась и вышла в большую комнату. Дома был дедушка, такой же молодой, как и бабушка. Эля поздоровалась.
Вдруг раздался раскатистый гром. Эля выглянула в окно, чтобы посмотреть на грозу через стекло, но на темнеющем небе не было ни облачка… и не было дождя. Недоумевая, девушка продолжила выглядывать на улицу. Вдруг, или это только показалось, над деревьями, росшими на речном берегу, мелькнула пара исполинских белоснежных крыльев.
–Не надо смотреть, – сказала подошедшая бабушка, – это страшно. Она задёрнула шторы и включила в комнате свет. Чтобы отвлечь девушку от того, что происходит на улице, бабушка с дедушкой включили телевизор, который оказался цветным – дома у Эли был чёрно-белый. Началась трансляция художественного фильма, и совсем скоро сюжет захватил внимание девушки, однако ночью она, лёжа в постели, обдумала увиденное. Эля была абсолютно уверенна в том, что ей не показалось, и она действительно видела, как промелькнули крылья. «Наверное, у «капитана» и его команды были проблемы» – злорадно подумала Эля; она вспомнила библейскую историю о каком-то дядьке и его дочерях: когда они бежали из города, который должен быть уничтожен, их родовой бог потребовал, чтобы они не оглядывались. «Наверное, на это действительно не стоило смотреть, – продолжала размышлять Эля. – Ведь бабуля не только мне не дала, но и сама смотреть не стала, а наоборот, задвинула шторы. А вообще это действительно страшно». С этими мыслями Эля уснула.
Утром после плотного завтрака она помогла дедушке вывести скотину на пастбище: он шёл впереди и вёл корову за верёвку, а Эля шла следом и помахивала прутиком. Отойдя от дома на некоторое расстояние, он снял с рогов коровы верёвку и пустил её пастись. Дедушка повернул к дому, а Эля, сказав, что хочет прогуляться, пошла по дорожке к реке.
Дорогой она размышляла о предках: у них был домик – далеко не дворец, внутри не было позолоты, была удобная и красивая старинная мебель, не было многогектарных угодий, а только небольшой сад и маленький огород. Из живности – одна чёрная корова с белыми звёздочками над копытами, четыре овцы, куры, утки, цесарки, да они сами. Одеты удобно, правда старомодно, не вычурно, но и не в ветошь – и они счастливы! Они спокойно живут без излишеств и не гонятся за ними, не строят грандиозных планов и не хватаются за всё сразу, как это делал её отец. Правда, её отец ничего из того, за что хватался, до конца так и не довёл… Да, дедушка с бабушкой всё же счастливы!
«У нас общество такое: не позволяет довольствоваться тем, что имеешь, – с горечью думала девушка, – если у тебя чего-то меньше, чем у других, или есть, но дешевле чем у других, то и дело ловишь на себе взгляды свысока. Хочешь–не хочешь, будешь выбиваться из сил, чтобы быть, как все, вместо того, чтобы просто жить. Тратишь всю энергию, лишь бы не подвергнуться остракизму. А дедушка и бабушка ни за чем не гонятся – и совершенно счастливы!»
Так размышляя, Эля дошла до реки. Гуляя по берегу, любуясь пышной растительностью и думая о том, что здесь рай для пейзажиста, она поглядывала на воду и удивлялась: над водой, на некотором расстоянии от берега, стоял туман. Густой, как молоко, непроглядный туман. А здесь солнце! Ясная погода. Как будто бы над водой стеклянная стена до стратосферы, не пускающая туман сюда… почему солнце не может его разогнать? – близко же.
Девушка неспешно шла по берегу. Она уже собиралась повернуть обратно: очень хотелось узнать, что за книги в шкафах в той комнате, где бабуля её устроила, но какой-то предмет, лежавший на берегу, привлёк её внимание. Что-то манило к нему. Девушка пошла к нему, чтобы разглядеть что это такое. Приблизившись, она вдруг поняла, что это. Эля бросилась бегом, не веря своим глазам.
На берегу, на самой границе между мелким серым песком и лениво текущей водой, лежало тело. Тело женщины. Совершено обнажённое, тощее – все кости проступали через бледную кожу. Со следами пыток.
– Боже милосердный, – рыдая, произнесла она, – как такое возможно?!
Женщина выглядела немолодой, а может, просто рано состарившейся. Фигура щуплая, волосы совершенно белые, но Эля всё равно её узнала. Как-никак, 10 лет проучились вместе, хоть и не за одной партой, однако, видела она её каждый день.
Роняя слёзы и бормоча молитвы, она склонилась над телом. Слёзы застилали ей глаза, но тем не менее, небольшой шрам в углу лба Эля увидела. Теперь все сомнения отпали – это точно была она – Альбина.
Кто-то мягко схватил её сзади за плечи. Девушка оглянулась. Это оказался тот самый юноша, что помог сбежать ей с корабля и привёз сюда.
– Это Альбина! – плача, воскликнула Эля. – Получается, что она была жива! А этот говорил, что уже нет.
– Нет, – мягко сказал юноша, – она уже не была жива. Не надо тебе на это смотреть, пойдём.
По направлению к ним уже бежали дедушка и бабушка, следом на берег с тропинки свернула ещё какая-то женщина, потом двое мужчин, потом ещё три девушки… сбегался народ.
Юноша повлёк девушку прочь, несмотря на её сопротивление, повторяя, что ей не следует смотреть. Он подтолкнул её навстречу к предкам и приказал:
– Уведите её.
Бабушка с дедушкой, взяв Элю за руки, повели прочь от лежащего навзничь тела. Теперь девушка не сопротивлялась, только громко плакала.
Возвратившись домой, бабушка поручила мужу поставить на плиту чайник и заварить «траву». Так и сказала:
– Завари траву.
Эля поняла, что речь идёт не о той траве, которую корова Звёздочка в поле ест, а о лекарственной. Бабуля усадила её на диван и обняла. Ласково она уговаривала плачущую навзрыд девушку. По дому распространился приятный аромат – лекарственная трава заварена. Ещё через минуту Эле подали большую белую чашку с поднимающимся паром.
– Пей, – велела бабушка, – это поможет тебе успокоиться.
Чай из лекарственной травы действительно помог. Скоро рыдания девушки превратились во всхлипы. А чай оказался ещё и вкусным. После того как чашка была отставлена, бабушка снова обняла внучку.
– Это ужасно, – тихо бормотала она. – Этот персонаж сказал мне, что уже убил её. Вот так и сказал. А теперь её старую вынесло. – Эля помолчала, а потом добавила: -Но это точно она. Я её по приметному шраму в углу лба узнала. Бабу̍, а сколько времени на самом деле прошло?
Эля посмотрела на свою руку. Рука оказалась такой же, какой была раньше.
– И на том берегу, и здесь, и в том месте, где была ты, течение времени различается.
– На корабле? – переспросила Эля.
– Никакого корабля не было, и нет. Это иллюзия.
– Там черти были, – призналась Эля и тут же прикусила язык: сейчас бабушка подумает, что она сошла с ума.
– Эх, Эля, Эля. Материальный мир – не единственный, есть ещё и нематериальный. И очень неплохо, что люди не всё видят. Её же Альбина звали, верно? – Эля кивнула. – И она тебя травила в школе?
Эля снова кивнула.
– Ты на неё обижаешься?
Девушкапожала плечами:
– Раньше я буквально ненавидела её. Но после пленения на корабле я понимаю, что она пережила, имею представление. Теперь как-то не могу её ненавидеть. Любить, впрочем, тоже.
–Тебе необходимо простить её. Помнишь, как сказано в учении: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Ведь безгрешных людей нет. Может, и ты кого-то обидела, даже не заметив этого? Простишь чужие обиды – прощены будут и твои. Если ты сейчас простишь Альбину, то очень ей поможешь. Своим прощением ты поможешь вам обоим. Помни главное: прошлое прошло.
Бабушка разжала объятия и, посмотрев Эле в глаза, сказала:
– А завтра тебе придётся вернуться.
– Вы меня гоните из-за того, что я увидела Альбину?
– Нет. Просто твой визит закончился. Тебя мама будет ждать. Ты ей нужна и ещё не всё сделала, что должна. У тебя ещё есть дела в мире живых.
Последние слова бабушки будто припечатали Элю. «В мире живых». Значит, я точно в мире не живых? И это не сон! Вернуться? А как же?…
– Я попросила, – ответила бабушка. – Мне очень хотелось увидеть тебя. Всевышний услышал мою просьбу и помог.
– Так значит, этот парень помог потому, что ты попросила? – спросила Эля.
Бабушка молча кивнула.
Последний день пролетел незаметно. Сначала бабушка показывала ей фотографии, рассказывала о предках, о случаях из своей молодости. «А ведь я расспрашивала маму о предках. А она, как обычно, отвечала: «не знаю», – подумала Эля.
Потом был вкусный обед. После бабушка водила её по саду, показывала фруктовые деревья и ягодные кусты. Некоторые плоды Эля ни разу не пробовала – они были слишком дороги для скудного бюджета. Теперь она хоть вкус этих плодов знает. Чуть позже был не менее вкусный ужин. Закончился вечер на диване, за просмотром художественного фильма.
И уже лёжа в темноте, в постели, Эля вспомнила, что так и не исследовала содержимое книжных шкафов.
Утром её разбудила бабушка. Она дала Эле её одежду, выстиранную и выглаженную, и сказала:
– Мне хотелось бы дать тебе что-нибудь в дорогу, но не могу. Поэтому позавтракай здесь.
Девушка умылась, оделась, причесалась и села за стол. Увидев, что лежит в тарелке, поданной бабушкой, девушка протянула:
– Оооо…
Угощение, по меркам Эли, было царским: запечённое мясо птицы. И простой гарнир: картофельное пюре, приправленное чёрным молотым перцем и зеленью.
Вместо десерта был кисель – горячий, именно такой любила Эля. И пирожки с ягодами. По форме они напоминали те, что пекла мама, но тесто было воздушнее.
Раздался стук в дверь. Бабушка пошла открывать. Эля услышала тихий скрип открываемой двери, щелчков открываемого замка не было, и голос бабушки:
– Она ещё завтракает.
Эля попыталась ускориться в поглощении горячего киселя с пирожками, и в результате этого подавилась. Сначала она почувствовала лёгкое похлопывание по спине, потом услышала тот самый голос – глубокий и приятный:
– Ешь спокойно, никто в шею тебя не гонит.
Эля оглянулась: тот самый юноша улыбался ей.
Когда Эля с юношей и дедушка с бабушкой вышли из калитки, Эля увидела, что к ним приближается толпа. Девушка посмотрела на сопровождающих, ища у них защиты.
– Не бойся, – сказал дедушка, заметив тревогу внучки, – они тоже хотят тебя проводить.
Эля, юноша и бабушка с дедушкой пошли по тропинке по направлению к берегу реки. Остальные провожающие шли следом на некотором расстоянии. На ходу Эля несколько раз оглянулась. Сначала она обратила внимание на то, что одежда на людях выглядит старинной, но новой: как будто они с бала-маскарада явились. У «команды» того самого корабля одежда была заношенная. Потом она заметила, что одежда на провожающих сшита по моде разных времён, есть даже костюмы позапрошлого века. В следующий раз оглянувшись, девушка узнала некоторые лица: их она видела на тех фотографиях, которые ей показывала бабушка. Люди приветливо улыбались.
– Бабу̍, это наши родственники? – спросила Эля.
– Да, – ответила та.
Чуть позже она продолжила:
– Твоя мама, конечно, не права по отношению к тебе, но ты всё равно на неё не должна обижаться. У тебя пока нет своих детей, а когда появятся, ты обязательно её поймёшь. Ведь Тоша очень болезненный родился, и с трудом ей дался. Мама и тебя тоже любит, но у тебя здоровье крепкое, и поэтому она за тебя не беспокоится. А Тошка хиленький, она за него боится и жалеет его. Кроме того, у матери всегда к первенцу особое отношение.Это, конечно же, неправильно, но что поделаешь – такова у людей психология.
Слушая бабушку, Эля изо всех сил старалась не заплакать – обида накатила волной. А чуть погодя она вспомнила: ведь бабушка – мамина мама, а матерям свойственно защищать своих детей.
Они вышли на берег. Лодка снова была здесь. Вновь юноша помог Эле забраться в ялик, снял обувь, закатал брюки и оттолкнул лодку на воду. Пока он сталкивал лодчонку с берега и прыгал на её борт, Эля стояла на дне лодки и смотрела на толпу на берегу. Они же молча смотрели на неё. Но едва юноша взмахнул вёслами, люди, столпившиеся на берегу, наперебой закричали:
– Не торопись к нам возвращаться! Мы тебя дождёмся! Живи по совести, и тогда ты к нам вернёшься!
Бабушка кричала:
– Береги маму! И не обижайся на неё!
Эля пустила слезу.
– Садись, – велел юноша. Она подчинилась, но сидя, оглядывалась на берег до тех пор, пока он не скрылся в тумане.
– Считаю своим долгом предупредить тебя,– начал юноша, и девушка внутренне напряглась. – Попадёшь ты туда или нет, зависит от твоего поведения. Для того, чтобы попасть туда, надожить по совести, как тебе сказала твоя бабушка, и обращаться с другими так же, как хочешь, чтобы обращались с тобой.
–Пожалуйста, отвези меня на противоположный берег – так мне ближе к дому.
– Не могу. У тебя там осталось дело. А за обратную дорогу не переживай, тебе автобуса недолго ждать придётся.
Эля хотела спросить, что это за дело, сумка же вот она, никуда не делась, но молодой человек продолжил:
– Я понимаю, для тебя стало шоком то, что стало с Альбиной, но ты должна знать: душа для нас представляет большую ценность, чем тело. Вы, люди, даже не осознаёте ценности своей души! Именно спасая душу Альбины, мы уничтожили то, что тебе показалось кораблём. Да, Эля, твоя бабушка сказала тебе правду – корабля не было. А вот опасность потерять душу была, но мы вас обеих спасли. Да, твоей одноклассницы больше нет среди живых, но душа её спасена – это главное. Тело – временно, душа – вечная.
Немного помолчав, юноша продолжил:
– И на маму свою действительно не обижайся. Тебе твоя обида всю последующую жизнь отравит. Знаешь, Учитель рассказывал своим ученикам притчу. В этой притче говорится о пастухе.Пастух, видя, что одна овца отбилась от стада и бредёт в сторону обрыва, оставляет своё стадо и бежит спасать овцу, чтобы она не погибла, а оставляет стадо потому, что знает, что остальные овцы в безопасности. Я не хочу сказать, что ты – овца, это образная притча. Так что не обижайся на маму, она за тебя не беспокоится потому, что твоё здоровье вне опасности. Прости её. Повторю слова учителя, произнесённые твоей бабушкой: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут».
