Светлана Загребельная-Мамсурова
Туманная река
Девушка пыталась держать себя в руках, но страх сковывал сердце, и Эля тихонечко заскулила. Больше всего в жизни она боялась абьюза, наслушавшись от подруги, пережившей это, о «прелестях» изнасилования – это и боль, и кровь, и унижение. Для себя она решила, что лучше смерть. Да и все девушки и женщины, пережившие подобное, делились, насколько это гадко и противно. А ещё где-то Эля читала, что некоторые после абьюза переключали своё внимание с противоположного пола на свой, слышала о случаях, когда девушки, не в силах смириться с произошедшим над ними насилием, кончали с собой.
Эле вспомнился эпизод: как-то она гуляла в соседнем дворе с подругой по имени Алёна, которая была старше её. Встретив свою знакомую, подруга с ней разговорилась, в то время как Эля молча стояла рядом, «навострив» уши.
– Ты слышала, что с Европкой произошло? – спросила знакомая Алёны. – Её изнасиловали, – при этом на её лице блуждала загадочная улыбка.
– Она сама виновата, – вынесла вердикт подруга Эли, – Её никто не просил отращивать такие дойки!
– «Сучка не захочет – кобель не вскочит», – с глубокомысленным выражением лица резюмировала та девушка расхожей фразой свой рассказ. Эля не стала спорить и доказывать, что нехорошо радоваться чужому несчастью. Но про себя подумала: «Интересно, как выглядит лицо того идиота, который придумал эту фразу».
Когда знакомая подруги, имя которой так и осталось осталось для Эли неизвестным, ушла своей дорогой, Эля спросила подругу, что означает фраза «никто не просил отращивать такие дойки», ведь молочные железы вырастают так, как вырастают, и иметь бюст по заказу не получится.
– Я просто так выразилась, – ответила Алёна …
Мысли Эли путались: не успев додумать об одном, она перескакивала на другое, но все они вертелись вокруг одной темы: абьюз…
А самым страшным было сексуальное рабство. Слушая исповеди несчастных через СМИ, Эля всегда сочувствовала девушкам, чьи лица на голубом экране или были затемнены или не попадали в кадр. Сидеть взаперти, ожидая, когда снова придёт мучитель и снова начнёт делать противно и гадко, и так изо дня в день, изо дня в день. Месяц за месяцем, год за годом. Пока смерть не освободит. Лучше сразу смерть … Эле вспомнилась нашумевшая история, о которой рассказывали во всех новостях и обсуждали в ток-шоу: одна девушка провела в заточении в подвале 18 лет, а мучителем был её собственный отец.
Эля затряслась от ужаса: она такое пережить не сможет! 18 лет ежедневных изнасилований!
А тем временем через мутные стёкла вползла тьма и окутала всю каюту. Здесь тьма была не просто отсутствием света, она казалась осязаемой. В какой-то момент почудилось, что у неё множество лапок, которые жадно хватали девушку. Она то молилась, то плакала. От этой тьмы стало совсем жутко. Намного более жутко, чем ненастным днём. Девушка закрыла глаза. Незаметно для себя она забывалась тяжёлым, беспокойным сном. Снились ей кошмары, содержания которых она не помнила после пробуждения. Потом она снова засыпала, снова кошмары, и снова пробуждение в ужасе. И снова молитвы и слёзы
Эта ночь была самой долгой и тяжёлой в жизни девушки. И когда тьма отступила перед солнечными лучами, несмело проникавшими сквозь иллюминаторы в каюту, она была измучена донельзя.
Когда наступило утро, Эля чувствовала себя обессиленной. Если снова войдёт этот в шляпе, она будет не в состоянии оказать сопротивление и окажется полностью в его власти.
Положив свою сумку на пол, она встала на четвереньки, оторвала ладони от пола и с великим трудом поднялась на ноги, держась рукой за переборку. Ноги не гнулись и Эля прошлась взад-вперёд по каюте. Постепенно ноги расходились. Ходьба помогла Эле прийти в себя. У неё проснулся аппетит, но о том, чтобы взять что-то со стола, не могло быть и речи – так от него разило тухлятиной!
– Ёёёёё, – протянула она, глядя на стол. Стол ломился от еды, но от всех этих «вкусняшек» исходило такое амбре, что невозможно было стоять рядом. Эля отошла подальше и постаралась дышать ртом. Но даже запах тухлятины не отбил чувство голода молодого организма.
И тут девушка вспомнила про свои пирожки, оставленные на утро. Оглядевшись вокруг, Эля не нашла стула или чего-то подходящего для сидения, и устроилась на полу. «Юбка будет грязная», – с досадой подумала она и вынула из сумки свёрток. Пирожки были уже чёрствыми, но она была и этому рада.
Всё было съедено в мгновенье ока, но не утолило аппетит, а только раззадорило его. Эля вздохнула. По крайней мере, долго мучить её просто не успеют – она просто помрёт с голоду. Хотя голодная смерть – тоже мучение. Да и без сна жить невозможно. Непрекращающийся шорох грызунов, топот над головой, перекатывание чего-то тяжёлого внизу и множество других не менее мерзких шумов.
«Господи, – думала Эля, – если ты меня слышишь, а Бог не может не слышать, забери меня отсюда. Верю, Господи в твоё могущество»
Из коридора донеслись приближающиеся шаги. «Опять тащится», – обречённо подумала девушка. Неловко и устало она поднялась на негнущиеся ноги, поправила на талии юбку, провела по ней ладонями, чтобы стряхнуть налипший сор, поправила на себе блузку … дешёвую блузку, которая ещё вчера казалась новой…
«Капитан» вошёл и… вновь удивил: это был тот же самый персонаж – те же самые черты, та же манера держаться и тот же голос, но в этот раз он был ещё более молодым и полным. Одежда на нём была уже другая – более яркая и большего размера. И ни одной морщины; казалось, что подкожный жир на рыхлом лице с обвисшими, как у бульдога, щеками выровнял всё. А ещё Эле показалось, что теперь уже бывший «сморчок» со вчерашнего дня ещё немного подрос. Он стал немного выше ростом.
– Ну что? Готова к ласкам? Не забывай: Он тебя здесь не услышит, – весело сказал вошедший.
Эля молчала, ей казалось, что лучше не «цепляться с ним языком». Не отвечать на вопросы, не вступать в пререкания. Да и зачем с ним пререкаться? Всё равно ничего не докажешь! Зачем отвечать на вопросы? Вопросы все риторические, и никакие ответы её положения здесь не улучшат.
– Я знал, что ты станешь покладистой, – с явным разочарованием сказал «капитан». Нехотя он стал расстёгивать сюртук.
Эля, как и вчера, юркнула за стол, а «капитан» разразился злорадным смехом. Едва девушка успела моргнуть – большой тяжёлый стол с толстыми ножками уже летел в сторону. Эля в мгновение ока … или ей так показалось? – влезла на низкую тумбочку, а с неё уже – на более высокий шкафчик.
«Капитан» же не спеша подошёл к шкафу и радостно посмотрел снизу вверх в её глаза. И вот она вновь встретилась с ним взглядом. Нет – в прошлый раз не показалось! Не отрываясь, она смотрела в его огненные глаза и не могла даже моргнуть – страх сковал всё её тело, она просто не могла пошевелиться.
– Попалась, голубушка! Уже не вылетишь из клетки.
А в голове прозвучал голос: «Я тебя и после смерти буду мучить».
И Эля поверила: она действительно попалась. Теперь её доля будет горше самой горькой. Она уже обессилена и больше не в состоянии сопротивляться ему. Ей осталось только ждать, пока он не убьёт её точно так же, как и Альбину.
***
…Эля никогда не могла похвастаться обилием подруг. Но, тем не менее, в подруги она всегда выбирала тех девочек, кто был старше её … конечно из тех, кто согласен был с ней дружить. И вот теперь перед её лицом промелькнуло и исчезло воспоминание, то самое ночное воспоминание, посетившее её этой жуткой ночью – разговор между Алёной и её подругой о том, что произошло с Европой. Разговор, в котором они смаковали несчастье, произошедшее с девушкой по имени Европа, в то время пока ещё не знакомой ей. Тот подслушанный ею разговор и злорадное обсуждение чужого несчастья, и эта мерзкая фраза: «Её никто не заставлял отращивать такие дойки».
В жизни Эли никогда не было такого эпизода, как абьюз, которого она боялась с того памятного и так поразившего её разговора. Не было в её жизни и соития по обоюдному желанию, и в свои 16 лет она сохраняла невинность. Однако, наслушавшись рассказов о том, как это бывает, она очень боялась перспективы быть изнасилованной. После Алёны, так легко рассуждавшей на эти темы, Эля дружила с другой девочкой. И этой девочкой … была Европа. Та самая Европа, которую «никто не просил отращивать такие дойки» и которая была «сучкой», на которую «кобель не вскочит, пока она не захочет». С Европой она познакомилась через пару лет, и хоть её новая подруга и носила такое редкое имя, о том, что это та самая Европа, Эля узнала гораздо позже. И познакомились они не посредством Алёны.
Общение девушек было приятно им обеим и в скором времени переросло в дружбу. Однажды Европа разоткровенничалась и в красках рассказала Эле, каково это, когда тебя насилуют. В этом рассказе больше всего её поразили не слова о том, что кровь хлещет, как из крана, а рассказ о том, какие были ощущения при этом. «Боль была такая как будто тебя на деревянный кол насаживают» – говорила Европа. «А ведь тогда Европка, по её словам, тоже была не в состоянии сопротивляться. Но это и понятно: её перед изнасилованием долго избивали»
К действительности Элю вернуло ощущение полёта. Видя, что к ней приближается пол, девушка напряглась, и ушиб хоть и был чувствительным, но не очень сильным. Хотя бы кости остались целы. Это «капитан» увидел, что она снова вялая, и решил её «взбодрить», потянув за ногу и скинув со шкафа.
Склонившись над ней, он глумливо ухмылялся, а Элю просто передёргивало от омерзения. Его мерзкая щекастая рожа становилась всё ближе. Появилось стойкое ощущение схватить топор и отрубить себе ногу только потому, что он прикасался к ней. Эля хотела податься назад, но тело вновь не слушалось её, потому что волна всепоглощающего страха лишила её способности двигаться.
И вдруг прямо на глазах Эли обряженное в маскарадный костюм тело капитана немного увеличилось в размерах. Как на видео в режиме перемотки вперёд. Тот, кто раньше был сморчком, потом за одну ночь стал более чем упитанным и вытянулся в росте, хотя был уже давно не молод, не только прямо здесь и сейчас вновь растолстел, он и ростом снова увеличился. «Капитан» стал просто огромным. Эля молча смотрела на него и вдруг поймала себя на ощущении, что её нижняя челюсть висит, а рот открыт.
Мерзкая ухмылка пришельца стала ещё радостнее – он получал удовольствие от происходящего. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тихий стук помешал ему озвучить заготовленную тираду. Тихий стук повторился. И донёсся он со стороны иллюминатора. Так ничего и не сказав, «капитан», не поворачивая головы, бросил косой взгляд в сторону стука. И даже немного уменьшился в размерах, и самодовольное выражение лица как рукой сняло. «Сморчок испугался» – отметила Эля. Временный паралич прошёл, и она тоже посмотрела в сторону иллюминатора.
Мутное стекло мешало хорошо рассмотреть то, что белело снаружи, но силуэт ни с чем нельзя было спутать: в стекло стучал белый голубь.
«Голубь!» – радостно подумала девушка, как вдруг сильная затрещина, обжегши лицо, опрокинула её навзничь. «Капитан» выпрямился и подошёл к распростёртой на полу Эле. Казалось, ещё чуть-чуть, и он поставит ногу ей на грудь.
– Я кажется уже сказал, что Он тебе не поможет! – громовым голосом пророкотал он.
Стук по стеклу повторился. Вдруг пол каюты заходил ходуном, а над головой послышались крики и топот тяжёлых башмаков.
– Есть опасность наскочить на риф, и поэтому дела меня зовут. Однако, скоро я вернусь, и мы продолжим, – громко стуча каблуками, он, широко шагая, вышел из каюты и захлопнул дверь. Звякнула задвижка.
Вставать не хотелось. Ошеломлённая девушка даже не отметила в мыслях, что рифов в реках не бывает. Рифы бывают в морях и океанах. Однако, лежать на грязном дощатом полу хотелось ещё меньше. Эля перевернулась на бок, а потом на живот. С трудом опираясь на локти, вставая на четвереньки, она кряхтела и бурчала:
– Тварь. Издевается. Он что, питается моими страданиями? – в этот момент Эля уже понимала, что «капитан» не собирается её насиловать. Ведь она перед ним беззащитна. Если б собирался изнасиловать – давно уже смог бы.
– Да.
– Чего? – переспросила Эля, поднимая голову.
– Я сказал: да. Он питается твоими негативными эмоциями. А чтобы они были и были сильнее, он над тобой издевается, – голос говорившего с ней имел приятный тембр и, судя по всему, принадлежал молодому мужчине.
Пока он говорил, девушка наконец поднялась на ноги и спросила:
– А ты где?
– Подойди к окну.
Эля буквально ринулась к иллюминатору и попыталась открыть створку. Створка не двигалась и сидела в своём гнезде, как припаянная.
– Попробуй соседнюю.
Эля последовала совету пока невидимого её глазу парня и дёрнула соседнюю створку. Та на сантиметр сдвинулась с пазов. Девушка дёрнула ещё и ещё. С противоположной стороны на створку давила рука её собеседника.
Наконец створка открылась, и Эля чуть не упала на пол, повиснув на ручке. Обретя равновесие, она выглянула наружу.
Снаружи огромный, состоящий из нескольких створок иллюминатор, больше походивший на окно дома, был украшен причудливой резьбой. Что представляла из себя эта резьба, девушка стала разглядывать – на то не было времени. Но главное она увидела: к одной из завитушек был прицеплен крюк с кольцом на конце, к которому была привязана верёвка. За верёвку держался совсем молодой парень. Он оказался даже моложе, чем ожидала Эля, ориентируясь на его голос. Молодой человек опирался на какую-то вырезанную из дерева фигуру. Другой конец верёвки был привязан к лодке, плавающей возле самого борта корабля.
–Лезь ко мне, – велел он.
Эля не стала спорить, не стала заставлять его повторять. В другое время и в другом месте она ни за что и никуда не пошла бы с незнакомым человеком по доброй воле. И даже возмутилась бы такому приказному тону и долго бурчала бы себе под нос.
«Корабль никуда не плывёт», – думая об этом, измученная девушка, стараясь двигаться как можно быстрее, влезла на узкий подоконник и, пятясь назад, стала выбираться наружу.
– Не бойся, – прошептал молодой человек. Взяв её за лодыжку, он медленно потянул ногу Эли вниз и поставил на один из резных элементов.
– Теперь вторую.
Едва девушка оказалась за пределами каюты, юноша повернулся к ней спиной.
– Бери меня за шею.
– Боюсь задушить, – тихо сказала Эля, но всё-таки вцепилась в него мёртвой хваткой, сначала одной рукой, потом второй. Она сцепила зубы, чтобы ни в коем случае не вскрикнуть и этим не сорвать побег, которого так желала. Девушка ожидала, что едва она отпустит подоконник, как потеряет точку опоры. Но едва лишь она убрала руку, как начался головокружительный, но короткий спуск – секунда, и их ноги коснулись дна ялика. Лодчонка лишь малость покачнулась.
«И всё?» – удивлённо подумала Эля. Спуск оказался легче, чем она ожидала… и быстрее, удивительно быстро. Но Эля об этом даже не задумалась, ей очень хотелось поскорее покинуть борт этого чёртового корабля и поскорее оказаться как можно дальше отсюда. И чем дальше – тем лучше.
Юноша, теперь она обратила внимание, что он весь в белом, включая обувь, дёрнул за верёвку, металлический крюк отделился от завитушки на борту, но не булькнул в воду и не стукнул о дно ялика, а полетел прямо ему в руки.
Туман был «рваный» и стелился над рекой клочьями. При этом лёгкий ветерок шевелил Эле нечёсаные волосы. После тяжёлой ночи она просто забыла привести себя в порядок. Девушка подняла голову, так хотелось ещё раз посмотреть на небо, ей казалось, что она чуть ли не неделю провела здесь. И моргнула, потом ещё раз: за все 16 лет жизни она никогда не замечала за собой галлюцинаций и даже смеялась, когда Европа рассказывала ей о том, что видел её брат после недельной пьянки. А теперь она увидела, как над палубой корабля мелькнуло огромное белое крыло. Мелькнуло и исчезло.
А в это время с палубы доносились испуганные вскрики и беготня.
Молодой человек тронул её за локоть.
– Нет времени, нам нужно как можно быстрее отсюда уплыть, – прошептал он.
– Да-да, – девушка села на скамью и взялась за ручку весла.
Юноша оттолкнулся от борта корабля, и лодчонка заскользила по водной глади. Парень и девушка старались плавно опускать вёсла в воду, чтобы плеск не привлёк к ним внимания тех, кто был на палубе покинутой ими старой лоханки, «капитан» которой посреди реки боялся наскочить на риф. Сделав несколько размашистых движений, Эля почувствовала, что её новая блузка сковывает движения. Девушке была невыносима мысль, что новая блузка, которая совсем недавно ей так нравилась, а теперь была грязной и мятой, задерживает её движения и мешает ей покинуть это место. От досады Эля, не понимая, что делает, расстегнула все пуговицы.
– Ты чего делаешь??? – спросил парень, не выпуская из рук своего весла.
И только сейчас девушка поняла, что наполовину оголилась в присутствии человека, которого видела первый день в жизни. Эля, отвернувшись, сняла блузку и завязала её рукава на своём затылке, потом повернулась и застегнула одну пуговицу на пояснице. Теперь ничего не сковывало движений, и грести стало легко. Ветерок холодил спину, а от движения кровь быстрее забегала по жилам, мышцы разогрелись. Эле было жарко и холодно одновременно. «И так бывает?» – удивлённо подумала девушка.
Над рекой разнёсся крик:
–Они сбежали!!!
Девушка против воли выпустила из рук весло и оглянулась. Они пока не далеко уплыли от корабля. Снова её холодной волной накрыл страх. Парализующий страх. Они все стояли на надпалубной надстройке и, перегнувшись через резные перила, смотрели на неё. Теперь со стороны этот деревянный корабль старинной модификации выглядел обветшалым и прогнившим. А вот команда выглядела классически, именно так, как их изображают на картинках: вместо ног – железные копыта, лица, заросшие коричневой шерстью… нет, это были не лица, это были морды! Морды, украшенные свиными рылами и козлиными рогами. Бесы счастливо улыбались. Только теперь Эля поняла, до какой степени была близка к истине, когда назвала этот корабль «чёртовым».
Сидящий рядом с ней юноша пихнул её плечом.
– Не смотри! – сказал он
К Эле вернулась способность двигаться. Они снова принялись грести. Теперь уже не таясь, вёсла с плеском опускались в воду, и лодка двигалась вперёд. Полусгнившая древняя лоханка разворачивалась, а юноша и девушка гребли и гребли, стараясь сбежать, прочь от проклятого корабля, полного чертей классического вида. Прочь, к плотной стене тумана.
Уже через минуту бешеной гребли Эля почувствовала, что устала. У неё разболелись шея, руки, плечи и даже поясница. С одной стороны, спина мёрзла, с другой – ничего не стесняло движений.
Ещё рывок, ещё! Нужно! Даже через не могу. Надо! Ещё рывок, ещё. Господи! Помоги! Дай силы! Не оставь нас здесь с этой нечистью. Дай силы грести дальше! Нужно. Давай, греби, греби, ещё греби.
И вдруг произошло чудо! Эля почувствовала прилив сил. Наверное, это было то самое, так называемое «второе дыхание», о котором она столько слышала, но не испытывала сама… до сегодняшнего дня. Они гребли. Лодка продвигалась, но как-то медленно. А корабль уже развернулся и пошёл прямо на них. На носу, выставив одну ногу вперёд и держась за канат, стоял тот самый капитан. Он больше не выглядел сморчком, скорее великаном, и глаза его так и светились огнём, словно в орбитах были не глазные яблоки, как у всех, а лампочки. А нос корабля был всё ближе и ближе, казалось, ещё чуть-чуть, и подомнёт лодчонку под себя.
Снова толчок плечом.
– Не смотри, тебе было сказано! Вообще не оглядывайся! Ты не должна на них смотреть!
Услышав этот окрик сидящего рядом, Эля снова отвернулась и принялась грести.
– Ангел-хранитель, помоги, – пробурчала она, продолжая работать веслом.
– Стараюсь… – проворчал юноша.
От этого укора девушке стало стыдно, но истинный смысл ответа дошёл до неё гораздо позже. Снова по волосам прошёл лёгкий ветерок, и корабль, уже готовый раздавить их лодку, чуть подотстал. И снова с палубы раздался испуганный визг. «Что же их так испугало?» – с интересом подумала Эля, но оглядываться не стала – нужно грести, иначе нос корабля их раздавит.
А тем временем нос их собственного ялика разрезал туман, как нож. Прямо перед ними этот туман был настолько густ, что носа лодки не было видно. Ещё рывок, и туман окутал парня и девушку, снова гребок, и в тумане скрылась и корма лодочки.
– Всё, – сказал парень, – ушли. Теперь мы вне их досягаемости. Можешь надеть свою кофту нормально.
Он отвернулся и подождал, пока девушка вновь наденет свою кофточку как обычно, и, взявшись за оба весла, сам принялся грести.
– Моя сумка у них осталась, – с грустью сказала Эля.
Юноша улыбнулся.
– Да вот же она! – он выпустил из руки весло и указал пальцем на её руку. Девушка посмотрела туда, куда он указывал. На руке висела сумка. Эля смотрела на свою сумку так, будто увидела её впервые. А ведь во время побега она её не замечала, да и вообще забыла о существовании своей сумки.
Юноша вновь улыбнулся.
– Скоро будем на месте, – мягко сказал он.
– Ты меня на тот же самый берег привезёшь или на противоположный? – Эля на тот самый берег не хотела. На свадьбу одноклассницы она больше не собиралась, и ей лучше было бы попасть на противоположный берег – он был ближе к дому. Ведь автобус сломался, когда они уже проехали мост.
