Светлана Загребельная-Мамсурова
Перезагрузка
… Девушки проводили парней до того самого зала, где Полина встретила Сергея в день их знакомства. Там их уже ждали остальные члены общины – все экипированы и вооружены чуть ли не до зубов.
– Забаррикадируйте дверь и не открывайте, пока не увидите, что это мы пришли. Сразу закажите себе еды на несколько раз и возьмите с собой свою рюкзаки… Да. И ещё, Поля, у вас там должны быть пистолеты, магазины для них и патроны. Возьмите и их с собой и зарядите. Мало ли…
Поля не спорила несмотря на то, что не согласна была с его поучениями. Какой смысл был баррикадировать дверь, если она открывается вверх? Если явятся эти, они своей штукой откроют дверь, вынесут все кресла в коридор и чаво? Поля не возражала, чтобы не нервировать его – сегодня и у него, и у всех остальных будет трудный день.
Парни уходили. Девушки смотрели им вслед и слёзы струились по их лицам. Кое-кто из них может не дождаться своего. У всех десятерых была пара, даже Соня, которая была не расположена для отношений, была не одна. Все девушки помнили, что на каждую из них приходится по три парня и одиночество им не светит, но всё равно каждая хотела, чтобы вернулись именно те, кого они выбрали. А выбирали они способных их защитить. В сплотившейся перед внешним врагом общине уже были стычки, причиной которых были девчонки.
Наконец дверь опустилась, закрыв от их глаз спину последнего парня, вышедшего из зала. Девушки вернулись в коридор, дверь опустилась и за ними.
Полина рассудила, что насчёт еды и рюкзаков Сергей был совершенно прав. Аппетита у девчат не было совсем, но она, приложив всё своё красноречие, убедила всех поесть ещё раз – не известно, что будет дальше и чем позже они проголодаются – тем лучше. Никто не знает, когда они смогут поесть в следующий раз. Нехотя девчонки принялись за дело. Все разошлись по комнатам, заказали себе обеды, потом принялись стаскивать в гостиную свои рюкзачки. Рюкзачки были не большие, но увесистые. В каждом был набор консервов и медикаментов, небольшой брикет, на котором указывалось, что это спальный мешок. Поля, вертя этот брикет, никак не могла поверить, что это именно то, что указано на упаковке – слишком уж этот брикет маленький для спального мешка, но решила его не доставать – вдруг обратно не сможет затолкать? А на упаковке имелся клапан.
Ели молча без аппетита, то и дело поглядывая на экран телевизора. Только Соня с удовольствием уплетала свою порцию, но и она смотрела на экран с тревогой.
Видео помещения, где встретились парни из общины, которых и Поля и остальные девочки называли «наши» и чужаки, названные «эти», вывели на весь экран. Девушки окружили телевизор плотным кольцом и держали сжатыми кулаки. На экране «наши» выстроились в два ряда: передний ряд держали щиты, те, что стояли позади них – поливали неприятеля свинцом. Те тоже отстреливались.
– Мне это не нравится, – вдруг сказала Поля. Девять лиц повернулись в её сторону, восемнадцать глаз недоумённо уставились на неё.
– Такое ощущение, что они наших отвлекают. А ну давай, глянем на другие камеры.
Видео с помещения – поля боя свернулось в маленьких квадратик и на экран были выведены видео с других камер.
– Вот! – крикнула Поля, тыча пальцев в один из квадратов на экране пальцем.
– Я слышала, что говорил твой муж, – возразила Валентина, – он отдавал распоряжения на счёт тыла.
– Я тоже это слышала, – сказала Поля спокойно несмотря на то, что в тот момент была готова орать не своим голосом, – Только «эти» не в тыл нашим лезут. Они за нами идут.
Во время этих самых коротких дебатов в истории, видео с той камеры, в которую тыкала пальцем Полина. Девушки в полном молчании наблюдали за тем, как затянутые в тёмное фигуры, один за другим ловко спускались по верёвке, опираясь ногами о стену. На полу, рядом с тем местом глее они приземлялись, валялась вентиляционная решётка. Помещение было уже полно мужиков, а они всё спускались и спускались.
– Они пролезли по вентиляционной шахте, – констатировала Арина Анатольевна. Тем временем мужчины на экране не бездействовали. Поднеся какой-то предмет к электронному замку, один из них проводил какие-то манипуляции, тыкал пальцем на какие-то кнопки. Спустя минуту дверь гостеприимно поднялась вверх. Все девушки с ужасом ахнули.
– Они двери вскрывают! – воскликнула Поля и вскочила на ноги, – Девчонки, они сюда идут! Нас ловить! Вы бы видели, как они обрадовались, когда меня увидели.
Через вентиляционное отверстие протащили овчарку, которая, судя по её поведению, ни капельки не нервничала в замкнутом пространстве, а деловито взяла след и вбежала в коридор.
– Нам нужно уходить немедля. Их ведёт собака. Она мой след взяла.
– Да ладно, – примирительно сказала Валентина, – мы все тут во все стороны как кони носились.
Она поднялась с кресла.
– Выключайте телевизор, пойдём к нашим, с ними мы будем в большей безопасности.
Полина схватилась за свой телефон:
– Нужно пойти обходным путём. Вот тут обозначено.
На удивление, обходной путь она нашла быстро. Ей в этом очень помог план: на экране обозначалось, какие двери были вскрыты.
Гостиная наполнилась движением. Девушки поднимались с кресел, помогали друг другу одеть на плечи рюкзаки. Соня сунула в карман бумажную книгу.
– Зачем? – спросили у неё, где и когда ты там читать собираешься?
– Бумага пригодится, – буркнула та.
Тихо переговариваясь, они потянулись к выходу. Последней выходила Поля. В проёме она замешкалась, оглянулась и бросила последний взгляд на пианино и переступила порог.
Девушки пошли через комнату с душевыми, и вышли в зал с саркофагами. Идя, между рядами светящихся изнутри аппаратов Поля не могла не думать о лежащих в них беззащитных людях. После той записи, которую она видела, девушка не сомневалась, что этих людей ожидает незавидная судьба. Единственное, что их может спасти – это если парни из их общины положат здесь незваных гостей.
– Видела какие у этих рожи уродливые?
– Да и старые – услышала Поля бормотание девочек между собой и вмешалась:
– А ещё хари у них какие-то бледно-зеленоватые, как оливки. Этого не видно было на видео, потому что камеры, почему-то, чёрно-белые. А ещё один из них знает русский, но говорит с жутким акцентом.
Пройдя по залу с саркофагами, девушки, сверяясь с планом бункера, прошли по ещё некоторым коридорам, нашли ещё одну гостиную, рядом с похожей комнатой с душевыми. В этой гостиной был такой же телевизор, похожие кресла, полки с книгами и главное, что они искали – аппарат, выдающий напитки. Напившись минералки, Поля включила телевизор. Она нашла видео с камеры, установленной в коридоре их жилого сектора. И вновь девушки в разнобой ахнули: люди одетые в тёмное быстро шли по коридору и вскрывали все двери подряд. По коридору вели собаку.
– Пора уходить, – резюмировала Валентина. Ей никто не возражал.
Присутствующие стали медленно подниматься с кресел и диванов. Они устали, но попасть к этим ой как не хотелось и единственный шанс они видели в том, чтобы воссоедиться с парнями – парни их защитят. Только на парней была вся надежда. И снова коридоры, пустые помещения, коридоры, развилки, коридоры.
Перед залом, который держали члены из общины, девушки запели «Катюшу», чтобы не получить в свою сторону очередь из автомата.
– Вы с ума сошли! – орал Сергей, весь красный от злости, – я что сказал, закрыться и сидеть! Ты что русского языка не понимаешь?!
В какой-то момент Полине показалось, что он пустит в ход кулаки. «Если хоть раз ударит меня – семьи у нас не получится» – подумала девушка, пытаясь сдержать слёзы обиды: вот так устраивать скандал при посторонних – всё равно, что позорить. Ей вспомнилась соседка по общежитию, в котором жила Полина в школьном возрасте, до того, как её родителям удалось купить квартиру: чуть ли не ежевечерне у соседей случались драки по пьяной лавочке, а утром соседи дружно шли на работу, держась за руки. Из того общежития семья Полины уже давно съехала, но ей всё же помнилось, что синяки с лица соседки не сходилии всегда были различных оттенков, потому что одни она получала раньше, другие позднее.
– Они вас обошли, – сказала Поля. Голос её дрожал, на глаза наворачивались слёзы, а она упорно их сдерживала. Сейчас не время для слёз. Потом можно будет выплакаться, если что. А сейчас нужно держаться.
– Они пролезли по вентиляционной шахте. И даже овчарку умудрились протащить.
– Мы по видео с видеокамер увидели, – сказала девушка-лиса, которую, как оказалось, звали Ангелина.
– Мы очень испугались, – добавила девушка по имени Екатерина.
– Дело – дрянь, – буркнул себе под нос Сергей, и поглядел на решётку вентиляционной шахты.
Девушкам следовало сидеть в углу и глядеть на решётку – чтобы никто не вылез. Парни пошли на приступ и выбили неприятеля из соседнего зала. Девушки, сжавшись, слушали, как грохотали автоматы. Раздавались матерные крики, вопли на незнакомом языке. Это был ад.
Община потеряла одного человека убитым и пять парней получили ранения, агрессоры – троих и ещё десять были ранены. Но своего парни добились – получили доступ в жилой блок – со спальными помещениями, возможность получать обеды и воду. И главное: здесь была гостиная с телевизором-монитором, при помощи которого они вновь могли полюбоваться на своих «незваных гостей».
Парни, прикрываясь кевларовыми щитами, перетащили раненых в гостиную. А девчонки, пользуясь своими карточками, вскрыли спальные помещения и по двое принесли матрасы. Устраивать раненых а одноместных апартаментах им не хотелось – казалось, что не следует оставлять тех, кому очень плохо в одиночестве.
Матрасы расстелили вдоль стены с телевизором, на них положили парней. «Вот и пригодились медпакеты», – подумала Полина, занимаясь перевязкой. В аптечках, лежащих в девчачьих рюкзачках, нашлись и шприцы и обезболивающие, что немало обрадовало девушек – теперь можно облегчить страдания раненым парням. После инъекций стоны боли стали тише.
Однако, глядя на них, Поля всё равно чувствовала страх и беспокойство: кровь из ран пропитала бинты и стала впитываться в матрацы. Если им не оказать всю необходимую помощь – они просто истекут кровью. Среди девушек была фельдшер-акушер, но что она могла сделать без того, чем располагают врачи в больницах и госпиталях?
Поскольку у чужих были аппараты, помогавшие им вскрывать электронные замки, было принято решение, чтобы со всех сторон от этого жилого блока стояли по два часовых, которые вручную фиксировали двери со вскрытыми электронными замками. Так же часовые наблюдали за вентиляционными решётками.
– Здесь отсидеться долго не получится, – резюмировал Вовка, – они или воду нам перекроют, или еду или и то и другое. Надо или прорываться, или этих в расход.
Вовка смотрел на своих товарищей, отвернувшись от сновавших на экране «этих». «Эти» спокойно выносили своих покойников. Он подал предложение и ждал, что скажут остальные. Серёга, конечно, добился здесь авторитета, а против всех он не пойдёт, а значит решать, что делать дальше будут сообща.
Поля вдруг заметила, как окаменели лица Сергея, Саввы и обоих Сань. Она посмотрела на экран телевизора.
– Не смотрите, девчонки, – велел Сергей, но этим он только привлёк внимание всех присутствующих к происходящему на экране.
А на экране творилось страшное: двое чужих уже раздели убитого парня из общины донага и принялись делать то, что всегда делают с заколотыми поросятами.
Парни, молча повскакали со своих мест, и выбежали вон из гостиной, держа оружие наперевес. Все девушки, собравшись на одном диване, не отрываясь, смотрели на экран. Со стороны зала раздались звуки стрельбы. А на экране анатомы-любители вдруг упали носом в пол. К телам подошёл Сергей. Он оглянулся, махнул рукой и двое – Вовка и Савва подняли тело убитого парня и понесли, ещё один из парней общины, стараясь смотреть в сторону, поднял голову. Ещё двое, едва сдерживая тошноту, собрали внутренности, стараясь не касаться их руками, в рюкзак – парень должен быть похоронен полностью.
И тут произошла неожиданность. Вновь раздалась стрельба, стреляли в поднимавшуюся дверь, но те, что стояли за ней прикрывались за кевларовым щитом. В помещение влетел дымящийся цилиндрик и упал на пол. Раздался крик «газ» и парни, бросив тело, заскочили в коридор жилого сектора. Двери вновь были зафиксированы вручную. Из коридора раздался удушающий кашель. Полина набрала стакан минералки и бросилась в коридор, на ходу вынимая из кармана носовой платок. Её действия послужили командой: девушки покинули диван, в который только что вжимались изо всех сил. и стали хватать стаканы, да так рьяно, что две штуки разбили. У крана с минералкой создалась давка и девчонки чуть не подрались. Валентине пришлось их разнимать.
Бегущая по коридору Полина слышала крики, но не обращала на них внимание. Она уже помогала любимому умыться, вытирала мокрым платком ему лицо. Остатки воды Сергей выпил.
Передышка оказалась недолгой. Едва парни умылись и попили воды, принесенной их девушками, как те, кто вручную держали двери стали чертыхаться. Дверь резали автогеном.
– Быстрее, быстрее, – кашляя подгонял всех Сергей.
Все опрометью бросились в гостиную. Девушек парни гнали перед собой, придавая им скорости несильными шлепками. Сергей встал в проёме и едва в коридоре очутился первый чужак, как срезал его очередью.
– Запах, – тихо сказал Вячеслав. И повторил громко, – Запах! Пацаны, они нам что-то через вентиляцию пустили!
– Чёрт! – послышалось то здесь, то там.
Поля принюхалась. Действительно по комнате распространялся тонкий, не навязчивый запах. То, что произошло дальше, просто поразило девушку. Все оставшиеся двадцать девять парней достали свои носовые платки, расстегнули комбинезоны, вынули и помочились на платки. Действовали они как в замедленной съёмке – очень медленно. Они едва успели застегнуться, как снова раздалась автоматная очередь… И вдруг, очередь из автомата захлебнулась – рожок Сергея опустел. Медленно-медленно, как во сне, он отстегнул рожок и потянул руку к загрузке, чтобы вытащить новый, но упал.
Удар, который он получил, не смог его вырубить – ещё не родился кулак, способный проломить шлем, но с ног его сбить обладателю кулака удалось. Переступив через ноги лежащего Сергея, в гостиную вошёл мужчина в чёрной амуниции, и получил удар, сбивший с ног его самого. Однако было поздно – в помещение ворвались ещё несколько человек. Завязалась драка. Все дрались со всеми. Даже девушки попытались поучаствовать в общей свалке, но быстро оказались на полу. Однако пролежали они там не долго: здесь было уже достаточно «чёрных», которые действовали слажено: одна часть агрессоров заняла парней, чтобы не отвлекались на такие пустяки, как любимые; вторая часть – хватала потерявших сознание девчонок и выносила.
«На мясо!» – с ужасом подумала Полина. Сама она в драке не участвовала – девушка не была драчуньей и трусость не отпустила её от стены, у которой она стояла. Поля загородилась поваленным креслом, хоть она и понимала, что кресло её не защитит, но ей хотелось оттянуть тот момент, когда она разделит судьбу своих подруг. Сергей, пошатываясь, поднялся на ноги и проковылял к углу, где сжалась от страха Полина и стал к ней спиной, намереваясь защищать её, и снова упал. Поля оглядела комнату: все свои уже лежали. «Чёрные» бродили по комнате. И только сейчас девушка заметила, что у них у всех стеклянные щитки-противогазы. «Их газ сделал нас слабыми и медленными. Они отравили нас», – сформулировала в мысли Поля то, что поняла, едва почувствовала не знакомый запах.
К девушке подошёл мужчина. Поля узнала его лицо. Это мерзкое лицо улыбалось.
– А ты будешь моя, – его голос из-под щитка прозвучало глухо, однако радость в голосе была отчётливо слышна. Мужчина откинул в сторону кресло, поднял её и перекинул через плечо. Теперь перед глазами Полины всё было верх ногами. Верх ногами ходили мужики, одетые в чёрное, поворачивали неподвижные тела парней, заводили их руки за спины и стягивали их пластиковыми жгутами-наручниками. Стягивали ноги такими же жгутами, предварительно сняв ботинки.
Когда её несли, её глаза встретились с глазами Сергея. «Боже милостивый!!!» – если бы Полина была способна кричать – она прокричала бы это вслух. Глаза Сергея смотрели прямо на неё, когда несущий мужчина пронёс Полю прямо над лицом Сергея, переступая через его тело. Сергей живой!!! Вот почему их всех связывают – никого из них не стали убивать. Наверное, собираются сделать это по культурному – на бойне, чтоб никакой антисанитарии. Ну конечно: она ж сама не умерла от газа, значит – газ не убивает, а только приводит к онемению мышц.
Мужчина вынес её из гостиной. Пронёс по коридору, потом по пустому залу, ещё по нескольким коридорам, по залам … потом была поездка вверх на лифте, вот помещение, где они наткнулись на Бобби и Лизи. Таких огромных, белых, как сугробы и лохматых. Вот ещё один коридор – бесконечно длинный. Потом какой-то металлический портал…
…Трава… Трава! Зелень! Деревья! Они в лесу!!! Значит: на поверхности можно жить. Можно-то, конечно, можно, но не дадут! Из глаз Поли выкатились слёзы и закапали на изумрудно-зелёную траву. В юные 23 года, когда нашла свою любовь пойти на корм каннибалам.
Он пронёс ей мимо внедорожника, грузовика и внёс в автобус. Здесь уже находились остальные 9 девушек со стянутыми руками и ногами. Мужчина положил Полину на сидение и сказал, продолжая безбожно коверкая слова:
– Поверь, рыжая красавица, мне этого не хочется, но нужно. Поездка предстоит долгая, в это время действие газа может прекратиться и к тебе может вернуться способность двигаться. А в дороге это может оказаться лишним. Потом я тебя освобожу, —говоря это, он достал пластиковый жгут.
И выполнил своё обещание. После нескольких часов тряски, автобус подкатил к подъезду с выгнутым вверх в виде арки плексигласовым козырьком. Из большого, облицованного белым камнем трёхэтажного здания выскочили мясники в белых халатах. Они споро, без суеты, выносили обездвиженных девушек из автобуса, клали на каталки и завозили в здание. И при этом люди в белых халатах тихо переговаривались между собой на не знакомом языке, который очень походил на немецкий – теперь Поля расслышала знакомые слова на немецком, но не все слова были знакомы. Как же так? Обладавшая острым слухом, и владеющая немецким языком девушка поняла это только сейчас.
Очередь Полины была последней. Когда Полю укладывали на носилки, её посетила мысль: живы ли сейчас другие девушки. Ей не хотелось умирать, не хотелось становиться мясом. Она беззвучно плакала.
И вот её привезли… нет, не в разделочную, как она ожидала, а в одноместную палату. Оказалось, что мясники в белых халатах были медиками… или как-бы-медиками. «Нет, – подумала Поля, – всё-таки мясники».
Они переложили девушку с носилок на узкую железную койку с «весёленьким» постельным бельём. Один из «белых халатов» достал из кармана короткий нож, разрезал жгуты на запястьях и лодыжках, потом оба вышли и Полина услышала щелчок замка, а в стеклянном окошке двери, забранном частой сеткой, появилось лицо одного из санитаров.
Девушка лежала, не шевелясь, и смотрела на него. Он смотрел на неё. Поля вспомнила о телефоне и о карточках, лежащих в карманах. Не стоит доставать их прямо сейчас, чтобы спрятать, даже если вот это мурло в окне исчезнет. Здесь могут оказаться видеокамеры. Не шевелясь, Полина стала обшаривать взглядом, но ничего похожего на видеокамеру не заметила. Но, то, что она не увидела видеокамеру её не успокоило – значит хорошо спрятали.
«М-дя», – подумала девушка. Её пока не убили. Но радости мало. Она в плену. Бобби и Лизи убиты, парни наши избиты, мы в плену. Не понятно как из всего этого выпутываться. Полина старалась не думать о том, что эти уроды сделали с убитым парнем – боялась тронуться умом …
***
Девушка лежала в постели поверх одеяла ничком и уткнувшись мокрым лицом в подушку. Слёзы уже кончились. Иссякли слёзы о Сергее и её с ним разлуке; иссякли слёзы о остальных парнях, которых тоже жалко. Слёзы о своей собственной судьбе и судьбе других девчонок, некоторые из которых стали её подругами, остальные просто знакомыми, тоже иссякли. Она уже смирилась со смертью огромных лохматых милах – Бобби и Лизи, которые пожертвовали жизнью, защищая её – Полю.
Теперь она размышляла. От размышлений голова уже пухла и снова у Полины появилось опасение за своё психическое здоровье. Думкой, как говориться, дурень богатеет, но ей просто необходимо всё, что она вспомнила осмыслить, уложить в голове и постараться найти выход из создавшегося положения. Даже если у неё ничего не получится и она разделит судьбу Сергея, всё равно Полина будет барахтаться, и она не будет идти как овца туда, куда поведут. Фиг вам, «бледнолицые братья»!
Первое и главное, что Полина осознала: он говорит с ней на не родном для неё языке. Она говорила с ним на его родном языке. Этот язык худо-бедно знала – кое-как обучили, благо много знакомых слов, взятых из немецкого и малость перековерканных. При этом Поля пока что думала по-русски. Однако девушка не обольщалась: не найди она свой телефон, не начни читать свой дневник – обязательно перешла бы на его язык и забыла бы родной. «Теперь нужно за своим языком следить, – решила Поля, -Незачем ему знать, что я помню свой язык». И, несмотря на то в каком положении она оказалась, было обстоятельство, которое порадовало Полю: события последнего дня не были записаны в дневник. Девушка напрягла память и смогла вспомнить основные события того дня.
Что потом было в больнице, в её голове – представляло собой пазл, только отрывочные воспоминания. И этот пазл ей ещё предстояло собрать. Полина смутно помнила, как её кормили, пристёгивая наручниками к белому металлическому столику, как загорелась красная лампочка и прозвенела тревога. Санитар-кормитель отвлёкся и Поля скомуниздила из его кармана ключи, хорошо, что длина цепочек наручников позволяла дотянуться до его кармана. Как тот санитар выскочил и куда-то ускакал, как ошпаренный она ещё помнила. А кто и когда её снова закрыл – не помнила совершенно.
Девушка почувствовала, что ей стало трудно дышать, и повернулась набок, носом к стене. У неё появилось стойкое ощущение того, что это воспоминание связанно с чем-то очень важным. В мыслях она опять вернулась к моменту, когда тырила ключи из кармана санитара, который сидел перед ней с ложкой в застывшей руке, и отвернув голову в сторону коридора, в котором мигала красная лампа и выла сирена. И вот Полина, прикованная к столу наручниками с длинными цепочками, приподнимает стол, тихо переставляет его ближе к санитару и одновременно тянет свою руку в его карман белого халата и раскрытый рот к ложке. Ложка оказалась в её рту одновременно с перемещением ключей в её карман. Дальше Поля ничего не помнила. Потом она ела сама – благо длина цепей это позволяла, санитара нет – уже слинял, а дверь была открыта настежь, а по коридору как угорелые носились дядьки в белых халатах: то ли медики, то ли мясники. А вот к ночи дверь была уже закрыта на ключ. Наверное, закрыл другой санитар. А тот, что кормил – так и не понял, где посеял ключики.«Где же эти ключи?» – задумалась Полина. Она этого вспомнить не смогла.
Девушка вспомнила другое: одним из ключей она воспользовалась в первую же ночь. Вышла из палаты и, таясь, стала брести по полутёмному коридору. Потом она услышала позвякивание и спряталась в отхожем месте, подглядывая за тем, что происходило снаружи сквозь щель между дверью и косяком.
По коридору шли … «наши». Парни в одних только трусах передвигались маленькими шажками, потому что цепи на ножных кандалах были очень короткие. На руках тоже были кандалы, соединенные с ножными цепями. «Негодяи! – возмущённо думала Поля, – мало того, что одежду и ботинки отобрали – так ещё даже тапочек не дали. Пол то плиточный был – холодный!»
После очередных обследований, парней вновь вывели в коридор. Каждого сопровождали два конвоира: один вооружённый огнестрельным оружием, второй держал на поводке глухо рычащую овчарку. Ориентируясь на звуки, которые издавал конвой, Поля, сохраняя порядочную дистанцию и оставаясь не замеченной, проследовала за ними по пятам и узнала, что парней, и Серёжу в том числе, держат в подвале.
«Так где ж всё-таки ключ?» – думала Полина. Гул мотора, донёсшийся с улицы, возвестил о возвращении Его.Поля вновь уткнулась в подушку. Своё заплаканное лицо она от своего пленителя спрятать не сможет. Значит нужно этим воспользоваться.
– Дорогая, поужинаем? – спросил он, входя в комнату.
– Нет! – рявкнула она как можно более злым тоном. В комнате воцарилась тишина. Похоже, что вошедший застыл.«Интересно, какой же всё-таки имярёк у нашей няньки», – подумала Полина, ей уже не терпелось, когда же он всё-таки спросит: в чём дело.
– Я что-то пропустил? – наконец выдавил он. Его тон Полине очень не понравился. Страх липкими, гадкими лапками пробежал по её телу. Но взялся за гуж – давать слабину не имеешь право, особенно если хочешь помочь Серёге.
– Ты каждый день уходишь с самого утра. А я каждый день сижу здесь, в четырёх стенах как… как… – Полина чуть не сказала «замурованная» по-русски, но во время удержалась: у него могут возникнуть подозрения, откуда это она знакома с этим словом, да ещё и русский помнит.
– И в одиночестве изучаю здесь потолок! А он белый и ничего интересного в нём нет.
– Я зарабатываю деньги, – с расстановкой сказал он, – Без денег невозможно покупать еду, одежду …
– А сейчас что тебе мешает отвести меня на прогулку? Я хочу на улицу.
– Но ты плохо ходишь, ты быстро устанешь.
– Ты можешь покатать меня на машине.
Он молча смотрел на неё. Видя, что он придумывает новую отмазку, Поля, не дожидаясь пока он откроет рот, вновь уткнулась в подушку и громко зарыдала, стараясь издавать вой как можно громче.
– Ладно, ладно, – почти прокричал он, чтобы перекрыть звуки, издаваемые ею, – но тебе надо переодеться.
Вой прекратился как по мановению волшебной палочки, девушка села на кровати и принялась утирать лицо. Полина оглянулась: он уже открыл дверцы шкафа с одеждой и выбирал для неё платье. На одном из плечиков висел её серый комбинезон. «Он притащил его сюда», – подумала Поля. До этого она всего пару раз заглянула в шкаф, но комбинезон не замечала, потому что он висел под самой стенкой шкафа, а теперь, с того места, где она сейчас сидела он был хорошо заметен.
Сборы на прогулку были очень быстрые: Полина расчесалась, собрала свои длинные волосы в конский хвост и переоделась в выбранное им платье, предварительно выставив его из комнаты – нечего её разглядывать, не в цирке, но этого она вслух не сказала.
Платье с рюшечками девушке не понравилось, а остроносые белые туфли с каблуком-шпилькой были не удобны.
Поездка по городу навеяла на Полину воспоминания, но не тех событий, что произошли в бункере, это были воспоминания о той, прошлой жизни; той жизни, которую она вела до того утра, когда произошла авария и до того, как она очнулась в бункере.
Городишко весь состоял из частных домишек, многоквартирных домов Поля не видела ни одного. А в частном секторе развалин не было, но домики все как один были какие-то не шибко новенькие – не крашенные, не беленые. Судя по фигурам, которые двигались за большими окнами, машинам на подъездных дорожках все дома были жилые, но жители как будто забыли, что за домами следует ухаживать. Нельзя сказать, что улицы были безлюдные, но прохожие и машины встречались редко. Здесь были и магазины, и мастерские, но всё-таки городок был маленький.
– А вон то – что за большое и красивое здание? – спросила девушка.
– Больница, – процедил сквозь зубы он.
– Поехали! – радостно велела Поля.
Он подчинился. Сначала они ехали по широкой центральной дороге с покрытым густой сеткой мелких трещин асфальтом. Потом повернули к больнице. Полина молча смотрела в лобовое стекло, когда мужчина повернул на боковую дорогу, она стала смотреть в боковое стекло и не могла оторвать взгляд от того, что увидела.
Полине показалось, что она стала понимать. Девушка не знала точно, сколько именно времени она и её товарищи пролежали, как спящие красавицы в своих саркофагах, подобно Белоснежке в хрустальном гробу, но догадывалась, что долго. И пока они там лежали, те, что продолжили жить вступили в период деградации. Прогресс сменился регрессом и Полине и Ко «повезло» проснуться в момент упадка. «Что же произошло?» – Полина разглядывала шлагбаум, перегораживавший убегающую вдаль дорогу, на горизонте темнел лес, а над ним возвышались похожие на циклопические свечки небоскрёбы. Заходящее солнце не играло на стеклах этих достижений архитектуры. Наверное, потому что их там уже нет. Было понятно, что там, за рощей брошенный город. Вдруг ей стало интересно, что он ответит на её вопрос:
– А это что за штуки? – Поля ткнула пальцем себе за спину.
Мужчина замялся. Потом всё-таки ответил:
– Это небоскрёбы. Но там ничего интересного нет. Мы туда больше не ездим.
«Мародёрствовать в нашем бункере сподручнее» – зло подумала Полина и сделала вид, что внимательно разглядывает окрестности. Она опасалась, что взгляд выдаст её чувства.
Больница действительно занимала огромное здание, но не полностью: кроме главного подъезда с широченными ступеньками и бетонными вазонами с весёленькими цветочками, было ещё с десяток маленьких подъездиков – магазинчики, ателье, аптека, ресторанчик и ещё чего-то.
Они медленно прогулялись по алее, выложенной брусчаткой и засаженной низкорослыми раскидистыми деревьями. Одной рукой Поля опиралась о его локоть, другой на трость, посидели на лавочке недалеко от фонтана. Потом зашли в магазин готового платья, где Полина присмотрела себе маечку с закрытым горлом и рукавами до локтей, спортивные брючки и тряпочные кроссовки. Девушка видела, как у сопровождающего её мужчину глаза на лоб лезут от перспективы всё это оплачивать, но решила не ограничивать себя. Даже наоборот, рада была ему напакостить за всё «хорошее», как выражались в её время. Да и спортивная одежда ей может понадобиться, а то набил её шкаф платьями одно другого откровеннее – можно подумать, хвастаться ею собирается.
Пока Полина сидела на лавочке, он сбегал к своей старой развалюхе, чтобы положить свёрток с новой одеждой. Девушка внимательно разглядывала окна здания. На каком же она этаже была? Поля никак не могла вспомнить, сколько пролётов прошла, когда следила за процессией узников и их конвоиров.
Сейчас, глядя на окна, Поля вдруг вспомнила о девушках. Не все из остальных девяти стали её подругами, но Полина ни с кем не портила отношений или, по крайней мере, не помнила об этом. Сейчас же, в данной ситуации, судьба всех оставшихся в живых была ей важна. Нужно обязательно найти их и узнать, что они помнят.
