Светлана Рощина
Привет, офисный планктон!
Глава 26
о том, что даже в самом слаженном и дружном коллективе со временем начинаются ссоры и выяснения отношений
Я не знаю, что стало тому причиной, звёзды ли так сошлись или на Солнце начались магнитные вспышки, но обстановка у нас в отделе стала накаляться. Все стали цапаться друг с другом по малейшему поводу, и даже я, которая всегда славилась своей выдержкой и тактом, тоже не смогла избежать участи по выяснению отношений с коллегами. А началось всё с Лены и Миши.
Когда они долго и громко кричали друг на друга в коридоре, причём кричала в основном Лена, обзывая Мишу нехорошими словами, что не могло не вызвать у всех нас недовольство, потому что Миронов являлся представителем руководящего состава Корпорации и подрывать его авторитет на глазах других сотрудников Корпорации было непорядочно и неэтично, в чём бы он ни был виноват. Мы откровенно Лене об этом говорили, но она нас не слушала. А когда Миронов по делам уехал в Министерство, Лена зашла ко мне в кабинет, благо, в тот момент я находилась там одна, и решила раскрыть мне причину своего гнева.
– Мне тут понадобилось срочно доработать один документ, который находился в компьютере Миронова, – стала пояснять мне Лена, – и совершенно случайно наткнулась на одну папку. В ней были сохранены мои фотоснимки, сделанные во время отпуска в Доминикане. Где я в купальнике, понимаешь? – понизив голос, добавила Лена. – Спрашивается, зачем он хранит их у себя? Использует в качестве эротических фото?
Тут следует немного отступить от повествования Лены и дать читателю некоторые пояснения, чтобы он понял суть возникшей проблемы.
У нас в отделе есть традиция: когда тот или иной сотрудник возвращается из отпуска, которые он провёл не у себя дома, а в более интересном месте, то он выкладывает свои фото на сервере в своей папке, чтобы представить коллегам, так сказать, фотоотчёт о своём отдыхе. Дополнительно всё это подкрепляется либо магнитиками на холодильник, которые привозятся в подарок всем сотрудникам отдела, либо иным сувениром, например, бутылкой рома или чем-то подобным. Всё это довольно-таки мило и очень приятно, и создаёт впечатление, будто ты сам побывал в далёкой стране.
Эти фотоснимки хранятся на сервере недолго – в среднем, неделю, иногда чуть дольше, для того чтобы все желающие могли разделить твою радость от удачно проведённого отпуска. Затем сотрудник удаляет фотоснимки из своей папки, и дело закрыто. Все ждут следующего отпускника и следующих сувениров. Но, по-видимому, когда Лена разместила свои фотоснимки на сервере, Миша благополучно скопировал их и сохранил у себя на компьютере. И лично я Мишу понимаю. Его чувства к Лене слишком очевидны и желание иметь у себя хотя бы фотоснимки любимой девушки, уж коли её саму заполучить он не может, вполне объяснимы. Я с самого начала была на его стороне и считаю, что Лена сама виновата в том, что не пресекает чувства Миронова. Мне самой неоднократно приходилось бывать в подобных ситуациях, когда тот или иной парень вдруг начинал откровенно высказывать мне свои чувства, пытаясь добиться благосклонности, и поскольку я замужем, то подобные интрижки мне ни к чему, особенно на работе. Поэтому я всегда на корню пресекаю подобное поведение парней и прямо говорю каждому из них, что он зря тратит время, потому что между нами ничего быть не может. После этого я вообще перестаю общаться с тем, с кем хочу прекратить отношения. И через некоторое время всегда все всё понимали и их увлечение мной заканчивалось. Я и сейчас считаю, что честность – лучшая политика, и потому никаких недоговорённостей и недопониманий у меня ни с кем нет. Поэтому я уверена, что и остальные девушки должны поступать так же. Не хочешь, чтобы парень оказывал тебе внимание – прямо скажи ему об этом! А если по какой-то причине не можешь сказать ему прямо, то просто игнорируй его. Совсем. Рано или поздно он сам поймёт, что не интересен тебе.
Лена же поступала иначе. Она использовала Мишу по полной программе. О том, что он исполнял за неё документы, я уже упоминала, но она просила его не только об этом. Например, когда ей нужно было отвезти что-то габаритное или тяжёлое с работы домой или наоборот, она, не стесняясь, просила Мишу об этом. И хотя Миронов живёт в одном городе Московской области, а Буроватых – в другом, и им даже не по пути, ни Мишу, ни Лену это никогда не останавливало. Миронов на своей машине отвозил и привозил для Лены всё, что ей нужно, и никогда не брал за это никакой платы. Даже за бензин. К тому же, когда Миронов оставался за руководителя, Лена постоянно отпрашивалась у него с работы, а то и вообще задвигала по несколько дней к ряду. С Макаровым у неё бы такой фокус не прошёл! Анатолий Юрьевич вообще редко кого-то отпускал с работы по личным надобностям, поэтому у него никто и не отпрашивался без особой нужды. Но когда Миронов оставался за старшего, всё становилось гораздо проще. Только вот никто так не наглел, как Лена. Всё это в совокупности и заставляло весь наш отдел осуждать Буроватых, когда дело касалось её отношений с Мишей Мироновым. И как бы я не хотела проявить женскую солидарность с Леной, когда выяснилась история с её фотоснимками, которые Миша сохранил на своём компьютере, я не могла не понимать, что всё это – следствие её возмутительного поведения по отношению к Миронову.
А между тем Лена продолжала негодовать по поводу поступка Михаила.
– Разумеется, я не могла сдержаться! Удалила эту папку и откровенно высказала Миронову всё, что о нём думаю!
– Лена, но ты же сама его всё время поощряешь! – аккуратно произнесла я. – Ты же видела, как он к тебе относится, но ни разу не попыталась всё прояснить!
– О чём ты говоришь? – даже не старалась прислушаться к моим доводам Лена. – Я сейчас говорю о краже моих личных фотоснимков! Как он посмел это сделать? И на что ещё он способен?
– Думаю, ты преувеличиваешь! – снова принялась я заступаться за Миронова. – Михаил безобиден как ребёнок! Он вообще не способен строить коварные планы!
– Ты его совсем не знаешь! – продолжала изливать свою злобу Лена, только в этом она была совсем не права, потому что я работала с Мишей гораздо дольше её и была уверена в том, что Миронова можно читать как открытую книгу.
Он совершенно не способен устраивать никаких козней за спиной. Если он что-то и хочет сделать, то делает это, не скрывая, идя в атаку, как говорится, с открытым забралом. Но Лена не хотела этого понимать. Как не хотела понимать того, что сама виновата в сложившейся ситуации.
В общем, Лена поплакалась мне, но не услышала ни слова сочувствия в свой адрес и вскоре ушла. А уже вечером, когда рабочий день закончился и все дружно стали расходиться по домам, Миша, который всегда засиживался дотемна, подозвал меня к себе.
– Катя, я хотел бы с тобой поговорить, – деликатно начал Михаил, и я поняла, что и он хочет использовать меня в качестве исповедника.
Что ж, выслушивать я умела, как и умела дать дельный совет тому, кто у меня его просил. Вот народ и ходил ко мне со своими проблемами, даже не интересуясь тем, хочу ли я слышать их исповеди. Но разве я могла отказать своему товарищу, которому требовалась моральная помощь и поддержка?
– Да, Миша, я слушаю тебя, – ответила я Миронову и зашла к нему в кабинет, чтобы выслушать его версию событий сегодняшнего происшествия.
– Я хочу объяснить то, что сегодня случилось, – начал Михаил, и я приготовилась к долгой и обстоятельной беседе. – Лена утверждает, что я тайком выкрал её фотоснимки для каких-то грязных целей. Но это не так! – с чувством произнёс Михаил и посмотрел на меня, ожидая поддержки.
Я не знала, что должна сказать, поэтому промолчала, и Миронов продолжил говорить.
– Ты же знаешь, как я отношусь ко всем сотрудникам нашего отдела. Все вы мне очень дороги, и я хотел бы сохранить у себя то, что связано с каждым из вас. Поэтому я сохраняю некоторые фотоснимки. Просто на память. Я не пытаюсь ни у кого ничего своровать! Я лишь сохраняю у себя то, что каждый из вас выкладывает на всеобщее обозрение! Но Лена пытается выставить меня этаким маньяком, фетишистом, который тайком шпионит за ней и крадёт то, что принадлежит ей!
И хотя Миша говорил очень убедительно, я сильно сомневалась в том, что он сохранил у себя на компьютере ещё хоть чьи-нибудь фотоснимки, кроме Лены. Но я не стала ловить его на слове, потому что была на его стороне.
– Я всё понимаю и не осуждаю тебя, – сказала я Мише. – Более того, могу ответственно заявить, что весь наш отдел находится на твоей стороне.
– Правда? – удивлённо произнёс Михаил.
– Конечно! – подтвердила я. – Неужели ты думал, что мы не видим, как Лена обращается с тобой? Ты слишком много уделяешь ей внимания и слишком многое ей позволяешь, вот она и обнаглела, старается унизить тебя при всех, чтобы показать свою власть над тобой! Вот, например, если бы я обнаружила у кого-то свои фотоснимки, которые этот человек сохранил бы у себя без моего разрешения, я бы не стала устраивать ему сцену в коридоре, крича на него так, чтобы все вокруг услышали, а вежливо бы подошла к этому человеку и попросила дать мне объяснения, после чего потребовала бы удалить фотоснимки. Именно так поступают цивилизованные люди.
– Но я их всё равно восстановил! – заговорщическим тоном сообщил мне Михаил, поняв, что я не осуждаю его поведение. – Лена думала, что удалила их, и даже почистила корзину, но есть программа, восстанавливающая удалённые файлы. Так что все её фотоснимки снова у меня, только в этот раз я спрятал их гораздо надёжнее.
На это заявление я ничего не смогла ответить. А Михаил продолжил ошеломлять меня.
– Если на то пошло, то с какой стати Лена вообще рылась в моём компьютере? Даже если ей нужен был какой-то конкретный документ, то и работала бы над этим документом, а не лазила бы по всем моим папкам! Я не давал ей разрешения рыться в моих личных документах! Мало ли, что я в них храню! У меня тоже может быть личная информация, которой я ни с кем не хочу делиться!
Да, в этом Миша был прав, потому что я тоже считаю, что необходимо уважать чужие границы. Мне тоже неоднократно приходилось садиться за компьютер Михаила, а также других сотрудников нашего отдела, точно так же, как и им за мой, но у меня и в мыслях не было пользоваться этой возможностью для того чтобы шпионить за своими коллегами, выискивая на них компромат. Хотя, могу сказать с уверенностью, не все отличаются подобной тактичностью, потому что я часто замечала, как в моё отсутствие люди, которым приходилось работать за моим компьютером, открывали не только необходимые им документы, но и шныряли по другим моим папкам, которые уж никак не могли их заинтересовать. Только они не знают, что искать им нечего. На работе я занимаюсь исключительно работой. А если же мне в голову и придёт вдруг какая-нибудь интересная и неожиданная идея, которую следует записать, то я делаю это по старинке, записывая свои мысли в блокнот, а точнее в еженедельник, который никто никогда не проверяет. Рукописные тексты уже давно никого не интересуют, так что я могу без опаски написать хоть целый рассказ в своём еженедельнике, его всё равно никто читать не будет. Так что я предпочитаю прятаться у всех на виду, ни от кого ничего не скрывая, но и не афишируя свои занятия на всех углах, и потому никому не приходит в голову заподозрить меня в чём-то предосудительном.
Но я отвлеклась, забравшись в свои мысли, пока Миша Миронов распинался передо мной на тему важности уважения чужого личного пространства, нарушение которого приводит к вот таким вот скандалам в коллективе.
Убедительно покивав и в сотый раз повторив: «Миша, я полностью с тобой согласна!», мне удалось-таки убедить Миронова в том, что ни я, ни остальные наши сотрудники нисколько не осуждают его, и ему не стоит волноваться на этот счёт, после чего вежливо с ним попрощалась и ушла домой, выбросив из головы сегодняшнюю историю, потому что дома меня ждали гораздо более важные дела и заботы.
Глава 27
о том, как сломанный принтер может окончательно расстроить отношения между коллегами
Я уже упоминала о том, какой «сверхскоростной» компьютер мне достался. Принтер был не лучше, и вот настал день, когда он окончательно сломался. И хотя наша Корпорация вполне могла позволить себе закупить целую партию самых лучших принтеров без малейшего ущерба для своего бюджета, руководитель нашего отдела, по-видимому, считал, что нечего баловать личный состав, предоставляя каждому сотруднику возможность работать на хорошей технике. Поэтому когда мой принтер приказал долго жить, и сотрудники технического отдела подтвердили сей факт, заявив, что принтер не поддаётся починке, Макаров скрипя зубами произнёс:
– У нас же сейчас Веников на больничном, вот и будешь распечатывать документы на его принтере.
– А что я буду делать, когда он выйдет? – задала я новый вопрос начальнику.
– Когда Веников выйдет, тогда и будем решать, что делать с твоим принтером, – заявил он, и мне оставалось только подчиниться.
В принципе, практика пользоваться чужими компьютерами в отсутствие какого-либо сотрудника у нас существовала, именно поэтому пароли на компьютерах были самыми простыми. Или пять пятёрок или «один, два, три, четыре, пять». Шифроваться от своих товарищей смысла не было. Но даже когда я получила добро, а точнее даже не добро, а прямой приказ от своего начальника на право пользования компьютером и принтером Алексея Веникова, я не спешила его выполнять.
Зная характер Алексея, можно было предвидеть его реакцию на то, что кто-то пользуется его рабочим компьютером. Тем более что Алексей сидел в другом кабинете, и я не могла всё время туда метаться за каждой бумажкой, которую необходимо было распечатать. Проще было сразу сесть за компьютер Алексея, но это было ещё хуже, чем просто пользоваться его принтером. Поэтому я старалась минимизировать время пользования принтером Веникова. Весь день я занималась только работой над документами, а распечатывала их уже вечером, под конец рабочего дня. То есть я включала компьютер Алексея и его принтер всего на десять-пятнадцать минут в день. Но и этого оказалось много, потому что однажды вечером нелёгкая принесла Веникова на работу.
Зачем он пришёл, я так и не узнала, но когда он зашёл в кабинет и увидел меня на своём рабочем месте, он не просто переменился в лице, он вскипел.
– Ты что здесь делаешь? – закричал он на меня.
Притихши как мышь, которую застали на мешке с крупой, я начала аккуратно объяснять Алексею проблему со своим принтером и про то, как Макаров велел мне пользоваться его, Алексея, техникой, пока тот на больничном.
– Сама могла бы починить свой принтер! У тебя рук, что ли, нет? – продолжал кричать на меня Веников.
– Руки у меня есть, – как можно более спокойным голосом ответила я Алексею. – Но как ты, надеюсь, успел заметить, я здесь работаю юристом, а не техником-инженером. Чтобы устранять технические поломки, у нас существует целый отдел. Но даже сотрудники этого отдела не смогли починить мой принтер, потому что это невозможно. Он своё уже отжил. Поэтому Макаров разрешил мне пока пользоваться твоим компьютером и принтером. Но если ты боишься того, что в твоё отсутствие я буду лазить по твоим папкам и читать твои личные документы, то напрасно. Я пользуюсь только своей папкой, которая находится на сервере, а в твои документы вообще не захожу. Можешь не сомневаться!
– Это не имеет значения! Ты не должна была пользоваться моим компьютером за моей спиной! – продолжал обвинять меня Алексей, и никакие мои доводы о том, что служебная техника не является нашей личной собственностью, на него не действовали.
И хотя рядом были другие сотрудники нашего отдела, которые видели, как Алексей обращается со мной, никто за меня не заступился. Все молчали, не желая вступать в пререкания, и из-за этого мне было ещё хуже.
Закончив распечатывать документы, я вышла из-за стола Алексея и вернулась в свой кабинет, пообещав себе, что никакая сила в мире не заставит меня ещё раз подойти к его столу и воспользоваться компьютером и принтером этого человека. И на следующий день я с самого утра пошла к нашим инженерам и попросила их хоть как-то решить проблему с принтером, и один товарищ предложил мне подключить мой компьютер к принтеру Юли Решетниковой, на что я согласилась, предварительно, конечно, переговорив с Юлей. И хотя она тоже несильно этому обрадовалась, но не могла не понять, что я нахожусь в безвыходной ситуации, и эта мера носит временный характер, пока в начальнике нашего отдела не взыграет совесть, и он не попросит новый принтер в материально-техническом отделе.
С Алексеем же я вообще перестала разговаривать. Более того, я старалась ни в коем случае не оставаться с ним наедине, даже если это была случайная встреча в коридоре, потому что, заметив меня, Веников даже не пытался казаться вежливым и по любому поводу стремился задеть и унизить меня. Наши отношения накалились до предела, и было неясно, когда и как это должно закончиться.
Глава 28,
в которой я пытаюсь всё наладить
Но кроме нас с Алексеем, а также Лены с Мишей, появилась ещё одна пара антагонистов, которые стали открыто ненавидеть друг друга. Это Юля и Фёдор. Причём их ситуация была хуже тем, что они обитали в одном служебном кабинете, отчего страдали не только они, но и все мы.
Даже не знаю, что послужило поводом для их ссоры, я в то время частенько моталась в Министерство и обратно и потому не сильно следила за развитием событий, но предполагаю, что виной тому стал острый язычок Юли, которая благодаря уму и знанию психологии умела задеть человека за живое, и не все могли это стерпеть. Особенно Фёдор, который всегда отличался обидчивостью. И поскольку я была третьим человеком, который сидел с ними в одном кабинете, то мне досталась роль громоотвода в этой компании.
Когда Юле или Фёдору требовалось что-то сказать друг другу (чаще это было поручение начальства), то каждый из них просил меня передать эту просьбу тому, кому она предназначалась. Что, впрочем, не мешало им продолжать пререкаться друг с другом по малейшему поводу.
Находиться в кабинете стало невозможно, и потому Фёдор, подготовив какой-то документ, старался лично отвезти его в Министерство, вместо того чтобы сдать его в канцелярию на отправку. Я тоже старалась поступать так же, иногда даже специально подходила к руководству, чтобы узнать, не нужно ли что-то куда-то отвезти. А уехав, не спешила вернуться обратно. Но день шёл за днём, а лучше не становилось. В итоге однажды пятничным вечером, когда практически все разъехались по домам, я решила подойти к Макарову, чтобы начальник своей властью как-то урегулировал возникшие проблемы.
Я никогда не была стукачом и сейчас не собиралась им быть. О случившихся в нашем отделе скандалах знали не только все юристы, но и другие отделы, потому ничего нового сообщать Макарову я не собиралась. Я лишь хотела, чтобы он вмешался в ситуацию и наладил работу подчинённого коллектива.
– Анатолий Юрьевич, – обратилась я к нему, – я сейчас скажу Вам то, что Вы и сами хорошо знаете, но, вероятно, не замечаете глубины возникшей проблемы.
Макаров внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал, поэтому я стала говорить дальше.
– Вот уже вторую неделю подряд сотрудники нашего отдела находятся во взвинченном состоянии. Все переругались друг с другом. На работе находиться просто невозможно. Обстановка очень нервная, а работа у нас ответственная и интеллектуальная. Может быть, Вам стоит вмешаться и поговорить с коллективом? В конце концов, пересадить кого-то! Например, когда Юля и Фёдор одновременно находятся в кабинете, я вообще не могу работать! Напряжение такое, что его можно ножом резать! Сделайте что-нибудь, потому что лично мне очень трудно сосредоточиться в такой обстановке! Думаю, остальных тоже напрягает эта ситуация, которая ничем хорошим закончиться просто не может.
Макаров вновь посмотрел на меня, а затем сказал:
– Думаю, ты преувеличиваешь!
– Наоборот, – с живостью откликнулась я. – О самых неприятных моментах я ещё умалчиваю!
– Уверен, что если немного подождать, всё само собой наладится, – не желал разделять моё беспокойство за судьбу отдела начальник.
– Поверьте, не наладится! Всё станет только хуже! И в итоге всё закончится тем, что половина отдела разбежится!
– Не разбежится! Трения возникают во всех коллективах, но всё наладится! – отказывался признавать очевидное Макаров. – На следующей неделе Фёдор уходит в отпуск, так что обстановка в твоём кабинете сразу станет легче. А когда он вернётся, то забудет обо всех своих ссорах с Юлей. За Фёдором Алексей пойдёт в отпуск, а там и лето не за горами. Сначала Юля пойдёт в отпуск, потом ты, и за это время каждый из вас успокоится и станет гораздо терпимее относиться друг к другу. Ситуация исправится сама собой!
И хотя я знала, что ничего само собой не исправится, а Макаров, сидящий в отдельном кабинете на другом конце коридора, порой бывал даже не в курсе того, что творилось в подчинённом ему коллективе, продолжать переубеждать начальника я не стала. Он не хочет вмешиваться – это было очевидно. Возможно, он даже боится вмешаться, тем более, как я упоминала ранее, большая часть сотрудников была старше его по возрасту, и он сомневался, что с его мнением будут считаться. Особенно если это мнение не касалось служебных вопросов. И несмотря на то, что как начальник он нёс ответственность за поддержание морального духа и работоспособности в коллективе, Макаров предпочёл пустить всё на самотёк, и повлиять на его решение я не смогла.
С грустью я покинула кабинет начальника, чтобы со страхом дожидаться начала следующей рабочей недели.
