Светлана Курилович
Иллюзия любви. Киноповесть
Аджай подходит сзади и обнимает её:
– Неужели ты не хочешь видеть это постоянно, каждый день? Каждый день наслаждаться восходом и закатом, безбрежным океаном, буйными пальмами?
– Очень хочу, но, Аджай, – они выходят из воды и садятся на песок; Аджай кладёт голову на колени Маше, – сегодня я кое о чём подумала.
– О чём же?
– О том, что не приходило мне в голову в Москве, – перебирая его непокорные пряди, признаётся Маша. – О том, что я изменила мужу. Странно, но дома эта мысль даже близко не появлялась, а здесь я постоянно думаю об этом. И знаешь, что приходит мне в голову?
– Нет, это ведь твоя голова, а не моя, – улыбается Кумар.
– Не смейся! – возмущается Мария. – Аджай, как ты можешь так доверять мне? Желать, чтобы я стала твоей женой? Ведь если я смогла обмануть его, значит, я так же смогу обмануть тебя? Значит, я способна на предательство.
– Нет, моя принцесса, – отвечает Аджай, – это вся твоя прежняя жизнь была предательством меня. Ведь ты его никогда не любила, поэтому и смогла изменить, а меня ты любишь: я вижу это в твоих глазах: в них небо – они не могут лгать, я слышу это в каждом биении твоего сердца, в каждом твоём вздохе. Так что перед Богом ты чиста, а люди… пусть их думают, что им угодно!
Внезапно звонит Машин телефон, молчавший на протяжении двух суток:
– Да! Андрей? Здравствуй! У меня всё хорошо, работа идёт, контора пишет! У тебя как? Всё в порядке? Вот и отлично! Когда домой? Завтра утром, не помню точно, я тебе перезвоню. Ну, всё, пока, пока! – Маша отключается, Аджай, внезапно помрачневший, не глядя на неё, говорит:
– Муж?
– Да. Спрашивал, когда я возвращаюсь. Сказала, что завтра, – вздыхает Маша. Аджай смотрит на неё и сухо говорит:
– А с чего это ты взяла, что улетаешь завтра?
– Ты же сам показывал мне билеты! – удивляется Мария.
– Ну и что? А знаешь, какое желание гнетёт меня с тех пор, как ты приехала? – вопрошает Аджай.
– Нет, – ничего не подозревая, говорит Маша.
– Выбросить эти билеты к чертям собачьим и заставить тебя остаться! – Аджай резко поднимается и смотрит Марии в глаза. – А все проблемы мы как-нибудь утрясём!
– Ты не сделаешь этого! – улыбается девушка.
– Почему нет? С мамой я уже поссорился из-за тебя, должна же быть мне хоть какая-то компенсация! Воспользуюсь своим правом и не отпущу тебя!
– Тогда я сама поеду в аэропорт, куплю билет и отправлюсь домой, только и всего.
Аджай садится рядом с Машей и смотрит ей в глаза:
– Ты не захочешь, – медленно говорит он.
– Почему это? – сопротивляется Мария, – ещё как захочу!
Аджай притягивает её к себе и еле слышно шепчет, касаясь губами уха:
– Потому что единственное, чего ты хочешь – это я!
Утро. Восход солнца. Аджай и Маша спят на берегу, обнявшись и укрывшись пледом. Сквозь сон девушка слышит какие-то голоса. Она сонно открывает глаза и видит практически рядом с собой чьи-то ноги, потом переводит взгляд выше: недалеко от них стоят три парня, сморят на них и смеются. Маша, испугавшись, толкает Аджая локтем, он бормочет сквозь сон:
– Что, что такое! Ещё очень рано, дай мне поспать!
– Тут какие-то люди! Аджай, просыпайся! – испуганно шепчет девушка.
– Какие люди, что ты придумываешь! – Аджай садится и протирает глаза.
– Да вот же они! – продолжает шептать Маша.
– Где? – спрашивает Аджай и тут видит их. Сон моментально слетает с него, он встаёт и, отряхивая джинсы, лениво спрашивает:
– Что такое, друзья? Что вас так рассмешило?
– Брат, – ответил один из них, – мы просто шли и увидели индийца, спящего под одним одеялом с белой девушкой. И у нас возник спор, а ты, как опытный человек, может быть, поможешь нам его разрешить?
– И что же это за спор? – так же спокойно Аджай засучил рукава и скрестил на груди руки, чувствуя, как в груди становится тяжело и жарко – это просыпается гнев.
– Мой друг говорит, что у всех белых девушек волосы в низу живота разного цвета и что по ним можно определить, натуральная она блондинка или нет. А спать с ними нам не доводилось. Вот ты, брат, просвети нас, какого цвета волосы у твоей подружки? – под дружное хихиканье дружков спрашивает парень.
– А это не твоё собачье дело! – тихо отвечает Аджай, ощущая, как разрастается, заполняя всё его существо яростное чувство, сдавливая грудь, перехватывая горло и мешая дышать.
– Слушай, брат, зачем ты позоришь себя? – говорит другой парень. – Разве наши индийские девушки не красивее этих белых шлюх? Разве их ласки не такие жаркие? Эти, – он кивает головой в сторону Маши, – хороши только на одну ночь.
– Кстати, – перебивает его третий парень, – эта ночь уже закончилась. Дай и нам позабавиться с ней – мы потом вернём её тебе! Никогда не был с белой в постели, говорят, они разрешают всё…
Он не успевает договорить: Аджай отпускает на волю свой гнев, такой опасный, когда его не сдерживают путы разума, – а сейчас он сознательно пошёл на это, чтобы выплеснуть всё без остатка на этих мерзавцев. Они не успели даже защититься: его нападение было подобно урагану. Аджай раскидал их в разные стороны: одному сломал нос – он лежал, захлёбываясь кровью, – другой держался за повреждённую челюсть, а третьему повезло меньше всех: его свалил удар ниже пояса, и он стонал, лёжа на песке и зажимая руками пах, равнодушный ко всему, кроме пожирающей его боли.
Аджай, тяжело дыша, ещё не остыв после угара схватки, стоял, глядя на поверженных наглецов. Маша подошла к нему и крепко обняла. Всё произошло так быстро, что она даже не успела подняться и отреагировать на происходящее. Кумар, обхватив её за талию, повёл к машине, сказав напоследок незадачливым хулиганам:
– Не надо, ребята, вмешиваться в чужую жизнь – так ведь, не ровён час, и покалечат.
Они едут в машине. По щекам Маши текут слёзы. Она смотрит на окровавленные костяшки пальцев Аджая и говорит:
– Опять ты из-за меня пострадал. Нет нашей любви места ни в Москве, ни здесь, в Индии.
– Маша, – поворачивается к ней Аджай, глаза его горят страстью и негодованием, – неужели ты думаешь, я позволю, чтобы всё и закончилось вот так – никак?! Неужели ты ещё не поняла, что без тебя жизнь моя не будет иметь никакого смысла?! Я не отпущу тебя без боя, я буду сражаться за нашу любовь!
Маша смотрит на него и ничего не отвечает.
Аэропорт. Прощание. Аджай держит Машину сумку, Маша прильнула к нему, положив голову ему на плечо. Глаза её влажны от слёз.
– Перестань плакать, любовь моя, – нежно говори Аджай, – ничего не закончилось, всё только начинается! Жди от меня весточки в самое ближайшее время: я буду советоваться с адвокатами по поводу твоего развода и линии моего дальнейшего поведения.
– Аджай, – всхлипывает Маша, – если со мной что-нибудь случится, обещай, что приедешь к Андрею и скажешь ему, что моим последним желанием было, чтобы ты разделил с ним заботы о детях. Хоть изредка забирай их в Индию, чтобы они полюбили эту страну так же, как люблю её я.
– Что ты! – пугается Кумар. – Что это за мысли у тебя! Отбрось их! Всё будет замечательно и у тебя, и у меня, и у детей, и у Андрея! Не надо мрачных мыслей!
– Нет, – настаивает Маша, – пообещай мне. Поклянись самым дорогим, что есть у тебя, тогда я улечу спокойно!
– Самое дорогое – это наша любовь, но ею я не буду клясться. Я обещаю тебе, что сделаю так, как ты просишь, хотя и не понимаю, зачем. Клянусь здоровьем своей матери. Верь мне!
– Я верю, Аджай, любовь моя, – первый раз так называет его Маша, – Прощай!
Последний поцелуй, и она, не оборачиваясь, идёт к самолёту. Аджай смотрит ей вслед, и тут сдержанность оставляет его: по щекам Кумара тоже стекают слёзы.
Самолёт. Маша, пристегнувшись, закрывает глаза и пытается задремать. Ей это удаётся: она видит Индию, Аджая на пороге его дома, видит детей, радостно бегущих ему навстречу – это её дети – видит рядом с Аджаем своих маму и папу: они весело машут ей. Ещё она видит мать Аджая, стоящую около своих родителей; она улыбается, лицо её полно радушного гостеприимства. Вдруг появляется какая-то женщина в белом, Мария силится разобрать её лицо, но ей это никак не удаётся, как сильно она ни напрягает зрение.
Вечер. Аджай у себя дома пьёт пиво и просматривает очередной сценарий, по телевизору передают последние известия, и вдруг он слышит, как диктор сообщает о крушении самолёта, вылетевшего рейсом Мумбай – Москва сегодня днём. Листы вылетают из его рук. Банка падает прямо на них, заливая всё пивом. Он смотрит на экран застывшим взглядом, а затем по дому разносится вопль, даже отдалённо не напоминающий человеческий:
– Не-е-ет!!! – его крик отдаётся эхом в горах и вызывает снежную лавину.
Проходит несколько месяцев. К дому матери Аджая подъезжает машина. Из неё выходит Аджай, похудевший, болезненно выглядящий, одетый во всё чёрное. Он открывает дверцы, и оттуда выходят Даша и Никита, робко оглядываясь и держа друг друга за руки. Из дома выбегает Ладжо.
– Вот, мама, это твои внуки, – говорит Аджай, – прошу, прими их как родных. Дети, это тоже ваша бабушка, обнимите её, – обращается он к детям. Они идут к матери Аджая, она, присев, принимает их в объятья, целует, и по лицу её текут слёзы. Аджай поднимает глаза к небу и говорит:
– Маша, ты видишь, я выполнил твою просьбу, выполни и ты мою: жди меня там, не забывай, я скоро приду и превращу твою жизнь в розовый сад.
Конец фильма
Титры.
Тишина.
Темнота
Неожиданно в темноте раздаются аплодисменты, зажигается свет, и перед нами предстаёт небольшой частный кинозал, менее чем наполовину заполненный народом. Здесь режиссёр Аджай Кумар, его коллеги, исполнительница главной женской роли, актриса, играющая мать Аджая и, конечно же, Шахрукх Кхан. После того, как утихли аплодисменты, он обращается к Кумару:
– Аджай, это, без сомнения, твой лучший фильм. Думаю, никто не посмеет утверждать обратное – подобного в нашем кинематографе ещё не было. Не знаю, когда мне опять улыбнется удача сыграть такую драматическую роль, но я буду ждать.
Аджай улыбается. Шах продолжает:
– Кстати, по окончании работы над фильмом ты обещал нам показать свою вдохновительницу, пришло время выполнить обещание! Показывай её!
– Она уже давно здесь, подсматривает в щёлку, как все журналисты. Маша, заходи! – кричит он.
Взгляды всех присутствующих обращаются на дверь, она распахивается и в кинозал входит женщина потрясающей славянской красоты. Она здоровается со всеми и подходит к режиссёру. Кумар говорит:
– В этом фильме всё правда: я действительно познакомился с Машей в Москве, мы действительно полюбили друг друга. Это подлинная история из жизни.
– А как же дети? – интересуется Шах.
– Вот детей у меня нет, – улыбаясь, говорит Маша, – это, пожалуй, единственная выдумка, которую мы добавили в сценарий для большего драматизма. Всё остальное – истина.
– С мужем она уже развелась, и мы ждём подходящего времени для нашей свадьбы. Мама, конечно, была недовольна, но куда ей деваться! – смеётся Аджай, заключая Машу в объятья и крепко целуя в щёку.
Конец фильма
