Светлана Курилович
Дежа вю
– А ну-ка, все по местам! – приказал я. – И не сметь пересаживаться!
Они беспрекословно повиновались, и я опять наклонился над журналом и опять услышал: «Дрюня, ты наш-ш-ш!»
– Немедленно прекратите!– закричал я.
– А кто это – Дрюня? – поинтересовался Некит.
– Это я, – смутился Андрей. – Они так меня прозвали!
– Понятно.
– Так вот, я попытался привести их к порядку и взглянул на класс исподлобья… И что я тут увидел!– задохнулся он.– Это были не дети, а сборище чудовищ! У одной миленькой девочки были крылья, как у стрекозы и такие же выпученные глаза, у Сашеньки, моего отличника, выросли ослиные уши и мощные челюсти с огромными клыками, за спиной старосты класса развевались перепончатые крылья, лицо вытянулось вперёд, а изо рта густой щёткой торчало множество треугольных зубов! – Андрей остановился, бездумно уставившись перед собой.
– Эй, вы в порядке? – Серж помахал рукой перед его носом, учитель вздрогнул и стряхнул с себя оцепенение:
– Но стоило мне сморгнуть, как всё пропало и передо мной опять сидели знакомые, привычные дети! Я начал урок и снова наклонился к журналу, чтобы выбрать, кто будет отвечать домашнее задание, и снова по кабинету поползло шипенье. Я поднял взгляд: они опять уселись по-другому, причём мне показалось, что намного ближе ко мне и кучнее. Мне, знаете, стало страшно: они так плотоядно смотрели на меня и улыбались… Но я выбрал отвечающего и отвернулся за указкой, когда же я повернулся, то… – Андрей опять замолчал.
– То что?
– То увидел, что они плотной стеной стояли около стола, плечом к плечу, смотрели на меня и улыбались.
– Немедленно по местам! – рявкнул я, но они только улыбнулись и качнулись ближе ко мне. «Ты наш-ш-ш!» – опять услышал я и, странное дело, теперь эта мысль не показалась мне такой страшной… Но тут я увидел, как их руки прямо через стол протянулись ко мне, и, чёрт меня подери, что это были за руки!! Перепончатые, с когтями, как у тигра, куриные лапы, клешни и даже мохнатые, как лапки шмеля! Рты их разверзлись, подобно красным мокрым щелям, и оттуда показались тонкие длинные языки, которые, как щупальца, потянулись ко мне!
– И что же вы сделали? – с жадным любопытством спросил молодой полицейский.
– Я сделал единственное, что мне оставалось в такой ситуации,– пожал плечами Андрей.– Я убежал! Я трусливо выскочил в дверь и помчался в учительскую, слыша за собой всё то же шипенье… Или мне казалось, что оно раздаётся прямо у меня в голове? – он с силой потёр лоб и помотал головой.
– Я думаю, что они каким-то образом загипнотизировали меня, потому что эти слова стали казаться мне вполне приятными, мне захотелось, чтобы я был их, хотя я и не понял, что это значит…
– А что произошло потом? – нетерпеливо спросил Серж.
– Потом…– задумался Андрей. – Потом я ворвался в учительскую, как будто за мной гналась стая голодных волков, и с треском закрыл дверь, привалившись к ней спиной. Шипенье сразу же стихло.
– Слушайте, – нервно сказал я, пытаясь удержать трясущиеся губы. – С пятым Г что-то не так!
– А кому вы это сказали? – прервал его Некит.
– А я разве не говорил, что прибежал в учительскую? – удивлённо взглянул на него парень.
– Говорили, – согласился полицейский.– Но ведь шёл урок, значит, учителя были по кабинетам?
– Нет, что вы! – улыбнулся Андрей (он, видимо, окончательно пришёл в себя). – Учительская – это такое место, где всегда кто-то есть: журналы заполняют, проверяют тетради, разговаривают – это самое уютное место в школе!
– И кто там был на тот момент?
– Так… учительница английского языка, Инна Николаевна, только что после института, учитель по ОБЖ Владимир Вадимович, химичка Татьяна Павловна и Ольга Николаевна Ларина, учитель русского языка и литературы.
– Ларина? – переспросил Серж.– Это как у Пушкина?
– Да, – кивнул Андрей. – Мы её иногда так и зовём – Ольга Пушкина, а она сердится. Так вот, я стоял и пытался отдышаться, а они повернулись ко мне и с любопытством смотрели.
– А что случилось, Андрей Петрович? – спросила Пушкина.
– Я… я не знаю, как это объяснить… – забормотал я. – Дети вдруг превратились в настоящих монстров и хотели напасть на меня!
Они весело расхохотались.
– Вы что, Андрей,– смеясь, сказала химичка. – Стивена Кинга на ночь начитались?
– А надо вам сказать, – отвлёкся от повествования Андрей, – что я действительно очень люблю Кинга, и тут внезапно вспомнил, что у него, на самом деле, есть рассказ о том, как дети превратились в чудовищ и убили учителей, а одна учительница поняла это и переубивала детей, но ей никто не поверил! И я подумал, что если мне тоже никто не поверит, то что же мне делать?!
– Пятый Г, – добавил обежешник.– Это и так настоящие монстры, им не в кого превращаться!
Все учителя одобрительно засмеялись и вернулись к своим делам.
– Послушайте! – истерически завопил я. – Это правда! Они хотели на меня напасть и тянулись ко мне своими лапами!
– Время пришло? – обратилась англичанка к обежешнику.
– Видимо, да,– пожал тот плечами.
– Андрей Петрович, – обернулась она ко мне. – Поверьте, ничего не было, вам всё померещилось!
Она мило улыбалась, а я вдруг осознал, что сидит-то она ко мне спиной, а смотрит мне в глаза!!
– Вы понимаете?! – вцепившись в край стола, закричал Андрей, так что полицейские, напряжённо его слушавшие, вздрогнули. – Её голова повернулась на сто восемьдесят градусов, и она не испытывала никакого неудобства! Она улыбалась и хлопала глазами, как сова! И глаза у неё были совиные – круглые, жёлтые, выпученные!
Серж опять налил в стакан воды с лекарством и протянул парню.
– Спасибо, – нервно поблагодарил он и, не отрываясь, осушил стакан. Вытер губы ладонью и осторожно поставил его на стол.
– А потом началось самое страшное: они все встали напротив меня полукругом, взялись за руки и, бормоча что-то, стали двигаться ко мне. Я даже запомнил, что они говорили, хотя это была совершеннейшая белиберда!
– И что же это было?
– Сейчас, дайте вспомнить! – Андрей наморщил лоб, потом поднял глаза к потолку и забормотал:
Семь в четвёртом, пять к шести,
у последнего спроси,
три – начало и конец,
а кто слушал – молодец!
– Как же вы это запомнили?! – удивился Серж.– Ведь это чепуха какая-то!
– Да погоди ты! – прикрикнул на него Некит.– Продолжайте дальше, гражданин!
– Дальше… дальше я увидел, как они начали меняться… Причём если дети менялись только когда я видел их периферийным зрением, то эти превращались в монстров прямо на моих глазах! Милейший Владимир Вадимович оброс грязно-серой клочковатой шерстью, шея его вытянулась, а вместо головы появилась собачья морда с оскаленными зубами и кровавым языком. Химичка опустилась на четвереньки, причём руки и ноги стали у неё одинаковой длины, нижняя губа волочилась по полу, а глаза заволокло красным дымом. Молоденькая Инна Николаевна шла на меня, элегантно цокая копытцами и беспрерывно вращая головой вокруг собственной оси, так что в учительской стоял омерзительный хруст, а Ольга Пушкина вообще трансформировалась в непонятную, расплывающуюся амёбу, но амёбу с ядовитыми щупальцами!
– Как вы всё это разглядели?! – поразился Серж.
– Не знаю, – беспомощно посмотрел на него историк.– Наверное, так же, как и стихи запомнил!
– Да-а, – протянул молодой полицейский, и в глазах его промелькнуло что-то слегка похожее на доверие.
– Они надвигались на меня, а я всё сильнее прижимался спиной к двери, пытаясь одновременно найти ручку и повернуть её. Наконец, мне это удалось, и я распахнул дверь в надежде удрать оттуда, но… там стоял директор, и я понял, что его не зря прозвали цербером!
– Почему?!
– Он был огромен, под потолок, у него было три одноглазых головы, меж мощных челюстей свисали длинные языки, с которых капала тягучая слюна. Одна капля попала мне на пиджак и прожгла его до тела, и это спасло меня: я закричал изо всех сил, повернулся к своим бывшим коллегам, растолкал их и выпрыгнул в окно, разбив его! – Андрей остановился, тяжело дыша.
– Но вы совершенно не пострадали? – подозрительно спросил Некит. – Почему?
– Учительская на втором этаже,– объяснил Андрей. – Внизу – незамёрзшая земля, покрытая снежной кашей, поэтому я отделался только ушибами. Но, дорогая моя полиция!– спохватился он. – Вы мне верите?! И если да, посоветуйте мне, что делать?! Я по-прежнему ничего не понимаю!
Страх, по-видимому, опять запустил острые коготки в его душу, и он уставился на полицейских, как на последний оплот разумной действительности.
– Не знаю, не знаю, что вам и сказать… – почесал нос старший. – Не очень-то всё это похоже на правду, гражданин!
– Но это правда! – закричал Андрей. – Или я просто схожу с ума… – он опустошённо повесил голову.
– Наверное, это наиболее вероятное объяснение,– начал медленно говорить Некит, как вдруг зазвонил телефон, и он снял трубку.
– Да, я. Да, слушаю… Что? Пять к шести? Да, понял.– Он повесил трубку и, взглянув на Сержа, сказал. – Время пришло.
Серж поднялся и, подойдя к Андрею, положил ему руку на плечо:
– Ничего не поделаешь, время пришло!
– О чём это вы? – вставая, со страхом взглянул на него учитель.
– Сам поймёшь! – ответил ему Серж, и Андрей почувствовал, как на его запястьях сухо защёлкнулись наручники.
– Да что здесь творится-то?! – в ужасе закричал он.
– Пришло твоё время!– глядя ему в лицо, спокойно сказал Серж, и Андрей увидел, как его глаза с отвратительным хлюпаньем выдираются из глазниц и, обрамлённые бахромой слизи, поднимаются вверх на тонких вибрирующих стебельках.
– Нет! – обессиленно прошептал он. – И вы тоже…
– Да! – пахнуло на него слева омерзительным дыханием, и, повернувшись, он увидел рядом со своим лицом то, что ранее было Некитом – огромное насекомое, напоминающее богомола, непрерывно жующее челюстями и клубами источающее гнилостный запах. Андрей глубоко вдохнул его и потерял сознание…
Очнулся он на полу в общей камере, с по-прежнему скованными руками. Открыв глаза, он увидел над собой грязный потолок, рядом – физиономию с подбитыми глазами, хозяин которой обшаривал его карманы в попытке найти что-либо ценное.
–Ты кто? – спросил Андрей. – Чего тебе надо?
Рот физиономии растянулся в противной и гадкой, но вполне человеческой ухмылке, растрескавшиеся губы разомкнулись, пропустив уже слышанные Андреем слова:
– Время пришло! Пять к шести! А кто слушал – молодец! Гы-гы-гы! – захохотала она, пуская слюни.
Андрей заскрёб ногами, отползая от физиономии, опёрся спиной о стену и, оглядываясь, встал. В камере он был не один, там сидели ещё несколько человек… но человек ли? Грязные, оборванные, заросшие щетиной, они так же мало напоминали разумных представителей человеческого общества, как те, которые засадили сюда Андрея… Впрочем, долго предаваться размышлениям ему не удалось: в двери повернулся ключ, и, скрипя заржавленными петлями, она открылась. В чёрном проёме стояли уже знакомые учителю полицейские.
– Пора! – сказал старший.
– Что пора?! – спиной вжался в стену историк, чувствуя, как его внутренности покрываются льдом.
– Время пришло! – подходя к нему, произнёс Серж.
Он схватил Андрея за предплечье и поволок к выходу.
– Куда вы меня тащите?! – истерически взвизгнул он, и тут же получил крепкую зуботычину, раскроившую ему губы. Андрей на мгновение затих, но потом с новой силой принялся брыкаться и кричать, пуская кровавые пузыри:
