Светлана Андрианова
1/365
О пользе и вреде философии для жизни
Жили – были два брата. Нормальные себе такие люди. Обыкновенные. Росли, развивались, стремились, формировались, достигали, ошибались, начинали заново. И, вот, – выросли. Влюбились. Женились. Бизнес завели. Успешный, между прочим, бизнес. Да и семьи у них были, по меркам норм и морали, – хорошие, добрые, дружные. В общем, в лучших традициях всё. С родителями, кстати, да, отношения более, чем достойные! А с друзьями – настоящие. То есть, этакие надёжные, сформировавшиеся мужчины: творцы своей судьбы, кузнецы собственного счастья. Но, как говорится, нет предела совершенству. Да и бизнес развивался. Возникла у братьев потребность в получении второго высшего образования – управленческого. Первого, технического, стало явно не хватать.
Философия – дисциплина, входящая в необходимый стандарт высшего образования. Один вопрос, что тебе читают её в 17 – 18, даже 20 лет, другой, когда тебе за 30. 30 с хвостиком. С хвостом. Более того, как все мы понимаем, от личности преподавателя, собственно, зависит восприятие дисциплины. Как проникнешься, так сказать. Насколько поймёшь, осознаешь, разбираться будешь, применять и прочее. Насколько заинтересуешься. В общем, в итоге, насколько будешь любить, равнодушно относиться либо отрицать то, что изучаешь в рамках курса. Что затем сподвигнет тебя выйти за рамки, раздвинуть представления, изменить восприятие.
Преподаватель попался не равнодушный. Не формально подходил к делу своему. Искренне любил свой предмет, то бишь, эту самую философию. Любомудрие, любовь к мудрости – не просто были основными понятиями его ремесла. Особенно он заострял внимание на таких вопросах, как: «Познаваема ли данность?», «Существует ли Всевышний?», «Как выглядит правда», «Как понять своё хорошо?», «Человек – это кто?», «Что важнее для современности – материя или сознание?», «Смысл жизни. Миф или действительность?», «Чем лично вы и как намереваетесь помочь обществу, в роли управленцев?» Заострял внимание через человека (личность, индивид), через призму всеобщих законов развития мира и общества, через призму процесса познания и мышления, а также через сопоставление нравственных категорий и ценностей. Философия была его мировоззрением. И он, преподаватель, был искренне уверен в том, что к любому объекту, к любой концепции, можно применить конструктивный критический подход. Философский подход. И через этот подход прийти к познанию всего сущего. Познанию себя. Чтобы уметь быть. Чтобы понимать данность. Более того, преподаватель был твёрдо уверен, что так или иначе, любой человек хотя бы изредка, но занимается философией. Откуда такая уверенность? Ну, как же, хоть изредка, но любой житель нашей планеты размышляет. Размышляет для осмысления себя, своего места, определения бытия, смысла своего рождения, предназначения и т.п. То есть – философствует. Тем более, его студенты. Заочники. Будущие управленцы. Успешные и состоявшиеся члены общества. Взрослые мужчины. И несколько женщин. Даже в возрасте, мужчины и женщины. Уже имеющие одно или несколько высших образований в анамнезе. Ему самому было 28 лет.
Братьев «бомбануло» на третьей лекции. На попытке педагога развить вопрос: «Верите ли вы в то, что все ваши действия осмысленны и необходимы лично для вас?»
***
От экзаменов по философии их освободили. Выйдя из запоя, прошли курс психотерапии. Справившись с экзистенциональным кризисом, – продолжили быть. Институт окончили. Бизнес доразвили. Внешне всё вернулось на круги своя, но на самом деле, всё было иначе. По – другому. Другой смысл. Другое хорошо. Другая стабильность. Другие они. Другая жизнь. ИХ жизнь.
Философ довёл до выпуска этот курс и ушёл от преподавания в высших учебных заведениях. Стал учителем. Необычным учителем истории в обычной средней школе. Любимцем обычных детей. Их проводником.
Вероятно, всё есть польза и всё есть вред. Нет! Это давно известно и признано всеми! Всё есть польза и всё есть вред. Дело в дозе. Дело в готовности. Дело в востребованности. С философией, как и со всем остальным в этом мире, дело обстоит также.
Такие условные понятия, некие ориентиры или лекало, шаблоны, если угодно, как развитая личность, успешный человек, хороший работник, примерный семьянин, либо очень даже наоборот, как и «что такое хорошо и что такое плохо», помещают человека в рамки. Возводят границы в его сознании. Делают вязким его мышление.
С молоком матери усваиваются модели поведения, сценарии жизни, осознание того, кем ты являешься, на что годен, что из себя представляешь. Ты растёшь, занимаешься тем, чем должен заниматься, занимаешь определённую нишу. Нишу, покидать пределы которой – запрещено. Кем? Чем? Устоями, нормами. Людьми. Другими людьми, которые всегда точно знают твоё место. Знают тебя самого лучше тебя самого. Ты себя видел? Что ты представляешь из себя? Кем возомнил?..
Думать не надо. О чём думать? Всё решено. Всё предрешено. Не задавай идиотских вопросов. Что значит «Смысл что-то делать, если никакого смысла ни в чём нет?» Что значит «Смысл рождаться, если всё равно умрёшь?» Все знают, что из себя представляет жизнь. Как зародилась жизнь. Все знают, что от тебя самого ничего не зависит. А эти глупые философские байки о бытие, о разуме, о том, что «спаси себя – спасутся тысячи», бред сплошной и отговорки для тех, кто работать не хочет, по ком больница плачет.
С нами, с нормальными людьми всё ясно. Предельно ясно. Родился, выучился, женился, дожил, умер. И ничего не изменишь ни ты в этом порядке, никакой другой философ. А думать начнёшь об этом, так только свихнёшься и потеряешь себя, своих близких, всё, что имеешь. Посмотрите на судьбы всех этих горе – умников. Да, высказываний нам оставили, а сами не жили, а страдали, мучились. Чем они отличаются от нас? То – то и оно! Работала б эта философия, так все давно счастливы были бы. Демагогия вся эта философия! Бол – тов – ня!
Что здесь скажешь? Каждый видит то, что хочет видеть. Верит в то, во что хочет верить. Что удобнее видеть. Во что удобнее верить. Что научили видеть. Во что научили верить. Чтобы избежать боли. Чтобы не озвучить страхи. Чтобы не настигло разочарование. Чтобы защититься от данности. Чтобы не остаться один на один с жизнью. Чтобы не остаться один на один с собой. Чтобы не признать конечность всего и каждого. Чтобы не задуматься. Чтобы заглушить размышления. Где ты?! Где ты во всём этом многообразии? Где ты среди всех этих людей? Твоя правда о тебе, твои представления, знания и восприятие себя и мира, это твоё или чьё – то? Твоё или приобретённое? Твоя жизнь? Твоё счастье? Или напрокат? Взаймы? С чужого плеча? Тогда для кого это всё? Для чего?..
Страх – наша базовая эмоция. Самая сильная и мощная эмоция из всех имеющихся. Большинство остальных, в-принципе, не лучше: отвращение, гнев, печаль, вина, стыд. Из положительных присутствуют две. Всего две положительные эмоции – счастье и удивление, плюс, существующая в арсенале добавочная – радость. Но, что есть, то есть. И если мы остановимся, замедлимся, проявим немного больше внимания к себе подобным, оглянемся вокруг, то увидим, как велико количество глубоко несчастных людей. Затравленных. Прибитых, как они думают (нет, они просто уверены в этом), жизнью, государством, социумом, родителями, учителями, случаем, судьбой и т.п., и т.д. Любая радость для них – повод острее ощутить свою незначительность, никчёмность, обречённость, неудачливость. Повод прожить сиюминутность хорошего, чтобы ещё глубже погрузиться в пучину плохого. Доказать всем и вся плохость всего и всякого. Суть и смысл жизни, рождения – страдание и боль. И одиночество. Бойся их! Избегай! Любой ценой! Даже если это плата самим собой! Кто ты без всего этого? Как ты без боли, страха и страданий? То – то же!!! Любое удивление – это страх, неприятный сюрприз, сигнал об опасности. Это – тревога, паника. Бей или беги – реагирует организм на хронический, собственноручно созданный стресс. Вот и бегут. Вот и бьют. С упоением разрушают себя. Наказывают себя. Бьют себя. Избегают, сбегают, убегают от себя. С наслаждением играя в мудрецов, познавших жизнь… Познавших тот факт, что счастья нет. Счастье – призрак. Счастье – бабочка… (О, но если вы, вдруг, о тех бабочках, что внизу живота, – так это другое дело. Другой вопрос. А так…)
Счастья – нет. Жизни – нет. Тебя – нет.
Сколько вокруг таких?! Несчастных?.. Несчастных не от того, что это данность. Несчастных от того, что это их выбор. Их действительность. Их иллюзии. Их реальность. Любую данность, любую возможность, они перекраивают под несчастность, под повод быть и оставаться обиженным, печальным, испытывать к себе самому отвращение, отвращение к жизни в целом, ко своим соплеменникам, если так уместно выразиться. Испытывать чувство вины за это, чувствовать и проживать вину за то, к чему они абсолютно непричастны, но нежелающие изменять то, что в их силах изменить, стыдиться того, что является естественным, и гордиться лишь тем, что как у всех, не хуже, чем у других, лучше, чем у соседа.
Философия не имеет границ.
Те, кто в рамках, кто предпочитает и выбрал жизнь в очерченных кем – то пределах, кто не считает нужным быть собой, чувствовать себя, ощущать и проживать собственное счастье, испытывать собственные радости, с интересом встречать и провожать каждое своё новое сегодня, а строго по шаблону, по стандарту, по образцу, тот, безусловно, – был, есть и будет убеждён в том, что философия – зло. Философия – вред. Философствовать, значит избегать реальности, значит прятаться от данности.
Ты не можешь разглядеть то, чего нет в тебе самом. Ты не можешь поверить в то, во что не веришь сам. Ты не способен услышать другого, если не слышишь себя. Все и вся – твой мир. Твоё нутро. Твоя сущность. Твоя настоящесть. Твоя данность. Всё в тебе – ты во всём. Отражение. Зеркало. Зазеркалье. Ты сам выбираешь сторону. Ты сам настраиваешь восприятие… Философия для тебя – опасность. Беги! Серьёзно! Ты – в рамках. Философия для тебя – угроза. Защищайся! Как?! Как научили. Как принято. Прячься и обвиняй. Борись. Бойся. Страдай. Выживай.
Что, если ты не такой? Другой?..
Жизнь – это жизнь. Она идёт своей дорогой. Она существует миллиарды лет до нас, будет продолжать свой ход, после нашей кончины. Всё для нас. Всё – перед нами. Законы жизни, её порядки – это не ограничения. Это условия! Условия для того, чтобы она могла быть и продолжаться быть, чтобы вся и всякий, появляющийся в ней мог быть в ней. Да, неизвестно как продолжительно, кто как захочет, кто что выберет, как у него получится, но мог быть в ней. Мог выбирать. Мог создавать. Мог использовать. Мог творить. Дышать. Слышать. Видеть. Чувствовать. Ощущать. Проживать. Перепроживать. Испытывать. Жить.
Ты появился здесь на какое – то время. Ты – точка во Вселенной. Ты – ещё один мир из существующих миллиардов/триллионов. Ты – запрограммирован от рождения или имеешь права выбрать свою звезду? Ты – отражение и имитация, пародия или ты тот, кто ты есть? Позволишь ли ты себе выбрать себя? Научишься быть собой? Быть с собой. Для себя. Чтобы быть во всём и во всех, потому как всё и все в тебе. Чтобы видеть. Чтобы слышать. Чтобы чувствовать. Чтобы ощущать. Чтобы – вне границ и стандартов. Философия – твоё мировоззрение. Философия – твоя данность. Философия – твоё измерение. Уметь быть для тебя – уметь быть мудрым. Остаться человеком. Остаться живым.
Всё есть польза и всё есть вред. Дело в дозе. Дело в готовности. Дело в востребованности. С философией, как и со всем остальным в этом мире, дело обстоит также.
О главном и второстепенном
За две недели до того дня они поругались. Поругались серьёзно, как никогда. Жена высказала мужу все свои накопившиеся к нему претензии за 6 лет супружеской жизни. Высказала конкретно, ясно аргументируя свои умозаключения по поводу его отношения к ней, к детям, его поступкам и планам на будущее. Он расценил это как предательство. «Так ты всё это время по полочкам складировала и копила своё недовольство мной?! Ждала подходящего случая?! Наблюдала за мной и отслеживала, как кролика подопытного?! То всё тебя устраивало, отшучивалась, ворчала когда, а на самом деле выясняется, что я мудак полнейший?», – кричал он в ярости. «Нет, ты давай, дальше продолжай. И что теперь? На развод? Ты, значит, вся такая правильная, умница, мать и жена настоящая, хозяйка образцовая, а мужик тебе полное ничтожество достался? Что же ты столько лет терпела, бедная? Или выгодно было? А может тебе и про тебя правду рассказать? Не такая уж ты и хозяйка и мать замечательная, как тебе кажется, не говоря уже о том, какая ты жена… », – скандировал он, бегая по квартире. Его в буквальном смысле разрывало от негодования. «Пригрел змеюку! Смотри-ка, ещё как подготовилась! Давай, мол, сядем, милый, обсудим спокойно дела наши семейные, а то что-то я запуталась. Помоги мне, дорогой, или я неправильно всё себе представляю, что с нами происходит, или пора менять в нашей жизни что-то… Тьфу! Дрянь какая! Я ей верю, живу с ней, а у неё в голове бардак какой! За меня ещё решать будет, что как не был я готов к семейной жизни, так и не собираюсь быть настоящим мужем и отцом! Значит, ничего из себя не представляешь, раз не рву жилы ради тебя и дать тебе не могу того, что хочешь», – вертелось в голове, но вслух, почему-то произнести он этого не мог.
Жена слушала мужа молча. Было видно, что это даётся ей с большим трудом, но она справлялась. Такая манера выяснения отношений раньше не практиковалась в их семейных ссорах и, наверное, именно её молчание и выводило его из себя больше всего. Обычно любой повод для ссоры они переводили в шутку или разрядятся эмоционально, поговорив на повышенных тонах, и всё на этом. В этот раз всё было иначе. «Да уж… Придумала сама себе его, а теперь что делать? Не разводиться, в самом деле? Он и вправду не виноват в том, что не может быть таким, каким я его себе представила. Это моя проблема. Видела за кого замуж выхожу, от кого рожаю. Глупо было рассчитывать, что с годами поменяется. Ещё большая глупость была затеять этот разговор. Поделилась с ним сомнениями, страхами своими, а он в этом вон что увидел, вывернул куда это всё… И ведь не требовала от него никогда ничего, старалась довольствоваться тем, что есть. Слова выбирала, выражения. Поступками доказывала любовь свою к нему, а ничего этого он не разглядел… Всего-то попросила подумать о переходе на другую работу или подработке, дети растут, тех копеек, что он приносит, не хватает ни на что уже давно. Если бы не подрабатывала и мама моя не помогала, то не знаю… А он искренне убеждён в том, что кормилец, добытчик… А учитывая, что в машину вкладывает сколько… Неужели он и вправду не понимает и не видит ничего?», – думала она, пока он выдвигал обвинительные и обличающие речи в её адрес.
Прокричавшись, озвучив всё то, что считал нужным озвучить в тот момент, муж понял, что отдачи от жены не последует. Демонстративно хлопнул дверью, завёл машину и уехал в неизвестном направлении. По традиции, всегда предупреждал куда едет и на сколько (не важно, что при этом мог оказаться совсем не в том месте и заявиться домой совершенно не тогда, когда его ждали).
В тот день традиция была нарушена. Он ничего не сказал, она ничего не хотела знать.
С того дня жена перестала разговаривать с мужем. Нет, не то чтобы совсем перестала разговаривать, но свела вербальное общение на крайний необходимый минимум. Не о чем было ей с ним говорить. Не хотела она больше ничего объяснять ему. Не хотела она ни его участия в своей судьбе, ни его понимания, ни его поддержки. Муж увидел, что перегнул тогда, что несправедлив был по отношению к жене. Теперь он понял, что такое жена и хозяйка, формально относящаяся к своим обязанностям (настолько изменилось её поведение и неузнаваемы стали что жена, что сам дом). Но не мог же он первый подойти к ней и сказать об этом, сама виновата, нечего выводить его было из себя. «Ничего, перебесится и всё станет, как прежде».
Как вам, уважаемые читатели, уже более, чем очевидно, жена та была «крепким орешком». Пока муж ждал возвращения всего на круги своя и тешил собственное самолюбие, она рассматривала различные варианты своей дальнейшей жизни. То, что она не готова жить без него ей было понятно. Любила так, что поделать! Но и мириться с тем, что есть, тоже не собиралась. В воспитателя играть и переделывать его, – тем более. Поэтому очень тщательно и скрупулёзно рассматривала все мыслимые и немыслимые варианты своей супружеской жизни. Господи, как их много оказывается! По большей части бредовые, правда, или наивные, а вот подходящего, подходящего для обоих супругов варианта, найти, оказывается, более, чем проблематично. Но она не огорчалась! Она искала!
Так незатейливо прошли две недели. Две недели новых супружеских отношений. И здесь муж заболел. Тут уместно пояснение: хворал он частенько. То сопли, пардон, по колено, то герпес, то кашель. При этом и не лечился особо. Как-то само всё проходило. Жена первые годы замужества пыталась увещевать его, говорить, что это ненормально, надо обследоваться и пролечиться, как следует, но он только отмахивался. Махнула и она…
Так вот. Заболел и заболел. В первый раз что ли? Тем более в свете новых межличностных отношений. Жена ноль внимания, он подчёркнуто измождённый, сражённой его болезнью и её равнодушием к его здоровью. Но шутки – шутками, разлад – разладом, но и ей и ему очень скоро становится понятно, что в этот раз заболел он иначе, и если ничего дальше не предпринимать, то неизвестно чем дело обернётся.
«Нам с детьми здесь труп не нужен», – пафосно заявила жена и вызвала скорую. Фельдшер очень долго осматривал больного, задавал много вопросов, потом сказал, что требуется срочная госпитализация. При этом говорил уклончиво, сбивчиво, зачем-то уточнял информацию про состояние здоровья детей, самочувствие жены. Ни муж, ни жена не были к этому готовы. Мужу уже так хреново было, правда, на тот момент, что хотел уколов побольше да и всё, но никак не в больницу ложиться. «Сколько просил вызвать участкового, так нет, всё по-своему делает, теперь вот ложись в больницу, для чего, спрашивается», – серчал он. Жена внутренне негодовала: «Дошлялся! Заразу какую-то что ли подцепил?! Что за вопросы этот врач задаёт? При чём здесь я и дети? Не дай Бог, если что такое выяснится, то сразу на развод подам! Вот тебе и решение наших проблем… Как всё просто разрешилось!»
После обследования выяснилось, что сначала у супруга подозревали туберкулёз, но на самом деле это оказалось очень редкое, опасное для жизни, заболевание лёгких. Сколько ему жить оставалось, врачи не знали, гарантий никаких дать не могли. Лечения от этого заболевания не существовало, только поддерживающая терапия. Муж впал в депрессию, жена в отчаяние. «Никто не может сказать, заразно это или нет, передаётся по наследству. Только и твердят про то, что в любой из дней можно стать полным инвалидом. Долго не мучаются, умирают быстро. Причину возникновения заболевания тоже не знает никто».
Они смотрели друг на друга и думали о том, что вот так нелепо заканчивается их супружество, их совместная жизнь, их любовь…
А пожить-то они и не успели. Думали, время есть. Думали, вся жизнь впереди…
Думали… вместо того, чтобы жить. Планировали… вместо того, чтобы делать. Выясняли отношения… вместо того, чтобы вдыхать друг друга и быть счастливыми. Брали… вместо того, чтобы дарить.
Осознание бессмысленности совместного проживания, осознание возможности потери своей жизни в любой миг стало таким материалистичным и реальным, что перевернуло в них всё, вывернуло их наизнанку, оголило и сделало беззащитными.
Жизнь как будто вопрошала, глядя на них: «Ну, что? Вы всё ещё недовольны друг другом? А как вам такой расклад? Из вас двоих жена-то побольше значит по полезности своей, поэтому, пусть пока поживёт. А вот ты, милёнок, сыграл свою роль. Что есть ты, что не станет тебя, она с детьми выживет. И праздники, и уют и всё прочее, она в одиночку создавала, ты был ни при чём. Не можете ситуацию разрулить? Чем вам не удачное стечение обстоятельств? Ты, муж, избавляешься от всего тебя задолбавшего, раз и навсегда, а жена избавляется от обузы… Нюансик есть один… Любовь… Жена делала всё ради тебя… Не станет его, даже я не могу предугадать, что в ней изменится, но тем интереснее…»
Прошло полгода терапии. Благодаря требовательности и настойчивости жены, которая добилась лечения мужа в самых различных, самых современных пульмонологических клиниках, состояние его здоровья теперь уже не вызывало опасений. Перед тем, как начать борьбу за его жизнь она сказала ему: «Знаешь, если бы не эта болезнь, то, скорее всего я решилась бы на развод. Не обижайся, но ты в жизни нашей семьи присутствовал, ты играл в семью, а дети растут и видят всё. Мне уже неудобно перед ними было разыгрывать этот спектакль. Мой долг сделать для тебя всё возможное и невозможное. Мы должны испробовать все методы лечения. Я не могу вот так расстаться с тобой. Я не готова платить по этому счёту таким вот образом… Но знай, что как раньше не будет никогда… Ты либо муж и отец, либо ты вылечишься и мы… разведёмся». Говоря это, внутри она ощущала только одно: «Спасибо тебе, Господи, что он живой, что я могу чувствовать его запах, его тепло. Не забирай его! Пусть мы не останемся вместе, но он должен жить, потому что иначе я жить не смогу. Быть, существовать смогу, а жить – нет». Муж молчал и понимал, что если бы не она, его жена, то не было бы его. Не было бы в прямом смысле этого слова. Не качает она права, не делает его подкаблучником. Она просит его о помощи. Она просит его услышать её. Она просит его сделать всё зависящее от них двоих, чтобы сохранить семью, сделать её полноценной. Беда вот только в том, что ничего этого дать он ей не мог. Сказать ей ему было нечего. Он точно знал, что она не ждёт его благодарности, ей не это надо. Ей нужен мужик, которым он не только не умел, но и не хотел быть…
Жена всё поняла. Она сделала то, что должна была сделать и сдержала своё слово. Через год стойкой ремиссии они развелись.
P.S. Что здесь главное, что второстепенное? Решать вам) По мне, так осознание того, что не всегда должно быть так, как логично, правильно и справедливо. Не всегда и благодарность даже должна стоять во главе угла (присутствовать, да, но не подавлять). Но всегда должно быть проживание каждого момента жизни с любовью. Любовью безусловной и бескомпромиссной. Не жертвенной, не одалживающей, не манипулятивной, не взамен. Любить других, чтобы быть счастливым самим, отдавать, не получая ничего в ответ, уметь быть не заложником обстоятельств, а их автором, уметь всегда двигаться вперёд и видеть во всём возможность, а не преграду, – вот то главное, что всегда прячется за второстепенным.
