Станислав Николаевич Минин
Камень
– А это, Леша, любимое место отдыха после учебы студентов твоего университета. Я здесь тоже в юности бывала, еще когда в консерве училась, знакомые из универа приглашали. – Она вздохнула. – Какие были времена…
– В юности? – с ухмылкой спросил я.
– Ну, это я так, брюзжу… – похлопала она меня по руке.
Кафе находилось в полуподвальном помещении какого-то административного здания. Пока администратор после гардероба провожал нас с Лесей до столика в дальнем углу заведения, я успел оглядеться. Ближе к входу – достаточно большой зал, разделенный колоннами на четыре неравные части, в большей из которых располагался танцпол с маленькой сценой, на которой стояла аппаратура. Дальше был зал со столиками и баром. И в самом конце, куда нас и вел администратор, был самый маленький и уютный зал с четырьмя большими столами с диванами, рассчитанными, наверное, человек на десять-двенадцать, с шестью четырехместными столиками. Именно за один из последних мы с Лесей и сели. Молодежи было очень много, практически все столики были заняты большими компаниями, создавшими в зале непередаваемый гул из голосов, и только у барной стойки кто-то сидел по одному. Из колонок, вмонтированных в потолок, негромко играла какая-то популярная мелодия.
– Леся, может водочки с селедочкой? – улыбаясь спросил я, когда мы углубились в изучение меню.
– И снова я звезда новостей в Паутине? – улыбнулась девушка в ответ. – Продажи билетов на предстоящий тур и так идут хорошо. Да и весь октябрь расписан по частным выступлениям. Лучше в следующем году что-нибудь придумаем.
– Смотри, я как лучше хотел…
– Ага, я так и поняла! – усмехнулась она.
Когда появилась официантка, мы разместили заказ – Леся взяла какой-то салатик, жульен и бокал красного вина, я же заказал себе нарезку из свежих огурцов и помидоров с зеленью, свиной шашлык и чайник чая.
– И часто ты тут бывала? – спросил я Лесю.
– Частенько. У нас компания большая была, из разных институтов, даже пытались создать музыкальную группу. Это потом компания потихоньку распалась, у каждого появились свои дела. – Она вздохнула. – Я уже на четвертом курсе контракт со студией подписала, вся в творчество ушла, не до гулянок стало.
– Понятно. Видишься с кем-нибудь из них? – Очень редко. Так, иногда созваниваемся…
– Лесь, слушай, я что-то Рембрандта нашего, Александра, давно не видел. Он давно у тебя был?
– А я тебе не говорила? Он закончил меня писать, забрал портрет домой и сказал, что будет его там доводить до ума.
– Хорошо, завтра его наберу, узнаю, как дела… – кивнул я.
Когда нам принесли салаты, вино и чай, Алексия поинтересовалась:
– Как у тебя в универе?
– Да все хорошо, со следующей недели семинарские занятия начинаются.
– Понятно. Как подружки? – спросила она с улыбкой.
– Нормально. В эту субботу опять в клуб идем той же компанией.
– Приучают тебя девушки к светской жизни?
– Приучают, – кивнул я. – Да еще тут участие в крайне пафосном турнире по бильярду на горизонте замаячило. Так что погружаюсь я в эту самую светскую жизнь по самое не могу…
– Не завидую я тебе, насмотрелась на эти приемы и тусовки! – Леся грустно улыбалась. – Но деваться некуда, будешь врастать. Тем более что ты для них свой.
А я вспомнил разговор с Сашкой, который говорил мне примерно то же самое.
– Лесь, давай не будем вспоминать мои княжеские обязанности, иногда и так бывает тошно. Ты лучше расскажи, как у тебя с записью нового альбома?
Девушка начала рассказывать подробности своей студийной деятельности, потом о подготовке к туру, записи новых клипов. Домой мы собрались в районе половины одиннадцатого вечера.
– Здесь по пятницам и субботам танцульки до утра, очень весело! – сказала мне Леся, когда мы вышли на улицу и пошли в сторону дома. – Гостевые дома университета рядом, студентов всегда много. Тебе понравилось?
– Да.
– Может, сходим как-нибудь?
– Давай, я совсем не против! – кивнул я.
Ребята из службы безопасности Пожарских так и ехали за нами до самого дома. Пропустив Лесю в подъезд, я махнул им рукой, на что они ответили миганием фар.
***
На следующий день в университете, во время большой перемены, я рассказал Долгоруким и Юсуповой про свой поход в кафе «Приют студиозуса». Естественно, про Алексию говорить не стал, а упомянул некого знакомого, который очень хорошо знает это место. Мои друзья заинтересовались и решили, что на следующей неделе мы туда сходим после занятий и они своими глазами оценят заведение. О том, что я сегодня не иду с ними в кафе на первом этаже учебного корпуса, мои друзья помнили, но Инга Юсупова решила мне напомнить про субботу:
– Леша, завтра встречаемся в «Метрополии». Ты не забыл?
– Инга, я все помню и обязательно буду, – кивнул я.
– Леха! – вмешался Долгорукий. – А может, ты пораньше приедешь? В бильярд поиграем?
– Да! – воскликнула оживившаяся Юсупова. – Заодно и нас с девчонками потренируешь! – Наталья Долгорукая активно закивала головой, поддерживая подружку.
– Андрей, девушки! – Я поднял руки в защитном жесте. – Ничего обещать не буду, завтра надо деда навестить. Давайте, как только у меня все будет ясно по времени, обязательно позвоню Андрею и все ему скажу.
– Только позвони обязательно! – сказала Юсупова. – Нам же надо приготовиться… – Инга кокетливо захлопала ресницами.
– Все, что от меня зависит, сделаю! – торжественно пообещал я.
***
– Ты же понимаешь, зачем я это делаю? – спросил меня Прохор, делая очередное резкое перестроение из ряда в ряд и уходя на перекрестке на перпендикулярную улицу.
– Понимаю, – кивнул я. – На слежку проверяешься?
– Да. Еще машина эсбэ сзади подстраховывает, – добавил он. – А ласточка хороша! – погладил он руль «Нивы». – Чувствуешь, что мощи прибавилось?
– Чувствую, Прохор, – улыбнулся я. – Доволен выбором?
– Очень! Но это все лирика! – уже серьезно добавил он. – Теперь по поведению в корпусе. Версии придерживайся прежней – я тебя довел, в тебе взыграла кровь благородных предков, вот ты и не сдержался – сжег машину холопу. И не вздумай на тренировке демонстрировать ничего лишнего!
– Я все помню, Прохор, – заверил я его.
– Отлично! Не подведи!
В раздевалке «волкодавов» меня, как и в прошлые разы, ждал Смолов.
– План на сегодня, Алексей Александрович, у нас будет такой. Сначала тренировка на полигоне, потом, как и говорил полковник Орлов, психолог, и, в завершение вечера, тир. Все понятно, курсант?
– Так точно, господин ротмистр! – вытянулся я.
– На полигон, бегом марш!
Надо отдать должное Смолову, он побежал рядом со мной. На полигоне мы застали уже привычную картину – кто-то играл в регби, кто-то катал приснопамятный шар, в спортгородке и на полосе препятствий тоже занимались «волкодавы».
– Пожалуй, начнем с полосы препятствий, – поставил меня в известность Смолов. – Вперед, курсант!
«Опять какую-нибудь подлянку устроят!» – подумал я и… ошибся.
Саму полосу я прошел без всяких посторонних помех. Однако в конце меня ждали девять «волкодавов», разбитых на тройки, и сам ротмистр.
– Это еще «небитые», курсант, – усмехнулся он. – Жаждут поквитаться за товарищей. Задачи у вас схожие – захват. – Смолов оглядел нас. – Упражнение, полезное во всех отношениях для всех участвующих лиц, как ни крути. Начали! – скомандовал он.
Одна тройка бросилась на меня в лоб, остальные две начали заходить с боков. Я сразу попытался поломать им тактический рисунок, и на темпе переместился вправо. Та тройка, которая заходила на меня с этой стороны, попыталась от контакта уклониться, смещаясь к своим коллегам, но у них это получилось не так быстро, как бы им хотелось. Первых двух я ударил в четверть силы, третьего же толкнул в сторону центральной тройки нападавших. Дальше повторился сценарий тренировки во вторник – я метался среди волкодавов, уклонялся от их ударов, сам бил в ответ, добивал руками и ногами пытающихся встать, постепенно собирая их в кучу. По моим внутренним ощущениям, прошло не больше трех минут с момента начала тренировки, как поставленная ротмистром задача была выполнена – все девять бойцов спецназа корпуса были на земле.
– Стоп! – крикнул Смолов. – Курсант, силы остались?
– Да, господин ротмистр! – вытянулся я, хотя очень хотелось потереть все те места, в которые мне «прилетело» от моих коллег, били-то они в полную силу и совсем не стеснялись это делать, в отличие от меня.
– Следующее задание получите от штаб-ротмистра Пасека, он на полигоне. Бегом!
– Есть, господин ротмистр!
Я побежал на полигон. Пасек меня уже ждал в обществе еще одного «волкодава» хрупкого телосложения. На мою попытку доложить о прибытии в его распоряжение, штаб-ротмистр только отмахнулся и сразу начал ставить задачу:
– Вы вдвоем с Викторией Львовной, – он кивнул в сторону так и не снявшей маску и шлем Ведьмы, – должны взять троих бойцов противника. Их боевой потенциал и стихии неизвестны, но, по данным разведки, среди них есть один воевода. Курсант, – он посмотрел на меня, – ваша задача сыграть роль «тарана», при ваших-то талантах. Но одновременно с этим вы не должны забывать и про вашу напарницу и прикрывать ее в случае необходимости. Помните тот наш бой, когда вы меня от Смолова прикрыли? – Я кивнул. – Вот и замечательно! Держите. – Он протянул мне две пары наручников.
Я их взял и попытался сунуть в первый попавшийся карман.
– Только сюда, – указал он на карман куртки. – Если кому-то понадобится лишняя пара, он будет знать, где взять, да и вы привыкнете и по карманам искать не будете. Так, приготовились. По моей команде.
Он посмотрел на другую сторону полигона и поднял руку. Я пригляделся и заметил там, куда смотрел Пасек, три фигуры в таком же, как и у нас, камуфляже и шлемах. Один из троицы тоже поднял руку.
– Не переживайте, Алексей, я могу за себя постоять, – услышал я со стороны девушки.
Ответить я ничего не успел – Пасек резко опустил руку и скомандовал:
– Начали!
Я перешел на темп, и мы с Ведьмой побежали к «условному противнику» с неизвестным, по крайней мере мне, потенциалом. Думаю, что девушка хотя бы примерно этот потенциал себе представляла: все друг друга знают, вместе тренируются, тайны из своих способностей, в отличие от меня, не делают. По ходу нашего движения пришлось приспосабливаться к темпу Ведьмы и замедляться, держа ее на границе периферийного зрения. Защищаться троица начала, когда мы приблизились к ним метров на сто пятьдесят – у меня заверещала чуйка, а в нас полетели ледяные иглы. Так, значит среди них есть адепт воды. Пущены были эти иглы широким фронтом, и уклониться не было никакой возможности. Я забежал немного вперед и фактически прикрыл Ведьму собой, не обращая внимания на врезающиеся в мой ментальный доспех сосульки. Внезапно в область моей поясницы, вернее, в ментальный доспех в районе поясницы, что-то уперлось и стало толкать вперед.
«Это девушка так показывает мне, чтобы я двигался вперед, а она за мной?» – подумал я и услышал ее подтверждающий крик:
– Вперед, Алексей, вперед! – Она продолжала меня толкать.
Ледяные иглы закончились, и перед нами начала расти ледяная стена. Ощутимо пахнуло холодом. Когда мы приблизились, стена была высотой метра три и продолжала расти не только в высоту, но и в ширину. Оббегать ее было долго, да и зачем? Какое же для меня было наслаждение ударить по ней во всю силу! Лед зазвенел и пошел огромными трещинами, а я вытащил из пролома правую руку и ударил рядом левой. Когда образовался приличный пролом, я залез в него и проконтролировал, чтобы Ведьма залезла следом. Внезапно пролом и трещины начали «зарастать» льдом прямо на глазах. Мы с девушкой рисковали оказаться в ледяной ловушке.
«Интересная техника!» – подумал я и ударил одновременно двумя руками по стенкам пролома.
Опять раздался характерный звон, потом треск, и лед стал разваливаться гораздо быстрее, чем это было от прошлых ударов. Длина пролома, который стал еще больше, составляла чуть больше пяти метров (вот человек заморочился с замораживанием, совсем сил не жалеет), которые мы с Ведьмой преодолели за пару секунд и выскочили с другой стороны стены, чтобы оказаться под градом летящей шрапнели из камней. Девушка послушно переместилась мне за спину и толкнула в поясницу. Через пару секунд поднялся ураганный ветер, который эту природную шрапнель делал еще опасней, но мы упорно продолжали двигаться вперед. От завывания ветра и попаданий камней в лед за нашими спинами можно было, наверное, оглохнуть, но шлем хорошо гасил звуки. Когда, по моим ощущениям, до наших визави оставалось метров пятьдесят, в ход пошло все, что осталось – и небольшие ледяные иглы, и камни, и куски земли со смерчами. Последние доставили мне больше всего волнений – они «заходили» на нас с разных сторон и могли задеть Вику, но она упорно толкала меня вперед, крича в спину:
– Ничего страшного! Давай вперед! Мой левый, остальные два твоих!
– Понял! – проорал я.
Когда мы наконец достигли наших «условных противников», то занялись распределенными целями. Бить «своих» я боялся – было непонятно, что у них с силами, пришлось сначала, по уже стойкой привычке, толкнуть одного на другого, а потом, когда они оказались на земле, выворачивать по очереди руки на болевой и надевать наручники. Не забывал я контролировать краем глаза и Вику, у которой тоже все прошло без эксцессов.
– Все, все, сдаемся! – услышал я с земли. – Снимайте железки!
– У меня ключа нет… – растерялся я.
– У Ведьмы возьми, а то она и дальше нас мучить будет! – сказал тот же голос.
«Это у них, видимо, свои приколы, – подумал я. – В наручниках простое железо, порвать их для этих деятелей, даже в таком состоянии, не представляет никаких проблем…»
– А кто в меня ледышками и камнями пулял? – строго поинтересовалась она, сидя на своей «цели». – Да еще слабенькие такие смерчи запускал, а-а? – Она пихнула локтем в бок свой «стульчик».
– Мы больше не будем, госпожа! – нестройно откликнулись все трое.
– Тогда ладно. – Она встала и по очереди «освободила» от наручников троицу. – Пошли уже, сейчас разбор полетов будет.
Пока мы шли, я спросил у Ведьмы:
– Вика, а почему мы не пользуемся тактической связью, удобней же?
– Не всегда получается ею пользоваться, злодеи тоже не дураки! Но будут тренировки и со связью, не переживай.
Когда мы дошли до Пасека, то там уже был и Смолов.
– Курсант Пожарский, сегодня ваши занятия на полигоне закончены, пойдемте, – сказал мне ротмистр, повернулся и зашагал в сторону здания Отдельного корпуса.
Мне не оставалось ничего другого, как направиться за ним, не забыв поднять руку в прощальном жесте в сторону своих коллег, которые ответили мне тем же.
– Виктор Борисович, как хоть я сегодня, нормально? – поинтересовался я у Смолова уже в лесу.
– Нормально, – кивнул он. – Сейчас к психологу, он вас уже ждет, а потом тир.
Психолог, то есть скорее психиатр, мужчина под шестьдесят с профессионально участливыми глазами, сначала начал расспрашивать меня про ситуацию с сожженной машиной, что мне говорил Прохор, что я отвечал, что чувствовал в эти моменты, бывало ли со мной такое раньше, как к этой ситуации я отношусь сейчас, что чувствовал тогда, не было ли в детстве случаев домашнего насилия со стороны взрослых, писался ли я в постель, мучил ли животных, и так далее… Потом были стандартные картинки, как у психолога в лицее, потом приглашения заходить, если я почувствую или замечу за собой что-нибудь этакое. Что означает что-нибудь этакое и здоров ли я, у доктора уточнять не стал, поспешил покинуть гостеприимный кабинет и направился в тир.
Уже когда выехали с Прохором за ворота базы Корпуса, воспитатель поинтересовался:
– У психолога был?
– Да, вроде нормально прошло. Ничего лишнего не спрашивали. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю…
– Понимаю. Как полковник и эти твои, Смолов с Пасеком? – посмотрел он на меня.
– Молчат. Графа Орлова вообще не видел.
– Ты же понимаешь, что это еще ни о чем не говорит?
– Понимаю.
– Вот и не расслабляйся, – крайне серьезным тоном сказал Прохор. – Завтра к деду на отчет – волнуется старик, звонил мне недавно.
– Хорошо. Завтра съездим, – кивнул я.
***
Полковник Орлов вместе со Смоловым и Пасеком смотрели в кабинете графа видеозапись учебного боя.
– Василь Григорьевич, ты молодец! – похвалил штабс-ротмистра полковник. – Идея просто великолепная! Потенциал для наших операций у этой пары, Пожарского и Вяземской, действительно огромный! Ну кто из злодеев может подумать, что этот юноша и хрупкая девушка являются сотрудниками корпуса! – Офицеры дружно усмехнулись. – Видеозапись видеозаписью, но собственные впечатления еще никто не отменял. Прошу, высказывайтесь.
Начал, как всегда, Пасек:
– Иван Васильевич, пока еще рано делать окончательные выводы, но мне кажется, что они сработаются.
– Поддерживаю Василя, – кивнул Смолов.
– Хорошо, будем посмотреть, – подвел итог Орлов. – Дальше. Пожарский сходил к психологу, все в порядке, как мы и предполагали. А значит, одно из двух, – он обвел взглядом подчиненных, – или князь действительно психанул, или мы чего-то не знаем. Я лично склоняюсь ко второму варианту.
Смолов переглянулся с Пасеком и ответил за двоих:
– Мы тоже.
– Глаз на тренировках с него не спускать! – кивнул полковник.
***
Пока ехали в город, позвонил Сашке Петрову. Мой друг ответил мне, что сейчас со своими однокурсниками на каком-то мероприятии, говорить не может, но готов заехать ко мне через пару часов. Я с радостью согласился.
Дома мы с Прохором поужинали, после чего мой воспитатель устроился в гостиной, включив какую-то новостную передачу на телевизоре, а я пошел в кабинет разбирать сумку после университета. Ах, да, надо Лесе позвонить, сказать, что Сашка приедет, и она может к нам присоединиться. Девушка по телефону сказала, что дома будет примерно через час, около девяти, как раз к тому времени, когда должен приехать наш знакомый живописец, приведет себя в порядок и обязательно заглянет. Пока было время, залез на планшете в Паутину, посмотрел последние новости, зашел на портал университета и проверил расписание на понедельник.
Петров, как и обещал, появился в десятом часу вечера.
– Леха, Москва – это что-то! Жизнь бьет ключом! – заявил он мне, когда мы расположились в гостиной. – Сейчас с однокурсниками были на выставке одного художника из Киева, это что-то! – с восторгом начал рассказывать он свои впечатления.
Поток совершенно непонятных мне терминов, описание каких-то особых методов и стилей рисования прервались с появлением Алексии. Пока они здоровались и обменивались последними новостями, я выставил на журнальный столик три бокала и открыл бутылку вина.
– За встречу! – сказал я тост, после того как разлил вино по бокалам.
Мы выпили, после чего Сашка опять вернулся к своим впечатлениям от выставки. Леся сказала ему, что про эту выставку слышала от знакомых, отзывы самые восторженные. На заявление Петрова, что нам тоже надо сходить, девушка с намеком на меня посмотрела.
– Хорошо, хорошо, на следующей неделе в какой-нибудь из вечеров обязательно сходим! – с улыбкой пообещал я ей, а про себя подумал: «Правильно говорил Прохор, любишь кататься – люби и саночки возить…»
Дальше Сашка начал рассказывать о своих впечатлениях от учебы, сделав акцент на особой творческой атмосфере Суриковской академии и на том, какие у него подобрались талантливые однокурсники, понимающие его с первого слова. Потом разговор плавно перетек на портрет Алексии. Наш Рембрандт заверил девушку, что вносит, как он выразился, «последние штрихи» и скоро она будет иметь счастье лицезреть финальный результат.
Вставать рано завтра утром никому из нас было не надо, и посиделки закончились далеко за полночь. Посадив Сашку в такси и подышав около подъезда ночным осенним воздухом, мы переместились с Лесей к ней в квартиру, захватив по дороге остатки вина.
– Леш, а знаешь, мне тут идея в голову одна пришла… – Девушка задумчиво разглядывала вино в бокале. – Мы тут никак не можем подобрать обложку для моего нового альбома, а тот вариант портрета, который я видела, очень мне понравился. Может, этот портрет и сделать обложкой? И стильно, и отражает суть альбома… Не думаешь, что это будет не очень скромно с моей стороны? – Она вопросительно посмотрела на меня.
– Лесь, все исполнители постоянно на обложку альбомов свое изображение помещают, ничего страшного я тут не вижу, а даже напротив, приветствую! Что касается портрета, тут я тебе не советчик, я ж его не видел, так что ничего сказать не могу. Но если ты так чувствуешь, то почему бы и нет?
– Ты все равно будешь первый, кто увидит портрет, так что имей это в виду, – попросила она.
– Хорошо, – кивнул я.
***
К особняку Пожарских мы с Прохором подъехали к двум часам дня и сразу направились в гостевой дом. Дед появился минут через двадцать и сразу поинтересовался, обедали ли мы? Услышав, что мы только завтракали, он позвонил на кухню и попросил обед на две персоны.
– А теперь слушаю про результаты первой тренировки. – Старый князь откинулся на спинку нашего с ним любимого кресла.
Первым начал Прохор, рассказав все от своего лица, потом настала моя очередь. Дед выслушал нас не перебивая, только в конце спросил меня:
– Ощущения запомнил?
– Да, деда.
– Когда следующая тренировка?
– Сегодня собирались. – Я посмотрел на Прохора, который кивнул князю.
– Я так понимаю, что моя помощь пока не нужна? – дед спрашивал не меня, а моего воспитателя.
– Не нужна, Михаил Николаевич, – ответил тот.
– Хорошо. Держите меня в курсе, если что – обращайтесь. Следующий вопрос. Из докладов эсбэ я сделал вывод, что слежки и другого постороннего внимания с того раза не замечено?
– Точно так, ваше сиятельство, – кивнул Прохор.
– Это еще ничего не значит, дежурство эсбэ пока оставляем, – продолжил князь. – Что с корпусом? – этот вопрос был задан уже мне.
Я рассказал в подробностях свою последнюю тренировку и визит к психологу-психиатру.
– Затаились, значит… – протянул дед, глядя на Прохора.
– Михаил Николаевич, – ответил тот, – с Алексеем мы на эту тему еще вчера поговорили, он все понимает.
Я подтверждающе кивнул.
– Хорошо, – задумчиво сказал дед. – Такие паузы вполне в стиле Вани Орлова. Имейте это в виду.
Всем своим видом мы с Прохором продемонстрировали полное согласие со словами главы рода.
Раздался стук в дверь. После разрешения старого князя войти в комнате появился поваренок и сообщил, что обед доставлен и в столовой на первом этаже нас ждет накрытый стол.
Дед, по своей привычке, пил чай, наблюдая, как мы обедаем. Единственное, о чем он спросил, было:
– Прохор, машиной доволен?
– Доволен, Михаил Николаевич! – прожевав, кивнул тот.
– Ну и слава богу!
Когда мы пообедали, глава рода пригласил меня прогуляться по саду.
– Держи. – Он протянул мне незапечатанный конверт с гербом Долгоруких. – Я так понимаю, что ты в курсе о приглашении на турнир по бильярду?
– Да.
– Младший Долгорукий постарался? – усмехнулся дед.
– Ага. Сегодня вечером еду с ним тренироваться.
– Как у тебя с новыми друзьями?
– Нормально. Можно даже сказать, что хорошо. Тем более что в университете мы оказались в одной группе, так что волей-неволей отношения придется поддерживать, – усмехнулся я.
– Понятно, – усмехнулся дед в ответ. – По поводу турнира. Ты в курсе, что твои дядья тоже приглашения получили?
– Долгорукий говорил.
– Будут участвовать, гвардейские вертопрахи! Уже себе жилетки с бабочками новые у Иосифа Карловича заказать успели! – улыбался дед. – Тебе, кстати, тоже жилетка с бабочкой в тон не помешали бы, так что на следующей неделе загляни в наше ателье, заодно костюмы заберешь, Есю порадуешь. И пусть он тебе еще чехол для кия с гербом сделает. Кстати, где у тебя кий?
– Мой дома, в Смоленске остался.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы привезли.
Когда мы прощались с главой рода у ворот, он сказал Прохору:
– Все более или менее важные визиты делайте на «Волге». Ты меня понял?
– Понял, Михаил Николаевич, – кивнул тот.
– Водителем возьмешь одного из экипажа службы безопасности, который у вас дежурит. Сам можешь ездить по желанию. Договорились?
– Да.
Уже когда мы отъезжали от особняка Пожарских, я набрал Долгорукого.
– Андрей, привет, не отвлекаю?
– Привет, Алексей, слушаю.
– Поиграть не передумал?
– Нет. Во сколько будешь?
– Могу быть к восьми вечера, – прикинул я.
– Договорились. Буду ждать, – ответил он.
Когда мы с Прохором подъехали к месту прошлой тренировки, он мне предложил:
– Алексей, давай сегодня ты не будешь напрягаться, а просто закрепишь результат?
– Хорошо, – кивнул я.
Мы опять оставили «Ниву» около туристической стоянки и пешком дошли до остатков бревнышек. Я повторил все, что делал в прошлый раз, свыкаясь с новыми ощущениями.
– Все, достаточно! – скомандовал мой воспитатель. – Остальное будем пробовать на следующей неделе.
***
Когда я принял душ и начал собираться в «Метрополию», Прохор спросил меня:
– Лешка, а как наша знаменитая соседка относится к твоим походам по ночным клубам?
– Нормально относится, – в недоумении ответил я.
– Хорошо, дурья твоя башка, задам вопрос по-другому. Как ты думаешь, что она при этом чувствует? – Прохор прищурил глаза.
– Неприятно ей, – ответил я, и только после этого вопроса моего воспитателя осознал в полной мере, насколько Лесе должно было быть неприятно.
– Я вижу, что до тебя начало доходить, твое сиятельство? – хмуро глядя на меня, поинтересовался Прохор.
– Да, – кивнул я.
– И что будешь делать, пока ситуация не вышла из-под контроля?
– На следующей неделе пообещал сводить ее на модную художественную выставку.
– Ой, молодежь! Всему учить приходится! Мало этого! Она иногда ждет от тебя знаков внимания! – хмыкнул Прохор. – Мозгов на покупку цветов совсем не хватает?
Я завис… С момента нашего знакомства я фактически ничего не подарил Алексии, ни единого цветочка, ни украшения, ничего! С Сашкой Петровым и его портретом так получилось, с водкой и селедкой, а потом и с вирусным роликом «По ресторанам…» тоже. А она? Подкова на новоселье, помощь в выборе одежды и подарок Сашке на новоселье! Я просто воспринимал это как должное, идиот!
– Ты квартиру не подпалишь? – нервно спросил Прохор. – А то от тебя опять слегка повеяло…
– Нет, – отмахнулся я. – Дядька, спасибо в очередной раз! – искренне сказал я Прохору. – Я бы, дурак, и не догадался…
– Да ладно, какие твои годы! – усмехнулся он. – Что делать будешь?
– Пока цветы подарю, а завтра давай съездим украшение ей какое-нибудь купим! – воскликнул я.
– Насчет завтра есть вариант получше. – Прохор заговорщицки подмигнул. – Ювелир нашего рода может приехать в любое время со своей продукцией, а уж Леся сама может выбрать… Я договорился, правда, прикрылся тобой, но ты же не в обиде?
– Прохор, прошли те времена, когда я кидался тебе на шею, но я не прочь их вернуть! – улыбался я.
– И я не против, но вам необходимо блюсти себя, ваше сиятельство! – ухмыльнулся он. – Но твои слова за большое спасибо готов принять! И еще. – Прохор поднял палец вверх. – Второй подарок подряд теряет свою ценность, а со временем и вовсе воспринимается как должное. Так что ювелирку можешь перенести на конец следующей недели.
– Хорошо. Я побежал заказывать цветы, – проинформировал я воспитателя.
– Иди. И меньше ста роз чтобы не было.
Прежде чем разместить заказ, я позвонил Лесе, напомнил ей, что сегодня вечером буду отсутствовать, и между делом поинтересовался ее планами на вечер. Она сказала, что планов у нее нет и около десяти вечера она будет дома, так что если у меня что-нибудь изменится, она совсем не против будет меня видеть.
Положив трубку, я нашел на карте ближайшую цветочную лавку, позвонил туда и договорился на доставку сто одной красной розы по Лесиному адресу на одиннадцать часов вечера. На вопрос продавца, что написать на открытке, я ответил: «От А. П.». Переведя деньги за заказ и получив заверения перезвонившего продавца, что все будет исполнено в лучшем виде, я вернулся к Прохору.
– Ну что, Ромео, заказал? – улыбался он.
– Да. К одиннадцати должны доставить, – кивнул я.
– Вот видишь, не так это и сложно делать людям приятное, особенно близким. Теперь по твоей поездке. – Он смотрел на меня уже серьезно. – В «Волгу» сядешь на заднее сиденье, про переднее вообще забудь! Дальше: дверь сам открывать не вздумай, дурной тон! Если заведение приличное, а «Метрополия» именно к таким и относится, то, заметив герб на машине, охрана сама подбежит и дверку тебе откроет. Если такого не случится, что вряд ли, водитель выйдет и сам откроет тебе дверь. Благодарить никого не надо, это тоже дурной тон. Идти ты должен со всей своей дворянской спесью, можешь даже нижнюю губу оттопырить, иначе не поймут, скажут, что молодое поколение Пожарских измельчало. – Прохор был крайне серьезен. – И это все совсем не шутки. У нас с тобой шутки закончились с переездом из Смоленска. Все понял?
Я принял самый «спесивый» вид, на который был способен, даже нижнюю губу попытался добросовестно оттопырить, и сказал недовольным тоном:
– Что тут непонятного?
– Во-во! – кивнул Прохор. – Именно! В любой непонятной ситуации так себя и веди! У нас народ такой… Раз так с тобой разговаривают, значит право имеют…
***
Всю дорогу до «Метрополии» я ерзал на заднем сидении «Волги» – очень хотелось заглянуть между передних сидений и посмотреть вперед, сквозь лобовое стекло: вид из бокового окна меня категорически не устраивал. Но я терпел, помня наставления своего воспитателя. Около входа в развлекательный комплекс была маленькая пробка, и Виктор, мой водитель, посигналил.
– Сейчас, Алексей Александрович, разберутся. – Он указал на выскочивших охранников комплекса, которые начали с этой пробкой разбираться.
Один из охранников подошел к нашей «Волге» и знаками показал Виктору, что сейчас будет все в порядке. И действительно, не прошло и пары минут, как место перед крыльцом было свободно. Мы проехали десять метров и остановились. Дверь мне открыл давешний охранник и замер в ожидании того, когда я покину машину. Я не спешил.
– Виктор, буду под утро, позвоню.
– Как вам угодно, ваше сиятельство, буду ждать! – глядя на меня в зеркало заднего вида, ответил водитель.
«Так, про спесь аристократическую не забываем!» – напомнил я себе, вышел из «Волги» и начал подниматься по ступеням. Около автоматических дверей вытянулись еще два охранника.
– Добро пожаловать в «Метрополию», ваше сиятельство! – нестройно пожелали они мне, на что я лишь слегка кивнул, не меняя «спесивого» выражения лица.
А уже на входе, в очередном аляповатом пиджаке, меня встретил Игнат Васильевич – тот невысокий полноватый мужчина, который пытался нас с Долгоруким проводить в мой первый визит в «Метрополию».
– Ваше сиятельство! – поклонился он и замер, всем своим видом демонстрируя готовность выполнить любое мое желание.
